2 К. р. Ваятели. Медведь в себе и шершень тоже чел

Николай сказал: «То-то, Эвксинский…», и продолжил чтение.
«В комбинате случайно открыли новый материал: прозрачная  пластмасса с застывшими в ней пузырьками   воздуха.  Из нее отливали декоративные вазы и плошки, в основном янтарно-желтые , реже зеленые и красные.
Первое изделие, -  ваза, - было признано бракованным, однако пригляделись, присмотрелись, и нашли ее в новом рябом материале более оригинальной.    
Вазы с их шестидесятническим  дизайном отсылают к конструктивизму и научно-техническому прогрессу. Они  хорошо покупались. Сегодня несколько таких ваз можно увидеть в главном и старейшем  сочинском православном храме Михаила Архистратига.  Сочинский комбинат отправлял вазы по городам и весям Союза и неплохо на них зарабатывал.               
Зарабатывали и работники комбината. Производство по-прежнему располагалось  в верху на Первомайской,  под телевышкой. Одним из компонентов производства рябой пластмассы был удивительно пахучий отвердитель. Вонь окрест телевышки стояла ужасная. К тому, же производственные химикаты оказались ядовиты, и все мужики, кто работал на вазах, поумирали. 
Надо заметить, что  еще до появления в Сочи и комбината, и сувенирной фабрики здесь уже возникали производства, тоже сувенирные.
Так, известно, что некий деятель  Косневич поставил в  Грузию два вагона сувениров. Вагоны прибыли к месту назначения, и когда  их открыли,  внутри обнаружили ящики с кирпичами, а Косневич бесследно исчез. 
Возможно, зубопротезный материал для скульптуры в Сочи стали использовать  благодаря скульптору-любителю  Беккерману,  дантисту по основной профессии. 
Беккерман оставил городу первый памятник Николаю Островскому у перекрестка Курортный проспект – Театральная, прилепленный к беломраморной стене-стеле   с контуром  срезанного  с одной стороны  прямоугольника скульптурный портрет головы писателя.
 В народе памятник прозвали «человек проходящий сквозь сену».  В своем частном доме возле кинотеатра «Нацмен», где ныне белеет здание городской администрации, Беккерман экспериментировал с  пластмассой. Его другом и помощником был работавший на  комбинате резчик по камню кореец Тэн. Он же, по мнению Березовского, и  послужил моделью для головы  Островского.  К уехавшему  в  Новую Зеландию Беккерману и Тэну  Березовский  сохранил самые светлые чувства. 
С Мужем Гуслевой, формовщиком Владимиром, Березовский были большие друзья.  Их дачи на Верхней Пластунке стояли поблизости. Вдвоем  ходили  за грибами, и если грибы в лесу были, уславливались не возвращаться домой, пока каждый не наберет по десять килограмм белых и "цезарей". 
С группой других скульпторов и художников Березовский первый освоили дельтаплан.  Они испросили разрешение в Сочинском Национальном Парке свалить несколько дубов  на хребте горы Пикет, расчистили часть крутого склона. Оттуда стартовали  дельтапланы. Пилоты выруливали за реку  на Пластунку, к карьеру, где ловили поднимавшиеся от нагретых солнцем камней, токи теплого воздуха.   Однажды Николаю Алксевичу довелось подняться на дельтаплане на полтора километра.  Но в наполненных солнцем высях Николаю Алексеевичу  не было дано насладиться одиночеством.  Не далеко от себя, метрах в пятидесяти он обнаружил беркута, парящего над своими охотничьими угодьями.  Некоторое время человек и птица вычерчивали друг возле  друга круги,  недобро друг на друга косились и с каждым кругом все более сближались. В конце концов, Березовский отпугнул беркута суровым окриком с  крепкой русской присловкой. 
