Монополия моралиста том второй

МОНОПОЛИЯ МОРАЛИСТА том 2


"Славьте меня!
 Я великим не чета.
 Я над всем, что делаю,
 Ставлю "nihil".
               
 Никогда
 Ничего не хочу читать.
 Книги?
 Что книги!"

Вл.Маяковский
"Флейта-позвоночник"


  "На мгновения солдату приходит в голову мысль, что перед ним тот самый отважный вояка,
   чью храбрость только что превозносил сержант. Но он тут же осознает невозможность    подобного совпадения; юноша действительно во время вражеской атаки был под    Рейхенфельсом, но в том же полку, где служил и сам солдат, о чем свидетельствовали       зеленые ромбы на его обмундировании; однако, если верить тому, на что так прозрачно    намекал сержант, в их   части не числилось героев".

Ален Роб-Грийе
"В лабиринте"



ЧАСТЬ 3


"Меня интересует только то, что не имеет никакого
 практического смысла, меня интересует жизнь только
 в своем нелепом проявлении".
         
Даниил Хармс


Нинел Димирлав Чильи
       Три источника и
                три составные части...
        (дада-матлизм-стет).

1. Философия марксизма есть материализм.
А что есть вдохновленное на новую ипостась в фатальных лучах лазера от избытка чувств, где Андерсен не зная русалки или что такое вопрос?
в смысле какого-то замкнутого так или иначе, но вся казенная и либеральная часть совместного производства
учение Маркса всесильно, потому что в стороне от столбовой дороги просочились великолепные изваяния из пепла и архитексталитового бесплодия бронетанковых исполинов за что социальной науки не может быть в...
состоит именно в том, что он дал несметные сокровища рукоплесканий
и послушные цезари смеясь и прыгая журчали себе под пр.
не беспокоясь
увеличить плату рабочим, уменьшив шевеление батюшки Г. за кого или
                идут
                и ворочались
Но традиционен ли принцип двуглавости?

2. Общественное познание человека отражает экономический...
ожидать беспристрастия фабрикантов оно верно.
оно полно и стройно.
Но -
       обществе, построенном на классовой борьбе, философии, английской политической экономии, французского социализма.
В XIX веке в лице немецкой
ненависть всей буржуазной (и казенной и
оттого ли
отчего ли
              мысли плетутся сами собой
а то из-под чего неслись лондрогоры Коллоди
и щемяще-упругое солнце
ясно слышен выстрел
попробовать можно и встретиться здесь
аты-баты
не в зной и не в холод
ясность трудного дня в подитожье.

3. Маркс вскрыл отношения между людьми.
Южный ветер обеспокоенный ветхим столетьем приходил одновременно и вскинув флаг
вырвался из порочного круга треугольника ига чтобы выбыть из игры выбыть в надежде на доращивание не выходило из игры из головы что люди не дураки и давали результат не положительный, но прилежный и преисполненный здравого смысла
А затем извергая извергов не имея представления о собственном мазохизме соседка огуречного соуса сосала лапу Егора
Арестовывать отвыкли почему бы забрать рабочих и не сойти с ума
элита ни с какой реакцией ни с...
                и социализма.
Мысль человечества уже поставила давая людям цельное миросозерцание развития цивилизации и непосредственное продолжение но этого мало. История философии ответы на вопросы, которые передавая

I. Главное из этих приобретений - диалектика.

цивилизованном мире величайшую вражду и такая же глупенькая наивность, как науки в обществе наемного рабства - либеральной) науки, которая видит в
с полной ясностью, что в марксизме
нечто вроде "вредной" секты.
Иногда какой защитой буржуазного гнета
P.S. закостенелого учения, возникшего

II. Первоначальный социализм был утопическим социализмом.

Вот!
Сказал слово за тем городом
и голый дятел восседавший соседом и оттепель
Новая мысль стремглав пронеслась от глаза до носа и братья Соломон и Валентин Святой трясуна отключили страдания живите был ответ
и вслушайтесь в эти слова
из исчезнувшей речи провидцев:
а) лучшего, что создало человечество
б) и история социальной науки показывают
в) прибыль капитала
г) наука защищает наемное рабство
д) философии, политической экономии
е) марксизм объявил беспощадную войну
ж) напротив, вся гениальность Мркса
з) в вопросе о том, не следует ли
Ясельный возраст мутантов забытое племя трансформаторов мысли не куковать а слышать или же инцидент исчерпан? Откуда вы? Кто вы? В чем секрет? Цельный героический прииск и справедливости ни на грош
Но выхода нет
                разучились лишь трудиться и спать понемногу в потуге гражданской борьбы
Битва гигантов обстоятельность лидера и убиенные фермеры вот в чем правило женской мотыги без совести и абсолютного копчика пальца
Можно верить в квадрат образцового мудродола
                обеспечьте себя и вы станете
                но тогда никуда
Ясно лишь то, что способно уравновесить уран и золу постепенного
                от прозрачного до безумия
                от безупречности к предупреждению
Искра студийного времени
                если шок не снимет простуду обречены
Апокалипсис живучести
Как сказал или сможет болтать не ко времени...
И последнее:

III. Есть учение о классовой борьбе

Пена
Пена
Пена у рта и у ног
                и черной бутылки крокодила.
Басурман подстрелившей злословием суки
                ублюдка упорядочил пламя, но этому рабству.
Ожидать беспристрастной
Когда последнее племя протерло ступни возле ящика, слово смешало понятия, и Вавилон раскололся на три или четверти части, наутилус горел, слышал всплеск пилигрим, и бежало пустынное чрево непримиримое ни с каким суеверием.
Учение Маркса вызывает к себе во всем, но не вызывает себя во мне.
Есть эпизод.
Есть заглавие словно "черная" "Волга".
И цифры, цифры, цифры...
Оно есть законный преемник. Но законен ли преемник и есть ли он... оно... она... они...
Отношения нельзя и ждать, ибо беспристойной судьбоносности, а замок не снят, если бросили бить в колокол патриоты.
Реалисты ли вы?
Нет скорее всего когтеносцы иждивенцы и последних пасмурных дней берега агрегаты
Кучка псов в поводу гравитация за абсолютную догму
Почему вы боитесь учения величайших представителей?
Нет ничего похожего на "сектантство".
Если учение возникло как прямое
                послание нищему
                высшему
                первому
                жопному
                черному
                золотому - 3 июня 1992 года

Владимирович Сет. С..."

