Если даже меня не вспомнишь... Глава 32

 
Глава 32. «Krieysvorot»–военный хлеб в подрывном деле–1.
«Объект» доставки.


...Год назад, в семьдесят девятом, их группа работала на территории Намибии. В районе Очиваронго, это довольно далеко от границы с Анголой, «засветился» и оказался на грани провала некий, скажем так, объект. Савлу известно было лишь, что «объект» имел прямое отношение к работе с материалом по ЮАРовской «Boy Georg»–атомной бомбе. В качестве израильского консультанта, в 1976 году занимался сооружением шахт, для испытания этих бомб, севернее Алингтона в пустыне Калахари. И месяц назад, в конце сентября, был расшифрован во время проведения ЮАР ядерного взрыва на острове Буве. Сумел оторваться, уйти из поля зрения спецслужб. И вновь «засветился». Произошло это, разумеется, вовсе не в Очиваронго. Слишком уж микроскопически мал и не заметен в оперативных разработках этот городок. Вероятно, агент сумел прорваться в Виндхук. В детали Савл посвящен не был. Но Очиваронго-это такое захолустье! Хотя, красивое захолустье. Да и само название городка переводится, как «Красивый». Рай для туристов. И ничего более. Но агент успел сообщить, что попытается через Очиваронго просочиться на Ватерберг-Плато или заляжет на «дно» в одной из ферм, которых в бушвельде, простирающемся вокруг города, было великое множество. Фермеры в подавляющем большинстве были белыми. И нередко помогали попавшим в беду людям своей расы, обычно, даже не выясняя причин создавшегося конфликта. «Объект» дал пароль и связь в Очиваронго. И, словно, растворился в эфире.

...Тогда, год назад, их группа очень удачно вышла на территорию сопредельной Намибии. Четыре анголезца и два белых. Димыч и Савл. С подлинными документами военной разведки.
Отработанная, даже стандартная, практика. Группа перемещалась на трехосном армейском «Додже». Трое в кабине. Остальные в металлической будке сзади. Очень даже комфортабельно. Подобные машины, правда, довольно устаревшие, пользовались немалым спросом по всему Югу Африки. Исправно преодолевали болотистые поймы рек и озер, а в красных песках Калахари были вообще незаменимы. На землю Намибии люди Савла вошли через Ондангва. Тамошние полицейские , как и полицейские любой страны, предпочитали не связываться со спецслужбами. Документы проверили формально, машину вообще не досматривали. Лишних вопросов не задавали. Тем более, что блок пост на окраине городка был укомплектован воинами племени гереро, которых в отряде Савла было трое. И один – нама.
Пыльный, маленький, больше похожий на деревню, городишко проскочили мгновенно. Но, затем, пришлось сделать большой крюк, обходя слева «Парк Этоша», выдвигаясь на Цумеб. Проселочными дорогами идти не рискнули. Места Савлу были немного знакомы. Совсем недавно он провел некоторое время в Сесфонтейне. Под другим именем и с миссией совсем не похожей на нынешнюю...

Цумеб, однако, быстро взять не удалось. Дорога виляла между плантациями кукурузы и фруктовыми садами. Ближе к городу ирригационная система развита довольно прилично, и небольшие фермерские хозяйства хаотично разбросаны повсюду. Отсюда, бесконечные повороты и зигзаги пыльной, совершенно разбитой, некогда называвшейся асфальтовой, дорогой.
Уже почти в предместье резкий поворот, словно, выбросил прямо в лоб «Доджу» двойку мотоциклистов, которые, двигаясь рядом, практически перекрыли дорогу. Шесть человек. Два пулемета в упор недоверчиво уставились на чужую машину. И послышался резкий приказ покинуть ее, отойти в сторону и заложить руки за голову. Пулеметы в упор. Нужно отметить, это сильный аргумент.