 
Вместе с Тэном Владимир Гуслев  помогал своей супруге Ироиде Яковлевне в работе над изваяниями «Материнство», мраморной статуей некогда стоявшей на Торговой галерее, а ныне у входа в магазин товаров для новорожденных, рядом с роддомом, где статуя совершенна неуместна, абсолютно не смотрится и вообще незаметна, а так же  богини Мацесты,  композиции из светлого, зеленовато-серого песчаника, на выезде с мацестинского виадука, с искусственным фонтаном,  лестницей, глыбами дикого камня, ставшей своеобразным мегалитическим символом  Сочи.
Ими был создан фонтан «Каменный цветок» по сказам Бажова  в парке "Ривьера". Данила-мастер последними ударами молотка и резца заканчивает свою работу. В этой работе Гуслевым помогали скульпторы Звонов –старший, Колобов  и  Глухов.
А собственно Гуслевым, там же в Ривьере сделаны статуи из обработанных коряг. Орел,  олень с рогами из бревна с корневищем, - туда любили залезать  дети, феникс, а так же голову Нептуна из комеля и корней  каштана на Приморской набережной. 
Статуй в парке не стало еще  в советские времена.  (Надо признать, Березовский, не находил эти работы высоко художественными).  Остался один глаз  совы, сработанной Гуслевым из древесного пня. Из работ Гуслева, до сего дня украшающих город, ныне существует одна лишь декоративная черная пантера  под пальмами в сквере перед гостиницей "Приморская". Пантера сделана намеренно схематично, однако она, грациозна, смотрится вполне прилично, выполнена из неведомого металла и выкрашена в черный цвет. У Гуслева долгое время хранилась фотография актрисы Косаткиной, облокотившейся на спину пантеры. В свое время Косаткина озвучивала Багиру в мультфильме "Маугли".
Видимо оттого, что скульптура была установлена неподалеку от гей-клуба, в прошлом столовой общепита, в течение последних десяти лет, дважды, ночью пантеру   с помощью  баллончиков лесбиянки выкрашивали  розовой краской.   
Нептун лет на двадцать пережил ривьерские коряги.  И в 2000 году Гуслев даже реставрировал эту полюбившуюся сочинцам  рожу с бородой из корневища. 
В дни, когда мастер трудился над морским божеством, какая-то пожилая женщина, молитвенно сложив руки, встала перед  Нептуном  и  стремянкой,  на которой  молотком и стамеской работал мастер,  и во всеуслышание возблагодарила Царя Небесного за то, что он возвращает в Сочи царя морского, а ростовский джаз-оркестр из соседнего кафе исполнил в честь реставратора замечательную композицию. 
Гуслев был профессиональным  формовщиком, а не скульптором.  Начал работать еще на строительстве Волго-Донского канала. К ваянию его приобщила супруга.
Гуслеву запомнилось, как он ночью приехал на стройку, его провели в большой барак, где на одной койке лежали и шептались молодые, на другой - мама с детьми, дальше расположились какие-то  мужики…  Гуслев не долго пробыл на строительстве канала и вскоре приехал в Сочи. Был расцвет эпохи архитектурных излишеств. Для производства лепных  украшений к строящимся зданиям  по образцам от столичных академиков, формовщики были востребованы .
Уже на пенсии, после смерти жены, Гуслев стал все чаще и чаще выпивать. Однажды, пьяный ваятель неосторожно переходил улицу Роз, - спешил на встречу с другом Березовским, -  попал под легковую машину, - перелом ноги.
В машине ехала компания ребят, армян или грузин.  Вышли из машины, предложили сидевшему на асфальте обочины старику отвести   его  в травмопункт. 
Но Гуслев не согласился: «Вывезите куда-нибудь за город, выбросите, - оно мне надо»? Тогда вызвали скорую, пообещали помощь на лечение.  Последние два месяца жизни Гуслев подолгу стоял у питейных киосков на рынке, опираясь на трость, пил и  что-то рассказывал случайным базарным товарищам по питию. 
Вскоре его снова сбила машина и снова на улице Роз, ночью. Умирающий мастер несколько часов пролежал у той же обочины.

Березовский болезненно переживал смерть друга.
