Русь. Начало

                По мотивам преданий
 
 

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. РЮРИК и ОЛЕГ
 
ГЛАВА ПЕРВАЯ. РЮРИК



     Над Новгородом полыхала грозовая буря. Огненные небесные вспышки вонзались в самую землю, а за ними следовал такой громовой раскат, что люди падали ниц, а звери и птицы прятались в норы и гнезда. Иные деревья ветер выворачивал с корнями.
     - Перун разгневался. Забываем о небесных владыках, - строго и назидательно сказал старейшина среди новгородских бояр Гостомысл собравшимся у него числом двадцать боярам и воеводам. – Да и то сказать: варягов прогнали с земель славянских, а миру между племенными родами опять нет. Опять собачимся между собой. Там и тут стычки кровопролитные вспыхивают. Финны и угоры хохочут над нами. Весь и мурома укрепляются от нас. А ведь, кажись, при варягах-то не было такого. Да, они брали дань, но и держали нас в кулаке. И вот избавились от них… Да и дань-то была… Вон, сказывают, по Волге-реке какие-то хазары бесчинствуют, грабят и разоряют. И мы ведь дождемся, ежели врозь каждый свой клочек земли оборонять будем.
     - Гостомысл, ты излагаешь умно, но от разговора толку не будет. Говори, что надумал, - решительно встав со скамьи, сказал Ростовский воевода Годемир. Его шумно и согласно поддержали остальные.
     Гостомысл, выдержав момент, сказал:
     - Перво-наперво, раз уж боги свели нас вместе, завтра справим у Перунова столба жертву. Я распорядился приготовить доброго быка. А потом… Потом, я так мыслю… Надо послать гонцов в варяжскую землю и призвать из них воеводу, или же, по-ихнему, князя к нам на управу нашу…
     Бояре заерзали, зашумели.
     - Это как? Опять норманнских варягов?!
     - Так мы же их только что турнули.
     - Гостомысл, ты в своем уме? Опять чужеземцы править нами будут?
     Гостомысл молчал.
     - Ну, договаривай. – Опять встал Ростовский воевода. – Что у тебя в голове сварилось насчет варяжского гостя на наши головы?
     - Договариваю. У нас в Новгороде поселилось немало бывших варяжских дружинников. Живут в ладу с новгородцами, показывают пример разумного хозяйствования и торгового сношения с соседствующими родами финнов, кривичей и радимичей. Я с ними вел беседы. Один из них говорит, что по северному берегу Варяжского моря живет племя, прозываемое Русью. Людей того племени он знает, хаживал с ними на свиев, фрязей и будто бы до Черного моря доходил. Завоеванные города не жгли, людей почем зря не истребляли. Особенно разумен, по его словам, был воевода именем Рюрик. Думаю его надо призвать.
     Наступило молчание. Вдруг вскочил окраинный старшина новгородский Вадим Храбрый, прозванный так за неустрашимость в сражениях против варягов, когда всего лишь два года назад гнали их до того самого Варяжского моря.
     - Не бывать тому! - с угрозой взметнув кулаки, закричал он. – Я первый соберу против них дружину.
     Все снова притихли. Потом снова заговорил Гостомысл.
     - Ну, так что, воеводы и бояре? Как дальше жить будем? Снова завтра вцепимся друг другу в глотки по любому пустяшному поводу, как это было в последнее время? А ведь не раз мы пробовали назначать главного воеводу из своих, но этот же главный воевода миротворил тем родам, которые его лучше умаслят. А теперь снова о варяжском воеводе. Он, ежели согласится, само собой приведет свою дружину, ну а мы под его вторую руку свою дадим. А коли баталия с каким иноземцем случится, то всем славянским миром… Да и финны с весью да уграми нам не враги. Был бы князь с разумом. Ну, так что? Говорите каждый свое слово – да или нет. Начинай, Ростовский Годемир.
     Годемир несколько поколебался, но сказал:
     - Да.
     - Белоозерский.
     - Да.
     - Ты, боярин Володар.
     - Да.
     - Ты, старшина Вадим Храбрый.
     - Нет!
     - Ты, воевода Добрыня.
     - Да.
     Из двадцати только четверо сказали нет.
     - Стало быть, надо собирать посольство. Мое предложение – пять из бояр и пять из воевод.
     Тут же определили поименно. Гостомысла выбрали главным послом.
     - Через неделю отправимся. Вожатым с нами пойдет варяг, о котором я говорил. А сейчас прошу всех в трапезную.
     На трапезу не остался только Вадим Храбрый.
     Грозовая буря тем временем стихала, огненные стрелы сверкали где-то над Ильмень-озером.

     Норманнский варяг именем Рулаф повел посольство северных славянских племен в Скандинавию, где в скалистой местности обитало родовое племя Русь.
     Посольство принял сам князь Рюрик, оказав самую благожелательную заботу о пребывании послов из Новгорода, о котором он слышал от соплеменников, бывавших там по делам торговым и ратным.
     Переговоры начались на третий день в небольшом, но искусно построенном доме на берегу живописного озера.
     - С чем пожаловали гости в землю викингов, потомками которых и мы, роды Русь, являемся? – спросил Рюрик на понятном новгородцам литовском языке.
     - Пришли мы, князь, звать тебя или близких тебе, но благоразумных вельмож-бояр, в нашу землю на правление. Земли наши обширны и богаты, но нет лада между боярами и воеводами. Родовые распри ослабляют силу, унижают честь и достоинство славянских племен. И уж орды поганых с юга Волги подходят все ближе, покоряя попутные народы. Челом тебе бьем и ждем ответа.
     У Рюрика и бывших с ним бояр округлились глаза. Они ждали, что послы прибыли с предложениями о торговле, взаимных выгодах мирного союза, наконец, о согласных действиях во время торговых и ратных походов из варягов в греки. Словом, чего угодно, только не столь странной просьбы. Кажется, это был первый случай в истории европейских народов.
     После затянувшейся паузы, Рюрик, словно проверяя, правильно ли он понял просьбу послов, спросил:
     - Вы приглашаете нас на управление вами, то есть северными славянскими племенами?
     - Именно так, князь.
     - Но вы же не далее, как два года назад выгнали из своих земель не слабых в ратном деле норманн, в число которых входили и воины племени Русь. Значит, вы сильный народ.
     - Все это так, князь, но незадача в том, что в баталиях мы едины, а в устройстве жизни – как растопыренные пальцы на руке, вместо кулака. Вот и зовем вас, чтобы собрать народ наш в кулак и не давать ему разжиматься. А мы, хоть вас тогда и прогнали, да помним, что вы не злодействовали, не грабили, дань брали посильную.
     Рюрик что-то негромко сказал своим людям, те согласно кивнули головами.
     - Нам надо подумать. Через два дня дадим ответ. Это время вы побудете здесь. Любое ваше желание будет исполнено.
     Рюрик и его люди откланялись. Послов изысканно накормили, после чего они вышли на крутой скалистый берег озера.
     - Да, природа тут нашей не хуже.
     - И не ласковей.
     - Как-то уж больно тихо они здесь живут. И зачем им ходить войной?
     - Места, видно, мало. А торговлю вести? Товар с барышем сбывать надо? Надо. А где? В чужих землях. Там же, в чужих землях, и новым товаром поживиться можно. На копье его взять. Одно неспокойство.
     - Верно говоришь, Борислав.
 
     Через два дня послов позвали. С Рюриком бояр было больше, чем в первый раз.
     - Господа послы. Я и мои знатные единоплеменники княжества Русь обдумали вашу просьбу к нам и решили дать согласие при условии, что к вам поедет не один, а три князя: Я - Рюрик, и два моих брата – Синеус и Трувор. Каждый из нас садится на правление в землях, для того определенных сообща с вами. Для обеспечения нашей безопасности мы берем небольшую вооруженную дружину. Кроме того, вы и ваши бояре не будут противиться пребыванию в ваших землях варяжских торговых людей, а также не учинять им препятствия для прохода в другие - южные, восточные и западные земли. Каждый из нас, братьев, берет свою семью, дружинники же идут единолично. В случае военных действий наша дружина станет основой для пополнения ратных людей. Я сказал все, но все ли вы поняли?
     Гостомысл негромко переговорил со своими.
     - Да, князь, мы все поняли. Мы долго думать не будем, к вечеру дадим ответ.
     Споры были. Во-первых, зачем нам три князя? Во-вторых, зачем Рюрику своя дружина? В-третьих, зачем братьям Рюрика давать земли в управление? Но скоро сошлись на мнении, что, может, это все и к лучшему.

     Три варяжских князя из норманнского племени Русь без всяких военных набегов сели на правление в землях северо-восточных славян и финнов. Рюрик сел в Новгороде, Синеус – на Белом озере, Трувор – в Изборске. С тех пор стали этих князей звать русскими, а земли славян - Русью.
     То был 862 год от Рождества Христова. Начало Русского государства.

     Новгород притих, зашептался. Распространялись слухи о зверствах варягов в других землях. Новгородцы стали укреплять свои дома, припрятывали добро, прятали молодух от варяжских дружинников, хотя те не проявляли злых намерений. Правда, по городу они ходили не по одному, а небольшими группами, при оружии и в ратной одежде. Тоже побаивались.
 
     Первым делом Рюрик собрал воевод и бояр новгородских и окрестных уделов. Сказал:
     - Вы позвали меня на правление мирное и суд справедливый. Я этому буду следовать. В короткое время я подготовлю уложения, по которым должно жить народу славянскому-русскому. Главное из этих уложений – мирные и справедливые отношения между родами. Ни один род не будет иметь своей дружины, но каждый род должен снарядить отряд в общую дружину, по-нашему – войско, при угрозе нападения со стороны врагов. Основой войска будет служить дружина, пришедшая со мной. Братья в своих землях будут править по тем же уложениям. На содержание войска и княжеского двора, служивых людей и устройства городов и дозорных мест каждый род будет платить дань, которая пойдет в казну. Распоряжаться ей будет казначей под присмотром князя. Первый сбор дани будет через десять дней…
     «Пока все по-людски, - решили бояре. – А там посмотрим».
 
     Болшьшое войско понадобилось через два года. Северо-восточные двинские финны и прикамские угры вознамерились идти войной на Белоозеро и Муром. На помощь Синеусу Рюрик направил Трувора с дружиной. Но на подступах к Белоозеру Трувор был разбит и погиб сам. Синеус долго держал Белоозеро, но тоже был разбит и тоже погиб. Малой части дружинников удалось уйти в Новгород.
     Рюрик, расстроенный гибелью братьев, очень скоро собрал многотысячную рать из кривичей, ильменских словен, дружественных литовцев, веси и чуди и двинулся на Белоозеро. Но большого сражения не последовало. Бояре этих земель вышли к Рюрику с челобитной, выдали воевод-смутьянов, которые тут же были казнены. Оставив здесь воеводой своего надежного дружинника, Рюрик сделал устрашающий поход сначала на Муром, а потом на Ростов. Поход был без сражений, но воеводскую власть и в этих землях он тоже поменял на своих приближенных воинов.
     Неожиданно, на пути при возвращении в Новгород ему доложили о челобитной карельских финнов. Рюрик принял послов. Они с поклоном вручили ему челобитную об управлении их землями, как и теми, которыми он управляет и защищает. В то время карельские финны и угры испытывали неудобства от скандинавских князей. Челобитная была принята и Русь раздвинула свои границы к северу от Варяжского (Балтийского) моря.
     Печалью Рюрика о погибших братьях воспользовался Вадим Храбрый. Сторонников у Вадима нашлось немало.
     - Братья, - обратился Вадим. – Разве мы для того гнали варягов из земель наших, чтобы они снова управляли нами и брали с нас дань на свои ненасытные потребы? Бояре-предатели челобитной позвали их к нам. Я с этим не согласный.
     -Я то ж.
     - И я.
     - И я…
     Несогласные с Рюриковым правлением стали собирать ратную дружину. Местом сбора они определили Старую Ладогу. Рюрику об этом донесли. Дружина Вадима и войско Рюрика встретились на подступах к Новгороду. Сражение длилось весь день. И только к вечеру стало ясно: дружине Вадима не суждено войти в Новгород победителем. Остатки дружины сложили оружие, а Вадим взят в плен и принародно казнен.
     После этого бояре и воеводы всех земель и родов Руси не пытались испытывать силу Рюрика до конца его дней. Были недовольства, были бунты, но не против теперь уже единого русского государства, но против поместных бесчинствующих бояр и воевод. Но это улаживалось малыми силами и малой кровью.
     Хаживал Рюрик и в южные земли приволжских болгар, доходил и до хазарского каганата. Больших военных успехов он там не имел, но заключил союзы о мирных торговых сношениях, уберегая хотя бы на какое-то время южные границы Руси от особенно агрессивных воителей.
 
