Незабываемое

                Памяти академика Анохина и писателя   
                Белова посвящается

         В жизни все расписать и расположить по полочкам нельзя, не получается. Порою что–то случается неожиданно, и очень значимо.  Те события, которые произошли в жизни Алексея, он часто и с большой теплотой и удивлением вспоминает. Писать биографии знаменитых людей очень интересно. А вот описать какой–то еле уловимый, увиденный эпизод из встреч со знаменитыми людьми, особенно творческими, очень ответственно. В этом описании нет художественного вымысла, а только натуральное наблюдение.      
         Эта необычная история берет свое начало в приисковом поселке Южно–Енисейский. И все началось с сена, которое запомнилось с раннего детства тем, что от него исходил какой–то необычный запах. Приисковые мальчишки не упускали случая, чтобы не побывать на большом сеновале конного двора золотоприискового управления. В летнюю пору они залазили на сеновал через широкий лаз, похожий на большой  скворечник. И там подолгу лежали в соломе, вдыхая ее запахи, которые глубоко оседали в них, прочно входили в их плоть и кровь. 
         Запах сена был известен в семье Алексея с раннего детства. Когда  умер дед Фокей, бабушка Татьяна Кузьминична, жившая в деревне на канском севере, чудом сохранившуюся корову Пеструху от разорительной коллективизации, привела с собой на прииск Центральный. Построив небольшой свой дом, отец Василий Фокеевич срубил маленькую стайку для  Пеструхи. Так, в семье Алексея появились и корова, и стайка, от которой пахло сеном. 
         Наступил июнь месяц, перестали дуть холодные ветры с Ангары, грянуло тепло. Оно быстро расползалось по хребтам и увалам, заполняя углы Удерейской долины. Июнь тот месяц, когда приискатели в свободное от работы время стараются выполнить накопившиеся работы. А их на июнь месяц падает много. Надо взрыхлить землю на огородах и посадить картошку. Попутно надо поправить прохудевшиеся за зиму деревянные загородки, чтобы всходы картошки не привлекали блудившихся по прииску коров. Надо пару раз сбегать в тайгу, собрать свежей черемши, и засолить ее, этого народного, надежного лекарства против заболеваний желудка и цинги. В июне месяце приискатели с пилами и топорами уходили в тайгу на заготовку на зиму дров. Многие приискатели, имевшие маленькие железные тележки, уходили с ними в лес и собирали сушняк, которым в летний период отапливали свои дома, готовя пищу.               
         Но было еще одно занятие, которое приискатели старались обязательно выполнить к концу июня месяца, до начала того времени, когда начнет просачиваться свежая трава. Те приискатели, в семьях которых имелись коровы, в эти дни выходили на чистку своих сенокосных угодий. 
         С довоенной поры отец накашивал сено для коровы за южной окраиной прииска Центрального, на небольшой поляне, служившей местом сенокоса. Хорошо запомнился первый выход Алексея с отцом на сенокосную деляну. Это было поздней весной, когда Алексею еще не было и семи лет. В  один из июньских дней, отец, прихватив его с собой, и они отправились туда, где Алексей еще не бывал. Путь лежал от дома, мимо огромных скал, висевших отвесной стеной прямо над Удереем, и до того места, где покатый берег речки был усеян сплошь серым галечником. Здесь, на перекате быстрого течения, им предстояло перейти речку вброд, чтобы попасть на сенокосную луговину. 
      Сбросив обувку, закатав штаны выше колен, они вошли в речку    
Это было неожиданное и первое испытание сил и возможностей Алексея. Ледяная вода словно озверев, сильно бурлила, готова была снести их в любой момент. По дну речки скользкий, круглый галечник, и они на нем спотыкались.
         Стиснув зубы, Алесей держал свою жидкую руку в крепкой ладони отца, и они преодолевали бурливший на перекате ледяной Удерей. Наконец,  преодолев перекат, они выскочили на омытый берег речки, усеянный мелким галечником, долго прыгали и растирали онемевшие и посиневшие ноги от ледяной воды.   