Еще один его друг Глухов во время войны был пулеметчиком.  В Сочи он первым начал ваять коней, бронзовая статуя «Ломающая стрелы» на Цветном бульваре.  Лошадки, стоявшие у гостиницы «Молодежная», а ныне перенесенные  к  отелю «Звездный».  Наконец, конная дюралевая статуя  красного кавалериста с пикой в Кудепсте, где,  как условлено считать, закончилась гражданская война.
О всаднике мне довелось слышать курьезную, почти неприличную, историю.  Рабочие комбината, недовольные Глуховым, - задержкой ли премии или слишком высокими требованиями к работникам,  не знаю, - вооружились мелкой нождачкой, пастой  «Гойя», войлоком  и до зеркального  блеска отполировали сферические части конского  детородного аппарата.
Глухов, человек по-фронтовому суровый,   пришел  в гнев. 
Он изваял так же туров из пищевого алюминия за мацестинским виадуком, прыгающих со склона «Зеленой рощи» с явным намерением перемахнуть Батумское шоссе. Глухов и Березовский  одно время работали в Ходжохе,  на Кубани,на Север от Сочи, за Главным Кавказским Хребтом.  Придумали обрабатывать камень, мрамора и змеевик, на станке. 
Достали электродвигатель сварили станину, установили заднюю и переднюю бабки,словом, смастерили  токарный станок.  Установили грубо обточенный массив камня и завели свое детище. К вращающейся  глыбе первым с ручным резцом шагнул Глухов.  Поставил орудие на упор,  ткнул острием в мутную массу крутящегося камня и кувырком пролетел метра три и приземлился в углу мастерской.  Обошлось без тяжелых травм, однако  эксперимент пришлось прекратить.
Глухов слепил и отлил дюралевых аистов в  бассейне с папирусами  парка «Ривьера».
Звонов-старший, Глухов, Гуслев, Коломейцев, Колобов, Березовский – бывалые скульптуры, истинные мастеровые, чуждые вещей заумных,  так называемого современного искусства, авангарда, абстракции и тому подобного. 
Данные явления в изобразительном искусстве Березовский называл дерьмом.  Памятуя о конфликте с  Дубоносовыми,  он ругнул главу семейства за склонность к компиляциям, - с одного пейзажа возьмет гору, с фотографии – дерево, глядишь, и картина готова. А после, будто вдогонку, бросил: «У них же и сын, тоже художник, абстракцией занимается! Ну такой же, примитив рисует! Такое убожество, дерьмо, иначе не скажешь».
-  А что такое абстракция? - спросил я.
- Абстракция? Как бы тебе объяснить, что такое абстракция… Хрен знает что, вот что это такое. Хотя иногда встречаются и в абстракции интересные формы…

Однако в комбинате  работали и ваятели новых поколений:  Вероника Шульмина, Александр Подолякин, Зеленко,  Герасименко, Звонов-мланший, Вечаслав Владимирович, – они уже отличались от простецких мужиков-скульпторов старшего поколения.
Вероника  Шульмина из интеллигентной семьи: отец,  инженер из Челябинска, прошедший всю  войну танкистом. Мама  проработала медсестрой в сочинских госпиталях. 
Она рвалась на фронт, но под Туапсе здоровяк-командир перед строем  объявил высокой, стройной, но хрупкой девушке,: «Раненых хочешь с поля боя выносить?  А ну, давай,  меня пронеси метров сто».  Могучего командира  вчерашней школьнице было не поднять.  Пришлось вместе с партией раненых возвращаться в Сочи.
В госпитале, устроенном в санатории имени Серго Орджонидце, она так уставала, по двенадцать часов подряд перенося раненых, что как-то закончив  смену,  не помня себя от усталости,  устроилась на диване в коридоре, накрылась с головой простынею и мгновенно уснула.  В это время случился налет немецкой авиации,  в парке рядом с великолепным зданием санатория упала бомба. Взрывной волной выбило стекла высоких окон.  Укрытую простыней  медсестру засыпало осколками, но она даже не проснулась.
Обо всем этом Вероника знала с детства, чтила всею душой  военное прошлое родителей, что не мешало ей  расти совсем необычной девочкой с  легким  вольнодумством, артистически поэтичной.