     У Рюрика, как и у многих знатных язычников, было много жен. Одна из них родила ему дочь.
     - Государь-князь, тебе пора подумать о наследнике. Годы свое берут, а на кого Русь оставишь? – В который раз внушал близкий Рюрику боярин Прокош. – И наследник должен быть от свежей, то есть от молодой девицы.
     - Ну? У тебя уж и на примете есть?
     - Есть. Знатного роду. Дочь боярина Радима. Скажу тебе – девица благолепна.
     - Приведи.
     Прокош привел. У Рюрика в глазах вспыхнул огонь. Скоро была свадебная тризна. В положенный срок молодая жена родила ему сына. Имя ему дали – Игорь. Рюрику в то время было шестьдесят лет.
 
     Много дней Рюрик не вставал с постели, много дней пылал в жару и бредил во сне. За день до смерти он велел принести к нему двухлетнего сына и в присутствии своего племянника Олега наставлял:
     - Сын мой, ты будешь храбрым воином. Здесь твоя родина, защищай ее и народ, который тебя принял…
 Ребенок только таращил глазенки. И уже почти на последнем дыхании сказал двадцативосьмилетнему Олегу:
     - Ты здесь самый близкий мне человек, сын моей сестры. Я ухожу и оставляю на тебя моего сына и княжение Русью до его возмужания. Поклянись мне, что будешь о нем заботиться, как о своем сыне, а когда придет время, вручишь ему княжение всеми русскими землями. Клянись перед изображением Велеса.
     - Клянусь, князь земли Русской. Твой сын будет моим сыном и в свое время он получит княжение. Клянусь также, что твои завоевания будут сохранены и приумножены. Игорь будет великим государем.
     - Верю тебе, Олег.

     Умер Рюрик в 879 году от Рождества Христова. Имя его в нашей истории окутано легендами. Одно непреложно – он стал первым единоличным правителем славянских земель именем Русь. Рюрик – родоначальник династии государей российских – Рюриковичей, правящих до 1598 года ( закончившаяся с окончанием правления сына Ивана Грозного Федора Ивановича). За 17 лет княжения Рюрик присоединил и объединил в единое государство несколько северовосточных земель. И это государство за годы его правления не подвергалось опустошительным набегам.




                ГЛАВА ВТОРАЯ. ОЛЕГ


     Олег рос среди суровой, но прекрасной скандинавской природы, где заросшие хвойным лесом скалы нависали над светлыми водами озер, где реки и ручьи с шумом низвергались в ущелья. Суровые его соплеменники мало улыбались, больше трудились и ходили военными походами, иногда возвращаясь с победой и добычей, иногда побитыми и пустыми.
     Отец Олега, рослый бородатый воин, в одном из таких походов погиб. Мать скоро заболела и, прожив два года, умерла. Олега взял на воспитание его дядя, брат матери, князь небольшого племени Русь Рюрик. С этих пор у Олега игрушками были деревянные меч и щит, островерхий шлем, который он снимал лишь перед сном. Скоро, в десятилетнем возрасте, он овладел подаренным дядей, конем. А екще через два года Олег стал постоянным спутником Рюрика на охоте или в ближнем походе по сбору дани.
     Рюрик часто, у костра, рассказывал Олегу о дальних военных походах, в том числе в восточные земли славян, финнов, угров и кривичей, литовцев. Рюрик видел, как мужал молодой воин.
     - Восточные народы прозвали нас варягами, то есть вооруженными людьми, - рассказывал он Олегу. – Так оно и есть. И ты тоже варяг, человек с оружием.
     - А когда мы пойдем в дальний военный поход? – нетерпеливо спрашивал Олег.
     - Пойдем. Только надо собрать добрую дружину.
     - А куда пойдем?
     - Думаю, на восток. Там много лесов, но не скалистых, как у нас, а ровных. Они богаты зверем, мехами. Там реки, по которым можно проплыть до сказочной Греции, богатой золотом и серебром. Наши дружины уже ходили туда и рассказывают небылицы. Будто бы главный у них зовется императором и верят они в одного бога, а вера их называется христианской.
     - А мы сходим туда?
     - Хотелось бы, но на все воля богов.
     - А боги где?
     - Боги? Не знаю. Наверное, на самой высокой скале.
     - Они нас видят?
     - Видят.
     - Какие они?
     - Они заботятся о нас. Иногда наказывают за недостаточное почтение к ним.
Рюрик полюбил этого любознательного и трогательного юного варяжского сына. А Олег полюбил отзывчивого дядю.

 В 879 году, встав на княжение северо-восточной Русью, Олег, не откладывая, начал сбор сил на присоединение племен и княжеств приднепровских – неосуществленное желание Рюрика. На Волхове развернулось небывалое строительство судов – парусно-весельных ладей на 200 воинов каждая. Сотни работных людей под руководством опытных варяжских кораблестроителей стучали топорами день и ночь, и через три года на воде покачивался флот из двух тысяч судов с устрашающими изображениями на носовой части каждого судна.
 За это же время Олег собрал сорокатысячное войско из новгородцев, веси, чуди, мери и кривичей. Поражающая взоры флотилия двинулась из Волхова в Днепр. Первым на пути был Смоленск, город вольных кривичей. Он сдался без сопротивления. Следующим был Любеч.
 - Я не враг вам, - говорил он каждому побежденному народу. – Я друг вам, и отныне вы будете платить малую дань лишь для устройства городов русских. Занимайтесь торговлей, ремеслом, богатейте. Это всем на пользу. Богатый народ – сильный народ. Но если богатый народ будет бесчинствовать – горе ему.
 Оставляя в покоренных городах своих воевод, Олег шел флотилией к загадочному Киеву, где Аскольд и Дир основали второе русское государство.
 На подступах к Киеву Олег остановил флотилию.

 Аскольд и Дир. С Рюриком из норманнских земель пришли не только его дружинники, но и много люда торгового и промыслового. Торговые искали новых рынков для торговли, промысловые шли не только для охоты и рыболовства, но и за железной рудой, золотом и серебром, из коих мастера-ремесленники делали оружие, орудия труда, украшения и необходимые для торгово-обменного обращения монеты, золотые и серебряные.
 Рюрик верным своим вельможам и воеводам щедро раздавал во владение и управление города и поселения – Белоозеро, Изборск, Муром, Полоцк, Ростов… Но были среди вельмож и воевод ратных и обделенные, которые довольствовались лишь определенным им жалованием. Среди них были Аскольд и Дир, воины испытанные, но, видимо, чем-то не угодившие Рюрику.
 - Разве мы не заслужили надела как другие наши единоземцы? – говорил старший по возрасту Аскольд. – Разве и наши дружинники не покоряли угров и финнов? Разве мы сами не рисковали жизнью?
 - Да, Рюрик несправедлив к нам, - согласился Дир, младший по возрасту, но старший по уму и рассудительности. – Знаю, ты хочешь идти против Рюрика, сместить его. Но чтобы собрать силу против него уйдут годы.
 - Зачем? Просто убьем его.
 - Нет. Если даже наши люди и сделают это, начнутся пытки и нас выдадут и казнят.
 - Трусишь?
 - Не стоит рисковать. Рюрик давно собирался идти на Константинополь, но все откладывал. У него и тут дел и забот хватает.
 - И что?
 - Надо пойти к нему и попросить направить туда нас с небольшой дружиной. Но не войной идти, а посольством к императору. Дружеское посольство с дарами и челобитной о торговых сношениях с Русью. Пойдем по Днепру от Смоленска. Двадцати ладей нам хватит.
 Аскольд посомневался, но согласился. А Рюрик охотно поддержал намерение своих подданных.
 - Что ж, сначала сделаем мирный поход на Царьград, а там посмотрим.
 Но посольство назад не вернулось…
 
 Спокойные воды Днепра несли Аскольдовы ладьи все дальше. Но вот они приплыли к месту с высокими красивыми берегами. На правом берегу стоял небольшой город.
 - Как зовется этот город, и какие люди его населяют? – спросили Аскольд и Дир.
 - Много воды в Днепре утекло с тех пор, как здесь поселился человек по имени Кий с братьями Щеком и Хоривом и сестрой Лыбедью, - ответили жители города. - Каждый из них потом основал свое поселение, а этот городок стал называться Киевом. Люди же в Киеве и вокруг него – поляне. Дань платят хазарам. Хазары же требуют все больше и больше.
 - Не будете больше платить дань хазарам, - сказали киевлянам и полянам Аскольд и Дир. – Отныне мы будем править в Киеве.
 Хазарский каган осерчал, и двинул на Киев свой отряд, да был отбит дружиной Аскольда, в которую влилось много поселенцев Киева и полян.
 Стали варяги Аскольд и Дир править в Киеве, умножая число боевой дружины. Много присоединилось к ним северных кривичей и варягов из Новгорода, Пскова и Смоленска. Киев креп и расширял свои владения. Так образовалась вторая, южная, Русь.
 Честолюбивые варяжские властители решили, наконец, дойти до греческого Константинополя. Хотелось им самим посмотреть на легендарные богатства Византийской столицы, о которой так много слухов.
 Стали строить они ладьи. Построили количеством четыреста, по двести дружинников на каждую. Днепр легко нес их к морю. Но дошли они до камней. Часть ладей попытались провести через огромные камни по бурному течению. Не все прошли. Большую часть ладей пришлось тащить волоком или нести на плечах дружинников. Одни роптали:
 - Куда мы плывем? Не будет нам удачи, надо возвращаться, пока не поздно.
 Другие стояли на продолжении пути:
 - За золотом плывем. Добром жирные греки не дадут – силой возьмем.
 После камней Днепр вынес ладьи в Черное море, которое до самого Константинополя было спокойным.
 Жителей столицы, увидевших множество ладей, обуял страх. Императора Михаила III с войском в столице не было. Горожане закрылись воротами. Вооруженные секирами, булавами, луками и мечами, защищенные кольчугами и щитами, рослые крепкие люди северных земель внушали трепет и страх.
 Высадились русские воины на берег и принялись опустошать прибрежные селения, убивать мирных людей, жечь жилища.
 В городских христианских храмах шли молебны о защите Царьграда. Патриарх Фотий в проповедях уличал жителей в неправедности и блуде, и призывал не рыдать, а молиться о спасении.
 Воины Аскольда и Дира подошли к стенам златоглавого города, пленявщего своей роскошью, и стали насыпать земляной вал. И уже немного осталось, чтобы с него можно было ворваться в город. Но…
 Предание говорит о чудесном спасении христианской столицы Востока.
 Патриарх Фотий и священство с чудотворной ризой Богоматери, хранившейся в одном из храмов, тайно вышли к морю и с молитвами о спасении опустили ее в воду. Тихое и спокойное до этого море вдруг так разбушевалось, что большая часть русских судов была раскидана - которые вглубь моря, которые выброшены на берег. Аскольд и Дир лишь с десятком судов и малым числом воинов вернулись в Киев.
 Предание также говорит о том, что часть воинов осталась в Греции и приняла крещение во имя Иисуса Христа.
 
