Повесть о Кате и Владике продолжение

_ _ _ _

     Однажды утром дети проснулись от страшного грохота.
     Уже четыре дня над посёлком лютовала пурга. Занятия в школе были отменены, детский садик закрыт, магазины не работали. В домах не было света, потому что электростанция не работала тоже. Люди жгли свечи и всё, что нужно было делать по дому, делали при свечах. Детей укладывали спать вместе, потому что так теплее, и укрывали поверх одеял маминым осенним пальто и папиным кожаным. С самого утра их одевали в тёплые лыжные костюмы с начёсом и разрешали ходить по комнате в валенках. Даже мама не работала, такая была сильная пурга. Ходил на работу один папа.
     Возвращался он поздно, весь покрытый снежной коркой: одежда, брови, лицо - всё. Стоял в прихожей, тяжело дыша, пока мама снимала с него тяжёлый кожух, а снег таял у него на бровях и сползал ручейками по красному, избитому ветром лицу.
     - Пуржит, однако, - говорил он. - А впрочем, ничего. Погода как погода...
      По радио несколько раз в день дядя Володя Сушков тревожным голосом предупреждал, чтобы, в связи с пурговой погодой и плохой видимостью, люди поодиночке на улицу не выходили и ни в коем случае не выпускали детей.
     Владик и Катя давно привыкли к вою пурги, а жизнь при свечах им просто нравилась. Но звук, от которого они проснулись на этот раз, был им не знаком.
     - Бум-м! - раздавалось за стеной. - Бум, бум, бум-бум!
     - Знаешь, на что это похоже? - сказал Владик. - На канонаду!
     - А что такое канонада? - спросила Катя.
     - Ну, ты даёшь! Не знает, что такое канонада!.. Это - когда пушки палят!
     - С пристани?
     - Почему с пристани?
     - "Пушки с пристани палят, кораблю пристать велят".
     - Какие корабли зимой? Ты что, опупела? Вон бухта вся под снегом!
     - А что же это тогда, если ты такой умный?
     - Не знаю...
     - Бум, бум-бум! - донеслось из-за стены.
     - Ишь ты, - сказал Владик, - голосище-то, однако. Громче ветра!
     - Бум-бум, бум-бум-бум!
     Ребята притихли, вслушиваясь.
     - У-у, вау-вау, гу-у-а-а! - выла пурга.
     - Бум, бум!
     - Ва-а-у-у!
     - Бум, бум-бум-бум, бум!
     - У-у, вуа-у-у!
     - Бум!
     - Знаешь, что? - прошептал Владик с загоревшимися глазами. - Я думаю, это знаешь, что?
     - Что?
     - Война началась, вот что!
     - Неужели? - у Кати перехватило дыхание от радостной надежды.
     - Точно, началась! - едва сдерживая ликование, подтвердил Владик.
     - Бум, бум-бум, бум!
     - Ва-ау-у-а-а!
     - И что теперь?
     - Как что? В партизаны, конечно!
     - Дурак, партизаны в лесах. Сам знаешь, "шумел сурово Брянский лес"... а у нас где тут леса?
     - А у нас зато сопки!.. Сопки ещё даже лучше. Только маскхалаты нужны.
     - Какие маскхалаты?
     - Ну, простыни, например. Что-нибудь белое. А ещё лучше дождаться лета, когда трава высокая. Прятаться в траве, подползать по-пластунски и взрывать ихние поезда.
     - Во-первых, где ты возьмёшь поезда, когда они у нас тут не ходят; а во-вторых, лето ещё когда будет, а война-то, однако, уже началась... Вот, опять!
     - Бум, бум-бум-бум, бум-бум-бум-бум!
     - Вообще-то, ты это точно говоришь. Лета ждать нечего... Только простыней надо несколько, а то они быстро порвутся, и всё.
     - Крахмалить надо, тогда они больше на снег похожи. И стирать потом легче.
     - Точно!..
     - Ва-у!
     - Бум-бум!..
     - А ещё можно в подполье уйти...
     - Что там делать? Оленину сырую есть?
     - Ну ты балда! Подполье - это тебе не подвал. Это где подпольщики прячутся, такое потаённое место. Ну, как молодогвардейцы. Олег Кошевой, Сергей Тюленин... Знаешь?
     - А то нет!.. "Это было в Краснодоне, в грозном зареве войны"... Люба Шевцова, Ульяна Громова... Листовки писать... "Биржа-каторга горит!"... Во мощёво! Железно! 