Впрочем,  вольность ей завещали родители. Как инженер отец Вероники  состоял в приемной комиссии секретного завода «Ижмех», работал во взаимодействии с сотрудниками НКВД, и когда в Сочи он встретил маму Вероники, полюбил  и сделал ей предложение.  Ему заметили: от брака с этой девушкой следует отказаться, ибо сестра ее была замужем за «врагом народа», расстрелянным в тридцать седьмом году.
Не смотря ни на что, инженер и танкист женился.
Должность на «Ижмехе»  он потерял, приехал в Сочи и работал, где придется, не пренебрегая и физическим трудом на стройках.  Так же, где придется, работала и мама Вероники.
Зато жили в любви.
 
Вероника параллельно с общеобразовательной закончила художественную школу, основанную в Сочи легендарным Александром Ивановичем Пахомовым, художником, тайно продолжавшим рисовать в плену, в немецком концлагере.
Закончила ленинградскую Мухинку, где училась вместе с другим известным сочинским живописцем Игорем Клюшкиным,  выпускником той же сочинской художественной школы.
 Однажды, чтобы помирить Игоря  с сокурсницей, девочкой-ленинградкой, Вероника  пожертвовала им два билета в БДТ, ценившиеся в те времена, когда театр был на пике  славы, на вес золота.
После Ленинграда Вероника вернулась  в Сочи и некоторое время сама преподавала все в той же художественной школе, где училась, на более чем скромную зарплату  в девяноста рублей. 
Как-то ей повезло получить заказ на создание барельефов в Санатории «Южное взморье».  Вероника  выполнила работу  и получила гонорар в полторы тысячи, мелкими бумажками в три, пять, десять рублей, сложила деньги в хозяйственную сумку, замаскировав их пакетами с гречневой крупой, и поехала домой на Пластунку, на улицу Лиселидзе, где отец выстроил новый дом. 
Пришла  как раз к ужину, когда вся семья с братьями,  и племянниками сидела за столом, и объявила: "А сейчас посмотрите на листопад"! И, убрав в сторону пакеты с крупой, зачерпнула охапку денег побольше и бросила вверх. Все пришли в восторг. А отец разулся и объявил: «Никогда в жизни так много денег не видел, -  дай-ка, я по ним потопчусь».
Не случайно тяготевшая ко всему необычному и сказочному Вероника оформляла в Сочи детские площадки и создавала статуи интересные, прежде всего, детям:  большая терракотовая улитка с рожками, огромный каменный хамелеон, ангелочки, похожие на школьниц  второклассниц.  В ее мастерской есть кипарисовая статуя девушки подростка «Юность». Выполненная правильно с точки зрения художественных канонов и анатомических пропорций она на все же напоминает рисунки девочек  в альбомах: принцесс,  королев и иных красавиц. 
С начала девяностых годов Вероника, как выразился Березовский,  «ушла на ювелирку», стала  изготавливать кольца, колье и другие украшения из полудрагоценных камней, в оправе из серебра.  И в блеске этих  шлифованных агатов,  аметистов топазов и яшм, и в обрамление из холодных  дрожащих бликов  светлого  металла, присутствует   именно та красота,  что так  очаровывает девочек.  Это не инфантилизм. Инфантильном в творчестве Вероники не больше чем в прозе Сент-Экзюпери.  Собственно, она и есть Сент-Экзюпери в сочинской скульптуре и ювелирном искусстве. 
Вероника и сама признает, что живет в своем, далеком  от реального, и от себя позволим себе предположить, прекрасном мире. 
Даже ее пятилетняя внучка обращается к бабушке просто по имени, украшает ей голову фантастическими уборами, используя цветы, листья и веточки.
- Как все таки тебе повезло, Вероника, что у тебя есть свой дизайнер.–  оглядев свою работу, говорит девочка.   
-Да, привалило счастье.  - соглашается бабушка. 
Некоторое отступление к детской непосредственности присутствует в охмелевшем  ветерка оттепели  поколении шестидесятых.  Если бы не модернистский, мобилизационный, демократический, таганский пафос,  бродивший в ту пору в публике,  шестидесятники в своей слегка игривой, святой простоте остались бы в отечественной истории вполне милыми людьми.