 Весть о походе Аскольда и Дира на Константинополь дошла тогда до Рюрика.
 - Экие прыткие воробьи, - сказал он, усмехнувшись. – Надо навестить их. И велел собирать войско для покорения единоплеменников, возомнивших себя властителями. Но не успел.
 
 Итак, на подступах к Киеву Олег остановил флотилию.
 Позвав близких к себе воевод, он сказал:
 - Аскольд и Дир, верно, имеют сильную дружину, а хотелось бы Киев взять без сражения. Сделаем так…
 И оставил Олег все воинство на месте, а сам с десятью ладьями направился к Киевскому берегу. Подплыв, он позвал дозорных и сказал:
 - Идите и скажите воеводам вашим, что прибыли их единоплеменники, плывущие по торговым делам в Греческие земли.
 Аскольд и Дир, обрадованные сообщением, незамедлительно явились. И тут же были окружены воинами Олега. Тут подошла и вся флотилия.
 - Вы не князья, а худородные воеводы. Вот княжич Рюриков, - указал он на малолетнего Игоря. – Я княжить здесь буду до его возмужания.
 По знаку Олега головы Аскольда и Дира свалились с плеч к ногам Олега и Игоря.
 Народ Киева, увидев устрашающее войско, и узнав о гибели своих воевод, безропотно принял Олега на княжение. Киев Олегу так пришелся по нраву, что объявил его главным городом (столицей) северной и восточной Руси и назвал его матерью городов русских. А сама Русь стала называться Киевской.

 Первое, что сделал Олег, - распустил Аскольдову дружину с правом призыва в Олегово войско на время военных походов. Вторым делом – без причинения зла выселил из домов Аскольда и Дира всех их приближенных и вселил своих.
 Осмотревшись и усвоив киевский уклад жизни, он поменял только размер дани княжескому двору. Он ее уменьшил, чем вызвал еще большую готовность киевлян служить новому и мудрому князю.
 Уладив отношения с Киевом, Олег решил пройти походом, но не военным, а «разведывательным», по окрестным землям. При приближении к каждой родовой земле, он отправлял послов сказать: «Иду к вам с миром». Так он прошел по землям уличей, полян, радимичей и везде встречал дружелюбие. Пока не дошел до древлян. Выйдя навстречу с большим войском, они пошли на него атакой. Олег, понимая, что против такой силы ему не выстоять, ушел в Киев, но дал себе слово наказать древлян.
 Была еще одна опасность – хазары, обозленные еще на Аскольда и Дира за отказ платить дань. И скоро эта опасность проявилась.
 Хазары, полагая, что новый князь еще не собрался с силами, пошли на Киев. Узнав, Олег быстро переправил свое уже довольно многочисленное и хорошо вооруженное войско на левый берег Днепра и встретил хазарского кагана, не ожидавшего такой прыти от молодого русского князя. Убоявшись разгрома, каган не вступил в сражение, а выслал Олегу предложение о примирении и дары – изделия из золота и серебра. Олег благоразумно принял предложение и тоже одарил кагана – мехами и медом.
 Хазары после этого пять лет не тревожили Киев. Но через пять лет он сам потревожил хазар. ( Хазары – народ турецко-татарского происхождения).

 Не мог Олег долго жить без ратных походов. Он видел уже, как устроенное им войско начинает пухнуть от обжорства и разврата. Собрав воевод, он сказал:
 - Готовьте дружины к походу. Идем воевать хазар. А потом – на греческий Царьград.
 - Великий князь…
 (Первым из русских князей титулом «великий князь» стал именоваться именно Олег, объединивший северную и юго-восточную Русь).
 - Великий князь, хазары сильны, - сказал еще молодой воевода. - На стороне кагана его данники древляне. Да и другие племена не прочь поживиться киевским добром.
 - Ты прав, воевода. Войско наше надо умножить. И умножим мы его древлянами же и радимичами. Мы пообещаем им освободить их от дани хазарам.
 План Олега вполне удался. И древляне, и радимичи отрядили Олегу свои дружины.
 Владения хазарского кагана суживались, и его господство над юго-восточными и юго-западными землями по обе стороны Днепра падало. Каган, опасаясь нашествия грозных русичей, пошел с Олегом на договор о взаимодействии. Олег посвятил кагана в план похода на греков и попросил помощи конницей. Каган задумался. С одной стороны – многолетние выгодные торговые сношения с греками и богатой Тавридой кагана устраивали. А с другой…
 - Хорошо, великий князь руссов. Но ты пойдешь за хорошей добычей. А какая моя выгода?
 - Добыча, которую возьмут твои воины – твоя. Причерноморские земли греков и болгар – богатые земли. Бери их.
 Олег хитрил. Просил он помощи у кагана не только для усиления своего войска, но и во избежание донесения императору о замыслах русских. Конная дружина кагана была тому порукой: он не из тех, кто выпускает выгоду из рук.
 Две тысячи судов по двести дружинников на каждую были построены в короткое время. Поход начался в 906-м году. Игоря он оставил в Киеве. Перед походом Олег позвал его.
 - Князь Игорь, сын великого Рюрика, ты и мне как сын. Сейчас ты в том возрасте, когда должно входить в суть управления государством, но еще не в том возрасте, когда должно вести войны. Я оставляю тебя здесь. Ты видел мой опыт, следуя со мной во многих походах. Покоренные народы знают тебя. Принимай их в управление до моего возвращения. Помогать тебе будут многоопытные и верные бояре.


 Двухтысячная флотилия с сорокатысячным войском растянулась по Днепру на версты. Конница с тысячью всадниками шла берегом. Камни прошли почти без потерь. Через несколько дней вошли в море. Оно было спокойно.
 Византия с ужасом наблюдала за приближающимися грозными весельно-парусными кораблями руссов. Все ворота Константинополя были заперты. Суеверный император Леон вместо защиты государства, обращался к астрологам. Его воины едва успели оградить гавань цепью. Со стен города тысячи греков с ужасом наблюдали разорение окрестностей. Стон и плач доносился отовсюду. Летописец повествует о неумеренной жестокости Олегова воинства.
 Разорив окрестные селения и города, над которыми клубился дым пожарищ, Олег велел собрать в разоренных селениях все колеса. Изумленные воины исполнили приказ. И скоро они поразились уму поистине великого князя.
 - Раз гавань закрыли для судов, поедем на них сушей, - сказал он, и велел все ладьи поставить на колеса, и при распущенных парусах устремился к стенам Царьграда. Падение его, а, значит, и разорение было неминуемо. Это поняли император и патриарх, вельможи и высшее духовенство. И попытались погубить Олега коварной хитростью: выслали дары - много вина и съестных припасов. Воины выразили восторг от предвкушения веселого разгула. Но Олег сказал послам:
 - Мои воины и я выпьем вашего вина, но только после вас. – И зарпнув ковш, подал его старшему послу.
 - Пей!
 Посол, видимо не посвященный в хитрость, ничего не подозревая, выпил. И замертво упал к ногам Олега.
 Император понял, с каким противником имеет дело, и пошел на тяжелые Олеговы условия. Вот часть договора, заключенного Олегом и императором:
Греки дают по двенадцать гривен на каждого воина. Сверх того, уклады (дань) на города Киев, Чернигов, Любеч, Смоленск, Новгород, Переяславль, Ростов и другие, где властвуют князья, Олеговы подданные;
послы, отправляемые великим князем русским в Царьград, будут там довольствованы из казны императорской.
Олег, получив клятвенное, на библии, заверение императора, отошел от столицы
Византии и как победитель повесил на ее воротах свой щит.

 Возвращение Олега в Киев было триумфальным. Такой победы, да еще бескровной, Русь еще не знала. А богатая добыча поражала воображение. Князья и воеводы городов, не участвовашие в походе, но оставленные держать их в неприкосновенности, были щедро одарены. Не забыты были и служивые люди.
 Молва назвала Олега вещим, то есть, мудрым.
 
 Вернувшись из Византии, Олег не почивал на лаврах. Он не раз усмирял неспокойных хазар, доходил до Дуная.

 После неудачного похода Аскольда и Дира на Константинополь, все же один, и, можеть быть, главный его результат вплоть до крещения Руси Владимиром, был в том, что крещеные Аскольдовы воины возвращались в Киев не одни, а с византийскими христианскими миссионерами. Надо полагать, они не бесплодно проповедовали истинную веру. Христиан в Киеве становилось все больше, и к Олегову правлению Киевская Русь была шестидесятым архиепископством в списке епархий Константинопольской церкви. Не прекращались визиты духовенства в Киев и в годы княжения Олега. Подступались миссионеры и к Олегу обратить его в христианство. Но не очень ярый язычник Олег отвечал:
 - Я больше верю в мой меч и щит. Пока они меня не подводили. Но я не против вашей веры. Я не буду препятствовать строительству христианских храмов, пусть воины-христиане молятся за всех нас…
 При Олеге в Киеве было построено несколько церквей, в их числе церковь в честь святого Илии.
 И все же Олег все чаще задумывался о вере, так настойчиво проникающей в ряды язычников.

 Олег стоял на высоком берегу Днепра у деревянного столба с изображением Перуна. Небольшая свита стояла поодаль, не мешая великому князю думу думать.
 А думал Олег о жизни. Что она такое – жизнь? Вот он ходит военными походами, покоряет народы, силой заставляет платить ему дань. Но эти же народы, если им удается, не щадят и его народ, его земли – грабят, убивают, берут в плен. «Почему так устроено, скажи мне, бог Перун?».
 Олег обхватил ладонями столб. Дерево бездушно молчало. Он убрал ладони. Бездушное дерево не тронуло его душу. С некоторых пор он стал замечать в себе какое-то едва уловимое сомнение в существовании богов-идолов. Особенно после того, как зашел в недавно построенную по просьбе христиан церковь в честь святого Илии. Служба, которую он наблюдал, вдруг проникла внутрь его, стала овладевать его сознанием, которое будто отчетливо говорило, вторя словам священника: «Выйди из тьмы, выйди из тьмы…». Тогда Олег, едва подавив желание остаться на службе, резко повернулся и вышел из храма. «Гнев богов покарает меня за отступничество. Наша вера… Наша вера передана нам дедами и отцами нашими. Я их потомок. Я – потомок Рюрика». Но имя Иисус Христос не выходило у него из головы.
 Многие из его дружины и даже из населения Киева были недовольны его снисходительностью к иноверцам-христианам, Все чаще возвращались в Киев торговцы из земель греческих убежденными христианами и смущали людей своими рассказами об истинной вере.
 Над Днепром сгущались сумерки, а Олег не уходил. Вот и звезды усеяли небо. Олег вглядывался в него. «Кто это так все устроил – небо, землю, солнце, луну? Ведь кто-то же так устроил? Боги или один Бог Вседержитель, как утверждают христиане?» У Олега начала болеть голова, и он вернулся в свой дом-терем, построенный наподобие островерхих варяжских домов в Скандинавии.

 Княжил Олег и по возмужанию Игоря. Он его искренне любил и заботился о нем, но не передавал правление, считая, что Игорь еще очень молод и может не удержать власть. Игорь тоже любил Олега и не претендовал на власть, считая себя недостойным великих Олеговых завоеваний. Но все же скоро его время придет.
 