Это же настоящий дадаизм! - воскликнут те, кто следит за каждым нашим движением. Они как всегда правы. Они не могут быть не правы. И за это я ненавижу их!

Шарль Бодлер Теодору де Бонвилю

С такой горячностью взнуздали вы богиню,
Что, видя вашу страсть, томление и стать,
За блудодея вас нетрудно посчитать,
Что обладанием блазнит свою гордыню.

Вы рано начали, влечет ваш ясный взгляд
Огнем желания, вы зодчий своенравный,
Чьи детища полны такой отваги славной,
Что зрелостью уже прельщают и манят.

Поэт, сочится кровь из каждой нашей поры!
А вдруг смертельный яд, легко мутящий взоры,
Яд Несса, жгущий плоть в расцвете чувств и сил,

Родился из слюны тех мстительных рептилий,
Тех безобразных змей, которых без усилий,
Явясь на свет, Геракл в пеленках задушил?

                (пер. М.Яснова)

Мало снарядов, но я выпускаю очередную порцию.

1.07.1992 года.   Середина недели. Алкоголь пожирает жизнь, события проваливаются в бездну, слишком мало чернил...
Случилось что-то такое... но... не помню...
Страшно писать...

"Тематическую программу англичане называют "профиль". Профиль в отличии от анфаса - вид сбоку, он -то, как известно, является определяющим. Бывает ведь, что человек по всем статьям подходит, а вот профилем не вышел и не будет ему успеха в жизни. Но в Англии слово "профиль" никакого практического значения не имеет, может оттого, что курносых мало."
                Сева Новгородцев

...Захлопываю дверь и быстро сбегаю вниз. Тьма принимает меня и несколько секунд я стою в оцепенении. Мои глаза сверкают угольками. Больно! Так можно прожечь череп!..
...Я делаю три прыжка в пространство, оказываясь в Зазеркалье. Меня щекочет премудрый идиот, а три старика ехидно почесывают седые бороды. Легкий дымок струится из ушей. Старикам пора в могилу, а они, завидуя молодости, ведут свои наблюдения. Я - статуя - не могу шевельнуться, не могу отогнать пакостника. Раздуваю щеки, становясь похожим на воздушный шар, отрываюсь от земли и, пискнув, поднимаюсь в небеса...

Я обедал с азиатской белкой и она
предложила мне такое кушанье
какое бывает разве что на столе
извините я должен прервать свой рассказ
я совершенно забыл о законе Москвы
а вы его помните?
так вот мы вместе с белкой
обедали три дня и три ночи
        но потом я оставил ей честь
                для того
чтобы она стала торговать своим
но опять я забылся и удалился в
                беззастенчивую пошлость

...На улице Софьи Ковалевской я заметил слежку - два человека в черном, кожаные плащи и шляпы.
"Петровичи!" - отмечаю я, поражаясь детективности ситуации.
Немного прибавив ходу, я встряхнул рюкзак: рваные джинсы, добытые на Девятке, расклешенные туфли из грязного подъезда Восемьсотки, брезент, найденный на Ангарке, все выпало на асфальт.
Гулкий стук шагов в пустоте улицы.
Волнуясь, я пошел еще быстрее.
Двое тоже спешили за мной.
Сердце рвется наружу. Легкий холодок.
Я побежал. Они нагнали меня.
Я резко остановился и захрипел. Преследователи разразились жутким смехом. Один толкнул меня в грудь, второй рванул рюкзак. Я упал, а они избивали меня ногами. Я потерял сознание...

Frank Zappa! Авангардист из модернистов, родившийся в Балтиморе в 1940 году. Как правило ни в Балтиморе, ни в остальных Соединенных Штатах не рождаются авангардисты, но это приятное исключение. Второго такого музыканта нет, как нет и многих музыкантов, которых он воспитал в "Матерях изобретения". Болваны и болванщики, болванки и болванщицы, не слышавшие музыкального сюрреалиста, бегите в магазины и ищите для начала "APOSTROPНЕ" (1974), его даже выпускала "Мелодия" на виниле. И если вы не разобьете диск сразу же, вы услышите НАСТОЯЩУЮ МУЗЫКУ... Будьте гурманистей, люди!!!..

...После того как сознание было потеряно, я заснул. Сколько прошло времени, не известно... Однако светает. Пора домой - потом на работу. Глаза не открываются. Всего трясет, но не беда. Главное дотянуть до проходной, а там - дядя Саша - антипохмелин...

ФАНТАЗИЯ
 
Тяжелая дверь ползла со скрипом. Узники зашевелились, и тусклые лучики света коснулись их лиц. Два мерзких, гориллоподобных охранника в зеленых гимнастерках и пилотках с красными звездами вошли в камеру. Оба щурили поросячьи глазенки и тащили бидон с водой.
- Питье...- прошипел первый.
- ...еда...- прошептал кто-то из заключенных.
Охранники дергались в истерическом припадке, издавая жуткие звуки.
- Жратвы не будет! Ничего больше не будет...
Дверь захлопнулась.
Время остановилось. Дни смешались с ночью.
Шесть узников (семья: бабка, дед, мать, отец, сын, дочь) некоторое время делили воду, а потом делить стало нечего. Воцарилось безмолвие. Старик со старухой потеряли сознание, и их решено было съесть теплыми.
Пир шел несколько дней.
Потом ели малолетнюю дочку.
Сына убили, когда он по неосторожности забылся в кровавом углу. Его сожрали за один день.
Супруги сидели у противоположных стен и боялись спать, ведь жертва тот, кто спит. Они злобно посматривали друг на друга.
Силы оставляли обоих, и хотя муж по-прежнему сжимал кулаки, а жена - берцовую кость деда, нападать никто не решался...
Цветной туман окутал сознание женщины, она увидела мертвых детей и... проснулась. Мужчина тянул трясущиеся ручищи к ее шее... Мгновение... и берцовая кость ударила его в пах, а затем врезалось в горло. Он поперхнулся шейными позвонками и начал захлебываться кровью. Выпучив безумные глазищи, муж повалился на бок и застыл. Теперь она могла насладиться свободой...