         Сенокосная поляна находилась в том месте, где когда–то драга  добывала золото. Каким–то чудом в этом месте уцелела небольшая луговина. Весной луговину заливало половодье, а летом, когда вода спадала, и наступало  тепло, на ней  буйствуя, вырастала густая, сочная трава. Эту луговину и  облюбовал отец, где каждое лето заготавливал небольшой зарод сена на зиму  для коровы. Сенокосная луговина соседствовала со старинными приисками. Через  Удерей, на его правом берегу, находился прииск Нозолинский. За левым берегом реки лежал прииск Прокопьевский, вдоль которого цепочкой простирались старые, уже улежавшиеся серые дражные отвалы отработанной горной породы. А между ними тянулись разрезы разной конфигурации, продолговатые, круглые, словно кем–то специально наполненные синеватой, светлой водой, в которой семейками плавали караси, величаво распустив свои красные перья.       
         Когда добрались до луговины, отец сразу же отправился ее  осматривать, Алексей следовал за ним по пятам. Луговина тянулась  параллельно Удерею. С одной стороны она была закрыта густым красным  тальником, с другой, высокими серыми ивами. Убедившись, что на луговине ничего не произошло заметного, отец принялся увеличивать ее площадь, готовя под будущий сенокос. Он вырубал по бокам сухой кустарник, старые кочки. Вместе они собирали круглые булыжники, которые будут  мешать косить траву. Рядом, на опушке луговины густо росли высокие ивы. Когда деляну вычистили, отец принялся вырубать ивы для свежих кольев и жердей для огораживания будущего зарода сена.
         В тот раз они весь день готовили сенокосную поляну под очередной урожай травы. Время близилось к вечеру. Отец собрал охапку сухого хвороста и разжег костер, навесив на него солдатский  котелок с водой, привезенный еще с маньчжурской границы. Они умаялись за день работой по очистке сенокосной поляны, и теперь, сидя у жарко горевшего костра, ожидали, когда в котелке вскипит походный чай.   
         На всю жизнь запомнилась Алексею эта сенокосная поляна, как с  отцом ее чистили, а потом, отдыхая, сидели у горевшего костра и распивали  горячий чай, заваренный на смородиновых побегах. Домой возвращались поздно вечером, когда где–то далеко, над  Спасским хребтом садилось солнце, и его сполохи отблеском окрашивали   красным цветом серую стену каменного монолита, висевшего над желтоводным Удереем. 
         После выхода на сенокосную деляну прошло около полутора  месяцев. Лето стояло жарким, и это сулило удачу в заготовке сена на зиму.    
         Однажды ранним утром отец заткнул тяжелый топор за ремень на  спине, на плечи накинул холщовый мешок, в который положил краюху хлеба,  спичечный коробок с солью, известный солдатский котелок, взял косу, прихватив Алексея с собой, и они отправились на сенокосную луговину. Они  быстро преодолели уже знакомый им путь и добрались до сенокосной  луговины, которую трудно было узнать. С того времени, когда они побывали  здесь весной, она заросла густой травой. 
         Было еще раннее утро, и капельки росы, упавшие с ночи, блестели   и искрились на зеленых стеблях травы. Кругом было все необычайно, снизу  зелень травы, сверху яркое, теплое солнце. И непривычно было все это  созерцать, представляя, что совсем близко с домом, может быть такой  причудливый уголок природы. Отец сложил заплечный мешок и топор под тенистый куст талины. Достал лежавший за голенищем бродней брусок, пошаркал им по лезвию литовки и размашисто начал продвигаться шаг за шагом вперед, скашивая траву.
         Алексей удивленными глазами впервые увидел, как косят траву, и не мог понять, как это  получается. Однако побегав следом за отцом, он все же начал понимать смысл  скашивания травы. От отцовского взмаха острой литовкой кошенина ложилась   ровными рядами. Литовка от соприкосновения с травой звенела, а скошенная  трава шипела, падая на землю. За отцом тянулась широкая полоса прокоса. От свежескошенной травы исходил сильный, еще совсем неизвестный Алексею запах. А когда отец прошел несколько прокосов, над луговиной повис густой,  терпкий запах скошенной травы. Весь день отец косил траву на луговине. Алексей бегал по прокосам и собирал ветки кустов, попавшихся под острую литовку. 
         Между двумя высокими ивами, верхушки которых соединялись и   нависали шатром, из–под земли струился жиденький родничок. Видимо, еще в   прошлые разы отец бывая здесь, в этом месте вырыл ямку и обложил ее серым галечником. В родничковом колодце вода была всегда свежей. Солнце   припекало изрядно. Отца и Алексея томила жажда, и они часто подбегали к  родничку, и пили его холодную водицу. К вечеру отец выкосил всю луговину. Она покрылась рядами скошенной, пахучей травы.