Как-то в мастерской Вероника угощала меня чаем с душистым  каштановым медом в сотах.  Говорили о пчелах, после о деревообработке. Я заметил, что на фруктово-карамельный запах обрабатываемой на токарном станке шелковицы, как правило, прилетает беспощадный истребитель  пчел, шершень.
- Шершень? Тоже человек .
Однажды Вероника Геннадьевна, страстная любительница собирать грибы, набрала большую суму белых, подберезовиков и цезарей на горе над Пластункой. Блуждая по лесу, она ориентировалась по дачным участкам поблизости от тропинки.
 Однако, вечером, когда стало темнеть, она подошла на просвет в деревьях к дачам, оказалось,  это дачи не те, и, следовательно, она собирала грибы намного дальше от дома, чем предполагала. Был октябрь, лето задержалось, но темнеть начинало рано, и ночь наступила быстро.
От ночной прохлады Веронику Геннадиевну, спас предусмотрительно захваченный в лес кусок брезента. О том,что ночь пришлось просидеть на бревнышке в лесу Вероника не пожалела. Раньше ей не доводилось видеть такой густой, такой светлой россыпи звезд, да так близко, что, казалось, их можно достать рукой, снимать прямо с неба и укладывать в корзину рядом с грибами. Но тут оживились обитатели леса. Забегали ежики, стали попискивать и шебуршиться в траве мелкие грызуны, еще какие-то зверушки, затянул тенором оперную арию, сразу перешедшую в неврастенические рыдания, шакал, за шакалом закричал сыч.
Женщине стало страшно, и она, чтобы ободрить себя, время от времени выглядывала из-под брезентового покрова и командовала зверям и птицам: "Ребята! Спать! Ночь на дворе, а они разбегались"!               
Николай вновь прервал чтение, ощутив философскую ревность к Эвксинскому.
«Пожалуй, мой приятель Эвксинский не видит различий между, теми,  исполненными энтузиазма и Хэменгуэевщины, шестидесятниками и более поздним поколением начала семидесятых, овеянным марихуанным дыханием  «детей цветов», женоподобных, с и длинными волосами,  мини юбками, буддизмом... Именно влияние миролюбивых хиппи, а не энергичных шестидесятников звучит в нарисованном Эвксинским облике этой, верю, замечательной женщины Вероники».
Николай вспомнил еще о трагически ушедшем Вовке, о спорах, какие он вел с ним о Шпендлере и Лосском, о своем юмористическом стихотворении «К критике чистого разума», где, полемизируя с  великим философом он называл Канта Моней,   и минут через пять, усмехнувшись, и замысловато выругавшись,  продолжил чтение. 
«Недавно я опять посетил скульптора, поинтересовался внучкой.
- Все еще увлечена дизайном.
- Нет, теперь она врач. Недавно прихватило селезенку.  Вызвали врача.  Та посмотрела, говорит: «по всей вероятности, камни». «Что вы говорите! Я точно знаю, бабушка камни не ела».
 Разумеется, у Вероники в мастерской живет кошка камуфляжной, черно-дымчато-рыжей масти, "любви обильная женщина", принесшая котят,  «четырех человек», трех дымчатых и черно-белых и одного рыжего.  Котят надо пристроить. «В субботу пойдем продавать - сразу всех за рупь»! 
Однажды в мастерскую Вероники зашел мальчик из многодетной семьи рабочего из остатков коллектива остатков комбината.
Мастер сразу увидела: у парня руки растут откуда надо. Он попробовал покрутить устройство для проката металла из двух валов, и обнаружив, что оно скрепит, вооружился отверткой, отрегулировал, и скрип исчез. Определил пол котят и дал всем имена. Рыжий оказался котом. Юный гость мастерской нарек его Кузей.  Вместе с Вероникой они работали над парой серебряных сережек. Мальчик верно понял все необходимые технологические операции, умело сверлил, шлифовал,  и  когда изделия  были готовы,  Вероника вручила серьги своему юному коллеге. Мальчик несказанно обрадовался, и скорее побежал домой,  дарить  маме. 
