Бабье лето. часть 3

                3

      Волгодонск встретил молодых специалистов суровой деловитостью.    Гигантская стройка ошеломила Аню и её однокашников своими масштабами. На сотнях гектаров донской степи безостановочно, круглые сутки необозримая стройка громыхала и шумела тысячами машин и людей. Сотни больших и малых экскаваторов грызли землю в котлованах  и траншеях. Мощные копры неустанно, день и ночь бухали, вгоняя в землю бетонные сваи. Постоянный глухой стук сваебойных молотов в первые дни до изнеможения раздражал Аню. Здесь от него невозможно укрыться, как невозможно спрятаться от морской качки на корабле. Но со временем она привыкла к  жизни на стройке. Её уже настораживало теперь, если, засыпая, она вдруг слышала тишину. Но тишина бывало редко, лишь по большим праздникам. Многочисленные краны тут и там своими стрелами-руками тянули вверх этажи жилых домов, школ, административных  зданий. В Новом городе уже просматривались некоторые улицы и среди них одним из первых вырисовывался проспект  Строителей. А вдали, в степи за городом, поднимался рукотворный лес стальных опор гигантских цехов будущего завода. По ночам там высвечивали вспышки электросварки. Они словно зарницы артиллерийской баталии обозначали передовую линию фронта.
      Строительные машины рычали, громыхали, сновали туда-сюда на огромной территории. Тысячи людей возводили фундаменты, сооружали стены, тянули трубопроводы, прокладывали дороги. И весь этот гигантский муравейник, в котором  стороннему взгляду  трудно рассмотреть какой-то порядок, жил и действовал по единому плану. Кто-то управлял этим муравейником, направлял движение каждой машины туда, куда нужно, а усилия каждого человека направлял в созидательный труд. Какие знания, какие опыт и способности надо иметь, чтобы управлять такой махиной. Для Ани это казалось неразрешимой загадкой, волшебством. Лишь позднее, поработав в техническом отделе больше года, в бурлящем хаосе стройки она стала различать планомерное движение. А пока с трудом ориентировалась среди строящихся и уже построенных объектов, выбирая дорогу от общежития до места работы.
      Восторг от масштабности дел усиливался тем, что делались они людьми молодыми.  Везде молодежь: молодые рабочие, инженеры и молодые руководители. Повсюду молодой задор, веселье и безоблачность. Встретить на недостроенных улицах пожилого человека – редкость. И детей еще мало, молодые строители не успели пока ими обзавестись. Едет сюда молодежь со всех областей и краёв. Едет, чтобы строить завод и вместе с ним свою жизнь. Но вот беда, приезжают в основном парни, а девчат мало, катастрофически мало. На десять женихов здесь лишь четыре невесты.
      Атмосферу недостатка девушек Аня почувствовала в первые же дни. Стоит на минуту остановиться в вечернее время на улице, сразу подступают молодые люди с предложением познакомиться. А сходить в кино или поехать в выходной день на берег водохранилища позагорать можно только в сопровождении знакомых мужчин. Если появишься там одна – обязательно станешь объектом настойчивых, порой весьма грубых посягательств мужчин. Одной здесь небезопасно. Вначале это забавляло Аню, но потом здешняя особенность  быта стала раздражать.
      Одна из сотрудниц, которая работает в отделе вместе с Аней и живет в Волгодонске больше года, как-то заметила:
      - Девушкам жить здесь трудно, слишком много вокруг неженатых мужиков. Поэтому все девчонки, которые приезжают, через два-три месяца, самое большее через полгода, выходят замуж. И ты не зарекайся. Вон сколько парней интересных, найдёшь себе подходящего. На руках носить будет.
      Вообще-то по приезде сюда Аня не исключала замужество. Даже  наоборот, надеялась, что встретит достойного, полюбит и выйдет замуж. Однако осенью ее настроение круто изменилось.
      В ноябре донские степи стали навещать холодные, с пронизывающим ветром дожди. Сыро, холодно, дождливо. Степной чернозем, разбитый строительной техникой, вперемежку с глиной превратился  в липкую грязь. Стройка погрузилась в непролазное глинистое месиво, по которому свободно передвигаться могли только бульдозеры. Даже в обжитой части Нового города невозможно перейти улицу без сапог. Слой жидкой грязи, как паводок, затопил асфальт дорог и тротуаров. Резиновые сапоги оказались единственной употребительной обувью, без них невозможно выйти за порог общежития.