Наша войсковая часть вошла в тюремный двор теплым октябрьским утром.
Кругом валялись вещи, оставленные бежавшими, двери открыты настежь. Мы прогулялись по коридорам, заходя в пустые камеры, но вот одна камера была закрыта, и на двери скромно болталась табличка - "СЕМЬЯ К.
Мл.лейтенант взорвал гранату, и все замерли от изумления и отвращения...
Стены, пол и потолок были залиты кровью. Всюду валялись клочья одежды, пучки слипшихся волос, обглоданные кости. К стене прислонилась мертвая женщина, сжимавшая в руках человеческую кость...
- Что здесь произошло? - спросил я.
- Следы зверей... - загадочно ответил мл.лейтенант.

2.07.1992 года. Отрицание состояния... Ничего не стану писать... Я похож на скотину...
Я сидел на диване, над моей головой болтался  разлагающийся девичий труп.
Стены и потолок подвала давили на мозг, выталкивая его наружу.
Скрюченные пальцы покойной застыли возле ее живота, а синие распухшие ноги почти касались моего затылка.
Я смотрел перед собой, а кто-то в черной маске стегал меня по голым коленям, оставляя там кровавые красные полосы.
Две дамы кусали мои уши, и капельки крови падали мне на плечи.
Распространялся трупный запах, и чья-то железная рука сжала мне чресла. Я не шелохнулся, стиснул зубы и плюнул в лицо мучителю.
Два пальца схватили мой нос и повернули его на 180 градусов по часовой стрелке. Теплая жидкость вырвалась из ноздрей.
Женщины рвали мне ресницы и брови пинцетом.
Я прослезился.
Человек в черной маске задел труп, и тот стал раскачиваться. Разболтался! - сказал негодяй.
Обе ноги умершей оторвались и шлепнулись на пол.
Но пытки не прекращались.

...Восстанавливая кривые мысли, я бегу на край света (моего света!), который заканчивается на пересечении Дмитровки и Бульвара. Я вбегаю в свой подъезд, поднимаюсь на третий этаж. Руки дрожат... Как тяжело вставлять ключ в замок! Я нажимаю кнопку звонка. Мать открывает дверь, и, не говоря ни слова, я прохожу в свою комнату. Нужно что-то обдумать... Я сажусь к письменному столу...

--------------------------------

ФАНТАЗИЯ:

РЕАБИЛИТАЦИЯ

Он двигался, надвинув серый капюшон на лицо и сжимая в руках потертый кожаный портфель.
Ненасытное солнце пожрало все живое, и теперь ему предстояло идти очень долго в пустыне. Его одежда - балахон иезуитов - поистрепалась, там и тут зияли черные дыры, но он все шел и шел наперекор всему. Спустя два-три часа он повернул налево и заметил странный оазис...
На серой почве местами лежал серый снег, который таял на глазах. Торчали, обглоданные озеленителями, кустики, тянувшиеся к грязной вонючей реке. Он направился туда и увидел многочисленных людей костюмах счетоводов с нарукавниками и с неизменными портфелями в руках. Бюрократические спешили за реку. Часть из них перебиралась по тонкому бревну, перекинутому через бурный поток; они, шатаясь, бежали, срывались в пучину, плыли и захлебываясь, шли ко дну. Другая часть с разбегу бросалась в воду и старалась сразу преодолеть преграду вплавь.
Путник, отталкивая счетоводов, спрыгнул с бревна и направился к двум серым ангарам. Забор из колючей проволоки не был для него преградой. Он достал большие бокорезы и сделал дыру, и сам протиснулся в нее, а за ним ринулась толпа. Он хитро улыбнулся, но никто не видел улыбки за капюшоном.
Он распахнул дверь одного из ангаров и вошел внутрь. Бюрократы скреблись снаружи, как индеец Джо, но тщетно. Странник прошел подлинному коридору, не глядя на двери, возникавшие там и здесь по сторонам. Наконец он остановился в самом конце и толкнул дверь. Это была квартира Галины Л. Он увидел девушку, сидящую на диване. Рядом в кресле сидела ее мать, которая взволнованно подпрыгнула, а девушка, не выразив никаких чувств, встала.
"Подожди, я сейчас переоденусь,"
Он вышел за дверь и вновь оказался посреди пустыни...
"Реабилитация," - подумал он.

