О чём плачут сосны Гл. 22

Гл.22


Ещё затемно Кирилл Николаевич слыхал, вроде кто-то шастает вокруг дома. Он оторвал голову от подушки и прислушался.

"Тихо. Можа, медведь?"

Иногда случается, что в этих местах появляются шатуны, не уснёт мишка в положенный срок, а после бродит по тайге и ищет себе приключений. Чаще всего безобидные для людей, но не всегда. Вот такой медведь, однажды, задрал ихнего Артёмку. Огинался, огинался всю ночь во дворе, а утром, когда Артём пошёл в сарай за дровами, тот и подкараулил его. Затаился и ждал, когда люди выйдут из жилища.

Артём тогда даже не крикнул, потому никто и не догадывался, что произошло возле дровника, а когда кинулись, чего сына так долго нету, Кирилл Николаевич поспешил на хоз-двор, а отцовская душа так и подмывала, подсказывала, мол, поздно бежишь.

Вдвоём с Петровной похоронили изуродованное зверем тело единственного наследника и Кирилл Николаевич сразу пустился на поиски четвероногого убийцы. Три месяца периодически натыкался на след, но косолапый как будто чуял, что на него открылась охота и всячески норовил скрыться от погони. И всё же, Кирилл Николаевич подстерёг его и уничтожил, а то чего доброго, вдруг ещё кто пострадает от этого чудовища. Не зря старые люди сказывали, мол, коли медведь попробует человеческого мяса, то потом ему и мёда не подноси.

А как различил мужчина, что именно того он шатуна прикончил, а не другое неповинное животное? Встречал того в лесу неделей раньше, потому что да пожалел, мол, нехай дышит. Ухо у него было разорвано: может от пули охотника, а может с другим хозяином тайги схватка произошла, да только дюже приметным стал грозный зверюга, что ошибиться невозможно. И в сумерки, накануне смерти сына, этот и хозяйничал в их подворье.

"Да нет, кабы Потапыч сюда добрался, так шуму бы наделал поболее. Либо волки?"

С рассветом Кирилл Николаевич засобирался к коровке, раньше Варька её доила, но нынче с новорождённой ей надлежит возиться. А у бабки ноги совсем негожие и хозяин сам взял на себя эту обязанность.
И только мужчина показался на пороге, как его тут же скрутили двое и затащили снова в хату, а выбитая из рук доёнка под молоко, так и покатилась по мёрзлой землице.

Морозы нынче рано ударили, но снежок покуда не срывался.

-   Ружьё есть?  -  грубо спросил один из нападавших.

-   Есть.  -  сразу признался старик.  -  Вон, на гвозде у входа. А в сенях ишшо висит, за тулупом.

Подхватившиеся женщины во все глаза смотрели на непрошеных гостей, но Кирилл Николаевич давал им знаки, чтобы помалкивали, вроде в рот воды набрали.
В сени за ружьём мужики вышли вдвоём и тогда Варвара Петровна напала на мужа, произнося каждое слово шёпотом:

-   Зачем ты ишшо и Варькино им подсказал, где оно находится?

-   Лучше честно всё выдать, так и так найдут. А как прознают ложь, то сразу и порешат. Молчить мне, бабы!

Потом Варвара Петровна, по требованию мужа, кормила пришельцев и затравленно бросала взгляды на своего старика, что же он задумал? А Кирилл Николаевич, по чём свет стоит, ругал Советскую власть, мол, они и сына у него убили.

-   А шо и сюда приезжали два года назад?  -  полюбопытничали неизвестные.

-   А то как же! Было у нас две лошади и три коровы, так всё забрали, и птицу забрали, и много чего ещё. Всё нутро моё не принимает Советы, да шоб им пусто всем сталось!  -  смачно врал хозяин, он же видел, как друзьям нравилось такое выслушивать. По существу, Кирилл Николаевич во многом и новую власть не одобрял, но кулаков ненавидел ещё больше.

-   А это кто?  -  поинтересовался здоровый кругломордый детина, указывая на Варьку.

-   То внучка наша, дщерь убиенного сыночка.  -  дед попытался изобразить слёзы, хлюпая носом.

-   А прибавление у ней от кого?  -  тут же последовал очередной вопрос.

-   От мужа еёшнего, от кого ж ишшо?  -  нарочито вскинулся хозяин.

-   То понятно, шо ни ветром задуло, дык, где же он, супружник ентот?