 Княжил Олег тридцать три года. Олегова смерть – предмет легенд. Наиболее известна та, что он умер от укуса змеи, выползшей из черепа некогда его боевого коня. Такую смерть ему предсказали волхвы.
 Умер Олег бездетным.



 ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ИГОРЬ И ОЛЬГА


 ГЛАВА ПЕРВАЯ. ИГОРЬ


 Обширные земли восточного и западного Приднепровья, покоренные Олегом и платившие ему дань, узнав о его смерти, решили попытать Игореву силу в надежде освободиться от дани, а повезет – и сузить его наследственные владения.
 Игорю было тридцать семь лет. На Олеговом попечении он жил почти беззаботно. Однако Олег часто брал его в бранные походы на усмирение непокорных древлян, радимичей и хазар и в походы для сбора дани. В них он закалялся как воин, рано научился владеть мечом и копьем, булавой и секирой. Но все решения принимал Олег, а Игорь беспрекословно их выполнял. И это не было раболепной подчиненностью, а было разумным пониманием того, что сам он лучше не сделает. Но и Олег, понимая, что рано или поздно его опекун станет его преемником, не таил от него свое умение править. Игорь принимал его наставления, но много еще не понимал, или, может быть, не хотел понимать в силу своей разнеженности от роскошной, беззаботной жизни. Но жена его, Ольга, Олегова поклонница его мужества, мудрости и военного искусства, порой встряхивала мужа, сама показывая пример бодрствования и понуждала его вместе с ней идти в походы в русские города для уяснения тамошних настроений и устройства порядка. Олег одобрял такие походы. Ольга быстрей и охотней впитывала Олегову мудрость.
 
 Гонец почти бегом ворвался в Игореву палату.
 - Великий князь, большое войско древлян движется к Днепру, по пути творя беды нашим селениям!
 - Далеко они от Днепра?
 - В двух днях пешим войском. Конные ближе.
 Игорь собрал воевод.
 - День на сборы. Встретим непокорных, как встречал их Олег.
 Битва была жестокой. Ее исход был не ясен. Вмешалась Ольга.
 - Попробуй частью войска ударить сзади. Скрытно.
 Игорь выиграл сражение и увеличил дань с древлян.
 Эта победа вдохновила Игоря.
 - Олег ходил на Царьград и добыл выгодную победу, - поделился он своими мыслями с Ольгой. – В Царьграде стали забывать о силе русских князей. Не напомнить ли о ней Византийскому императору новым походом?
 - Сначала дом свой укрепи, великий князь, - сказала Ольга. – А то уйдешь, а дом разрушат наши непокорные соседи. Древлян ты осадил, а радимичи и хазары все шалят, требуют пригляда. Значит, и здесь надо оставить сильную дружину. А для похода что останется?
 - Северные земли – Новгород, Псков, Ростов, Любеч, Муром поставят свои дружины. Найму болгар, хорватов да и хазары снова не откажутся от богатой добычи.
 - Что ж, это твое великокняжеское дело, но не торопись, все делай так, как делал Олег. Ты должен сохранить славу и могущество Руси.
 - Я сохраню! – твердо сказао Игорь.
 
 Только водворил Игорь древлян в свои лесные норы, как новое тревожное известие: орды кочевого народа из-за Урала и Волги с неисчислимыми стадами коней и баранов подходят к Днепру. Это печенеги, народ турецко-татарского происхождения. Они, как и хазары, все на конях и все легко вооружены. Своими стремительными наскоками они в мгновение разграбят, пожгут, пленят и так же стремительно уйдут от погони и сражения.
 Игорь, оставив на высоком берегу, на виду у печенегов, свое внушающей силы войско, с дружиной выехал встретить нового неприятеля. Скоро на восточном берегу Днепра показался головной отряд печенегов во главе с их каганом. Каган знаками предложил Игорю встретиться на середине Днепра. Игорь ответил согласием и на небольшой ладье с малой группой дружинников доплыл до середины Днепра и бросил якорь. То же сделал и каган.
 - Великий князь, - начал каган. – Я не буду с тобой воевать, если миром пропустишь мое войско и мои стада на свой берег. Мы не задержимся, уйдем дальше, к Дунаю, где, я знаю, хорошие пастбища и богатые села…
 - А если не пропущу?
 - Тогда война.
 - Ты будешь побит.
 - Кто будет побит – это знают только ваши и наши боги, но в любом случае и ты, и я потеряем много людей. Мирно пропустишь – получишь в дар тысячу баранов и тысячу коней. Это хороший дар для твоего войска.
 Игорь думал не долго. Посоветовавшись с воеводами, сказал:
 - Иди. Но еще ты оставишь пленников, которых ты взял в моих землях.
 - Хорошо, князь, и это я выполню. Но и у меня есть условие: ты даешь нам ладьи для переправы, и мы уходим под наблюдением твоей дружины.
 - Я дам тебе ладьи и струги, но после того, как тысяча коней и тысяча баранов будут отгорожены от твоего стада, а пленники будут оставлены на берегу.
 Печенеги ушли. А Игорь долго мучил себя вопросом – правильно ли он поступил, дав без боя уйти печенегам. Ведь он бы мог овладеть всем богатством кочевников.
 Успокоила Ольга.
 - Ты сделал правильно. Ты без кровопролитного сражения получил хороший дар и выручил пленников. Это мудрое решение, мой милый князь. К тому же печенеги могут стать союзником, если в том будет нужда.

 И снова Игорь вернулся к подготовке похода на Византию. Как ни любил он покойного опекуна, но слава его все же задевала честолюбивое сердце Игоря. Он хорошо помнил, как киевский народ встречал Олега из похода на Царьград. А сейчас он великий князь, и не пристало ему не воспользоваться возможностью покорить жирных греков и не взять с них дань, не меньшую Олеговой.
 
 Наконец, летом 941 года от Рождества Христва, на десяти тысячах судов (у Олега было две тысячи) он двинулся по Днепру к Черному морю. Достиг он его с большими трудностями из-за непогоды и камней. И тут он допустил ошибку. Вместо того, чтобы всей, поражающей воображение грозной флотилией идти прямо на Константинополь, он остановился у берегов Босфора с целью пограбить прибрежные земли. О намерениях русских император был предупрежден болгарами. Греческий флот не стал ждать приближения русских судов к столице, а направился им навстречу. Численность Игорева войска значительно превосходила греческую. Игорь был убежден в победе.
 Приблизившись, но не соприкасаясь с русскими, греки повергли их в ужас. Огненный град осыпал русские суда, и они запылали. Огонь не гас даже в воде. (Греки первыми в военных действиях применили метание факелов, пропитанных серой и горючей смесью). Вопли отчаяния, предсмертные стоны долго носились над местом стоянки русского флота. Меньше половины судов сумел Игорь увести подальше от места трагедии. Но в отчаянии и злобе пошел не к Днепру, а к берегам Малой Азии и там дал волю грабежам и насилию. Но и оттуда он был выбит.
 С жалкими остатками войска и судов Игорь вернулся в Киев. На берегу его ждали только Ольга и приближенные вельможи.
 - Видишь как все… Не получилось из меня второго Олега. Жалко сын Святослав еще мал, а то отдал бы ему княжение, - в отчаянии говорил он Ольге.
 - Ничего, твои годы не ушли. Будет еще Киев справлять твои победы. А теперь отдыхай. Во дворце ждет тебя хорошая постель, а за дворцом – добрые кони для охоты. Я рядом. В твое отсутствие были проучены волжские болгары и литовцы за ослушание в платеже дани. Теперь все земли дань платят исправно. Недостаток в одном – ослабла торговля с Персией.
 - Почему?
 - Хазары за пропуск наших товаров туда и персидских оттуда накладывают разорительную пошлину.
 - Почувствовали слабину. Ладно. Немного отдохну и буду собирать новые силы. Усмирю сначала хазар, а потом…
 - Опять на императора?
 - На императора. Он мне заплатит!
 - А пока займись Святославом. Он растет быстро и надо его вовлекать в дела великокняжеские.
 - Да, ты права. С этих дней он всегда будет рядом со мной. И вот что: надо выписать для него лучших варяжских учителей…
 - Может быть лучше греческих? Или персидских. Говорят, науки разные у них в цене.
 - Нет. Потомок варягов должен знать и науки варяжские. Да и вера у них не наша…
 - Греки – христиане, сам знаешь. И не они на нас нападают, а мы на них. Не лучше ли жить с ними в мире. По Олегову с ними договору?
 - Договор тот утратил свою силу. И не по нашей вине. Без войны они не принимают мира. На равных они только под угрозой силы. И потом, что они это свое христианство стараются везде и всюду навязать? Вот и в Киеве христиан развелось… Олег им благоволил.
 - Не вздумай их гнать! Их вера не вредит нам. Многие, кто в христианах, убеждают, что только эта вера и открывает глаза на истинный мир Божий.
 - И ты туда же…
 - Ладно, не сердись. Отдыхай, не думай ни о чем.

 Но Игорь не мог не думать о неудавшемся, даже позорном походе на греков. Спустя год он снова стал собирать войско и строить ладьи и струги. Он разослал послов к варягам за Варяжское (Балтийское) море для найма воинов. Города русские снова прислали свои дружины. Печенеги пошли на союз с Игорем. Войска набралось 50 тысяч. Еще через год он двинул свое войско на греков. Болгары снова предупредили императора, не скрыв, что войска русского идет несметное число. Император размышлял: повторить огненный удар на русских или… Под «или» он предполагал, что русские, наученные горьким опытом, что-то предприняли против «греческого» огня. И он не ошибался. Игорь намерен был не ждать на месте приближения судов противника, а идти на соприкосновение с ним судами. В этом случае и греческие корабли не останутся неуязвимыми для огня. Кроме того, для каждого Игорева судна были изготовлены легкие заградительные щиты.
 Император, испугавшись поражения и разорения Греции русскими, выслал к Игорю послов с предложением откупа дарами. Игорь продиктовал свои условия: дары должны быть большими, чем в свое время получил Олег.
 Император пошел на условия. Игорь, оставив печенегов грабить Болгарию, без потерь возвратился в Киев. Его встречали как триумфатора. Снова, как и при Олеге, все города Руси получили долю греческих богатств.

 Спустя небольшое время, в Киев неожиданно прибыли послы от императора греческой Византии Романа Лакапина с предложением о мирном договоре. Патриарх греческий и приближенные монарха убедили его в этом.
 - Русские не успокоятся, снова захотят золота империи. Половина Игорева войска жестокие варвары из хазар, печенегов и варягов. Они снова будут побуждать великого князя идти на нас. Мы, христианская империя, не должны отдавать на поругание свою веру, свои храмы и монастыри. Иди на мир, государь. И вместе с послами надо отправить в Киев служителей церкви обращать язычников в христианскую веру. И чем больше там будет христиан, тем надежнее будет и мир.
 Послов Игорь и Ольга встречали с большими почестями, приняли предложение о мире и торговле, и отправили послов с богатыми дарами – меха, воск, мед.
 Ободренный император в присутствии русских послов составил договор (хартию) почти идентичный договору с Олегом.
 Мир соблюдался. Греки, особенно торговцы и христианские миссионеры, были частыми посетителями Киева и всей Руси. И все больше русских людей принимало христианскую веру, отрекаясь от идолопоклонства.
 