     - А вообще-то партизаны ещё в катакомбах бывают. Как Володя Дубинин.
     - Точно! "Улица младшего сына".
     - Мне только не нравится, что он сам в боях не участвовал.
     - Ну да, не участвовал! Он в разведку ходил!
     - Какая там у него разведка... То ли дело - Зоя Космодемьянская!
     - Да-а, Зоя - да-а...
     - Ладно, хватит болтать! Надо вставать - и за дело!
     - Неохота из-под одеяла вылезать. Холодно.
     - Холодно? Смотрите-ка, в доме замёрзла! Партизанка, тоже мне!.. Я с тобой в разведку не пойду.
     - А я с тобой и не попрошусь! Я с Мишкой Шелеховым ходить буду!
     - Да тебя вообще в партизаны не возьмут!
     - Меня не возьмут? Я, однако, лучше тебя бегаю. И прячусь лучше тебя.
     - Ты зато боли боишься. Помнишь, как орала, когда на гвоздь напоролась?
     - Ага, а ты сам бы попробовал. Ещё не так заорал бы!
     - Я-то как раз не заорал бы. Я любые пытки могу вынести. Меня хоть железом жги, я не пикну.
     Катя в это верила, поэтому промолчала. Вместо ответа она резко выскочила из-под одеяла и стала быстренько натягивать холодную, настывшую за ночь одежду.
     - Может, ты и герой, а встала-то я раньше тебя!
     Владька тоже вскочил и треснул её по макушке:
     - Сама мне зубы заговаривала...
     Катя применила свой приём: обхватила брата за шею согнутой в локте рукой и, крутнувшись на пятке, опрокинула на пол...
     Вошла тётя Домна и прекратила это безобразие.
     Вдруг до ребят дошло, что мамы дома нет.
     - Тётя Домна, а где мама?
     - Мамас на работе.
     - Как на работе?
     - Да вот пошла. В такую пургу! Там в школе прорвало батареи. Авария.
     - Авария?.. А почему стреляют?
     - Где стреляют?
     - Пушки. Вот, слышите?
     - Бум-бум-бум!
     - Это не пушки. Это трубу с кочегарки возле клуба снесло и катает по посёлку.
     - Как же её снесло? Такую здоровенную?
     - Ветер очень сильный.
     - А-а! - сказал Владик. - А я-то думал, война началась.
     - Нет, не война, слава богу! Только пурга очень страшная.
     - А папа тоже на работе?
     - Папас на пожаре.
     - На пожаре? Вот здорово! Это где?
     - А нас не взя-али...
     - Пекарня загорелась... А детям там делать нечего.
     - Мы бы хоть посмотрели, - сказал Владик.
     - А может, и пользу бы какую-нибудь принесли, - добавила Катя.
     В этот день в посёлке сгорела пекарня.
     После пурги мама и папа просто пропадали на работе. Приходили они поздно и на детей почти не обращали внимания. Папа говорил, что выход из положения он нашёл - какой-то там дом в Шанхае временно приспособили под пекарню. Сгорело много муки, надо лететь в Якутск "муку пробивать". Но прежде всего надо утихомирить этого рьяного болвана, который из кого-то там хочет сделать вредителей и даже вызвал какую-то там комиссию из Булуна.
     Катя спросила: 
     - А как вредителей делают?
     Папа подумал и объяснил. Дело в том, что наша Родина, как первая страна победившей революции, очень раздражает всяких там заграничных буржуев. Поэтому они засылают к нам всяких шпионов и диверсантов, чтобы нам вредить.
   - Знаю, - сказал Владик. - "Дым в лесу".
   - "Застава в горах" - припомнила Катя.
   - Вот-вот, - сказал папа. - Именно так. А из-за всяких шпионов, диверсантов и вредителей часто подозревают хороших, честных людей. Вот и тут из-за этого пожара один человек назвал вредителями заведующего пекарней и кочегара и непременно хочет их обвинить. Но ведь бывает, что несчастья приходят случайно. И пекарня тоже сгорела случайно. А люди-то как раз держались геройски. Они изо всех сил старались погасить пожар и спасти государственное имущество, хотя пурга была очень сильная. Во всём виноват ветер. Вот я и считаю, что невиноватых людей надо защитить. Правильно я считаю?
     - Точно! - сказала Катя.
     - А они точно не шпионы? - спросил Владик.
     - Совершенно точно. Я в этом абсолютно уверен.
     Мама вздохнула.
