Безымянная сказка

          Все новое – легко позабытое старое! – говорю я себе, глядя на то, как коллеги, ничтоже сумняшеся, сказки «стряпают», словно пирожки пекут. Берут известных героев, перекраивают малость сюжеты народных преданий и выдают за свои, – новые.
          И то верно. Придумывать чудеса всякие да похождения оригинальные – задачка! – хуже нету. Голову сломаешь. А тут – все готовенькое.
          Королю чуть усики на партретике пририсовал – глядишь, уже и король не тот. Мантию на него накинул – поди-ка докажи, что он голым расхаживал! Принцесса нынче помоложе, и лучше, и краше. Лягушку из поверий спер скажете? Ничуть. Моя-то особенная – вишь, какая крупная, – авторская. И у Волчка вроде серый бочок, а совсем с другой стороны, и Лисичка – та была сестричка, а теперь золовка троюродная.
          Вот так. Давай-ка, укори за плагиат!
          А уж Колобок нынешний, тот вообще из муки высшего сорта. Этакой в сусеках и амбарах у старухи отродясь не бывало. Если Ворону взять, то где вы видели, чтоб крыловской с «Камамбером» повезло? Бабу-Ягу вместо ступы садим на пылесос и вот – персонаж! – не узнать.
          Короче, смысл понятен. Чтоб в воровстве не обвинили – каждому герою шапку набекрень напялил, лапти переобул, тулупчишко наизнанку вывернул – и ваших нет. Не подкопаешься. Претензий не предъявишь – путь свободен. Знай себе – малюй истории одну за другой.
          А для особо дотошных – научное объяснение имеется. Аж заграничное! Во всем юнгианские архетипы виноваты, в бессознательном, так сказать, коллективном, проблема. А каллектиф – его не трожь! Я, писатель, как часть сего явления, обладаю знаниями несметными, образами народными и могу их вызвать к жизни в любой момент.
          Захочу – Иванушка-дурачок явится в воображении. Плоть от плоти, вишь ли, мой герой. Баба-Яга тоже не чужая, а вроде подсознательной соседки. Страшнехонькая, что и говорить, да ведь своя. Емельки, Жар-птицы, Коньки-Горбуньки, – на все право имею. А в рамках, подишь-ты слово какое, современной глобализации и на Дюймовочку, Снежную Королеву, Золушку да прочих эльфов с гномами, претендовать могу.
          Получается, современному «сказочнику» лафа привалила, какой отродясь не видано. Братья Гримм, Шарль Перро, Базиле и Гауф, а с ними еще сотни авторов, собирали, записывали, обрабатывали, выдумывали, воображали, создавали, старались…
          Теперь – хорош. Любой и каждый может – хвать! – и готовенького персонажа засунуть в готовенький сюжет, сверху написать свой псевдонимчик, вроде «Христиантус Андерсантус» какой-нибудь, и к читателю на прием. Вот, мил друг, пожалуйте, новая звезда, гений и апологет. Извольте аплодировать!
          И ведь спасу от них нет. И побороть такую наглость невозможно. Какую управу найдешь на плагиатора? Никакой. А истинный автор образов сказочных – народ языческий, канул в лету.
          Так и перемалываются старые сюжеты в новых вариантах. Поскрипывают, кряхтят, а перетираются. Только таблички с именами меняют. И спрос на новое, действительно оригинальное, – не в чести, – полностью отсутствует.
          Безымянные времена для сказки. Темные. А жаль. Когда же рассветет?
          А пока… Ну, что поделать? Все побежали и я… побежал!

          БЕЗЫМЯННАЯ СКАЗКА

          Эх, ребятушки мои, милые да красивые! Собирайтесь в кружок, ушки открывайте, сказку слушать начинайте.
          Вот шел мужичок по лесной тропинке, тащил золотое яичко в плетеной корзинке. На корешок наступил и поклажу обронил. Покатилось яйцо и разбилось, а из него курочка вылупилась. Квохчет курица, смеется мужичок, веселится весь чесной народ! Курочка яйцо новое снесет, мужичок в корзинку покладет, снова по лесу пойдет...
          Ну, да хватит прохлаждаться, пора и сказочке начинаться!
          Слушайте безделки – скоморошьи проделки. Балагурные, смешные да веселые!

          В завтрашнем дне бывал,
          На леву ногу ведро надевал,
          Воду в сите таскал,
          На дожде верхом скакал!

          Днем в речке спал,
          Шапку об колено ломал,
          На березе ночевал,
          Всех русалок распугал!

          Хороша была житуха,
          Слушал песни в оба уха.
          Пироги жевал с утра,
          Сказку сказывать пора…

          И вот, как настала осень золотая, взмахнули озера лесные крылами белыми, в небо взлетели, да клином длинным с кличем журавлиным в теплые края отправились...
          А вы не зевайте, рты закрывайте, нето муха прилетит и прогонит аппетит! Слушайте сказку, расскажу баско.
          Не в наших местах, и не в ваших краях, не за морем, не в поле, а в чистой воле жил-поживал третий сын купеческий по имени Иван, по прозвищу – дурак. А какой с дурака спрос, – просо да овес. Веселился Иван, поплевывал, когда охота, в туман, штаны носил на изнанке да играл в лапту на полянке.
          Братья над ним смеялись, и диву давались. Откуда такой, ленивый да озорной, в ус не дует, не пашет, не ворует, а только балду гоняет и все просто так – одним словом, – дурак он и есть дурак!
          А Ивану, – что за забота! – ни боронить, ни сеять не охота. Он, знай, свое гнет, сказки говорит да песенки поет.
          А ты слушай, не мешай, мед росой запивай, да кисель хлебай. Оборвешь сказку, раскроешь роток, быть тебе, парнишка, без теплых порток, а коли девчонка, – гляди! – замараешь юбчонку.
          Ну, да не сплету мочало, не начну сначала; язык не ломается – сказка продолжается.

          За синим морем, аль далече, а повстречались там следы... нечеловечьи!