        Закончилась сухая осень, не залеживаясь, наступила снежная зима.    Густой снег сыпал каждый день. Отец готовился вывозить заготовленное летом сено на сенокосной поляне. Надежды на вывоз сена с луговины на лошади не было. И отец выстругал из березовых жердей бруски и из них сделал длинные сани. На них и пришлось вывозить сено с луговины на домашний двор. Тот ноябрьский день был снежным. Удерейская долина дышала свежестью падающего снега. Отец оделся  по–зимнему. Голову  прикрыл шапкой желтоватого цвета, на плечи накинул старый полушубок, который в семье хорошо знали, подпоясался длинным ремнем. Обулся в валенки, казавшиеся Алексею всегда огромными. Глядя на отца, он тоже оделся по–зимнему. На ноги надернул валенки, а сам оделся в коричневую андриатку из домотканого сукна, удобно закрывавшую круглым воротником шею, доставшуюся от покойной бабушки  Татьяны.   
         Отец положил на сани железные вилы и веревку, и они двинулись по  заснеженной тропе, по которой шли еще летом, к сенокосной поляне. И хотя день был снежный, они без особых усилий добрались до луговины, до зарода.
         Когда появились на луговине, Алексей огляделся вокруг и сильно  удивился. Луговина, которую он видел летом, теперь выглядела совсем иначе.  Начавшаяся зима сильно изменила ее внешний вид. Вся луговина уже была   закрыта белым снежным покрывалом, и напоминала островок в безбрежии  Удерейской долины. Посредине луговины стоял стог сена, огороженный  городьбой из серых ив, выделяющийся на фоне снежной белизны своей  желтоватой зеленью, сверху прикрытый большой шапкой выпавшего снега. 
         Отец разобрал в городьбе жерди, прислонил сани к стогу в виде  лесенки, взял в руки вилы и забрался на его верх. Отец был совсем молодой,  ему в этом году стукнуло только тридцать семь лет, он был сильный и ловкий.  Он быстро сбросил снег и тальниковые вершинки со стога, оголив его верх. Навильник за навильником отец сбрасывал сено со стога. Разворошенное  отцом сено сильно пахло, било в нос. Запах сена, смешиваясь со снежной  свежестью, повис над нашим зародом, оседал на наших лицах, проникая под  наше облачение.
         Когда верхушка стога заметно уменьшилась, отец соскочил с него и  стал укладывать вилами сено на сани. Алексей заскочил на сани и, прыгая на  них, уплотнял пружинистое сено. Нагруженное душистое, зеленое сено на  санях, отец перевязал веревкой, а сверху возка воткнул вилы. Отец загородил  проем в городьбе жердями, набросил на плечи веревочную петлю и потянул за  собой груженые сеном сани. И хотя своими силенками Алексей был еще слаб,  однако сильно старался подталкивать возок вперед. 
         Сначала они тащились по рыхлой, снежной тропе, проложенной  утром. Но когда подошли к скалам, отец сменил путь, выйдя на замерзший  Удерей. Ровный лед реки напоминал ледовый каток, а выпавший снег был еще  не глубоким, и сани с сеном легко скользили по льду. 
         Скалы, мимо которых они проходили, выглядели теперь не так, как  летом. Летний вид скал запомнился тем, что сверху их окаймлял серый карниз,  а снизу, такая же серая тропа, и они скрывали величину каменной громадины. А сейчас каменные отвесные скалы своим серым цветом резко выделялись на  косогоре, занесенном белым снегом. И теперь рельефно они казалось намного  громаднее, нежели летом.
         Отец уверенно тащил за собой возок с сеном, и не спешил  преодолевать замерзший  Удерей мимо скал. Они часто останавливались и,  отдыхая накоротке, с изумлением смотрели на громады висевших каменных стен, на снегопад, который белой полосой медленно перемещался вдоль отвесных скал, все сильнее закрывая снежным покрывалом Удерейскую долину. Преодолев участок вдоль скал, они вышли на прикатанную дорогу, по которой поднялись наверх и добрались до своего дома с санями, гружеными  сеном. Была вторая  половина дня, мама ожидала их и знала, когда они вернутся, выскочила из дома и помогла втащить сани с сеном во двор, под навес из березовых жердей, который стоял между углом дома и огородом.      
