Долгожданное Продолжение Эротического Романа

   Не в таком уж далёком прошлом Союз Писателей Микрорайона, в котором живёт Константин Бенедиктович, признал его победителем в Номинации "Гордость Нации" и объявил сбор пожертвований на поощрительный приз. Читающий народ - в основном это старушки, которые не могли оторваться от эротических романов Константина Бенедиктовича - выделили по библейской "десятине" из своих пенсий и сумма собралась такая, что хватило на путёвку в Италию для любимого писателя.
   Узнав об этом, мастер эротического пера, на собрании жителей микрорайона объявил, что отныне будет устраивать у себя дома "вечернее чтиво" для избранных поклонниц преклонного возраста.
   А ещё возлюбленный автор предложил: если в стране флаг называют "триколор", то, почему бы его, Константина Бенедиктовича, в виду многогранности его таланта - поэт, прозаик, публицист - не назвать "Мастером ТриПера"! Народ поддержал эту идею.
   Так вот, будучи в Италии, по просьбе старушек-спонсоров, Константин Бенедиктович посетил Ватикан и закупил партию сувениров - последние триста пятьдесят два стеклянных флакончика с наклейками на латыни "Слёзы Папы". Для себя  же писатель сделал более скромный подарок - в память о поездке, он добавил к своему имени цифровой псевдоним в честь отрёкшегося папы и стал именовать сам себя: Константин Бенедиктович Шестнадцатый!
   А литературные вечера, как и было обещано, стали проводиться регулярно.
   Домой к писателю приходили генеральши, заслуженные медсёстры и почётные донорши, населявшие его микрорайон. Константин Бенедиктович читал что-то из раннего, не прошедшего цензуру, знакомил в устной форме со своими похождениями, о которых не решался писать по причине своей высокой моральности; а иногда, просто поил своих поклонниц чаем с сухарями, аж до полуночи. (Сухари предусмотрительные женщины приносили с собой).
   В один из таких вечеров, когда мобильные телефоны припудренных "девиц" стали разрываться от звонков из дома, одной из приглашённых дам стало дурно. Ею была жена бывшего посла в Мавритании, Октябрина Кимовна, которую дипломат отпускал к Константину Бенедиктовичу восполнить духовные потери, понесённые его женой за долгие годы пребывания в Африке.
   Вот, она то, расчувствовавшись после очередного автобиографического разсказа "отца Бенедикта", (так литературная паства стала звать своего кумира), с холодной испариной на лбу и учащённым сердцебиением доверительно откинулась на спинку дивана и простонала:
   - Ничего-ничего... Это скоро пройдёт..., - и добавила, обращаясь к испуганным подругам: - Да вы идите, не безпокойтесь... Я сама доберусь...
   "Шестнадцатый" провёл гостей, закрыл дверь и вернулся в комнату.
   - Константин, уберите большой свет, слепит..., - простонала Октябрина Кимовна.
   - Да я и сам больше люблю свечи!, - мгновенно и сочувственно отреагировал Константин Бенедиктович.
   Для того, чтобы описать внешние данные жены дипломата, не хватит целой главы. Это была женщина, не изуродованная колхозной осанкой и мозолями на ногах от грубой отечественной обуви. Её лицо украшали тонкие, неглубокие морщинки - как напоминание о знойном темпераменте Мавританского солнца. Что касается тела этой, не имевшей детей диплоМатки, (пардон за каламбур) - оно было таким, каким мог бы дорисовать его компьютер в дополнение к прекрасной скульптурной голове царицы Нефертити!
   - Мне душно, разденьте меня..., - нежно потребовала Октябрина Кимовна.
   Она не любила "ходить вокруг да около" - она привыкла "брать быка за рога". Таким "быком" всю жизнь был её муж, но не в сексуальном, а в финансовом отношении - "золотой телец", которого она успешно "доила", как советская колхозница, "Герой Социалистического Труда".
   Когда Константин Бенедиктович раздел "мавританскую Нефертити" полностью, то есть - наголо, то есть - оставив в "костюме Евы", она вынесла приговор:
   - Прошу сразу поиметь ввиду, господин писатель, что: всё, что произойдёт дальше - будет на вашей совести, если у вас таковая имеется...
   Октябрина Кимовна была права - в этот момент Константин Бенедиктович напрочь забыл все составные части, из которых слагается совесть, вплоть до мельчайшей молекулы... и поэтому, его ничто не мучило!
   Одежда мгновенно слетела с писателя, как шелуха с жареного арахиса.
   Слившись воедино, Мастер и Нефертити забыли обо всём на свете. Время остановилось, не мешая творческому процессу... А то, что произошло - не смог бы описать даже сам Константин Бенедиктович. В тот вечер в его комнате начала "мироточить" фото-иконка пресвятой девы, привезённая из Ватикана!
   А Мавританский посол сидел дома, у телевизора... и даже не подозревал - с какой силой и благоуханием расцвела его жена, обильно политая любовным эликсиром "отца Бенедикта"...