Как-то  в беседе по телефону с одним зна
комым архитектором, считающимся самым  креативным  архитектором Сочи. Высоким горбоносым пятидесяти четырехлетним юношей, разумеется, даосом, дзен буддистом, конфуцианцем и страстным поклонником Бориса Гребенщикова.
В шутку, памятуя о лексике творившего в Сочи академика Душкина, о коем речь впереди, предложил ему также, используя мат, выработать его особую применительно к профессии модификацию, - архитектурный мат.  Как это наблюдалось, например у моряков: «.... Бога в душу, Христофора Колумба,в Дарданеллы мать»! 
- Архитектурный мат? Так его у нас в городе полно. Выйди в центр, посмотри вокруг, - один архитектурный мат.
Я посмеялся и рассказал о нашем разговоре Веронике Геннадиевне.
- Я полностью согласна с вашим товарищем.  Центр города – сплошное сквернословие… 
   
Звонов старший, в  прошлом офицер морской авиации, был человек импульсивный и энергичный склонный к экспериментам.
 Он первый в Сочи сделал морской велосипед-катамаран. 
Предложил свой материал для надстройки над куполом нового цирка из синтетических смол и измельченного в порошок  мрамора, благодаря чему ее конструкция  стала легче на несколько тонн.  Прежняя, перегруженная стальными конструкциями, вызывала опасение: выдержит ли купол? 
 Он сработал статую "девушки с кувшином" или "горянки" в одном из двориков железнодорожного вокзала, одобренную автором проекта здания академиком Душкиным. Великий Зодчий   виртуозно  крыл архитектурно-строительным матом.
Сегодня отреставрированная статуя  горянки некоторое время стояла  у исторического музея, а на ее месте, в вокзальном дворике, возвышается другая девушка с кувшином, более стройная и изящная – работа его сына Вячеслава.
Самая фантастическая история связанная с Владимиром  Звоновым - это и появление фонтана «Сказка» в парке Дендрарий. За базаром, на пустырь откуда-то привезли и выгрузили ящики с фрагментами  статуй, барельефов и других частей фонтана. Ящики лежали некоторое время на пустыре,  и  никто не знал кому и от кого их привезли.  Вскрыли, и обнаружили статуи.  (Это напоминает появление первой, древнейшей,  деревянной статуи Афины в акрополе, спустившейся с неба или выловленный в море треножник Фалеса). Действительно сказка.
Впоследствии выяснили:  статуи фонтана сделаны из плавленого базальта под Москвой в Мытищах, где действовала отечественная установка, способная плавить камень.
Звонов был хорошо знаком с тогдашним руководством парка  «Дендрарий».  Там и решили выстроить фонтан. Из своих материалов скульптор восстановил отдельные поврежденные фрагменты статуй и барельефов.  Фонтан получился великолепный. белоснежный,  с двумя лебедями в бассейне, царевной-лебедью, хранимой  богатырями,  в виде горельефов и барельефов окружившими постамент на который вознесена волшебная девица.
Праздничный,  девственно белый цвет камня на фоне зелени дерев и лужаек парка, прямо указывает на встречу посетителя  со сказкой, - со сказкой, доброй со счастливым завершением.
Истинно сказал поэт:

Ах, темен, темен мир. И чувствуют лишь дети
Какая тишина и радость в белом цвете!
 
Звонов-старший организовал на местной сувенирной фабрике цеха по производсту изделий из пластмассы из рога и из древесины самшита. Он был знаком со старейшими  скульпторами Сочи: Коломойцевым и самим Данильяном, автором прекрасного фонтана в санатории Орджоникидзе.
Кстати, недавно я  обнаружил, что в парке санатория имени Серго Орджоникидзе исчезла статуя наркома. Строительство здравницы инициировал и курировал сам Орджоникидзе в тридцатые годы прошлого века до той поры, пока его не довели до самоубийства.