          Мама знала, что они сильно проголодались за весь день на свежем воздухе. На горячей плите печки стоял чугунок со свежими мясными щами. Мама разлила по чашкам горячие щи. Рядом поставила большую берестяную  посудину, в которой лежали кубики румяных, хрустящих сухариков. Алексей помнил, как мама совсем недавно сушила их в духовке горячей печи. И вот сейчас предстоит их отведать, да еще в горячих мясных щах. Она положила по две горсти сухарей в чашки Алексея и отца. Сильно изголодавшиеся, они аппетитно принялись поедать мясные, сухарные щи. Это были не просто мясные щи с сухариками. Это было то русское блюдо, которое люди употребляют после выполненной тяжелой, но полезной работы. Разомлев от жарко топившейся печки, от съеденных горячих мясных сухарных щей, Алексея склонило в сон. Он упал на топчан, закрытый шерстяным ковриком, уткнулся в подушку и мигом крепко уснул.    
         С того памятного дня, когда Алексей с отцом ходили далеко за Удерей за сеном, а потом мама их накормила вкусными горячими мясными, сухарными щами, прошло много лет. Даже можно сказать десятилетий. Алешка уже был не тем мальчишкой, который все воспринимал по-детски. Он был теперь взрослым мужчиной, достигшим зрелого возраста. И однажды в его жизни произошло то, что было неожиданным продолжением эпизода с мясными сухарными щами. Алексей теперь жил в индустриальном городе Красноярске.
         Увлеченный научной и литературной работой, он с головой ушел в них. Проводил научные исследования по выбранной теме, анализируя полученные результаты. Готовил тезисы докладов и участвовал с ними в научных конференциях и симпозиумах. Писал научные статьи, опубликовывая их в известных научных журналах. Часто и подолгу засиживался в Красноярской краевой библиотеке, штудируя научные труды по медицине, физиологии и философии. 
         Несколько дней назад, получил из Москвы из оргкомитета приглашение участвовать во Всесоюзной научной конференции по спортивной медицине с докладом. Конференция посвящается современному состоянию медицинской науки в спорте. Для  участия в конференции надо срочно выслать написанные по теме будущего доклада тезисы и дать согласие выступить с ним на одном из заседаний. Тезисы доклада будут опубликованы в специальном сборнике. Через несколько дней Алексей отправил в адрес конференции тезисы доклада и согласие участвовать в ней.      
         В один из дней мая месяца Алексей рано утром вылетел самолетом из Красноярска в Москву. Столица встретила Алексея ласкающим теплом. Уже во всю распустившаяся зелень придавала столице притягательный вид. Зная, что оргкомитет находится на ленинских горах, он сразу направился туда. Оргкомитет расположился в здании городского дома пионеров. Алексей представился в оргкомитете, зарегистрировался, получив направление в гостиницу «Россия» на проживание. Место проживания он получил на одном из этажей гостиницы, в одноместном номере. Благодать и только, подумал Алексей. На этаже были два буфета, и утром беспокоиться о завтраке отпадало само по себе.               
         В тот памятный день, 20 мая, в огромном концертном зале дворца пионеров собралось много известных ученых, которых Алексей часто встречал на предыдущих конференциях, и симпозиумах. Через зал прошли двое мужчин и уселись на мягких креслах в первом ряду. Первый был Василий Васильевич Парин, академик Академии наук СССР, директор института медико– биологических проблем. Институт изучал жизнедеятельность космонавтов. Второй Петр Кузьмич Анохин, академик Академии наук СССР, Академии медицинских наук СССР (АМН), директор НИИ нормальной физиологии АМН  СССР.   
         В десять часов они поднялись на возвышенную сцену и сели за короткий стол, который обычно называется «столом президиума». К трибуне, вышел академик Петр Кузьмич Анохин. Он объявил конференцию открытой, передал от двух Академий поздравления участникам, пожелав им больших творческих успехов. Находясь на трибуне, он сказал, что попытается в своем коротком сообщении раскрыть основные взгляды на принципы системной организации функций.
         Со спокойной уверенностью, Петр Кузьмич рассказывал о значении этой заманчивой научной идеи, сопровождая сообщение показом на белом экране иллюстрациями. Серый пиджак, в который он был одет, как бы гармонировал с тем, о чем он так убедительно и просто говорил. Академик в своем сообщении касался не только биологических, физиологических, но и философских вопросов, позволяющих видеть в системной организации функций новые взгляды на науку.