– Я Гито Киварера. Капитан народа нама… ,– крикнул один из людей находящихся в кабине (капитанами племена гереро и нама называли своих вождей), – и офицер военной разведки! Наши люди проводят спецоперацию в этом регионе. Вот мои документы. Нас шесть человек. И, разумеется, все вооружены. Но кто такие вы, чтобы нас задерживать или проводить досмотр?
– Их тоже шестеро, – пробормотал сидящий рядом с Савлом Димыч. – По гранате в люльку. И нет проблем.
– Городишко, – глянул в узкое окно будки Савл, – в пределах прямой видимости. И слышимости. Громыхнем, вот тогда и начнутся проблемы. По-моему, они уже начались. Этот, в шлеме, даже кобуру расстегнул... И внешность совершенно нецензурная.
– Я тоже из нама, – заметил худощавый мотоциклист, не торопясь, настороженно подходя к кабине, – и тоже из военной разведки. Но…, – добавил он, быстро всмотревшись в раскрытое удостоверение, продемонстрированное ему из окна кабины, – …я знаю капитана Киварера. А тебя не знаю. Все из машины! – внезапно заорал он, выхватывая пистолет из уже расстегнутой кобуры и резко метнувшись в сторону.
– Звучат фанфары, – ухмыльнулся Савл. – Наш выход, господа! Димыч, валишь крикуна. Я беру на себя пулеметчиков. Кхеле, – мгновенный взгляд на анголезца, – страхуешь Димыча. Работаем пистолетами. Автоматы – демонстративно на землю.

Тем временем, Гито Киварера, явно затягивая время, неуклюже покидал кабину «Доджа». Руки при этом он держал за головою, мотивируя таким образом медлительность своих движений. Шофер никак не мог открыть заклинившую вдруг дверцу. И пытался ударом ноги торопливо выбить ее. Третий пассажир, тоже подняв раскрытые над головой ладони, вываливался вслед за Киварера. Парни очень грамотно «сработали» замешательство и покорность. Пулеметчики, явно, расслабились. Димыч с автоматом в вытянутых руках, медленно выдвинувшись справа из-за будки, осторожно положил оружие на пыльный сухой грунт. «Крикун», обманувшись явной слабиной «объекта», на миг качнул стволом пистолета в сторону. Димыч, распрямляясь, молниеносно метнул один из своих «близнецов». Прямо в коричневое горло. Под ремешок обтянутого камуфляжем шлема. Практически, в эти же секунды Савл, обойдя машину слева, точно так же «припарковал» свой автомат в пыль и, выпрямившись, движением, отработанным много раз, выхватил оба своих пистолета. Подплечные кобуры он тщательно «дорабатывал» «под себя» сам. Никаких сюрпризов в момент крайней опасности просто быть не могло. Поэтому, оружие, словно, само прыгнуло в скрещенные на груди руки. Тот, с ножом в глотке, еще не успел рухнуть в пыль, как два выстрела с пяти-шести метров отшвырнули стрелков от их пулеметов. Сразу обоих. Последующие выстрелы Савла слились с короткой очередью автомата Димыча, подхваченного им сразу, после работы ножом. И все стихло. Лишь двигатель урчал на малых оборотах, и в где-то в древесной листве пронзительно орали испуганные внезапным шумом невидимые отсюда птицы.

– Ну, парни, вы даете! – Киварера ошеломленно посмотрел на ручные часы. – Шесть секунд. И концерт окончен. Мы даже вклиниться не успели.
Мотоциклы загнали в заросли. Вместе с трупами. Подобрали все стреляные гильзы, присыпали пылью пятна крови. И на пыльной узкой дороге совсем не осталось следов произошедшего только что побоища.
– Ты что, правда, думал валить их гранатами? – поинтересовался Савл, занимая свое место рядом с Димычем.
– Какие гранаты? На такой дистанции нас самих бы посекло. Да и шуму слишком много. Так, мысли вслух... Хочешь? – протянул он фляжку приятелю, – хотя, в жару ты почти не пьешь, – ответил он сам себе, глотнув воды и возвращая фляжку на пояс.