      Опять вмешалась в дело осень. Опять подступают неуверенность и сомнения. Приехав сюда и окунувшись в кипящий ритм здешней жизни, Аня думала, что избавилась от них. Но нет, они опять воровски замаячили на горизонте её сознания. К тому же она обнаружила, что очень соскучилась по дому. Оставленный ею домашний быт казался теперь дорогим и милым, а разлука с ним невыносимой. Хотелось убежать туда от осенней серости и скучного однообразия дней: работа, общежитие, а между ними грязь.
      В отделе, где работает Аня, три сотрудницы беременны, а две другие собирались забеременеть в скором времени. Изо дня в день у них один и тот же разговор о пеленочках и распашонках, которых не достать в Волгодонске и за которыми надо ехать в Ростов. Будто этим ограничивается вся жизнь и не существует других  интересов.
      И в общежитии не лучше. Аня живёт в комнате с Верочкой, геодезисткой. Приехала она на стройку позже Ани, но уже собирается замуж, чем и заняты все Верочкины мысли. Самая заветная мечта у Верочки – получить однокомнатную квартиру после того, как поженятся. В её представлении это предел, высшая точка счастья. Жених её, Ларис, прибалт, парень самостоятельный, не пьёт, громко не разговаривает, работает в системе заказчика. Приходит в гости почти каждый вечер. У него две неизменные темы и один интерес. О чем бы разговор ни затеялся, Ларис сводит его к тому, что хвалит японские станки за точность и ругает строителей за брак в работе. А единственный интерес – при первой возможности потискать Верочку. Других страстей у него не замечается. И Верочка, и Ларис не раз намекали Ане, чтобы не шумела, если он останется в их комнате ночевать. Еще чего? Придумали! Аня на корню пресекла все попытки. «Пусть занимаются этим делом сколько хотят, но только без меня.»
      А для неё, для Ани, тоже уготована такая перспектива? Выйти замуж за издерганного, почерневшего от солнца и ветра, пропахшего стройкой и прокуренного «Беломором» прораба? Потом в бесконечной очереди ждать однокомнатную квартирку, добиваться для детишек места в детском садике, месить строительную грязь резиновыми сапогами и считать это счастьем? Боже мой, какое убожество по сравнению с тем, какой жизнь виделась в юности! Должна ли она смириться или…
      Нет. Как уже бывало раньше, Аня решительно воспротивилась такой судьбе. После долгих сомнений Аня твердо решила, не время сейчас выходить замуж, не наступила ещё пора искать семейное счастье. Она честно отработает положенные три года, а потом… Потом жизнь подскажет, как поступить. Ещё не осень.
      Решение принято. Характер свой Аня знает, выдержит. Как задумала, так и сделает.
      По зиме хандра прошла. Аня почувствовала уверенность. Инженерные знания, умение профессионально делать дело не замеченными не остались. Ей предложили должность руководителя группы специалистов в отделе. Появился новый интерес к работе, даже азарт. Общежитейский быт тоже хотя и не стал лучезарным, но посветлел. Похотливые взгляды и нагловатые приставания мужиков уже не так раздражали. Научилась с иронией смотреть на человеческие слабости. Завязывавшиеся иногда романы не пускала близко к сердцу. Сжала она свое сердце в комочек, упрятала до лучших времён в броню. Так легче жить. А много ли нажито? Но вопрос этот пока не тревожил Аню.
      Настала долгожданная пора, закончились три обязательных года. По служебной лестнице Аня шагнула ещё не на одну ступеньку. Работала вторым заместителем начальника отдела  треста энергетического строительства. Но ни успехи в карьере, ни обещание начальства выделить ей, одиночке, квартиру – не удержали Аню. Получила трудовую книжку с изрядным числом благодарственных записей за хорошую работу и улетела домой, в столицу.
      До этого момента она почти без колебаний следовала намеченной линии поведения. Сейчас же, выйдя на назначенный рубеж, пыталась оценить, чего достигла, а что упустила; что обрела и что потеряла. Обрела бесценный опыт практической работы, который непременно пригодится в будущем. Почувствовала захватывающее ощущение движения вверх по служебной лестнице и честолюбивую сладость руководящей власти над людьми, пусть даже в маленьком коллективе. Оплата за это – три года, которые не принесли ей душевного равновесия и ни на шаг не приблизили к созданию семьи. Зато теперь она свободна от всяких сдерживающих обстоятельств. Найдёт достойную работу  и сосредоточится на семейных делах. Нет причин для отчаяния, еще не осень.