-   Почез. Уж годок, как снарядили мы его в город за солью, нам ить без соли никак. Сами знаете, мы лесные люди, потому мясо надоть на зиму готовить. А он, сердешный, так и не возвернулся. Мабуть тоже в грязные лапы коммунаров попал. Так несчастный и не прознал, шо у нёго дивчина народилась. Царствие небесное!  -  и Кирилл Николаевич трижды осенил себя крестом.

Пришельцы сочувственно кивали, но сами помалкивали, язык не распускали.

Деду они поверили, но всё равно осторожничали, видимо много на кон поставлено, поэтому легли спать на лавках, а стариков на печку отправили, чтобы сподручнее было следить сразу за всеми. Варька оставалась за своей занавеской, её не трогали.

А на следующее утро "гости" отправились осмотреть окрестности, да и задержались на пороге, они не знали, что хозяин уже слез с печи и стоит в сенях под дверью.
Варвара Петровна накинулась на мужа, когда тот к ним с Варькой присоединился.

-   Чего подслухиваешь, дурак старый? А ну, коли они назад бы наметили, так и угорел бы в нетопленой бане, зараз уличили бы тебя, малахольного. О нас с тобой не задумляешься, так, хоть внучку с дитёнком пожалей.

-   Тихо ты, сорока! Я не зря там простаивал, кое-что разнюхать удалось, да и убрались они уже далече.  -  махнул рукой на жену Кирилл Николаевич.

-   Ну?  -  заинтересовалась Варвара Петровна и поманила внучку, чтоб и та узнала новости, от которых, возможно, зависела их жизнь.

-   Это кулаки с Подвойского, которые Яшку и его дружка в зимовье подожгли.  -  Кирилл Николаевич заметно волновался.

-   Ох!  -  вскрикнула Варька и тут же зажала себе рот.

Варвара Петровна пришикнула на неё и снова обратила свой взор к мужу.

-   Они с окраин следили за деревней и им стало ясно, что Яшка, которого они считали мёртвым, вдруг воскрес, ишшо и на побегушках у комиссара. Вот они и замыслили шлёпнуть сразу двоих. И ужо бы такое проделали, да патроны у них закончились. А нынче в ночь затевают расправу, тем более, что в селе нету охраны, из революционеров тока один большевик. - продолжал хозяин.

-   Божечки!  -  всплеснула руками Варвара Петровна.  -  А как они не боятся, что их за то словят когдась?

-   Бают, будто сразу в леса подадутся. Там где-то ишшо банда таких, как они.

-   Кирюха.  -  обратилась к нему Варвара Петровна.  -  И ты мечтаешь, они нас живыми оставят? Зачем им видаки и послухи?

-   Не знаю я.  -  вздохнул Кирилл Николаевич.  -  Тоже об том кручинюсь. Революционеры без царя в голове, а эти ишшо хужейше. За свою шкуру и мать родную не пожалеють.

-   Я знаю, что надлежит делать!  -  вдруг, громко предложила Варька, и старики разом повернулись к ней, ещё не понимая, что она задумала, ить детина же у неё малая. -  Пока они прогуливаются, я выскочу незаметно и в деревню стребану, а там всех оповещу о этих кулаках. Яша с комиссаром явятся и зарестуют их.

-   Совсем рехнулась, девка?  -  тут же набросилась на неё Варвара Петровна.  -  Да ты туда, хоть бы до ночи долезла, а ну как кинутся, что мы им скажем, куда ты делась? Они же зараз скумекают, что по чём.

-   Пустое.  -  согласился с женой Кирилл Николаевич.  -  Хоть бы на лошади, так они с собой повели Рыжика, не доверяють, а пёхом не так просто, долече. И малая тут заорётся без сиськи и чем мы пред ними оправдаемся, коли и правда спросють?

-   Да малая и так всю ноченьку кричала, скажите им, будто в лес приспичило за корешками, шобы ребёночку лекарство сварить от живота.

-   Не поверють они.  -  заключила Варвара Петровна.

-   Не такие они дураки, Варька.  -  снова поддержал жену Кирилл Николаевич.  -  А то наделаешь горя и нам, и себе, и своей детине. Мы-то ладно, ужо древние, а вот вы...

-   Миленкие мои!  -  упала она перед ними на колени.  -  Они же Яшу загубят! Неужели вы никак не сообразите, что я такого не вынесу? Пусть не со мной он живёт, пусть не рядом, но я хоть знать буду, шо у Лушки батька где-то имеется. А коли пристрельнут его, то на кого после надеяться, нам ить не ведомо, как тут у нас сложится, можа Яшке и придётся дочку воспитывать. Ну давайте попробуем! Говорите, будто девочка захворала, а они чуяли, как Лушка капризничала. Неужто они посчитают, вроде я доченьку бросила и в деревню навострилась?! Ну родненькие мои, ну соглашайтесь!