*****

Он оглянулся и махнул рукой на одиноко стоящую дверь, приблизился к автобусной остановке, точнее к железному столбику с выцветшей табличкой. На ней был единственный номер "63". "Доеду до стройки," - прикинул он и стал всматриваться вдаль. Конца дороге, вымощенной желтым кирпичом, не было конца и края; она скрывалась за горизонтом, а справа и слева от нее по бесконечным пескам катились перекати-поле.
"Ждать придется долго," - пронеслось в мозгах, и в этот миг появилась черная точка. Она довольно быстро приближалась, и скоро можно было рассмотреть автобус "ЗИС-16". Водитель, нахлобучив кепку-шестиклинку на нос, был неподвижен словно монумент, и наш знакомый, бросив взгляд на облупившуюся краску "ЗИСа", влез в раскрывшуюся дверь, но по всей видимости она вообще никогда не закрывалась. Автобус вздрогнул, высморкался, затрясся, застрочил как пулемет, но все-таки тронулся с места. Путник присел на свободное переднее сиденье и осмотрелся. Пассажиров было ровно тринадцать, и все - дети от четырех до двенадцати-четырнадцати лет. Он не стал удивляться, а отвернулся к окну, за которым простиралась великая пустыня.
Сколько прошло времени, не известно, но он ощутил на себе чей-то взгляд, повернул голову и вздрогнул: детей в салоне не было, вместо них сидели юноши и девушки и таращились на него. Однако чудесное превращение незакончилось: пассажиры взрослели каждое последующее мгновение. Он щекотал себя надеждой, что это - сон, который скоро закончится, но вокруг сидели дряхлые старцы. Они скрючивались и пригинались к земле, а изнутри чуть не сыпался песок. Он вскочил и хотел крикнуть что-то водителю, но кабина была пуста, лишь кепка лежала на руле... Чудовищные пассажиры умирали, и часть уже испустила дух, а тела разлагались на полу и сиденьях. Мерзкие белые черви копошились повсюду... Он не выдержал и рыбкой вылетел в раскрытое окно, сгруппировался, но все же больно ударился затылком о землю...
"Реабилитация." - прошептал он.

*****

Он посмотрел по сторонам и увидел одиноко стоящую дверь, ту самую, что он оставил некоторое  время назад. Там...
Он снова оказался в длинном коридоре, но теперь здесь было тесно. Толпа кришнаитов стучала в бубен и орала: "Харе, Кришна! Харе, Рама!"; с пяток наркотов ловили приход от травки; странные типы в просторных белых накидках слонялись из угла в угол. Галина Л. схватила его за руку так, что капюшон вздрогнул, но остался на месте. "Пошли отсюда! Ты не знаешь всего!" Она тащила его к выходу, но в дверь позвонили. На пороге стоял тощий человек под два метра ростом в милицейской фуражке, семейных трусах в цветочек и ярком галстуке на голое тело.
"Я ваш участковый," - бодро проговорил человек, а Галина Л. пропустила его, а сама выскользнула на улицу.
Путник рванул за нею и вошел в дождь...
Девушки нигде не было.
"Реабилитация," - решил он и двинулся по улице сквозь гудящую безликую толпу.
Туда-сюда снуют люди, а он идет прямо и никуда не сворачивает.
Он заметил Галину Л. издалека - на переходе. Это была улица Горького или же улица Восемьсот лет Москвы, она пересекалась с Тверским или Бескудниковским бульваром.
Он хотел что-то сказать, но Галина Л. улыбнулась грустной улыбкой, приложила палец к губам и поманила его.Они взялись за руки и дальше пошли вместе.
"Реабилитация," - чудилось ему, но он молчал и косился на свой портфель, - "Странно, что он еще не потерялся! А интересно, что там внутри!?"

*****

Загоелся красный свет светофора, пригвоздивший пешеходов к асфальту с подмоченоой репутацией.
На противоположной стороне улицы с песнями и танцами шествовали четыре клоунского вида негра. Один был в оранжевом костюме и черной водолазке. Он держал в руках расписанную гавайскую гитару и постоянно скалил лошадиные зубы. Второй - в клетчатых панталонах и замшевом пиджаке держал во рту флейту и все время поправлял галстук-бабочку невиданных размеров. Третий в малиновом балахоне до пят, вышитом яркими жучками-паучками, пер огромный тромбон, время от времени издавая мерзкие звуки. На его голове красовалась турецкая шапочка с кисточкой, а на ногах были обуты блестящие туфли на толстой платформе. Четвертый был до такой степени черен, что, казалось, с него сейчас начнет капать гуталин. Он оделся в военного покроя ярко-зеленый костюм и канареечные сапоги со шпорами. По-видимому этот "вояка" был художественным руководителем оркестра; он зажал под мышкой скрипку, смычок же служил ему дирижерской палочкой. Музыканты высоко поднимали ноги, подскакивали, размахивали руками, выпучивали глаза и высовывали языки, как бы дразня жителей и приезжих. Затем они принялись хохотать и то и дело выскакивать на проезжую часть.
Автобус "ЗИС-16" номер 63 вывернул из-за угла, и шумная компания ввалилась туда. Кабина водителя была по-прежнему пуста. Музыканты высунулись из окон и строя рожи, стали откровенно оскорблять прохожих. Внезапно автобус сампо себе развернулся на месте и начал двигаться навстречу потоку машин. На перекрестке произошла авария. АВтомобили налетали один на другой, переворачивались, загорались. Кругом валялись мертвые и покалеченные тела, появились санитары с носилками, выли сирены скорой помощи...
"Держите негров! Это они сделали!" - он уже приготовил эту фразу для блюстителя порядка, но понял, что вновь потерял Галину Л.
Он шарахнулся в сторону и пробежав по нескольким темным переулкам, выскочил на проспект Калинина. Граждане шли, сомкнув ряды, и ему с трудом удавалось протиснуться сквозь них.
"Вы не видели ее? Вы не знаете, где она? Куда она могла подеваться?" - спрашивал он у каждого встречного-поперечного, но те молчали.
"Загляните в магазин!" - посоветовал джентельмен во фраке и цилиндре с тросточкой в руке. Его покачивало от малейшего дуновения ветра...
Путник кивнул в знак благодарности и заглянул в витрину полуподвального магазинчика, что недалеко от м.Чеховская. Галина Л. стояла в очереди в кассу. Он сбежал по ступеням и очутился в тесном помещении. Галины Л. не было.
"Где ты?" - пронеслось в голове, но он был нем, как рыба. Люди, еще секунду назад оживленно беседовавшие, превратились в строй манекенов - пластмассовых кукол. Он пробкой выскочил из подвала.
"Вот вам и музыка! Реабилитация!.."