      Но уже и не весна, шептал внутренний голос.
      Аню переполняла радость возвращения в родной дом, встречи с родителями. Нетерпелось  увидеться с подругами, друзьями. Не откладывая, разыскала Розу Михалёву, подружку-одноклассницу. Сколько восторга в их встрече. Сколько новостей и изменений произошло в жизни за годы разлуки. Всё время, пока они разговаривали, к Розе прижималась её дочурка, очаровательная девочка лет четырех, с косичками.
      Роза охотно рассказывала об  одноклассниках.
      - Помнишь, в 10-б училась Сонечка Сварская, - рассказывала Роза. – Я её часто встречаю. Вышла замуж – разошлась, второй раз вышла – опять развелась. Теперь живёт одна с дочкой и в третий раз замуж собирается. Только, думаю, опять не надолго. Не домашняя она баба, да и грешков у неё много. А про Олежку знаешь? Нет? Как же, институт какой-то серьёзный закончил, живёт с семьёй в научном городке, науку двигает.
      Ане интересно узнать о Свете Юшиной, которая первой из класса вышла замуж.
      - Светку я год назад видела, - ответила Роза. – Муженёк у неё деловым оказался, академию закончил, перевели его в Подмосковье. Светку я что-то не пойму или она действительно очень счастливая, или во…, - Роза покрутила пальцем у виска. – Двоих уже родила и третьего собиралась. Спрашиваю, зачем ей это надо, а она улыбается, муж, говорит, детей любит. Не работает, детей воспитывает да мужа ублажает. Уж и не знаю, то ли завидовать ей, то ли жалеть.
      Наговорились подружки вволю, перетрясли все новости и слухи. Когда Аня собиралась уходить, Роза спросила:
      - Ты, Анька, чего одна по свету мотаешься? Сама говорила, что мужиков там, как вермишели в кастрюле. Что же не нашла себе? Или никого не полюбила? – и чтобы сгладить резковатость вопроса, добавила. – Мужики пошли какие-то серые. Такая девка рядом ходит, а они не видят, боятся что ли. Да я бы…
      Аня не нашла, что ответить. Не знает она ответа, потому и боится задавать такой вопрос себе.
      Все время, пока гостила у Розы, взгляд Ани, как магнитом, притягивался к её дочке. Замечательная девочка! Так трогательно она прижимается к маме, пугаясь незнакомой тёти. Косички с бантиками, платьице, белые носочки, маленькие туфельки – все прелестно на малышке. Хотелось взять ее на руки, потрогать за пухленькие щёчки, послушать полупонятный детский говорок. Как это замечательно, когда рядом ребёнок, нуждающийся в твоей ласке. Какое-то незнакомое, новое желание Аня почувствовала в себе. Что с ней? Или нечаянно колыхнулось легонько естественное чувство материнства?
      Как от призрака отмахнулась от него Аня. Но свободное место заняли другие тревожные мысли. Все подруги замужем, у них дети и семьи. Девичьи проблемы, которыми озабочена Аня, для них уже давно пройденный этап. Общаясь с бывшими подругами, чувствовала, что она им неровня, как неровня третьеклассник семикласснику. Большинство подруг не проявляют желания восстанавливать старые теплые отношения и не торопятся знакомить её со своими мужьями. Они как бы сторонятся её, подозревая в ней какую-то опасность.
      Проблема поиска работы разрешилась у Ани быстро и удачно. Недели через две после возвращения она зашла на кафедру своего института. Почти все сотрудники в отпуске, но заведующий оказался на месте и очень тепло принял бывшую студентку. С интересом выслушал рассказ о большой стройке, о служебной деятельности Ани и предложил работу на кафедре.  Аня, как большую удачу, приняла предложение и согласилась не раздумывая.
      Через неделю она включилась в работу. До начала учебного года оставался всего месяц. Аня в спешке изучала учебные программы, готовила темы занятий со студентами. Осенью к этим заботам добавилась подготовка к поступлению в аспирантуру, потом занятия в аспирантуре и работа над темой диссертации. Аня окунулась в водоворот новых и интересных для неё дел. Занималась со студентами, часами просиживала в библиотеках,  до головокружения работала дома над учебными и диссертационными материалами. Это требовало такого напряжения сил и столько времени, что все другие дела и заботы отодвинулись на задний план, в разряд второстепенных.