-   Дурочка, что ты мелешь?  -  выразила своё мнение Варвара Петровна.  -  Ты о Яшке беспокоишься, который побаловался с тобой и бросил, а о малышке своей ты побеспокоилась? Чем кормить мы её зачнём, как проснётся?

-   Бабуня, ну что ты как маленькая? Как меня вы растили без материнской груди, забыла? В лоскуток хлеб жевали, молоком губы мазали, а потом дедуня рог у коровки отрезал, дырочку там просверлил и не пропала же я, вот она, живая перед вами! Смекнёте на ходу что-нибудь, а там и я обернусь.  -  и не успели старики бровью повести, как Варька их уже расцеловала и, накинув на плечи заячий полушубок, с быстротой молнии очутилась на улице.

-   Господи! Да что ж она творит, а, дед? Я ей приказываю, мол, нельзя, а она мозги засорила и смылась, вроде скаженная.

Кирилл Николаевич молчал. Хотелось озвучить, что, видимо, им конец всё равно, хоть так рассуди, хоть этак, но он не мог себе подобное позволить.

Гришка с Емелей спустились к реке, таща за узды за собою лошадь. Они тихо переговаривались между собой, строя планы на вечер. Но внезапно, Емеля почувствовал что-то неладное и оглянулся в сторону леса. Ему показалось, будто за пригорком мелькнула чья-то тень.

"Кто это, зверь или человек?" - медлить и разгадывать не стал, швырнул уздечку Гришке и пустился в том направлении, где секунды спустя, наблюдал что-то подозрительное.

А ещё через некоторое время округу огласил громкий выстрел. Кирилл Николаевич подхватился и попятился к окну. Старик сразу заметил, как один из кулаков со всех ног бежал к тому месту, где недавно прозвучал выстрел. Страшная догадка пронзила всё тело, отзываясь стуком в висках и нестерпимой болью в сердце. Не раздумывая, он бросился к двери, но тут же замер от истерического окрика супруги:

-   Кирюха, что там, а? Это что, по нашей Варьке? Ты что, онемел, что ли, ну говори, хоть что-нибудь...  -  выла на всю хату старуха.

-   Замолчь немедленно!  -  тоже громко приказал он жене.  -  Детину напугаешь.  -  уже тише.  -  Закройся на все засовы и никого не пущай, поняла?

-   Куда же ты, Кирюха? Ты же безоружный!  -  Варвара Петровна нагнала его в сенях.

-   Я сказал, закройся! Ишшо у меня есть ружьишко, на сеновале припрятанное. В окна тоже не высовывайся. Всё, пусти меня, женщина!

Варвара Петровна по инерции выполнила просьбу супруга, а потом скрылась за занавеской, где мирно спала правнучка. Тело тряслось, как от озноба и дыхание затруднялось от этого. Пожилая женщина невольно издавала гортанные звуки: "у-у-у", а дрожащими руками прикрывала рот, чтобы не разбудить ребёнка.

Вот так же плохо было, когда Кирилл пустился искать сына, который задерживался с дровами, она наперёд знала, что живой он уже не предстанет пред ними. Так и сейчас...

"Всё, это конец! Для чего дальше жить?"   -  но потом она медленно повернулась к колыбели и глаза тут же наполнились слезами.

-   Зачем ты есть, Лушенька? Кабы не ты, то уснула бы вечным сном, чтобы ничего более не видеть и не слышать. Но ты держишь, малюточка моя, ты нас крепко возле себя держишь. - глухо рыдая и запинаясь, молвила пожилая женщина.

Емеля и Гришка, довольные возвращались к домику. Взобрались на порог и дёрнули за ручку, но двери не отпирались.

-   Закрылись, суки.  -  процедил сквозь зубы Емеля.  -  Быстро мы их раскусили, краснопузое отродье.  -  А ну, Гришаня, стукни в окно. Если не откроють, то заживо их спалим.

Гришка спрыгнул с высокого крыльца и только поднял руку для размаха, как тут же упал, вроде его подкосили, сражённый выстрелом в спину. Емеля растерялся, не ожидая подобного, он неуклюже шлёпнулся на порог, роняя при этом ружьё. Мужчина трусовато заныл и поспешно накрыл голову полой тулупа, но это не спасло. Кирилл Николаевич, весь свой век прожил в лесу и охотился на самых ловких и изворотливых зверьков, к тому же, и на зрение пока не жаловался. Емеля дёрнулся и затих, а уж тогда и хозяин выбрался из своего укрытия.