      - Как вы всё-таки засоряете свою речь, дети! Ну что значат эти ваши бесконечные "точно", "здоровски"? Разве нельзя говорить грамотно?
     - Все ребята так говорят, однако, - ответила Катя.
     Папа, к сожалению, оказался прав. Приезжали комиссии и из Булуна, и из Якутска, но ни одного шпиона или диверсанта в их посёлке не обнаружили.
     - Конечно, - сказал тогда Владик. - не везёт, как всегда. Хоть бы один завалящий шпион к нам пожаловал! Ни-че-гошеньки интересного нет!
     - Кому мы нужны! - печально вздохнула Катя.

_ _ _ _

     В посёлок привезли четыре лиственницы - в школу, в детский сад, в клуб и в столовую. Папин знакомый лётчик, дядя Ваня Черевичный, привёз лиственницу и для Кати с Владиком. Она была без иголок - просто серая палка с веточками в узелках. Но мама поставила её в ведро с водой, насыпала в воду лимонной кислоты и пообещала, что к Новому году дерево распустится. И в самом деле! Уже через четыре дня из серых узелков на веточках появились мягкие светло-зелёные иголочки. В доме запахло лесной свежестью. Владик сказал, что со школьной лиственницей происходит то же самое. Только ещё лучше. Потому что у них лиственница маленькая, а в школе огромная, просто чуть не до потолка. Она стоит у мамы в кабинете, а пахнет на весь этаж.
     Владик теперь приходил из школы на час, а то и на два позже, чем всегда. Они там, в школе, делали ёлочные игрушки и готовили самодеятельность. Кроме того, Владик попал в почтальоны, и они с другими ребятами изучали план посёлка, чтобы перед самым Новым годом разносить по домам поздравления. Поздравления ребята писали на самодельных открытках. И ещё они делали дыроколом конфетти из раскрашенной бумаги, а бумагу раскрашивали на уроках труда и рисования.
     Дома Владик и Катя тоже делали игрушки. А вечером, спрятавшись под стол, Владик рисовал картину. Потому что в школе была выставка детского творчества. Владик рисовал, а Катя помогала - подавала карандаши и ахала:
     - Как красиво!
     Картина была из "Сказки о царе Салтане" - остров Буян, разбитая бочка на берегу и князь Гвидон с луком в руках. За спиной у князя был колчан со стрелами. Вокруг шумело море. По волнам Лебедь белая плыла с золотой коронкой на голове.
     Но всё это не самое главное. Главное было по воскресеньям, когда ребята ходили в радиоузел на репетицию. Учительница литературы из старших классов, Раиса, Архиповна, готовила с детьми радиопостановку по пьесе С. Михалкова "Зайка-зазнайка". Кате, хотя она ещё не училась, досталась самая главная роль - Зайки-зазнайки, потому что у неё был очень звонкий голос и отличная дикция. А Владик играл Второго зайчонка. Получалось, что Владик положительный герой, а Катя - отрицательный. Но она не обижалась. Ведь это же было искусство...
     Наконец дядя Володя Сушков "записал на плёнку" всю постановку, и оставалось только ждать Нового года...
     Да, ещё что важно: и Владику, и Кате сделали карнавальные костюмы. У Владика был народный украинский костюм. Рубашку ему мама вышила крестиком. У него был длинный яркий кушак, сапоги и настоящая алюминиевая сабля в кожаных ножнах.
     А Катя была голубем мира. Мама сшила ей пышную пачку и шапочку из марли. Потом пачку и шапочку выкрасили в голубой цвет и сильно-сильно накрахмалили. Десятиклассник Кирилл Андреев, лучший художник в школе и большой друг Владика и Кати, сделал из бумаги белого голубя Кате на шапочку, а из фанеры выпилил другого, раскрасил его, так что голубь был как живой; и этот голубь должен был сидеть у Кати на плече.
     В школе было несколько праздников: для первых-вторых, третьих-четвёртых, пятых-шестых классов утренники, а для старших - вечера. Был ещё общий утренник в поселковом клубе для детей до тринадцати лет включительно и бал для молодёжи.
     Маме повезло, она должна была присутствовать на всех утренниках и вечерах в
школе, и в клубе тоже. А Владику и Кате достались только два утренника - для первых-вторых и ещё клубный. Можно было, конечно, сходить ещё и в детсад, но Владик и Катя до этого не унизились.
    Утренник в школе проходил двадцать восьмого декабря. Он начался в десять часов, а закончился только в два, к обеду. Целых четыре часа веселья!