      Иногда Аня упрекала себя, что опять переувлеклась учебно-служебными делами, что опять ничего не делает для создания семьи, теперь главной её жизненной проблемы. Но перебороть себя, изменить направление своих усилий уже не могла. Да и как решать проблему? Не тот возраст! Свободных и достойных мужчин в кругу ее общения нет и не предвидится. А создавать свою семью ценой разрушения чьей-то, она бы ни за что не согласилась, не позволяют её моральные установки. Нет, нет, она не ханжа, не монашенка. Романы у нее случались, но кратковременные, без глубоких чувств, без семейной перспективы. Будто зашла она со своими проблемами в тупик.  Если в первые годы после возвращения домой пыталась расширить круг общения, даже посещала клуб знакомств, но позднее шустрить перестала. Было в этом что-то недостойное, унизительное. Она почти смирилась с тем, что есть, почти готова была принять  все, как неизбежность судьбы.
      Напряженный труд принес результаты. Через четыре года Аня защитила диссертацию. Но выход на новый профессиональный уровень не избавил от напряжения в работе. Работать в полсилы она уже не могла. Преподавание на кафедре стала совмещать с исследовательской работой в отраслевом научном институте.
      Эти годы Анна Петровна в шутку называет летом, деятельным и плодотворным летом своей научной карьеры. Она много успела сделать, выполнила интересные и результативные исследования, накопила добротный научный материал для докторской диссертации, к написанию которой собиралась вот-вот приступить.
      Зимой случилась беда, умер отец. Он долго болел, был плох, и смерть не стала неожиданностью, но Аня тяжело переживала утрату. А мама и вовсе не перенесла горя. Месяцев через восемь она ушла следом за мужем.
      Она осталась одна. Родители не нуждаются больше в её заботе. И никто, во всем свете никто не ждёт её помощи. Никому она не нужна. Для чего успехи в карьере? Для чего признание, как специалиста, в научном мире? Для чего она работает не жалея  себя? Для чего просиживала и просиживает ещё ночи над диссертациями? Зачем они ей? Да, её труд хорошо оплачивается, но зачем ей столько? Для одной хватило бы и меньше. Нет у неё близкого, дорогого человека, которому она могла бы помочь.
      Без родителей квартира опустела. Безжизненно смотрели на неё стены, мебель, привычные безделушки. Будто осуждают за то, что прерывает собою связь времен, что не сумела ничего добавить, чтобы жизнь в этих  стенах продолжалась и дальше.
      Припоминался эпизод из встречи на квартире Розы Михалевой. Её дочка, осмелев, доверила Ане поиграть своей куклой, а потом спросила: «У тебя есть кукла?». Ребёнок словно угадал её тайну. Аня заходила в магазины детских товаров, разглядывала детскую одежду, игрушки и прочие принадлежности. Хотелось купить, но зачем?
      Мысль заиметь ребенка, вкрадывалась иногда. Ну не сложилось с замужеством, не нашлось ей мужской половинки, но ребёнка можно родить и без мужа. Всю нерастраченную любовь отдала бы она своему сыну или дочке. Отказалась бы от диссертации и дополнительной работы, чтобы все оставшиеся годы посвятить ребенку. Но воли на исполнение потаённой мечты не доставало. Как только она приближалась к рубежу окончательного решения, внутренний голос нашёптывал коварные вопросы: как это сделать? С кем? Что скажут знакомые, коллеги? Аня содрогалась при мысли, как осудят её за то, что променяла блестящую диссертацию на пелёнки. Как безжалостно будут терзать вопросом: кто отец незаконно рождённого ребёнка? И всё это в её возрасте!
      Под давлением неразрешимых вопросов Аня откладывала решение.
      - Бабаня, расскажи о твоём бабьем лете, -  весенний вопрос внучки возвращает Анну Петровну на осеннюю землю.
      И легко, и трудно; и сладко, и горько вспоминать о своем бабьем лете. Долго она его ждала, так долго, что и ждать перестала. А внучка спросит «Почему?» Что ответить? Судьба такая или сама она неразумно его отодвигала?