 Годы Игоря клонились к преклонному возрасту, а сын Святослав был еще почти ребенком. Все больше в дела государства вникала сама Ольга, стараясь обеспечить мужу покой. Русь оставалась в границах, установленных миром и войной великим Олегом. Игорь же попытки покоренных народов выйти из-под влияния Киева, жестоко пресекал.
 И хотя русские земли исправно платили дань Киеву, некоторым воеводам Игорь разрешил самостоятельно, со своими дружинами, ходить на сбор дани в соседствующие земли. Воеводы и их дружинники обогащались, чем вызывали недовольство в Игоревой дружине.
 - Мы бедны, а твои воеводы все богатеют. У нас износилось оружие и доспехи, стареют кони и рабы. Жены и дети наши просят хорошей еды. Веди нас на дань.
 Игорь понял опасность, которая была рядом, и повел дружину на древлян, собрав хорошую дань. Но алчные из приближенных дружинников сказали:
 - Великий князь, зачем нам скоро снова идти на дань? Возьмем еще с древлян.
 Мудрость оставила престарелого князя. Отправив большую часть дружины с собранным добром в Киев, он с небольшим отрядом вернулся за новой данью.
 «Если волка не убить, он все стадо истребит», - сказали древляне на вече и двинули на малое войско Игоря свое большое. Отряд был разбит, сам Игорь пленен и жестоко казнен. По преданию, его привязали за ноги к двум согнутым деревьям и отпустили их. Игорь был разорвам надвое.
 После смерти Игоря за малолетством Святослава, княжение приняла Ольга.
 
 

 ГЛАВА ВТОРАЯ. ОЛЬГА


 Новгородский боярин Ведислав, разбогатевший на перепродаже пленников, добытых воеводами в сражениях с иноплеменниками, устроил очередной смотр-продажу женщин-невольниц. Поставленные в один ряд, в основном молодые девушки, разнаряженные и накрашенные, действительно смотрелись картинками. Пять купцов их быстро разобрали. Осталась некупленной одна, совсем еще девочка, неуклюжая и смешная в цветном наряде.
 - Вишь ты, не купили тебя, - разочарованно сказал боярин. – А откуда ты у меня такая?
 - Не знаю, - чуть слышно ответила девочка.
 - Кто знает? – строго обратился боярин к прислуге.
 - Прошлым летом ее подсунул тебе в куче других воевода Годемир.
 - От подлец. Больше не буду у него покупать товар. Ладно. Домовой!
 - Тут я.
 - Переведи ее… ну, в курятню, что ли. Сам найди куда.
 Смотритель дома определил девочку в помощь стряпчим: убирать, мыть, чистить, топить печь. Никто не знал ее имени и все постоянно кричали:
 - Эй, принеси, эй, помой, эй, убери.
 Девочка крутилась волчком и в короткие ночные минуты отдыха не успевала даже всплакнуть о своей тяжкой доле – замертво валилась в сон.
 Прошло несколько лет. Девочка «Эй» стала девушкой да такой, что и богатые вельможи засматривались. Лишь ее безродность останавливала их просить ее в жены.
 Однажды боярин Ведислав готовился встретить посетившего Новгород великого князя Олега. В число подающих к столу была зачислена и девушка «Эй».
 Олег приехал с Игорем. Игорь, молодой, с легкой светлой бородкой не так подействовал на девушку, как высокий, стройный, с волевым лицом и зорькими глазами витязь Олег. Она так откровенно-наивно смотрела на него, что Олег это заметил, подозвал и спросил:
 - Как тебя звать?
 - Ольга, - неожиданно для самой себя назвалась она этим именем.
 - Ольга? А я Олег. У нас схожие имена.
 Олег подозвал Игоря.
 - Это молодой князь Игорь. Сын великого воеводы Рюрика. Слышала про такого?
 - Слышала. Я тоже…
 И Ольга испугавшись своего откровения, умолкла.
 - Тебе нравится молодой князь?
 Ольга хотела ответить «не знаю», но поняла, что так сказать нельзя, сказала, стыдливо опустив голову:
 - Да.
 - А тебе, Игорь?
 - Девушка очень красивая. Она мне нравится.
 - Хорошо, - сказал Олег и позвал боярина.
 - Боярин Ведислав, подари нам эту девушку.
 Боярин с поклоном подарил.
 Пир был веселым и шумным. Парни и девушки, боярские невольники, водили перед гостями хоровод, пели хвалебные песни, плясали зажигательные пляски.
 Олег и Игорь еще долго объезжали северные русские земли, проверяя верность великому князю Киевскому и всея Руси, усмирял усобицы, наказывал уличенных в смутьянстве, предупреждал воевод о своевольности в сборе податей и подворных налогов.
 Наконец, они вернулись в Новгород и, пробыв там еще несколько дней, отправились в Смоленск и далее по Днепру в Киев. Олег было уже и забыл про Ольгу, да не забыл Игорь. Перед отъездом он сказал Олегу, предъявив ему Ольгу:
 - Вот боярский нам подарок. Пусть она будет рядом.
 Олег понимающе улыбнулся.
 - Пусть.
 В Киеве Олег женил Игоря на простой безродной девушке Ольге, которой было суждено сыграть великую роль в истории государства Российского.

 Игорь за тридцать два года княжения не расширил границы Руси, но и не дал им сузиться, сохранив Олеговы завоевания. Порой это приходилось делать жестоким подавлением малейшего мятежа.
 Государственное устройство оставалось в том же виде – каждый русский город с с его уделами управлялся ставленником великого князя Киевского и подотчетным ему воеводой.
 Первым своим делом Ольга замыслила жестокую месть древлянам за мужа.
 Нестор-летописец в подробностях повествует эту месть, возможно, основывая ее на домыслах древних сказителей.

 Казнив великого князя Киевского Игоря, древлянский князь Мал и его приближенные бояре решили воспользоваться якобы безвластием в Киеве, ибо Святослав еще мал, а Ольга не способна вести военные и государственные дела. И решили они покорить Киев, но не войной. Они знали, что сильным киевским войском управляет умный и хитрый воевода Свенельд и одолеть его трудно. Ближние вельможи этого заурядного князька посоветовали вдову Ольгу взять в жены.
 - Тогда Киев будет твой и вся Русь твоя, - внушали бояре вожделенное желание князю.
 - Но Ольга может отказать…
 - Не откажет. Ей тоже надоели Игоревы стычки с нами. Она хочет покоя и мира.
 - Да, хорошо бы. Засылайте послов.
 Послы предстали перед Ольгой. Они торжественно и надменно заявили:
 - Муж твой, великий князь убит, Киев ослаб, но наш князь милостив и не идет войной, а сулит общую выгоду, если ты, княгиня, станешь его женой.
 - Великая княгиня! – грозно поправила Ольга.
 - Пусть так, - процедили недовольные ее тоном послы.
 Ольга короткое время подумала и сказала:
 - Хорошо, я согласна. Теперь вы идите в свою ладью и ждите. Завтра я пошлю за вами и окажу честь, достойную вас, послов моего жениха. Люди мои принесут вас в вашей ладье на руках в знак особого почета.
 Обрадованные таким оборотом, послы вернулись в свою ладью на Днепре. А ночью Ольга велела вырыть глубокую яму. Утром ладью с торжествующими в ней послами принесли к месту их гибели. Ольга велела бросить ладью в яму. Посланники взвыли, умоляя. Но напрасно. Их живыми засыпали землей.
 На этом Ольгина месть не кончилась. Она направила своих послов к Малу сказать:
 - Ты послал ко мне худородных послов, а я великая княгиня Киевская. Пришли самых знатных твоих вельмож и я приму их достойно твоего имени.
 Мал, обрадованный тем, что все так хорошо складывается, послал в Киев самых знатных и близких ему вельмож. Ольга встретила их с почестями, и, по обычаю славян, приказала натопить баню. Довольные послы, предвкушая послебанный пир, мылись в свое удовольствие, но не вышли из бани. Она сгорела вместе с ними.
 Ольга послала древлянскому князю сказать, что идет сама в его город Коростень, чтобы перед вторым браком омыть слезами могилу Игореву. И она действительно оплакала Игоря над его могилой и велела насыпать большой холм. А потом у Мала начался пир.
 - Где мои вельможи? – спросил Мал.
 - Они идут вместе с Игоревой дружиной, чтобы служить тебе.
 Когда хозяева, не подозревая подвоха, были крепко пьяны, Ольга дала знать своей дружине. Началась бойня. Пять тысяч древлян было уложено к могиле Игоря. В испуге остальные бросились за стены Коростеня. Воеводы Свенельд и Асмуд осадили Коростень. Долго он не сдавался, но и тут Ольга придумала хитрость. Она послала гонца сказать:
 - Для чего вы не открываете ворота? Другие города сдались, и я наложила на них малую дань. И с вашего города я прошу лишь по три воробья и одного голубя с каждого дома.
 Обрадованные жители выслали ей воробьев и голубей. К их ногам Ольга велела привязать труты с серой. Птицы метнулись к своим гнездам, и скоро город заполыхал страшным пожаром. Князь Мал был убит, многие древляне взяты в плен, на остальных была наложена большая дань.
 Больше древляне не пытались испытывать киевских князей. В ХI веке этот народ ассемилировался в славян и стал частью Киевской Руси.

 Юный Святослав еще резвился детскими играми, а обширное пространство Руси требовало владыческой и хозяйской руки.
 Ольга призвала главного воеводу Свенельда.
 - Оставляю на твое попечение Киев и Святослава. Асмуду вели собрать небольшую дружину. Проведаю наши северные земли. Доносят, что бояре и воеводы там собачатся меж собой из-за податей. Как бы до стычек дело не дошло.
 
 Почти год объезжала Ольга Новгородские, Псковские, Ростовские, Смоленские земли и всюду наводила благоразумный порядок, вводила новые уставы. Она впервые определила места сбора подати и налогов – погосты (административные центры). После крещения Руси здесь стали строить храмы. Определила она и размер подпти и налога, сроки и периодичность их сбора. Кроме того, в каждом административном центре она оставила своего, княжеского, тиуна – администратора, который отвечал за установленный порядок. А князь или воевода отвечали, говоря современным языком, за безопасность вверенных им городов и земель.
 Распри прекратились. Все встало на свои места и на столетия. Великая княгиня Киевская снискала славу за столь благоразумное правление. Есть предание даже о том, что в Пскове ее сани как реликвия хранились сто пятьдесят лет.
 Вернувшись в Киев, она насладилась отдыхом, но не беспечным. Все чаще Ольга принимала у себя духовных лиц из Константинополя и Болгарии, которая к тому времени была уже христианской.
 И снова призвала Свенельда.
 - Остаешься в Киеве, а я навещу императора Константинопольского.
 - С войском?
 - Нет. Пять ладей по сорок дружинников хватит.
 Собрав богатые дары: меха, воск, мед, в 955 году Ольга прибыла в Константинополь. Император Константин Багрянородный и его сын Роман встретили ее с почестями как государыню русскую.
 Ольгу, как и многих, кто впервые посещал столицу Византии, поразила роскошь каменных дворцов и храмов.
 Но не сразу ее допустили в столицу. Подозрительные греки задержали корабли в Суде. Шли дни, а путь ладьям был закрыт. Тогда Ольга призвала греческого консула и велела передать императору:
 - Если не пустите меня с малым отрядом, приду с войском.
 Распоряжение о пропуске было немедленно доставлено.