Небольшое зеленое предместье миновали быстро. Двинулись к центру по узкой мощеной улочке. Точнее говоря, через центр. Цумеб более походил на маленький европейский город. Пересекающиеся под прямым углом улицы, домишки, напоминающие Германию прошлого века, и чистые улицы создавали странное ощущение перемещения во времени на столетие назад. Огромные подземные карстовые озера не давали этим землям оставаться без влаги. Фасады многих домов буквально утопали в цветах, прячущихся за красивыми резными палисадниками.
Цветные черепичные крыши и маленькие, вычурно украшенные, магазинчики настолько чем-то походили на городской рельеф столь любимой Савлом Кубы, что он даже вздохнул тихонько. Лишь покосился на Димыча, не заметил ли тот его слабости? Но Димыч, погрузившись в себя, с ловкостью фокусника вертел между пальцев зажигалку, которая то появлялась, то непонятно куда исчезала. Она, эта зажигалка, была напоминанием о весьма серьезном деле, которое бывший легионер и Савл провернули когда-то на территории столицы Намибии.
Кстати о столице. Виндхук, например, был куда более запылен и неухожен в сравнении с этим городом.
Возле декоративно-привлекательной пивнушки их машина притормозила. И, хотя ситуация явно поджимала, остановились на минуту. Кхеле нырнул за резную деревянную дверь и вскоре появился с ящиком охлажденного пива «Виндхук». Савл с удовольствием, чуть ли не в один глоток, опустошил зеленоватую бутылку.
– Не пей, – съехидничал Димыч, – козленочком станешь. Ты же в жару почти не пьешь.
– Холодное пиво, – улыбнулся Савл, открывая вторую бутылку – доказательство того, что Всевышний любит нас, желает нам добра. Не хочу разочаровывать Его.

...Через десять минут, почти на выезде из города, они натолкнулись на очередной патруль. На этот раз это были три человека, и «Джип» с крупнокалиберным пулеметом на турели. Капитан Киварера принял неординарное решение. По его сигналу «Додж», вильнув на встречную полосу, резко перекрыл ее. Киварера, вальяжно выйдя из машины, неспеша подошел к патрульным и запросил у них документы настолько дерзко, что полицейские, предъявив свои жетоны и удостоверения, видимо, просто не решились потребовать у наглеца доказательств его собственных полномочий. Савл знал, что перехватить их могут разве что в Отави, так как рано, или поздно, а, скорее всего, рано, мотоциклы будут обнаружены. И убийство, наверняка, сопоставят с появлением в городе чужой машины, ушедшей по единственно возможной трассе в направлении Отави. Сообщат по радио. На маршруте брать не станут. В открытое бое-столкновение не войдут. Попытаются взять в городе. Внезапно и без боя. Или, уничтожить на месте. А Кхеле, проводник из племени гереро, утверждал, что знает объездную дорогу огибающую город стороной. Но она используется очень редко. И подобных ей там несколько. Легко заблудиться, забрести в болота «Парка Этоша». И навсегда остаться в этих болотах. Проводник предложил остановиться и оговорить детали дальнейшего пути с капитаном Киварера. Димыч и Савл в разговоре участия не принимали, так как местности практически не знали. А Кхеле и Киварера общались на языке гереро, изредка переходя на африкаанс.

– Предлагаем идти на Отави по шоссе, – после недолгого спора сообщил Киварера Савлу. – Возможно, тревога еще не объявлена. Если мы двинемся в обход, потеряем время и можем не решить основную задачу. Сейчас мы находимся на Натиональштрассе – один. Вопрос: стоит ли нам рисковать, уходя с этой трассы?
– Насколько я знаю, – задумчиво заметил Савл, – единственный пост военной полиции Отави находится в районе станции Транснамибийской железной дороги. Городок маленький. Не более трех тысяч населения. Полагаю, что численность полиции там чисто символическая. Кроме африканского проса, там и охранять нечего. Так что, прорвемся. Главное для нас, не «засветить» конечный пункт маршрута. При удачном раскладе, через час мы должны быть в Отави. До Очиваронго оттуда около ста миль. Если все сложится правильно, через два, максимум – через три, часа мы увидим этот город. Еще затемно попытаемся отыскать ферму Аллерта Граатена. Дальше работаем по ситуации.

