Похвала чистому листу эссе

      .   Пока   тонули  в  рефлексии,  погибали  в  бытописательстве,   вальяжно расположившись в угодливом  газетно – литературно -  отработанном  стиле, в  бесконечно-слабеющем,  едва ли  уже  приметном  подражании   бессменной  классике, где то  рядом проживал Другой.
    Вроде бы,  почему  ему  быть  Иным?   Откуда   пришел?  Где   спрятался?   Как  выжил?  Чем жил  и  на  что?
    Во  времена  матер-закрученной,  эрото-зависимой,  улично-запротоколированной и, как  следствие, - высокодоходной  писанины, не  гнушающейся  ни  подглядыванием  через  замочную  скважину, не  отказывающей  себе  в  удовольствии  личного  участия  в  содомии или  повествующей  о  своей   отсидке  в  заокеанских  странах  на  вонючих   простынях  в  обнимку   с    матерком,   густо  нависшим_над  родным  Манхеттеном, и  единожды в  неделю  отправляющимся  пополнить  желудок  к  двум  посудомойкам из  своих - раздражающе удачливым,- чтобы  потом,  на  все  том же  грязном  матрасе  отрефлексировать  и  отправить  в  алкающую  пасть  московских  модных  их-здательств,  свои  «Откровения От» 
    Рядом  жил  Другой. Жил.  Около.  Рядом  с  нами, короче.  Такой же  неустроенный,  безработный, вернее, в  постоянном  ее  ожидании,- не  обласканный заморской   субсидией, не  употребляющий  морские  гребешки  пополам  с  ядреным  матом, подбирающий  пустую  тару  из-под всего, -  московский полу-бомж, пожалуй, и не  интеллигент,  потому что обошел    социальную  яму,  где  погребены миллионы заживо рефлексирующих.
   Иной! - русский  мечтатель, сказочник; - по Гоголю,- что-то  вроде  Манилова,- не  дал  ему  Бог  написать  Другого, - не Чичиков  в  коробочке, не  Манилов в беседке, - Другой!- то есть,- вдруг,  шагнувший  в  другую  сторону, не  замороченный  безрадостным  трудом, не отражающийся- в  грязном  стекле, не- воспевающий-воскресающий  чудовищ - но,- усмотревший  Мир без  НАС. 
   И  пока   Читатель  с  трудом  продирается  сквозь  пронумерованные  увражи, пригодные  разве что  для  вечного  отражения  всевозрастающей социальной  пыли - Отрубаешь  одну  голову ,  тут же  вырастают две!- на   обычной  скамейке   сидел  Другой…  « Не  для  житейского  волненья, не  для  сражений, не  для  битв!»  -Какое   удовольствие  от  неузнаваемой  фразы, - перечитываешь,  чтобы  войти!- в  дни  уравниловки, вдруг, - Ее  Величество  Литература.    Не  важно,  что  происходит,  куда  повернет  Вечная  птица-тройка,   затащит  унылый  страж  банальности,- сюжет!  да  и  так  ли  важно  его  присутствие  в  кибитке?
  Сколько  честных  пишущих, оторвавшись  от  исписанного  листа,- посыпали бы  себе  голову  пеплом? Но  пока, - властвует, - не  царствует!- графомания.  Не  Литература царствует.  Графомания - властвует.   Диагноз  прикручен  к  болезни,  а  болезнь  алчет  терапию.   Графомания  и есть терапия.  Потому,-  ни    камешка, -  в  искреннее  желание  из  букв  составлять  слова,  превращать  слова в - предложения.    Графомания -  невроз.  Один  из  самых неизлечимых и  заразных  в  словоцентричной  России  читающих - пишущих!  А  их   миллионы -  пишущих - читающих!   В  гигантском  интернет - филиале  бесплатной  клиники  неврозов…  Гигантском  хранилище  криков  в  Ночи,  затихающих к Ночи – и  из  Ночи  не  могущих  выбраться…  Из  невроза - в  Литературу, - не вырваться.  Вокруг,- отражатели,  подсаженные  на  иглу  раздражителей. Вокруг,- наркоманы-графоманы. Читающие  и  пишущие  для  миллионов  пишущих-читающих.
  Неужели  не  чувствуете Другого?  Его  приближения? Его  уже  ведет наше  ЖЕЛАНИЕ.  Пока  еще  неосознанное  желание  ДРУГОГО. Миры  не  отражающего,     Миры  создающего.