 Сам император подробно описал прием Ольги и ее спутников во дворце. «В сей первый день, 9 сентября 955 года, был великолепный обед в огромной так называемой храмине Юстиниановой, где императрица сидела на троне и где княгиня российская, в знак почтения к супруге великого царя, стояла до самого того времени, как ей указали место за одним столом с придворными госпожами. В час обеда играла музыка, певцы славили величие царского дома, и плясуны оказывали свое искусство в приятных телодвижениях. Послы российские, знатные люди Ольгины и купцы обедали вдругой комнате. Потом дарили гостей деньгами…».
 Ольга, конечно, была польщена столь почетным приемом, но не только за этим она прибыла сюда. Для нее была очень важна встреча с патриархом. Наблюдая в Киеве благочестие крещеных в христиан, беседуя с духовным лицом, болгарином Григорием, она и сама пожелала принять христианскую веру и креститься. И патриарх почти сразу перешел к разговору о вере:
 - Русь – сильная держава. Греки убеждались в этом не раз, а народ ходит в языческой темноте.
 - Да, это так…
 - Начните исправлять такое положение с себя. Вы – государыня, за вами последуют многие.
 - Я могу здесь, у вас, креститься?
 - Я почту за честь лично подвести вас к купели и быть крестителем, а император уже высказывался, если то случиться, быть приемником от купели или, в христианском обряде, - крестным отцом.
 В сентябре 955 года Ольга крестилась именем Елена в честь матери Константина Великого.

 Просветленная душой, Ольга вернулась в Киев. Сын ее Святослав, принявший на себя великокняжеское управление обширной державой, рьяно исполнял языческие ритуалы у деревянных истуканов. Пытаясь по-матерински воздействовать на сына, она говорила ему:
 - Я познала счастье быть христианкой, познала веру истинную, а не лживую, возводя руки у бездушных столбов. Познай ее и ты. Раздели со мной это счастье.
 - Как я могу принять незнакомую мне веру? – отвечал ей Святослав. – Как я буду управлять своей дружиной, которая не приемлет никого кроме своих, наших, богов? Надо мной, великим князем, будут насмехаться. Да и вся Русь простит ли мне это?
 - Государству надо подать пример…
 - Нет. Но я не буду препятствовать принятию твоей веры тем, кто этого захочет.

 Святослав остался язычником и посвятил себя военным походам и покорил непокорных вятичей, ясов и косогов. И сам хазарский царь (каган) был не раз бит. Славный и бескорыстный воин, он оставил добрую память у потомков.

 В 969 году от Рождества Христова Ольга скончалась. Предчувствуя кончину, она запретила справлять над ней языческую тризну, и была погребена по христианскому правилу на месте, которое сама избрала.
 Предание нарекло Ольгу Хитрой, церковь – Святой, историки – Мудрой.

 Впоследствии канонизированная Русской православной церковью в лике святой равноапостальной, Ольга первой из русских государей приняла христианскую веру до Крещения Руси, которое осуществит ее внук, третий сын Святослава, Владимир в 988 году от Рождества Христова.


       ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
       СВЯТОСЛАВ. ЯРОПОЛК и ОЛЕГ. ВЛАДИМИР
      
      
       ГЛАВА ПЕРВАЯ. СВЯТОСЛАВ
      
       Необъятная степь между Азов-морем и Доном благоухает полевыми цветами и разнотравьем. Тишина. Только орлы и ястребы кружатся высоко в небе, словно почуяв добычу.
       И что это? Воздух вдруг стал наполняться сначала едва уловимым гулом, и он все нарастал. Вот уже степь – воздух и сама земля – едва уловимо колыхнулись от топота тысяч коней и пеших воинов, звона их кольчуг, мечей, копий и секир.
       - Сто-ой! Воеводы! Располагайте дружины станом!
       Шестидесятитысячное войско великого князя Киевского Святослава Игоревича шумно, но определенным и строгим порядком стало располагаться станом у самой пограничной земли с Хазарским каганатом.
       - Великий князь, снова пошлем этому поганому кагану вызов? – спросил Святослава главный и доблестный воевода Свенельд, служивший еще Олегу, Игорю и Ольге. Свенельд никак не мог привыкнуть к неразумному чудачеству Святослава – посылать гонца к противнику, чтобы сообщить: «Иду на тебя».
       - Снова. Пусть каган трепещет.
       И действительно, вызов Святослава нередко приносил ожидаемый результат: противник устрашался все сметающей на пути стихии – нашествия русского войска и высылал послов предложить выгодный для русских мир. Князь принимал такой мир. Так было с кривичами, уличами, коварными печенегами, которые не оставляли надежды унять киевского владыку.
       Святослав послал трех воинов-гонцов к кагану объявить войну. Каган беспечно сидел в своем главном городе Белая Вежа, расположенном на красивом берегу по южному течению Дона, и упивался роскошью и бездельем.
       - Великий каган, гонцы от киевского князя, - доложил испуганный царедворец.
       Каган досадно сморщился.
       - Русские идут?
       - Да, великий каган.
       - Узнай, где их стан.
       Царедворец узнал:
       - У самой нашей окраины между Азов-морем и Доном, в двух днях похода.
       - Проклятый Киев! Проклятые русские князья! Набрались сил на меня ходить, - злобно шипел каган. – Скажи гонцам – иду на тебя, собака-князь Киевский. Разобью и буду брать с тебя дань, от какой ты сдохнешь.
       Гонцы передали гнев кагана.
       Скоро дозоры известили:
       - Каган идет. Войском загородил всю степь.
       Святослав позвал воевод.
       - Не дадим поганому отдыха. Выдвигаемся навстречу. Я иду центром. Свенельд – правой рукой, Асмуд – левой. Пешую дружину подвезти на повозках и пустить в дело первой. С повозками же она пусть врезается в ряды поганых и разбивает их строй. Собирайте дружины в боевой порядок.
       Святослав проскакал перед рядами войска, провозглашая:
       - Други! Хазарский царь нам враг! Не раз он разорял наши земли, не раз земля русская лила от него слезы. Покончим с ним! Возьмем его богатый город! Возьмем его богатства, обратим пленников в рабов! За Русь! Не устрашит нас смерть, принятая в бою! На поганых!
       Сеча была день и второй день. Оба войска потеряли половину своих воинов. Святослав собрал своих воевод. Троих не досчитались. Свенельд и Асмуд живы, хотя и они не один удар получили по кольчугам и латам. Да и Святославу досталось, хоть он и сражался под охраной своей дружины.
       Ночью от тысяч костров в том и другом стане было светлее, чем днем. Выделенные отряды собирали раненых в обозы, убитых относили в сторону и наскоро хоронили.
       - Поганые выдыхаются и не выдержат еще одного натиска, - убеждал Святослав воевод.
       - Мы победим, великий князь! – заверил Святослава Свенельд. – Я и Асмуд выделим по отряду, которые обойдут хазар и ударят в спину. Теперь самое время.
       - Что ж, призовем Перуна и Велеса на помощь. С угасанием звезд двинемся. Трубачей вперед и пусть уши лопнут у поганых от громовых трубных звуков.
       К полудню третьего дня войско Святослава сломило сопротивление хазар и рассеяло их по степи. Святослав вошел в Белую Вежу. И дал волю грабежу и насилию.
       Беловежский каганат окончательно перестал существовать. Но был еще каганат между Доном и Волгой с главным городом Итиль. В свое время и ему придет конец. Но место хазар займут еще более хищные орды печенегов.
       Святослав, укрепив Белую Вежу своими воинами, пошел к Прикавказью и покорил там осов и косогов.
       Святослав. Вот как описывают этого, еще юного витязя, греки: «Среднего роста и довольно строен, но мрачен и дик видом, имел грудь широкую, шею толстую, голубые глаза, брови густые, нос плоский, длинные усы, бороду редкую и на голове один клок волос в знак его благородства, в ухе – золотая серьга, украшенная двумя жемчужинами и рубином…».
       После похода на хазар Святослав некоторое время на радость престарелой Ольге, матери его (это происходило еще при ее жизни) тихо и мирно сидел в Киеве. На полюдье (дань) ходили его воеводы. И когда он все чаще стал выказывать нетерпеливое желание похода (да хоть бы и на греков!), греческий император сам сделал ему предложение.
       - Посол из Царьграда, великий князь, - доложил слуга-меченосец. – Прикажешь принять?
       - Ты не ослышался? Из Царьграда ли?
       - Не ослышался, великий князь.
       - Ну, давай примем. С чем он пожаловал…
       Посол, разодетый в роскошные, шитые золотом одежды (этим император Византийский подчеркивал свое величие и превосходство) вошел в палату.
       - Великий император Византии Никифор Фока шлет тебе, великий князь Киевский, свою учтивость и желает тебе здравия и снискания дел доблестных в управлении подданными и преумножения славы Руси. Император знает, как тебе мила Болгария, и говорит: возьми ее. Император в том тебе поможет и даст на сбор войска столько золота, сколько ты попросишь. А по успешному завершению похода получишь великие дары.
      