         П. К. Анохин, крупнейший ученый в принципах системной организации функций. Создатель науки кибернетики Норберт Винер видел в нем выдающегося ученого современности. А присвоенная ему ленинская премия подтверждала его вклад в мировую науку.
         Во всем, о чем говорил П. К. Анохин, было много новизны. При ее подаче чувствовался мощный аналитический, философский подход и это позволяло академику сформулировать основные принципы системной организации функций, раскрыть само понятие системы и ее основные  механизмы, такие, как пусковой стимул, афферентный синтез, акцептор действия и его полезный результат. Все сказанное академиком Анохиным предстояло разумно освоить.   
         Слушая академика Анохина, Алексей не сомневался, что все участники конференции прониклись к нему не только как к выдающемуся ученому, но и как к очень приятному человеку. От него исходило что–то необыкновенное, зажигательное. Он словно магически притягивал к себе. Окончание выступления  Петра Кузьмича сопровождалось бурным рукоплесканием участников конференции.            
         В перерыве между докладами, все хлынули в холл, где можно было посмотреть на прилавках выставленную новую научную литературу,  обменяться мнениями с участниками конференции, увидеть известных ученых. Среди них находились такие известные ученые, как доктора медицинских наук, профессора С. П. Летунов, Р. Е. Мотылянская, Н. Д. Граевская, З.И. Барбашова, А. В. Коробков, В. Л. Карпман.
         Среди присутствующих ходил по холлу академик О. Г. Газенко. Смуглый, сухощавый и подтянутый, он выделялся среди участников конференции подчеркнуто своей формой генерала медицинской службы. За ним следовали двое молодых ребят, видимо охрана. Академик Газенко был руководителем одной из групп, работавших с космонавтами, и обладал некоторыми секретами в космических исследованиях. И то, что за ним следовала охрана, ни у кого не вызывало сомнения.
         На второй день участники конференции разошлись по секциям. Алексей на секции выступил с сообщением, в котором были представлены новые данные корреляционной структуры между некоторыми показателями физиологических функций. Словно предчувствуя это сообщение, Алексей за несколько месяцев перед конференцией вместе с сотрудниками вычислительного центра Красноярского института физики обработал на ЭВМ   полученные данные с помощью корреляционных вычислений, получив ту модель, о которой и доложил в своем докладе. 
         Вечером второго дня, как это принято на больших научных форумах, в одном из залов дворца состоялся банкет участников конференции.  Стол банкета был накрыт всякими явствами. Яблоки и виноград, разные, легкие вина, закуски из свежих овощей, красная икра, холодная курятина, горячие бивштексы с яйцом. И очень вкусный, крепкий черный кофе.
         На третий день Алексей сдал гостиничный номер горничной и направился на Калининский проспект, в большой книжный магазин. Ему посчастливилось купить две новых книги, которых не было в его домашнем книжном шкафу. Погуляв по проспекту, Алексей зашел в метро и вскоре был на аэровокзале .
         Войдя в огромный холл аэровокзала он начал ходить по всему холлу от одной стены к другой, мысленно вспоминая прошедшую конференцию.
         Прохаживаясь по холлу, он почувствовал легкий голод. Ведь утром в спешке не побывал в гостиничном буфете. Он глянул на второй этаж холла, где в зале находился ресторан аэровокзала, куда и направился. Зал ресторана был таким огромным, что его не возможно было охватить взглядом глаз.   
         Раскинувшийся во все стороны потолок зала освещали сотни светившихся потолочных фонарей, и казалось, что кругом море пылающих огней. Алексей окинул взглядом глаз зал и подумал, за какой стол ему сесть. Рядом у входа за столиком сидел одинокий мужчина, видимо ожидавший, когда подойдет официант и примет у него заказ. Алексей к этому столику и направился. Подойдя к столику, спросил у мужчины разрешения присесть за компанию. Мужчина в знак согласия мотнул головой.   
         Припорхнула официантка и спросила у мужчины, что он будет заказывать на обед. Пока происходил разговор между посетителем ресторана и официанткой, Алексей бегло рассмотрел сидевшего с ним за столом мужчину.   
         Он был старше Алексея года на три–четыре, не больше. Вихрастая седеющая голова, обветрянное лицо, одет в широкополую куртку из буклированной шерсти. Под курткой виднелась клетчатая рубашка.          
