Трактат о самогоноварении и литературе

               

                Григорию Ходакову в память о наших спорах

Знаю, изнеженный всякими литературными шедеврами читатель (особенно своими), отведавший из кубка мудрости Платона, Аристотеля, Шопенгауэра, Анри Бергсона и прочих, брезгливо фыркнет: «Это до какой пошлятины опустился Владимир Милов, что святая святых – литературу – сравнивает с самогоноварением?! Какое вопиющее мракобесие! Знать, и сам не прочь приложиться к рюмочке, ибо откуда такие познания? Что не нашлось другой, более благородной аллегории? Писатель – это донор, который пишет чернилами своей священной крови, чтобы спасти других, даря им надежду на другую жизнь, указывая им путь к добру и свету. Ночей не спит, терзаемый сомненьями, бредит образами, бродит по тернистым тропам жизни в поисках идеала. Себя не жалеет, бросив свою жизнь на алтарь искусства, и н`а тебе – самогоноварение. Гадко и пошло».

Не спешите с выводами, уважаемые дамы и господа, читатели и писатели, и писатели, и читатели в одном флаконе, а лучше вникните в суть описания этого процесса.

Итак, многие, наверное, знают этот рецепт производства самогона в домашних условиях: на три литра воды сто граммов дрожжей и килограмм сахара, – неделя терпения, и на выходе у вас должно получиться около литра 40-50-градусного зелья. Чем меньше, тем крепче. Жадничать не надо.

Теперь аллегория: дрожжи – вдохновение, чаще желание чего-нибудь этакое выдать в свет (все пишут, а я чем хуже, или мне сказать нечего?), необходимость, связанная с решением денежных проблем, и самое опасное – «чувство гражданского долга» – спасти Отечество, а ещё лучше все Человечество. А вдруг я Мессия, пророк? Это уже классическая психиатрия.

Вода – это словарный запас автора. Вода, как вы сами понимаете, может быть, разной: и родниковой, и дождевой, и водопроводной, отдающей хлоркой и близостью канализации.

Сахар – самый дорогой компонент в этом «эликсире». Под ним следует подразумевать творческий замысел, сюжет, фабулу, опыт и образование автора. Он может быть рафинированным, тростниковым, просто песком, а может быть и из мешка, на котором накануне окотилась кошка. Ну, не выбрасывать же!

Далее следует определиться, для кого предназначен ваш продукт и какие отзывы вы о нем хотите услышать. Если для внутреннего пользования – это одно, для друзей-гурманов, чьё мнение для вас важно – другое, на продажу, для самой неприхотливой публики – третье. Может быть и четвертое, и пятое – сами додумайте.

Воду в бак вылили, дрожжи покрошили, сахар засыпали, всё согласно рецепту размешали и поставили в теплое место: на печку или к батарее, можно и в кладовку, укрыв тару старыми одеялами и шубами. Это называется «заквасили» или «затерли брагу». Пусть теперь она потихоньку бродит. Приблизительный срок – неделя. Тут главное, не упустить момент: перебродит – плохо, и не добродит – тоже. Некоторые ещё в брагу куски черного хлеба бросают, чтобы зря не пенилась. Так бывает и с писателями: ещё не написали ничего, у них период брожения, а они уже бегают со своей «пеной» по издательствам и редакциям, заливают ею литературные сайты.

Процесс брожения можно и ускорить, пропустив брагу через стиральную машинку, но это аукнется на качестве продукта. Так обычно делают хорошие журналисты, плохие – распространяют свой товар ещё в состоянии «браги», от которой тошнит, пучит, может приключиться диарея, и, вдобавок ко всему, всем обеспечена головная боль, зато этого «пойла» много и оно дешево.

Наступил главный момент – сам творческий процесс «самогоноварения»: ставим чан – посудину с брагой – на огонь и ждем, потирая руки от предвкушения удовольствия. Кому-то уже грезятся всякие литературные премии, договоры с издательствами, беседа с Великой княгиней из рода Романовых, интервью с прессой, вспышки сотен фотоаппаратов, орден от президента, памятник в сквере, пышные похороны на Новодевичьем кладбище и крупная такая, как горошина, слезинка, прокатившаяся по румяной щечке маленькой девочки, и её слова с прихлюпыванием: «Такой талант не уберегли! Никогда вам этого не прощу, гадины!»

Эх, надо мне было в режиссеры всё-таки пойти!

Но вернемся к процессу. Тут есть фокус. Спирт начинает испаряться при температуре где-то около 80 градусов. Не нужно доводить брагу до кипения, иначе самогон будет мутный и вонючий. Первые сто грамм, так называемый «первак», лучше собрать отдельно, ибо в нем содержатся ядрёные сивушные масла. По-писательски – это проба пера, когда ум не поспевает за пером, и нет ещё определенности в слоге. Не расстраивайтесь, и этот «первачок» пригодится куда-нибудь. Вот и свершилось: тонкой струйкой потекла ваша повесть, а, может быть, даже и роман закапал, ну или, на худой конец, рассказ. Все зависит от того, сколько вы браги забодяжили. Но не увлекайтесь объемом – помните: количество – враг качества. Перестал самогон вспыхивать на ложке – сворачивайтесь к чертовой матери. Хороший автор потом обязательно добавит уже в готовый напиток что-нибудь для вкуса, каких-нибудь лечебных трав или кореньев: зверобой, мяту, ромашку и т.п., чтобы настоялся.

Опять же нужно помнить и знать, для чего вы это делаете: калина понижает давление, а корень калгана или ягоды лимонника усиливает у мужчин потенцию. Но это уже разделы прозы: «мелодрама», «эротика». Добавите слабительный чернослив – будут «приключения». Не бойтесь, экспериментируйте.

Но запомните, это я говорю о хорошей литературе.

Плохая литература – это когда «самогон» гонят до последнего и для крепости добавляют курьяк, карбид, табак, димедрол и прочую гадость, потом подкрашивают чем-нибудь модным, чаще всего патриотизмом, и пичкают этим население. Плохая литература – чистой воды суррогат. Отрава. Яд. Плохая литература вредна ещё тем, что убивает в человеке вкус, и он уже не может отличить Льва Толстова от Дарьи Донцовой.

С Великой литературой – принцип самогоноварения не прокатит. Сказал, и мне уже грезятся какие-то дубовые бочки, темные погреба и время, выдержка, чертова уйма времени и выдержки, а где его взять – всем хочется высказаться сегодня, сейчас, сию минуту. Увы, дамы и господа, Великая литература – товар штучный, тут мало хотеть писать – нужно ещё и уметь. Это то, что с годами делается только лучше, дороже, благороднее.
Да вы и сами это знаете.

Поэзия – это вино. Плохая поэзия – виноградный жмых, вода и спирт. Главный её заказчик – эстрада, попса, основная цель – делать людей ещё глупее, чтобы глупели и за это ещё платили. Причём, чем больше глупеют, тем больше платят.

Хорошая – прелый виноград вперемешку со здоровым, но опять-таки конвейер. Сегодня в газете, завтра – в туалете. В ней не было бы особенного вреда, если бы она не затеняла, не теснила и не заглушала Великую поэзию. А Великая поэзия – это песня, молитва, восторг, самый высокий полет человеческого духа, куда и космонавтам не добраться. Это вино самой высокой пробы и выдержки, такое не пьют в подъездах из горлышка, а смакуют в избранных компаниях, среди тех, кто в этом разбирается и потом до конца своих дней наслаждаются послевкусием этого божественного напитка.
29.01. 17 г.

Карикатуры из интернета