*****

По проезжей части вышагивали те самые негры-музыканты во всей своей красе.
"Они!" - заорал его внутренний голос, и он готов был сорвать с себя былахон. Он почти догнал негров, как вдруг московское небо озарилось красочным праздничным салютом.
"Что это такое?" - он дотронулся до оранжевого музыканта, и тот рассыпался песком, прикоснувшись к следующему, т.е. к клетчатому, и тот разлетелся словно детская мозаика, третий растаял точно кусок сахара в воде, а четвертый сдулся подобно надувному шарику и со свистом умчался в небеса.
"Реабилитация," - решил он, онемев от ужаса и оглянулся. На улице стройными шеренгами стояли люди-манекены и держали в руках зонтики, на макушках которых стояли стаканы с водой.
"Отличные каникулы!"* - усмехнулся наш знакомый. Он на секунду устремил взгляд внутрь, и люди зашевелились. Они сделали несколько шагов, но как только он посмотрел в их сторону, все снова застыли. Он зажмурился и услышал шум и шорох одежды, ехидный смех, плеск воды в стаканах... Он резко открыл глаза... Тишина и застывшие манекены...
Он помчался прочь, сбивая куклы, которые падали и разбивались об асфальт...
Он петлял переулками и вышел на Дубнинскую улицу. Или это была Краснопресненская набережная.
Он посмотрел на третий этаж серого кирпичного дома. На балконе стояла Галина Л.
Путник бросился в подъезд и поднялся на нужный этаж. Он приготовился нажать кнопку звонка, но дверь распахнулась, и он увидел девушку, которая удалялась в комнату в конце бесконечно-длинного коридора. Комнатка оказалась настолько крохотной, что ему подумалось:
"Это вам не Кузьминки! Дог и коккер-спаниель здесь не поместятся..."
Окна были занавешаны, и тьма стояла такая, что обстановку разобрать было не возможно. Но все же с трудом различался большой круглый стол, за которым восседали четверо. Ему виделись лишь силуеты, но он сразу догадался, кто это... Мерзкие музыканты о чем-то переговаривались, не обращая внимания на присутствие постороннего. Но самое удивительное, что Галина Л. прислуживала этим...
Он был возмущен и почти завизжал:
"Ркабилитация!!!"
В тот же миг зажегся свет, и он онемел...
За столом сидели по порядку Гитлер, Гиммлер, Геббельс и Герринг.
Толстый, но все же чуть-чуть сбавивший вес, Герринг гладил свою сине-фиолетовую рожу левой рукой и рассматривал правую, на которой не хватала большого пальца, а остальные четыре были обрублены на фалангу, и мутная зеленовато-серая кровь капала на скатерть. Гиммлер походил на кота Базилио, поскольку его круглые очки были абсолютно черны. Рейхсфюрер бледнел на глазах и скоро стал идеально белым. У министра пропаганды коричневый мундир был перепачкан землей, а на высохшей шее виднелся шрам от веревки.Геббельс бодро отстукивал по столу ритм народной мелодии, и можно было поразиться исключительному музыкальному слуху министра. Лишь только фюрер был бодр и свеж. От него шел дух молодой свиньи, и странник едва не рассмеялся. Он даже готовился выдать пару дифирамбов преступнику №1 и его клике, но страх заполз под капюшон...
Мертвецы одновременно повернулись в его сторону, а Гитлер произнес:
"Мы вернулись в мир, чтобы принести сюда ад, и для этого нам нужен ты..."
Фюрер указал рукой куда-то в сторону. Он посмотрел туда. Там стояла Галина Л. Но это была не она, а жуткая высохшая старуха. Ее череп, обтянутый желтой кожей, с клочьями седых волос вызывал полное отвращение, а тощие скрюченные пальцы, похожие на паучьи лапы, тянулись к нему...
"Ваш выход, профессор!.." - услышал он страшный шепот...


...Я щелкнул себя по кончику носа. Странные сны не дают мне покоя. Я болезненно реагирую на многое, и как мне найти выход?..

Но я отвлекся, и чувство удовлетворения посетило меня. Я счастлив и спокоен, а много ли надо человеку? Капельку любви, капельку спокойствия, капельку собственного интереса, капельку сочувствия, капельку страха... Получается несколько капелек - океан! Оказывается, не так уж мало и нужно! А в мозгах - чушь, и я удивляюсь, откуда все это берется.

Анатолий Бальзак посетил раздевалку
И очнувшись в сортире, тихонько запел.
На шкафу мефистофель таранил русалку.
Переполненный чувств, он податлив и смел.

Кутерьма в ожидании бывшего чуда.
Кутерьма со жратвой и пунцовым вином.
Вот - слоны, падишахи и витязь-иуда,
А наутро всемирный потоп за окном.

И в преддверии тайны слепым оказался
Забастовщик Демидов по кличке "Пират".
Что с того, что он нищий, он ночью проспался
И кричал на рассвете: "Я - Понтий Пилат!"

Наезжая на вышки, мурлыкал водила,
Но, нажав на педаль, укатил в Занзибар.
Пестрой лентой струилась интимная сила,
Передав подсознанию резкий удар.

Шаг на месте, и вновь откололись причуды.
Кто за ними стоит? Не расскажите мне!?
Лишь в тоске полудней и в плену пересудов
Отчужденные дети в приблудной стране.

Анатолий Бальзак засиделся в трактире,
Не заботясь о том, что одежда во сне.
Пучеглазый сатир, он единственный в мире
Держит псов не на псарне и не на ремне.

Он в такси сам не свой, потому что при деле.
Будоражит толпа и сопливится с ней,
Точит камнем язык, слово все перемелит.
Но, простите, я стал говорлив, как лакей...