         Официантка, дама развязного поведения,  спросила у мужчины, что он будет заказывать. Мужчина был немногословен и попросил официантку, принести ему чашку горячих мясных щей и сухарики. Через пару минут официантка появилась, принеся маленькую тарелку, на дне которой плескалось что–то напоминающее щи. Про сухарики она видимо и не вспомнила.
         Мужчина глянул на тарелку и был сильно удивлен. Еще с большим удивлением спросил, почему официантка не выполнила его заказ.   
         - Пригласите сюда заведующую залом, - сказал требовательно мужчина. Через пару минут появилась холеная заведующая. Она не шла, а плыла по залу словно волшебная фея.   
         - Что вас не устраивает в выполнении заказа? – сразу бросила заведующая, изображая вид женщины, не терпящей возражения.    
         -Убедительная просьба к вам, выполнить заказ таким, каким он принят, -сказал мужчина без тени смущения.
         Через несколько минут появилась заведующая, держа на широкой тарелке большую чашку мясных горячих щей. Рядом с тарелкой щей на подносе стояла мисочка с сухариками.
         Мужчина взял ложку, хлебнул бульона и, хмыкнув, сказал, что это другое дело. 
         Алексей все это время ел вкусный салат из свежих овощей и часто прикладывался к стакану, попивая из него минеральную воду «Боржоми». Управившись с обедом, Алексей понимал, что ему надо уходить. Он поднялся со стула, поблагодарил мужчину за обед в неожиданной компании, пожелав ему приятного аппетита, назвав свое имя.
         Мужчина встал со стула, низко поклонился Алексею и назвал в ответ свое имя: Василий Белов из Вологды. Услышав сказанное мужчиной, Алексею стоило больших усилий, чтобы не выдать своего удивления. Объяснять, кто такой Василий Белов из Вологды, было излишним.
         Василий Белов широко известный в СССР писатель, входил в группу тех писателей, среди которых были Федор Абрамов, Борис Можаев и сибирский писатель Виктор Астафьев, отстаивающие существование разваливающейся русской деревни после ее сталинской сплошной, насильственной коллективизации.
         Ведь деревня живет не только сельским хозяйством, но и характером взаимоотношений между крестьянами. В противовес названным русским писателям, другая, оголтевшая часть советских писателей, отупевшая от непонимания проблем русской деревни, но придерживающаяся советской идеологии, причислила названных писателей к так называемым деревенщикам и всячески их высмеивала. Но как были правы Абрамов, Белов, Можаев и Астафьев, говоря о стирании с лица земли русской деревни. По утверждению современных специалистов, ежедневно в России происходит уничтожение одной деревни.
         Совсем недавно Алексей прочитал в одной книге произведение  Василия Белова под названием «Плотницкие рассказы». От прочитанных  рассказов все еще был под большим впечатлением. Ему глубинно было понятно творчество Василия Белова в «Плотницких рассказах». В юности ему пришлось работать корабельным плотником. И произведение Василия Белова он воспринял как напоминание о своей молодости.         
          Алексей покинул зал ресторана, спустился со второго этажа в нижний холл аэровокзала. Сейчас он был в состоянии эмоционального всплеска от увиденного воочию писателя Василия Белова в необычной ситуации в ресторане. И это сильно его взволновало. Прохаживаясь по холлу и обдумывая эпизод Василия Белова в ресторане с мясными щами, Алексей поймал себя на мысли, что писатель видимо, придумал его для того, чтобы создать новое свое произведение.
         Чтобы успокоиться от внезапно увиденного эпизода с известным писателем, Алексей начал медленно ходить по холлу, думая о том, что мир человеческий тесен. Ему на память мгновенно пришел тот год из далекого детства, когда они с отцом весь день занимались доставкой сена во двор. А потом мама накормила их горячими мясными щами с сухарями. И вот опять на пути мясные сухарные щи. И в этой неожиданной истории оказался известный писатель Василий Белов, ставший классиком русской литературы.
         Поздним вечером Алексей сел в самолет. Пока адаптировался к шуму летевшего самолета, к его салону, из его головы не выходила прошедшая конференция, встреча с академиком П. К. Анохиным, писателем Василием Беловым. Такие встречи, как эти, отметил про себя Алексей, бывают в жизни редкими, но меткими и незабываемыми.
        Рано утром он прилетел в Красноярск.
        Россия – Сибирь – Красноярск – Новосибирск.  Январь 2017 г.