       Император был недоволен болгарским царем Борисом из-за недостаточной преданности Византийскому престолу, и хотел чужими руками наказать его.
       Святослав, получив несколько пудов золота, не медля собрал войско в шестьдесят тысяч дружинников и двинулся на Болгарию. Все нижнее течение Дуная было запружено ладьями русских. Болгары с берегов осыпали нападающих тучами стрел, но русские, укрывшись щитами, устроили такой натиск, что болгары не выдержали и в страхе оборатились в бегство. Святослав взял все близкие к Дунаю города и остановился в богатом Переяславце, где живо шла торговля не только с Грецией, но и с Европой. А русские торговые люди везли сюда меха, мед, воск и невольников на продажу в рабство.
       Царь болгарский Борис не перенес поражения и от сердечного удара умер.
       Император, как и обещал, щедро одарил Святослава и надеялся, что он немедля покинет Болгарию. Но Святославу так понравился этот болгарский город и вся благодатная земля придунайская с теплым климатом, плодородной землей, обилием плодов, что он твердо решил остаться здесь и править Болгарией как царь. Его воины тоже были довольны, учиняя беспрепятственные грабежи в окрестных землях.
       Но из Киева прибыл гонец с тревожной вестью от матери его Ольги: «Ради завоевания чужих земель ты оставил в опасности свою землю и свою семью. Печенеги узнали, что ты далеко и пытаются взять Киев и меня с твоими детьми. Разве Русь - не твоя родина, и разве я - не твоя мать, а твои дети разве стали чужими тебе? У печенегов много силы, Киев может не устоять».
       И не устоял бы Киев. Но в осажденной столице нашелся смелый и сметливый юноша. Он, с уздечкой в руке, выдавая себя за единоплеменника печенегов, прошел через их стан к Днепру и бросился в воду. Печенеги поздно поняли замысел юноши: он уже был на том берегу, где стояла небольшая охранная дружина киевская. Юноша рассказал воеводе о бедственном положении Киева. Тогда дружина изобразила на берегу великое движение, спуская на воду ладьи, устрашающе гремели трубы. Печенежский вождь предположил, что это войско Святослава подходит к Киеву, и предложил переговоры. Воевода подтвердил, что его дружина лишь передовой отряд, а вот-вот подойдут основные силы. Вождь печенегов предложил мирно разойтись. Воевода предложение принял, и осада Киева была снята.
       Сердце Святослава не очерствело, и он поспешил в Киев. Печежские силы еще не далеко ушли, и Святослав догнал их и выпроводил за пределы земли русской.
       - Вот видишь, - сказала ему престарелая мать, - нельзя оставлять столицу без присмотра.
       - Да, - согласился Святослав. Но в глазах его угадывалась тоска.
       Прошло полгода. Святослав, призвав мать и сыновей, объявил:
       - Я ухожу в Болгарию. Оттуда буду править. Тебя, старший сын Ярополк, оставляю в Киеве, ты, Олег, правь землей Древлянской, ты, Владимир… Тебя просят в Новгород. Иди.
       - Вот что, сын, - слабым, но требовательным тоном сказала великая княгиня. – Мне осталось жить недолго. Когда схоронишь, - тогда делай что хочешь. А пока сам правь Киевом и Русью.
       Через четыре дня Ольга скончалась.
       Святослав не замедлил отбыть в Болгарию. Но там его встретили не с поклонами, а войной. И снова Святослав разбил болгар и занял Переяславец и хорошо укрепленный Доростол.
       А в это время в Константинополе произошла смена власти. Император Никифор Фока в результате заговора был убит. Императором стал организатор убийства (при пособничестве жены Фоки) Иоанн Цимисхий, который во все время владычества показал талант военачальника и государственного деятеля. Он понял, что в лице Святослава греки приобрели опасность для самой империи. И Цимисхий отправляет посла к Святославу более с предложением, чем с ультиматумом: «Ты получишь все дары, обещанные тебе Фоком и даже сверх того, но из Болгарии выйди». Святослав ответил: «Не ты меня в Болгарию звал, не тебе меня из нее и выселять. Я сам скоро буду у Константинополя и выгоню вас, греков, в Азию».
       Цимисхий стал собирать войско и готовить флот. И собрал сто тысяч воинов. У Святослава после последних баталий и половины не было. Цимисхий загородил Дунай своими судами так, чтобы Святославовы суда из него не вышли, а сам пошел на Переяславец, где было малое войско. Основная дружина вместе с великим князем стояла в укрепленном Доростоле.
       Греки окружили Переяславец. Русские сражались ожесточенно, но силы были не равные. Остатки дружины вышли из города и, пробившись сквозь войско греков, ушли в Доростол, к Сятославу. Цимисхий осадил крепость. Святослав решил принять бой на открытом месте. Выстроив свое малочисленное войско, сказал (по преданию Нестора):
       - Бегство не спасет нас. Мы должны сразиться и умереть в сражении. Мертвые не имут стыда. Не посрамим Отечества. Я иду впереди. А когда положу голову, тогда думайте о себе!
       - Где твоя голова ляжет, там и наша! – ответили воины.
       Началась битва. И вот русские смяли ряды греков! И рассеяли их. Святослав двинулся на…Константинополь. Цимисхий не на шутку встревожился и сам возглавил войско. Но на «всякий случай» снова предложил Сятославу большие дары взамен на выход из Болгарии. Святослав снова отказался и снова принял бой. Произошла кровавая сеча. Были моменты успеха той и другой стороны. И это при значительном превосходстве в силе у греков. Но это превосходство сыграло, наконец, решающую роль. Святослав отступил и снова закрылся в Доростоле. Частые вылазки русских наносили ощутимый вред грекам, но критическое положение усугублялось голодом. Русские делали отчаянные попытки исправить бедствие. Однажды, в грозовую ночь, Святослав с двумя тысячами воинов скрытно добрался до Дуная и на лодках обошел ладьи Цимисхия. Спустившись вниз по реке, воины высадились там, где болгарские селения не ждали беды. Собрав большое количество продуктов и воды, так же скрытно вернулись в крепость. Но этого войску хватило не надолго. Что было делать Святославу? Мнения были разные. Одни советовали сдаться, другие, улучив момент, бежать, третьи – идти на мир.
       И снова Святослав никого не послушал и убедил своим вдохновенным словом сразиться. Молодая кровь, а было Святославу всего двадцать шесть лет, играла в нем буйно, а ум, к сожалению, работал не расчетливо. Святослав вывел войско из города и велел запереть ворота, чтобы никто не вздумал отступать.
       Снова началась битва. Утомленные жарой, греки не сразу вступили в бой, и русские стали их теснить. Бодрость духа взыграла у воинов Святослава, и они безоглядно ринулись вперед. Но хитрый Цимисхий из этого приобрел решающую выгоду. Он велел войску расступиться на две стороны и заманить в эту брешь русских. А заманив, греки окружили их. Сражение стало не равным. Большая часть войска Святославова была перебита, часть взята в плен, и лишь немногим глубокой ночью удалось вырваться из кольца во главе со Святославом. И снова он, собрав оставшихся своих витязей, стал грозить грекам. Цимисхий, пораженный отвагой русских, теперь уже безрассудной, предложил Святославу, во избежание напрасного истребления воинов той и другой стороны, поединок между собой, Цимисхим, и Святославом. И кто победит, того войска и победа. На это Святослав отметил; «Я лучше знаю, что мне делать. Если ж тебе, Цимисхий, жизнь наскучила, то есть много способов от нее избавиться. Выбирай любой». И последовало новое сражение, упорное, жестокое. Святослав снова был ранен: какой-то греческий богатырь мечом проложил дорогу и, добравшись до Святослава, ударил его так, что князь упал на землю. Шлем и хорошая кольчуга спасли его отсмерти. Греческий богатырь тут же был иссечен русскими воинами.
       Придя в себя, Святослав увидел свое и малого отряда его воинов безнадежное положение, и, скрепя сердце, решил просить мира. Цимисхий этому был рад, поскольку и его войско сильно поредело и слабело духом. Цимисхий в знак примирения прислал Святославу большие дары и прдовольствие на дорогу в Киев. «Возьмем их, - сказал Святослав. - А собрав силы, снова пригрозим Царьграду», - так повествует летописец.
       Цимисхий позволил Святославу с жалкими остатками от шестидесятитысячного войска свободно покинуть Болгарию и наказал печенегам без вреда пропустить его по Днепру. Только стоит ли верить благородству Византийского императора? Он ведь тоже прекрасно понимал, что договор – это только договор, и, Святослав, набрав силы, снова пойдет на греков. Такова была природа тогдашних владык.
       Как бы там ни было, но печенеги и не думали исполнить наказ Цимисхия и Святослава дожидались у днпровских порогов. Было преддверие зимы. Узнав о коварстве печенегов, главный воевода Святослава Свенельд предложил оставить ладьи и обойти пороги и печенегов по суше. Святослав не послушал, может быть, видя смертельную усталость воинов, и решил зимовать в приднепровском селении Белобережье. Здесь Святослав и его отряд перенесли немало испытаний, и прежде всего нужду в пропитании, истратив на него всю взятую в Болгарии добычу.
       Весной отправились в путь и были встречены озлобленными на Святослава за прежние свои поражения печенегами.
       В неравной схватке отряд был истреблен. Погиб и сам Святослав. Предание говорит, что князь печенегов Куря велел из черепа Святослава сделать чашу, из которой во время пиров, похваляясь, пил вино.
      
       Так, в 947 году от Рождества Христова, кончил свой боевой путь мужественный русский воин-полководец великий князь Киевский Святослав. Тяга к ратным делам и его храбрость поражали правителей соседствующих земель и стран. Его боялись и даже страшились. И одно это часто оберегало русскую землю от набегов и войн. Но, отдавая дань боевым заслугам Святослава, следует признать его слабость как государя, почти не интересовавшегося внутренним положением русского государства. И еще одно: начатая им раздача уделов своим сыновьям пагубно сказалась на устройстве России. Междуусобицы и распри проявятся в правлении следующих князей и государей русских.
      
      
       ГЛАВА ВТОРАЯ. ЯРОПОЛК и ОЛЕГ
      
       Как коротко было владычество Ярополка, великого князя Киевского, так и глава эта будет короткой.
       Святослав, воин и вождь великий, но государь малый, не по разумению разделил Русь на три княжества - Киевское, Древлянское и Новгородское. И посадил туда княжить своих сыновей. С них и начались на Руси усобицы.
       Однажды Олег, князь Древлянский, охотился со свитой в своих лесах.
       - Князь, в твоих лесах вор! – закричал подскакавший к Олегу один из свиты.
       - Поймать вора!
       Поймали.
       - А, это ты, отродье Свенельда. Что тебе надобно в моих владениях? Что затеваешь? Что нашептал тебе твой старый хрыч-отец? Не он ли предал отца моего Святослава печенегам?
       Напрасно юноша оправдывался.
       - Нет у меня худого на уме, заплутал я в твоих дремучих лесах.
       Не поверил Олег, приказал убить сына Свенельда, уже престарелого вождя дружин Игоря и Святослава.
       - «Ну, погоди, князь древлянский, дойду я до тебя», - сказал себе убитый горем Свенельд. А был он у Ярополка главным советником и в большом почете. И стал он внушать Янрополку:
       - Киевский князь не перестает ли быть великим? Княжества Древлянское и Новгородское уходят от правления Киева. Русь распадается…
       - К чему клонишь? – спросил озадаченный Ярополк.
       - Надо Древлянскую землю лишить звания княжества и подчинить Киеву, как это было при деде твоем Игоре. Мне доносят, что Олег думает взять себе твой Киев.
       - Не бывать тому!
       - Тогда опереди его, иди войной.
       Мнительный Ярополк велел Свенельду собирать дружину для похода на Олега. Старый, хитрый и коварный воевода сам повел дружину. Олег, проведав об угрозе, испугался, но встретил его своим войском. Свенельд быстро обратил его в бегство. А бежать в свой город Коростень было по мосту через ров. Толпа бегущих воинов пеших и на конях сбила Олега, и он слетел вниз вместе с конем. Придавленный конем и телами, он погиб.
       И только тогда опомнился Ярополк, когда увидел тело Олега и залился горькими слезами.
       - Этого ли ты хотел? – в отчаянии спросил он Свенельда.
       - Ты знаешь князь, чего я хотел! – резко ответил воевода. И внушающее назидал: - Теперь иди на Новгород. Твой брат Владимир добивается руки твоей невесты Рогнеды…
       Рогнеда была дочерью князя Полоцкого Рогвольда и отказала Владимиру, объявив ему о своем женихе Ярополке. К тому же дала понять, что сын ключницы не может иметь в женах княжну. (Как известно, Владимир был «незаконнорожденным» сыном Святослава от отключницы, Ольгиной прислуги, Малуши). Владимир затаил обиду.
       Вскоре ему донесли о войне Ярополка против Олега и его гибели. Убоялся Владимир похода на него, а сильной дружины для отпора не было. И тогда он вместе с дядей Добрыней, его воспитателем, уходит к варягам. Ярополк, воспользовавшись этим, овладевает Новгородом и ненадолго становится единым государем Руси.
       Владимир в это время у варягов набирает дружину и по пути в Новгород пополняет ее ратниками из славянских земель. Дойдя до Новгорода, он сменяет наместника Ярополка и идет на Полоцк, убивает Рогвольда и двух его сыновей и силой берет в жены Рогнеду. А Ярополку отправляет весть: «Готовься, иду на тебя, братоубийцу».
       Ярополк принял сражение, но не устоял и заперся в Киеве. Долго бы пришлось Владимиру стоять осадой, но вероломный поступок помог ему: он подкупил приближенного к Ярополку боярина, который убедил его уйти из города. «Народ киевский ропщет против тебя и тайно зовет Владимира», - ложно внушал предатель своему князю.
       Слабый духом, Ярополк оставил Киев и ушел в город Родню и там заперся. Владимир осадил этот город. Изменник-боярин стал склонять Ярополка к миру с Владимиром. И склонил. «Пойду к брату, что выделит он мне, с тем и соглашусь».
       Пришел и был убит.
       Владимир стал великим князем Киевским и единым государем Руси.
       Три года пробыв великим князем Киевским, добродушный и слабый Ярополк достоин жалости, но не славы.
      
       ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ВЛАДИМИР
       1.
      