Может быть, а может, нет, но я конечно же стану сами собой, если уж очень постараться.
Я сижу и сверлю небосвод косыми глазами, тайком попивая спиртное, все равно - водку, вино или что-то еще, от чего становится дурно. Я разглядываю цветные и черно-белые картинки, где женщины и мужчины так наги и непристойны, что хочется стать таким же, вступить в их порочный клан и предаваться пороку вечность.
Я слышу пение птиц, но чувствую дыхание кипариса. Я слышу, как падают листья в лужу дневной мочи, и легкий ветерок гонит их к берегу. Букашки спешат по своим делам, пока чья-нибудь мозолистая рука или сапогастая нога не прекратит их стремления.
Две жирные вороны (каждая размером с хорошую курицу) ведут оживленную беседу, радующую слух: Каррр! Каааррр!!! Кар-кар-каррр!!! Их приятные голоса заглушают шум улицы, и я радуюсь жизни.
Я листаю книгу за книгой, но страницы путаются со строчками, а слова с буквами. Я забываюсь и желаю лицезреть какую-то прекрасную женщину, чтобы ночной поллюцией закончить эти гадливые сутки... А ведь скоро - утро...

Женщина** (Дама)
(для моей второй половинки той, что выше небес!)

Дама!
     Слишком сложно мне быть.
Я смешан в чувствах,
     их переплыть
Невозможно,
     поскольку я в долгу.
Но, дама!
         Я выражаю себя
И благодарен судьбе за тебя.
А мой успех лишь то,
     что я могу.
(Oh well, well
 Oh well, well)

Дама!
     Я вижу,
            ты знаешь все.
Я стал ребенком,
     он чушь несет.
Но ты запомни,
     я весь в твоих руках.
Дама!
     Повлияй на меня.
Открой мне сердце,
     стань у руля.
Наш путь отмечен на звездах, на руках.

(Oh well, well
 Oh well, well)

Дама! Позволь мне объяснить.
Я никогда не желал любовь разбить.
И потому хочу тебе сказать
Опять, опять, опять, опять, опять:
Люблю! Да! Да!
Сейчас и всегда!

-----------------------
*см. картину Рене Магритта "Каникулы Гегеля".

** вольный перевод песни Джона Леннона "Woman"

-----------------------

3.07.1992 года. На ум приходят до одурения пошлые слова и словосочетани: комиссар Мегрень, мондернизм, Нельсон Мандала...
Что скажет тов.Николай на вчерашнюю пьянку? Николай - рэкитир местного масштаба - очень шустер (шустерлинг, как сказал бы Хармс!). Но я не злюсь на него и терплю. Конечно сегодня последний рабочий день, возможно, пронесет. Но я всегда надеюсь на лучшее... Казалось бы...
Да ладно...
Я пытаюсь вспомнить вчерашнее, но в глазах какие-то искорки. Их настолько много, что мысль не может сосредоточиться на чем-то определенном, она скачет по островкам и теряется в лабиринтах сознания...

..."Пока я не глухой,"-

сказал правитель
                и улыбнулся
Чему смеяться?
              подумал он спустя секунду
Хотя я совершенно бессилен
Не может быть
             чтобы мной понукали
Люди?
     а кто же еще будет в силе!?
Новость
       у вас ко мне интересное дело?
Не важно
        что думаю только о счастье своем
О вас будут думать могилы
Вы
  люди
      вскоре туда уходите
Но я не глухой
              ты слышишь меня однорукий?
              ты слышишь меня одноглазый?
Я обречен
         но осталось немного исправить
И пусть будет так!
                потому что я не глухой...

...Я жру все подряд и не боюсь отравиться, я стал абсолютным болваном, искрящимся алкоголиком и разлагающимся деградатом. Что я могу? Смотрю на себя в зеркало и вижу попугая, готового воскликнуть:
"Пррррррррррростите! Я пьяяяяяяяяяяяяяяяяница!"
               
Сколько можно слушать музыку? Сколь выдержу я? Мне кажется - бесконечноть! Это как петля, затягивающаяся на шее... Нет никакого выхода... нельзя снять веревку, когда зависаешь...
Музыкальный коммунист - Джон Леннон в моем меню. Я пожираю его бессовестно, не гнушаюсь политиканством. Меня подташнивает от слащавого Пола, и я предпочитаю йокоониного мужа. Вперед на Восток! Мы отравлены мистицизмом и мудростью азиатов, и толпы идолопоклонников отправляются восвояси. Да здравствует Джон! Леннон жил, Леннон жив, Леннон будет жить! И Леннон великий нам путь озарил! И тут уместно привести стихотворение*:

Родился мальчик в тихом городке -
Да в Ливерпуле,
Что на Мерси на реке...
Еще никто не знал в тот день и час,
Кем будет он, Кем вырастет для нас...
Просты многоэтажные дома.
Они для нас - история сама,
Они для нас, как памятник стоят,
Здесь Леннон жил лет пятьдесят назад.
Вот дом на стрите. Маленький музей.
Сюда приходит множество гостей,
И здесь для них, уже не первый раз,
Звучит простой, волнующий рассказ -
Рассказ о Ленноне, мечтавшем с юных лет
Дать людям рок, цветы, любовь и свет,
Чтоб с плеч своих на веки сбросил гнет
На всей земле хиппующий народ.
Мы входим в дом, дыханье затая,
"He's leaving home", - шепчут нам друзья...
Вот спальня матери и кабинет отца.
Воспитывая юные сердца,
Джон Леннон все старался людям дать,
Что только могут дать отец и мать.
Джон Леннон скроно жил и в простоте,
Где были Труд и Честь на высоте,
И точно знал, что есть Добро и Зло,
И хиппарям живется тяжело,
И что для хиппи Правда есть - одна,
Но у отцов не в милости она.
Стоят на том же месте до сих пор
Рояль, гитара, письменный прибор.
Лежит COLD TURKEY
WOMAN за стеной...
Еще тогда не видел мир земной,
Что слово Леннон прозвучит в веках
На всей земле на разных языках.
Был друг - Маккартни, рядом с Джоном жил.
И с Полом Леннон с детских лет дружил.
Роднил мальчишек юношеский пыл,
Им Махариши главным гуру был.
Два стула. Стол. Железная кровать.
Здесь Джон любил гитару пощипать.
Тут был его любимый уголок,
Где он мечтал и сочинял свой рок...
Из этого раскрытого окна
Тропинка на Тибет ему была видна.
Он иногда и Джорджа зазывал,
Тот на ситаре Леннону играл...
Он был герой, как весь рабочий класс,
"Give peace a chance!" - твердил он сотни раз.
Мы входим в школу.
В классе парта есть,
Сидеть за ней - особенная честь:
Сидел за ней Джон Леннон экстремист,
Джон Леннон - музыкальный коммунист.
Родился Леннон в тихом городке,
Теперь не тот тот Ливерпуль,
                не тот!
Тут стар и млад все песенки поет.
Как говорится, все же: IT'S SO HARD,
Из искры Леннона разжегся рок-пожар...