...Повсюду, куда достигал взор, простирался выгоревший, как белое раскаленное небо, бушвельд. Красные холмы, редкие фермы, словно жмущиеся к их подножиям и поля африканского проса, которое здесь выращивалось, обрабатывалось, и весьма неплохо продавалось крупным оптовикам региона. Изредка попадались карстовые озера. Миновали микроскопическое селение, буквально утопающее в зелени. Савл вопросительно взглянул на проводника.
– Там, под нами, – Кхеле ткнул прикладом автомата в пол, – бездна пресной воды. Подземные карстовые моря. Иногда почва над ними проваливается. И появляются озера. Глубины немереной. Больше влаги, зелени больше. Это, – мотнул головою в сторону хаотично разбросанных домишек, – Грюнен Хьюгель. Старинная деревушка немецких колонистов. Говорят, что это потомки тех немцев, которые отказались подавлять оружием выступление вождя Магареро. Через десять миль будет Отави, – после небольшой паузы добавил Кхеле.

Проводник, также как и Гито Киварера, прошел обучение в Союзе. Работали в основном на советские спецслужбы и русский язык знали неплохо. Во всяком случае, общение с ними было совсем необременительно.
Вскоре на горизонте показалась водонапорная башня и дома, в основном одноэтажные, довольно хаотично разбегающиеся во все стороны.

Приготовили оружие. «Додж», поднимая облака пыли, почти не притормаживая, прыгал по ухабам неширокой извилистой улицы. Это был вовсе не центр. Цветные куры в панике разбегались по сторонам. Но крупных животных не наблюдалось. А людей оказалось вообще очень мало. Казалось, городок вымер от дневного жестокого зноя. Водитель выбрал объездной маршрут ближе к маленькому вокзальчику, справедливо рассчитывая, что, если их ждут, то в первую очередь блокируют центральную прямую улицу, являвшуюся естественным продолжением основной трассы. Да и, вряд ли, беглецы, если их ловят, выдвинутся в район вокзала, на территории которого находится единственный блок-пост Отави.

Показалась водонапорная башня вокзальчика. Небольшая площадь и какой-то старинный паровоз, или его макет, перед зданием. Людей здесь оказалось побольше. Даже несколько машин, припаркованных неподалеку. Но полиции не было. Никто не стал останавливать запыленный «Додж». И уже через десять минут Отави остался за спиной. А под колесами вновь стелилось разбитое пыльное полотно Натиональ-штрассе номер один, ведущее в не очень далекий и, одновременно, такой неблизкий Очиваронго.

...Багровеющее солнце медленно скатывалась к далекому горизонту, за отдаленные высокие холмы, отбрасывающие длинные широкие тени. Вероятнее всего, это были не холмы, а горный массив Ватерберга. Очень хотелось надеяться, что не придется искать вынужденного убежища в этих горах. Откуда-то слева, издалека долетел прерывистый гудок паровоза и растворился среди темных сглаженных вершин. Таких работяг немало еще бегало по железным дорогам Намибии. Все чаще попадались фермерские хозяйства, решетчатые каркасы ветряков, и поля, огороженные от животных изгородями из колючей проволоки или длинными жердями, протянутыми в одну нитку.
Транспорта на трассе почти не встречалось. Пара грузовичков, наполненных «под завязку» и несколько длинных телег, медленно влекомых рыжими круторогими волами. Что, интересно, в машинах были преимущественно белые, а на козлах телег невозмутимо восседали крупные черные возницы вполне местного производства.