И санаторий великолепный, настоящий палаццо с колоннадами, соединенными арочными сводами и роскошным фонтаном в центре площади, о котором до сей поры ходят легенды и байки.
Данильяну моделью для вакханок, хороводом окружающих возвышающуюся над бассейном чашу фонтана, послужила красавица грузинка, чертежница из проектно-сметного отдела аппарата уполномоченного ВЦИК. Она позировала обнаженной, и получив за то гонорар, уехала из Сочи. Таковы были нравы в эпоху первых пятилеток.
Рабоче-крестьянского целомудрие преследовало композицию. 
Когда санаторий заработал, отдыхающие шахтеры, шутки ради, накупили женских трусов и лифчиков самых больших размеров, распороли, надели на вакханок, и на живую нитку вновь сшили. Что бы женщины были одеты, а то –  непорядок.
Итак, статуя исчезла. Мне подумалось, - сперли, что вполне вероятно, ибо есть сведения: собранные в санаториях коллекции картин наших соц-реалистов, местных и столичных, после посещения Сочи, московскими бизнес-искусствоведами и, по наводке искусствоведов аборигенных, так же нелишенных предприимчивости, заметно уменьшились, а то и вовсе испарились.
В частности, картины художников грековцев в военных санаториях, исчезнувшие вместе с трофейными бильярдными столами, с сукном, натянутым на идеально обработанные мраморные плиты.
Однако  опасения были напрасны. Ныне санаторий «Орджоникидзе», находившийся в  ведении профсоюзов, обанкрочен, -  стоит запертый.  А изваяние  наркома укрыли заросли деревьев и кустарников, разросшегося санаторного парка. Кажется, нарком сам спрятался, ушел в партизаны. Эта статуя была привезена из Москвы. Как и другие скульптуры: атлетических сильных вольных и волевых, но, при этом, умиротворенных отдыхающих, мужчины и женщины, сидящих по краям над главным входом на лестницу бывшего санатория «Чайка», ставшего в последствие продолжением санатория «Орджоникидзе». 
Ныне это предложение действует как санаторий, но в чьей пребывает собственности я, каюсь, не уточнял. 
Также привезенными в Сочи были статуи-аллегории живописи ваяния и архитектуры, (последняя с рейсшиной), на фронтоне Зимнего театра, работы Веры Игнатьевны Мухиной. Хотя, как утверждал почетный экс-мэр Вечаслав Воронков, что подтверждал и Березовский, реставрировавший эти статуи, они предназначались для здания музея искусств. И сегодня на фронтоне музея видны пустующие постаменты, приготовленные именно для скульптур Мухиной.
Существует мнение, что и статуи двух «масонов», атлетических каменщиков в с обнаженными, частью прикрытыми фартуками, торсами и с кирпичами в руках, в портиках на торцах здания, тоже созданы этой удивительной женщиной. И само здание изначально строилось под музей и выставочный зал. Однако в нем расположился аппарат Уполномоченного ВЦИК, затем горкома ВКП(б).
 
Бронзовые довоенные танкист, - наверно, командир БТ-7,- и летчик, - пилот И-153 "Чайки", - в санатории имени Ворошилова, принадлежат той же эпохе, как и Физкультурники, мужчина и женщина, с мячами, на Сталинском, (после Пролетарском), подъеме.
После реконструкции статуи куда-то исчезли. 
В последствие Звонов-младший Вячеслав разведал, что статуи физкультурников переехали в Сухуми.
Целая компания статуй на крыше морского вокзала, работы мастера Ингала, аллегории, сторон света, благодаря которым Сочи стал городом оленеводов и охотников беркутчи, (Алегория Севера - оленевод, Востока мастер охоты с беркутом в киргизском колпаке), времен года в виде полуобнаженных женщин. Признаюсь, в детстве, когда я рассматривал статую Зимы,  женщину с голой грудью и развевающимися волосами, в страстном порыве замахивающуюся выгнутой в дугу драпировкой, то был уверен, что эта голая тетка бьет мух.