     Вся школа сияла такой красотой, что Катя только ахала от восхищенья, а Владик скромно гордился. Конечно, всё это сделал не он сам, даже не его класс; поработали, главным образом, старшеклассники. Но ведь и Владик приложил свою руку!
    В коридоре, во всех классах, в спортзале - всюду спускались на ниточках снежинки из ваты. Где они только взяли столько ваты!.. На окнах красовались голубые, золотые и серебряные снежинки, вырезанные из бумаги. Владик показал Кате, какие снежинки вырезал он сам, какие - Мишка Шелехов, какие - Дина... всё показал.
     Наверху, в коридоре, и внизу, в вестибюле, стояли ёлочки из накрахмаленной зелёной марли на проволочном каркасе. Это всё сделали восьмые классы, а командовал ими десятиклассник Кирилл Андреев. На стенах кнопками были прикреплены большие картины про Новый год - разные звери, деды Морозы, Снегурочки, зимние лесные пейзажи. А один мальчик, Том Ефремов, нарисовал даже снежную тундру, и по ней бежала собачья упряжка. Тундра была знакомая, угадывались очертания Столовой горы, Лёлькиного Пупа и на горизонте - такой прекрасной, давно манившей ребятишек, но слишком далёкой горы Четырёхзубки.
     А что было в спортзале!.. Лиственница, живая лиственница - под самый потолок! На ней качались разноцветные шарики, корабли из золотого и серебряного картона плыли по зелёным, благоухающим хвоей, волнам; висели на ниточках зверушки из осыпанной блеском разноцветной ваты и всякие фрукты-овощи - совсем, как настоящие. В несколько рядов сбегали по лиственнице цепи из раскрашенной бумаги и флажки со всякими смешными рисунками. Домики матового стекла, в которых окна как будто светились. Стеклянные сосульки. Бусы... А на самой верхушке - большая рубиновая звезда, как на Кремлёвской башне!.. Ватный снег, осыпанный блеском, лежал вокруг лиственницы и на её корнях. С потолка свисали снежинки из ваты. И по стенам, и по потолку, и по лиственнице пробегали круги света - жёлтого, розового, синего, зелёного, - потому что сидевший около прожектора старшеклассник крутил какую-то ручку, и от этого у прожектора менялись стёкла - то синее, то красное, то жёлтое...
     А из репродуктора на весь зал разливалась песня с пластинки:
      Колышется даль голубая,
      Не видно нигде берегов...
      Мы с детства о море, о море мечтаем,
      О дальних огнях маяков...
    Все дети были в карнавальных костюмах. А у кого костюмов не было, тому дежурные старшеклассники что-нибудь выдавали: кому буратиновский нос и колпак, кому корону из картона и короткий плащ, кому - заячьи ушки на резиночке и хвостик с английской булавкой...
     А потом пришли Дед Мороз со Снегурочкой. И когда все дети закричали:
         Раз, два, три,
         Ёлочка, гори! -
вся лиственница вспыхнула разноцветными огоньками, и рубиновая звезда на макушке засветилась...
    А первого января утром весь посёлок слушал по радио постановку "Зайка-зазнайка". И на весь посёлок прозвучали имена юных артистов. Как это было здоровски!
     Две недели подряд люди праздновали, праздновали, праздновали. Когда папа и мама приходили с работы, в доме собирались гости. Накрывали праздничный стол со всякими вкусностями, звенели рюмки и вилки, слышалось пение:
    Выпьем за Родину, выпьем за Сталина,
    Выпьем и снова нальём!..
    Лётчики дядя Боря Агров и дядя Боря Осипов играли с детьми в "большого человека". Дядя Боря Агров сажал на плечи Катю, а дядя Боря Осипов - Владика. Вся фигура закутывалась простынёй, так что лётчики не были видны; только детские головы сверху, а внизу - лётчицкие ноги в унтах. И так они выходили в большую комнату к гостям. Все смеялись до упаду!
     А капитан Фишкин научил детей пускать "чёртика". Надо в пустую бутылку из-под вина бросить горящую спичку, и тогда "выскочит чёртик".
     А лётчик дядя Миша Пятин умел глотать огонь. Зажигал спичку и прямо зажжённую клал себе в рот. И она там гасла...
     Но праздники прошли, и Владик снова пошёл в школу, и Катя снова оставалась дома одна - помогала тёте Домне по хозяйству, читала, скучала и ждала Владика...
     Так понемногу, в труде и в играх, проходила зима.

    (продолжение следует)