       На высоком берегу Днепра, вокруг деревянного идола-бога Перуна с золотыми усами, горят сотни костров. Воины-язычники Владимировы справляют пир по победным походам на север и на юг. Только что великий князь покорил мужественных ятвягов (латышей), дошел до Немана и закрепил границу Руси у Балтийского моря, усмирил непослушных вятичей, победил волжских и камских болгар, заключив с ними мир, по которому они не смели ходить против Владимира. На юге приструнил коварных и хищных печенегов. Русь раздвинула свои границы от Балтийского до Черного моря, от Волги до Карпат.
       У главного костра, на расстоянии десяти шагов, на золоченом стуле с высокой спинкой сидел Владимир. Рядом – его дядя-наставник Добрыня и ближайшие воеводы и бояре.
       У костра стояли обреченные на заклание два огромных жертвенных быка. По знаку великого князя, под рев воинов, верзилы-скотобои вонзили ножи под лопатки быков. Они, взревев, рухнули на передние колени..
       Скотобои, разделывая туши, подставляли ведра для сбора крови. Первый кубок с парной кровью под воинские трубные звуки поднесли великому князю. Владимир пил стоя. Дружина громко славила своего вождя.
       К Перунову столбу подполз какой-то юродивый калека.
       - Ю-у-ношу на заклание! – визгливо закричал он. – Юношу в жертву богам! - И забился в припадке.
       - Юношу в жертву! – подхватили воины.
       Добрыня и бояре смотрели на Владимира. Он в нерешительности смотрел на Перуна.
       - Кидай жребий, великий князь! – повелительным тоном сказал Добрыня.
       Владимир, как бы нехотя, взял надутый бычий пузырь и подкинул его на ветер. За пузырем устремились несколько воинов. Пузырь «приземлился» во двор благочестивого варяга-христианина именем Иоанн, у которого был сын-отрок лет шестнадцати именем Феодор.
       - Давай сына на заклание в жертву богам! – закричали воины старику.
       - Кому в жертву? Вашим бездушным богам? Есть только один истинный Бог Вседержитель, творец неба, земли и людей. Другого Бога я не знаю. И сына я вам, идолопоклонникам, не дам.
       Собравшийся народ зароптал и двинулся на христианина.
       - Давай сына!
       - Уймитесь! – кричал старик. – Кому верите? Дереву, обреченному гнить?
       Толпа, потрясая кулаками и камнями, смяла старика. Он бездыханно свалился с крыльца. Воины схватили пытавшегося спрятаться юношу. И как ни пытались воины дотащить его до ритуального пиршества, толпа забросала его камнями.
       Иоанн и Феодор стали первыми христианскими священномучениками на Руси.
       2.
      
       После победных походов Владимира наступило затишье – воремя отдыха и хмельных пиров. Владимир, имея уже несколько жен и множество наложниц, подобно хану магометанской веры требовал приводить все новых и новых молодых девиц и женщин. В Киеве, Новгороде, Белогороде и в других городах, где он бывал, был готов для него гарем по нескольку сот девиц в каждом. А всего их, как говорит предание, было около семисот.
      
       Коварные и хищные печенеги, узнав о расслабляющем духе князя-воина миросозерцанием, пошли войной на Киев. Владимир вышел с малой дружиной. Увидев, что силы не равны, он спрятался при отступлении в густые заросли под бревенчатым мостом. Там, не подавая о себе знать, он твердо решил, что если ему суждено уцелеть, то он отвергнет язычество, и будет искать настоящей, а не мнимой веры. Печенеги ушли, и Владимир стал приводить данное себе слово в исполнение. И стали приходить к нему представители разных вероисповеданий, чтобы обратить этого могущественного властителя в свою веру.
       - Духовное лицо от еврейских иудеев, - объявил стражник.
       В тронную палату Владимир позвал приближенных воевод и бояр оценить, какая вера лучше.
       - Какова ваша вера?
       - Мы верим в единого Бога. Мы избранный им народ. Через нас он хотел показать, как надо жить по заповедям Божиим. У нас были великие пророки. Но народ отступил от Бога и был наказан и гоним…
       - Что же вы нам предлагаете? Чтобы и народ киевский был гоним? Не приемлю вашу веру.
       Пришли духовные лица от магометан.
       - Великий князь, прими нашу веру, ибо она единственно правая, и мы зовемся правоверными. Верим мы в единого Бога и его пророка Магомета.
       - Чем ваша вера тронет сердца наши?
       - Мы не пьем вина и не едим свиное мясо.
       - Не пить вина? Но вино придает веселости духу. А без веселия какой пир?
       Пришел католик и стал расхваливать римскую католическую церковь.
       Пришел священник греческой церкви и своим рассказом заинтересовал Владимира о семи днях сотворения мира, счастливом рае и первородном грехе Адама и Евы, о потопе и пророках, пришествии Христа-Спасителя и его искупительной смерти за людей, о христианстве и его сути.
       - Какая вера вам больше по душе? – спросил Владимир воевод, бояр и старцев.
       - Государь, чтобы понять любую веру – мало слов. Надо побывать в храмах, посмотреть и оценить богослужения, - ответили вельможи и старцы. Пошли послов в Константинополь, к иудеям, католикам-немцам, магометянам. Пусть они оценят богослужения и донесут свои рассуждения.
       - Так и сделаем, - согласился Владимир.
       Направили доверенных послов. Много дней послы смотрели и вникали в суть церковных богослужений и прибыли с докладом.
       - Смотрели мы служение магометян и не восприняли его, смотрели службы в католических храмах без всякого величия и красоты. Смотрели и богослужение иудеев, совсем далекое от величия и красоты. И вот показали нам Литургию в храмах Константинополя. И она унесла нас в небо! Храмы греческие, сверкающие золотым убранством, освещенные множеством свечей, духовенство в золотых ризах, священнопение на клиросе, торжественность и святость службы утвердило нас в истинности христианской веры, которую проповедует Византийская церковь. Ее надо принять!
       - Не просто примем, а возьмем у Царьграда заносчивого, - сказал ободренный Владимир. - Готовьтесь к походу на греков.
       Собрав войско, Владимир пошел сначала в греческую Тавриду и осадил богатый торговый город Корсунь на берегу Черного моря (Херсонес). Стены города были не приступны, а запасов еды и воды у корсунцев было достаточно, чтобы пересидеть осаду.
       - Хоть три года стоять буду, а возьму крепость! – посылал устрашения Владимир.
       - Стой и больше, сам оголодаешь, а город не возьмешь, - отвечали мужественные горожане.
       И, пожалуй, не взял бы. Но нашелся предатель. Он стрелой из-за стен послал Владимиру весть: у восточной стены есть два скрытых водных источника. Перекрой их и крепость твоя. Так и случилось. Оставшись без воды, изнывая от жажды, корсунцы сдались. Владимир не отдал город на разграбление. Он послал весть братьям-императорам Василию и Константину: «Корсунь моя. Возьму и Царьград».
       Обеспокоенные императоры раздираемой бунтами империи, послали спросить:
       «Что ты хочешь, великий князь Киевский?».
       Владимир, наслышанный о красоте их сестры и будучи женолюбивым князем-язычником, ответил: «Отдайте мне в жены сестру вашу, царевну Анну».
       Братья-императоры, во избежание разорительной и безнадежной войны с русскими, стали уговаривать Анну на этот брак. Анна воспротивилась.
       - Вы хотите отправить меня в самое логово варваров, да еще с несением супружеского долга с их князем, у которого, как я слышала, уже есть жены?
       - А ты хочешь, чтобы мы, твои братья, а главное - православная Византия были поруганы? Великий князь Киевский – могущенственный правитель. Мы ему поставили условие: во-первых, креститься в христианскую веру, во-вторых, выделить войско для подавления мятежников Склира и Фоку.
       Анна, подумав, согласилась. Владимир условия принял.
       - Доставьте царевну со священниками в Корсунь. Буду здесь креститься.
       Анну доставили со знатными духовными лицами и чиновниками. Народ корсуньский встречал ее торжественно, как избавительницу от ига россов, не отличающихся гуманностью в обращении с покоренными ими народами.
       В это время, как гласит предание, у Владимира так разболелись глаза (и, видимо, не в первый раз), что он ослеп.
       - Крестись! – велела Анна.
       И в то время, когда епископ, крестивший Владимира в купели, с молитвой возложил на него руку, князь прозрел. Воочию увидев чудотворный посыл христианского Бога, крестились и многие дружинники Владимировы.
       Затем последовало обручение и благословенное для России бракосочетание Владимира и Анны. Владимир отказался от завоеванной Корсуни и передал город императорам Василию и Константину, и выполнил обещание отправить им сильную дружину, с помощью которой они установили мирную тишину в империи.
       Киев, вечно оживленный и шумный, затаенно притих в ожидании великого князя с новой женой-христианкой, царевной Византийской. И опасения тут же, как только он появился, оправдались.
       Все деревянные столбы и изображения несуществующих богов-истуканов Владимир приказал сжечь, а главного же языческого бога Перуна он велел бросить в Днепр с приказом страже не допустить его извлечения из воды до самых порогов, где печенеги рыщут.
       Мало дней спустя Владимир объявил всем киевлянам:
       - Стару и малу собраться на берегу Днепра для крещения в святую христианскую веру.
       Одни со словами «а может, оно и к лучшему. Куда князь, туда и мы», другие со слезами и воплями, прощаясь с исконной верой в привычных богов, шли к Днепру. Там, в воде держа младенцев на руках, тысячи киевлян приняли крещение от византийских пресвитеров. Киев стал христианской столицей Руси.
       То было в 988 году от Рождества Христова.
       Киев, но не вся Русь вдруг стала христианской. За ним было крещение других больших городов и земель российских. Далеко не везде и не все безропотно принимали новую веру. Порой, с оружием защищали люди своих богов. И лишь к ХII веку практически вся Русь стала православной.
       Великий князь Киевский Владимир прославлен церковью святым равноапостольным за крещение Руси. За дела государстенные и ратные назван народом Великим. Он смирял бунты кривичей и вятичей, отогнал от южных границ печенегов, отбил притязания Норвежского короля к северо-западным границам Руси.
       Устроитель пышных пиров для знати, он не забывал и простых людей, и особенно немощных и увечных, когда по его приказу развозили разнообразную провизию по Киеву. Любой нуждающийся мог в любое время придти к теремному дворцу государя и получить сытную пищу. «Князь наш, Красное солнышко» звали его киевляне. Но Владимир повторил ошибку отца своего Святослава – раздал уделы сыновьям. А сыновей у него было от разных жен пятнадцать да несколько дочерей. И начались усобицы. Завистливые братья пошли друг на друга, а один из них, Ярослав, князь Новгородский возомнил себя независимым, отказался платить дань, и, собрав дружину из варягов, намерен был идти на отца. И лишь кончина Владимира спасла Ярослава от богопротивного злодеяния.
       Владимира положили в мраморную гробницу и поставили ее рядом с гробницей раньше его умершей жены Анны, царены Византийской, в храме Богородицы, им возведенном.
       С принятием христианства началось на Руси распространение грамотности. Для подготовки «ученых людей» Владимир и митрополит Михаил основывают училища и школы: «Начаша от отцов и матерей взимати младых дети и давати в училище учиться грамоте…». …«И бысть множество училищ книжных и бысть от сих множество любомудрых философов…». Монахи, обучившись грамоте, переписывали Библию и Святое Писание. Грамоте обучались и дети мирян. Неоценимую роль в подготовке священников сыграли Византийские пресвитеры.
       Именно во время княжения Владимира развивалось устное народное творчество в виде былин и сказаний. Былинные богатыри, реально существовавшие Илья Муромец, Добрыня Никитич, Алеша Попович, несли дозорную службу на южных рубежах Руси.
       Святая Русь есть пошла от великого князя Киевского Владимира.
       Почил Владимир в 1015 году от Рождества Христова. Его мощи покоятся в Киево-Печерской лавре.