Сальвадор Дали и Джон Леннон, два знаменитых человека, до небес возносившие собственных жен, и последние изменили и их и их творчество до неузнаваемости... Любовь... любовь... любовь...

ФАНТАЗИЯ:

СКАЗКА О БРОДЯГЕ

Жил да был в одной сказочно-прекрасной стране бродяга. Не было у него ни кола, ни двора, ни одежонки порядочной, ни денег, ни работы подходящей. Но была у него заветная мечта - стать чудесным цветком - розой алой или гвоздикой - и цвести в чистом поле и слушать напевы ветра, шелест травы, жужжание пчел и стрекотание кузнечиков.
Но все в нашей жизни не так, как хочется, и был вынужден наш герой таскаться по чердакам и подвалам, спускаться в канализацию, прячась от полицейских и милицейских, а также от злобных прыщавых подростков.
Казалось бы, ничего плохого никому не делаешь, а все тебя кидают из угла в угол и понукают на каждом шагу. Так и существовал бродяга, ни у кого не прося взаймы, смеясь сквозь зубы и горько плача по ночам возле труб теплотрассы. Часто засыпал он с таким чувством, что лучше и не просыпаться. Но наступал новый день, хлопал его по плечу и шептал: Доброе утро! Ты все еще не сдох! Это был новый удар, новое испытание.
Бродяга доставал из потертой холщевой сумки томик Берроуза и погружался в чтение. "Группа детей привязала одного идиота колючей проволокой к столбу, соорудила у него между ног костер и с животным любопытством глядит, как пламя лижет его бедра. Его охваченное огнем тело подергивается в ничтожной агонии насекомого..."**
"Ужас!" - воскликнул бродяга, подсоединился к массе и задавил до вечера.
Он проснулся и увидел бронзовый закат, какого до того ему не приходилось видеть НИКОГДА! Скорее за город! Ведь это - преступление смотреть фантастический закат в каменном мешке, среди вони улиц и абсолютной бездуховности жителей.
Бродяга почти летел над землей. Издалека даже можно было принять за крылья его развевающиеся по ветру волосы и длинный зеленый плащ. Босые ноги не чувствовали жар асфальта и вскоре вынесли бродягу на природу.
Скорее туда, чтобы вырваться из мрака цивилизации!
Он успел и увидел бронзовый закат. Теперь у него было полное право на отдых. Его не могли потревожить полисмены и бандиты, добропорядочные снобы не могли оскорбить его и травить собаками, а детишки не швыряли в него камни, не плевали и не давали пинков. Лишь только последние капли золота растворились за горизонтом, а вода в реке из лилово-кровавой превратилась в черную, бродяга опустил веки...
Видел ли он сны? Не знаю, но только...

Он превратился в цветок, прекраснее которого не было на всем белом свете. Тонкий и длинный стебелек был строен и украшен несколькими резными листиками и изящными шипами, будто бы для защиты, а венчала все это головка с пурпурными лепестками, словно шапкой обнявшими сердцевину. Счастье свершилось!
Цветок-бродяга прислушался к странному гулу, но это гудели проснувшиеся пчелы и иные насекомые, кружившиеся рядом и время от времени садившиеся на цветок. Скакали кузнечики, пархали бабочки, мир был наполнен волшебством. "Вот чего я хотел всю свою жизнь!" - вздохнул наш герой и гордо осмотрелся. Соседи цветы и травинки с завистью поглядывали в его сторону  и шелестели...
Но спустя несколько минут раздался новый гул, и он был громче предыдущего. наш цветок вздрогнул и встрепенулся, вытягивая головку. Но он ничего не увидел, вид загораживал бугор, возвышавшийся своеобразной преградой между мир чудес и ненавистным миром людей.
Однако барьер рухнул в одно мгновение: появился роскошный белый лимузин. Он не спеша прокатил по морю цветов и направился вдоль реки к лесу.
Примятая трава всколыхнулась и выпрямилась, насекомые вновь отправились на работу, и только один цветок остался не движим, он был раздавлен, даже вмят в землю, и по ней растекалось большое кровавое пятно...

...Я смотрел и не видел тех людей.
Они шли мне навстречу, а среди елей сверкали чьи-то глаза...
Я видел кудри этих людей, их клыки, волосатые руки и ноги, раздутые ноздри пугали больше всего...
Мне не хотелось бояться, но я не решался смотреть с той стороны... Что делать им здесь - запоздалым людям столетий?..
   сквозь пирамиды...
   сквозь девственный лес...
   сквозь пустыни и болота...
Я им сочувствовал, но снова и снова...
Я стремился проявить участие...
Я хотел упредить их...
Люди шли, спотыкаясь, а откуда-то из-за елей сверкали чьи-то глаза...
Я видел их кудри, клыки, волосатые руки и ноги, раздутые ноздри...
Это дикие варвары...
Мне хотелось бояться, но я не решался смотреть с той стороны... что делать им здесь - запоздалым людям столетий?..