Статую-аллегорию Навигации, усевшуюся на чашу фонтана перед главным входом в вокзал, с кораблем подмышкой, я понять не мог, ибо корабль  явно игрушечный, а женщина - взрослая. А разве взрослые играют в игрушки? 
Зато смешные щекастые дующие ветры!  Их я даже пытался рисовать в своем детском альбоме.  Вся эта скульптура привезена в Сочи из обеих столиц.
На площади перед музеем, перед широким и длинным партером, со  стрижеными кустиками самшита, на музей взирает темный, (чугунный или бронзовый?), Ильич на высоком отделанном красным гранитом постаменте, творение академика Виленского. Вождь стоит во весь рост, в костюме-тройке. Он сдержан, но исполнен внутренней энергии.  Как-то мы шли вместе с Березовским мимо памятника. Выходец из семьи раскулаченных, он ненавидел большевиков и их вождя
- Да, сволочь. Столько народа загубил...  – сказал старик, оглядывая статую – но работа отличная, - ничего не скажешь.    
Еще  байки о сочинских статуях.  В цементную фигуру памятника Горького, работы скульптора Колобова, на улице Горького, против универмага, в дни ее реставрации ныне покойным скульптором Подолякиным вмурована бутылка водки за 4р.12коп.
Сам Подолякин оставил после себя в городе не так уж много. Русалочка в нижнем дворике ресторана «Каскад»,  Крест с ликом Христа на повороте от Батумского шоссе к санаторию имени Семашко, и такой же, только большего размера, крест  на повороте от Курортного проспекта на Бытху, возле чебуречной. Вместе со Звоновым младшим Вечеславом он участвовал в создании памятника милиционерам, погибшим при исполнении служебного долга. 
Из всех материалов мастер предпочитал дерево: дуб каштан, кипарис. С годами Подолякин сделался религиозен статуи веселых гибких обнаженных бесстыдниц сменили скульптурные образы, голова Христа в терновом венце и распятья. 
Впрочем, еще в ту молодую пору, когда Подолякин вырубал и выдалбливал из  в тел поверженных дубов и каштанов игривые тела озорниц, он изваял очень интересную статую «Крылатого», человека с не сложенными, но и не расправленными, слегка растрепанными крыльями, сидящего в глубокой задумчивости. Он явно потрясен, этот не ангел, не демон, - просто «Крылатый».
Как объяснил Подолякин. "Крылатый" появился под  влиянием катаклизмов начала девяностых.
Скульптор погиб при весьма загадочных обстоятельствах. После смерти своей супруги, стал часто выпивать. Поздним январским вечером он позвонил де домой, в особняк возле Уч-Дэре, и сообщил сыну, что его избили на улице, и что в настоящий момент находится в мастерской и ждет помощи. Его бездыханное тело действительно обнаружили в мастерской.
Примерно через год после трагедии я решил поинтересоваться как идет расследование гибели скульптора, зашел в центральный отдел милиции на улице Горького, поинтересовался у дежурного, куда и к кому мне обратиться по этому вопросу. Изможденный  капитан сказал, что убийствами милиция не занимается, эти преступления расследует «Следственный комитет». В следственном комитете, на Северной, начальник, молодой, крепкий, исполненный энергии человек, явно кубанец, охотно принял меня. Быстро, с хрипотцой, как губернатор Ткачев,  расспросил о том, когда и где произошла беда с Подолякиным, потом,  долго оглядывая большой монитор, искал данные в компьютере, но так ничего про убийство скульптора и не нашел…   
 
Необходимо  сказать  и о  Парфентие Парфентиевиче  Рочняке. Он не был скульптором, занимался литьем и металлообработкой. Великое множество дверных ручек, люстр, канделябров,  бра, медальонов в санаториях, пансионатах, гостиницах и ресторанах Сочи изготовил Парфентий Парфентиевич. Однако после долгих лет занятий бронзой и сталью и он попробовал себя в скульптуре, изваял из валуна песчаника великолепного медведя. Этот сгруппировавшийся в шарообразный ком, погруженный в себя мишка, медведь в себе, украшает сквер между Японским садом и Музыкальной школой.