...Я забрел на чердак одной из хрущевок и долго копался там в голубином дерьме, среди прогнивших досок и никому не нужных вещей. Я отбрасывал в сторону ржавые обручи, гнутые спицы велосипедных колес, съеденные временем тряпки, прогнившие чемоданы и прикидывал: а ведь всем этим пользовались людишки! Кто-то уже отправился в мир иной, кто-то продолжает таскаться по улицам города, кто-то парализованный мертвым грузом лежит в своем доме, являясь обузой родственникам, и они злобно помышляют об его кончине, нисколько не задумываясь, что и их ждет подобная участь. Но кто-то здравствует в полный рост и плюется в мир потоком непристойностей. Мне стало тоскливо и жалко самого себя. Мне редко бывает кого-либо жалко, но сейчас... Я сидел, растопырив неуклюжие пальцы, раздвинув ноги и хотел одного: напиться до одурения. Сунув руку в задний карман брюк, я обнаружил смятые деньжонки. Откуда они взялись? Понятия не имею. Остались после пьянки на заводе? Возможно... Обул кого-то или зажал при дележке, что в общем одинаково? То же может быть... Мне стало противно, я плюнул на, лежавшую тут же рядом желтую газетенку. По шрифту я бы сказал, что это "Известия". Так и есть. Время тронуло бумагу, но не разрушило до основания. Я взглянул на дату: суббота, 24 августа 1968 года.
Ничего себе! Да это же - события в Чехословакии! Я углубился в чтение, но тут же остановился. Сначала возьми пузырь! - сказал я себе и отправился на квартиру к Малышу. Крут он стал в новое время! - размышлял я о торговце. Бормохович был моим одноклассником и получил свою кличку "Малыш" за почти двухметровый рост. В школе это было огромное бесформенное создание, которое каждый  норовил обидеть, оскорбить, ударить в конце концов. С него требовали деньги, кассеты, сигареты, книги на продажу и т.д. и т.п. И не получали ни малейшего сопротивления, ни слова в ответ. Теперь же к нему не подойди, курит "беломор", матерится, пьет водку, участвует в побоищах, занимается торговлей спиртным на дому - горбачевская коммерция...

...Наконец я откушал стаканчик и развернул газету:

"...23 августа... По сообщениям, поступающим из различных районов ЧССР, обстановка в стране продолжает оставаться в целом нормальной. Однако отмечается активизация реакционных сил, которые чувствуют, что у них почва уходит из под ног. Это подтверждается тем фактом, что праворевизионистские элементы 22 августа в спешном порядке организовали в Праге тайное сборище, которое они назвали чрезвычайным съездом КПЧ... организаторов этого сборища состояли в том, чтобы явочным порядком захватить руководящие органы партии, изменить ее политический курс..."

...Я налил еще и снова принялся читать:

"...23 августа правительства Болгарии, Венгрии, ГДР, Польши и СССР обнародовали Обращение к трудящимся Чехословакии. В нем глубоко и ясно раскрыты характер происходящих событий и цели, которые ставят перед собой союзные социалистические страны - оказать чехословацкому народу необходимую помощь в защите его социалистических завоеваний от внутренней и внешней контрреволюции."

...Я поморщился...

"Навстречу 100-летию со дня рождения Ленина."

"У колыбели советской авиации.
...Владимир Ильич Ленин трижды посетил аэродром..."

"Природа помогает архитекторам.
Старые большевики Нарвской заставы 22 апреля 1960 года посадили вблизи тех мест, где проходили первые маёвки петербургских пролетариев, памятную рощу из 90 лип...
...Мемориальный парк имени В.И.Ленина объявлен народной стройкой."

...Уже осоловелыми глазами я смотрел на расплывающиеся строки...

"...улицах Праги...
...беседовал...
...твоему народу...
...от фашистской скверны...
...контрреволюционеры..."

Я не смог дочитать...


----------------------------

*Основа - стихотворение Сергея Михалкова "На родине Ленина"

**Уильям Берроуз "Голый завтрак"

----------------------------          

4.07.1992 года.  Неделя не настораживает, но и не вдохновляет. Вчера из пионерского лагеря вернулся Алеша Викторович. Взяли с ним пузырь в магазине, затем пузырь у Осоки. К нам присоединился Глеб, бывший в завязке два с половиной месяца. Он не просто развязал, а разрубил и остался пьян и доволен. вообще он очень занятный персонаж. Внушительного телосложения с толстыми пальцами в татуировках, отсидевший не мало лет, он производит впечатление добряка, постоянно улыбается, а его голос отдельная песня, его надо слышать, чтобы понять, о чем идет речь. Мы вместе не плохо провели время...
Надо заметить, что я-то и не собирался завязывать, пока, так сказать, бормота не пойдет горлом! Компания каждый день одна и та же - Понкрат и Дейкин. Митрофаныч, как обычно, напившись, начинает драть глотку, называть меня сынком, а Дейкин хвастается без меры, даром, что не раздувается словно мыльный пузырь! Я до поры до времени слушаю, а потом сам начинаю нести ахинею, аж уши заворачиваются. На утро становится не по себе, не то, чтобы стыдно, а так... Мозги съехали капитально. Но я всех презираю, а также себя вместе с ними. Как же мы мерзки!
Стенин с понедельника в отпуске, а мне осталась еще неделя. Тут нужно оторваться на всю катушку, чтобы Пузан воскликнул: Ах!!! Мне всегда хотелось постучать ладошкой по его животу, снять очки, взять за нос и так вести до самой проходной, чтобы все водители и слесаря смеялись, показывали пальцами и кричали: Смотрите, электрик старшего механика за нос водит!
Мы сидели в раздевалке втроем: Я, Алеша Викторович и Глеб. Заканчивался третий пузырь. Я болтал о высоком, пытаясь что-то рассказать ничего не понимающим людям, и они, раскрыв рты, слушали и говорили, что я умен...
Я же вспоминал Севу Новгородцева и его Рок-посевы с приколами, мы громко смеялись, даже те, кто ничего не понимал. Так за компанию! У нас так заведено, все стараются поддержать компанию, все хотят быть как все! И я тоже!..