Ферма Аллерта Граатена находилась где-то ближе к городу. От дороги справа. В пределах прямой видимости. Отличительной особенностью хозяйства были зеленые решетчатые ворота с кованым львом на каждом полотнище. И над домом с зеленой островерхой черепичной крышей большой металлический флюгер, изображающий оранжевого охотника, целящегося из лука в католический крест мимо желтого полумесяца. И надпись над входом в дом, на старо-фламандском «Лучше служить султану, чем папе!» гордо гласила о том, что ныне здесь обитают потомки свободолюбивых гезов. Это все, что известно об этой ферме.
– Там еще ветряк должен быть. Над кукурузным полем, – прервал молчание проводник Кхеле, – а за ним дом с высокой крышей. С дороги видно лишь крышу. И флюгер. Знакомые места...

Дом этот, в принципе, не считался «адресом». Так на сленге спецслужб называют явочную квартиру. Просто, хозяин его всегда помогал белым, попавшим в беду в стране черных. Аллерта Граатена не интересовал политический окрас гостя и его убеждения. Лишь одна болевая точка имелась у этого достойного человека. Со времен Святой инквизиции и до наших дней семейство Граатена пронесло через столетия жгучую ненависть к католицизму. В сердцах этих людей всегда «стучал пепел Клааса». И ни один папист не мог рассчитывать на помощь и спасение в этом доме.

Савл всматривался в крыши разбегающихся за машиной домов и поражался неистощимому трудолюбию их обитателей. Поколения буров и немцев культивировали землю. Тяжким трудом своим облагородили эти края. И молодой человек вздохнул, подумав, что в силу специфики своей профессии, он ничего не построил и, вполне вероятно, ничего не построит. Лишь будет гоняться, убивая драконов, там, где в этом возникнет необходимость. Но, однажды, неминуемо промахнется, потому что удача не бывает вечной. И тогда, очередное чудовище порвет его в клочья. Только знать бы, где обитает он, этот последний монстр? Савл знаком был с одной древней истиной, гласящей, что тот, кто долго сражается с чудовищами, рано или поздно, сам становится становится драконом. Тем самым, последним. Убить которого способен далеко не каждый из тех, кто носит меч на немирных дорогах мира.
– Зольдатен, – односложное восклицание проводника Кхеле загасилось резким звуком клаксона. Длинная колонна высокобортных военных грузовиков, с несколькими броневиками во главе, занимая почти всю проезжую часть, медленно двигалась навстречу. Иногда колонна замедляла или ускоряла движение. И тогда, лоснящиеся черные лица под толстыми камуфлированными шлемами дружно покачивались в ритме неравномерного движения.
«Додж», на всякий случай, плотно прижался к обочине и остановился.

– Больше тысячи человек, – обозначил цифру проводник, когда последний, замыкающий движение, броневик с урчанием пропылил мимо. – Очевидно, идут к границе Анголы.
– Скверно это, – бросил в пространство Димыч.
Кхеле, взглянув на нахмурившегося Савла, согласно кивнул головой:
– Назад придется идти через Каманьяб. На Руакан, – и добавил после продолжительной паузы, – …если получится…
– «Тот, кто ищет беды, всегда ее находит», – заметил Савл, – так некогда говаривал Августин Аврелий. «Получит каждый по вере его» – сказано Христом. Я предпочитаю верить в успех.
– Ты веришь...,– недоверчиво ухмыльнулся Димыч, – словам пророка, в существование которого тебе не положено верить по статусу?
– Я верю..., – машину сильно тряхнуло, и Савл едва не прикусил себе язык, – логике фактов и своей интуиции. Четыре броневика и двадцать семь грузовиков. Идут по основной трассе. На Юго-Восток. Броневики не работают в болотах. Собственно, поэтому их всего четыре. Это фланговая поддержка в случае экстрима. Задачу, вектор которой – пойма Замбези в квадрате анклава Каприви и граница Ботсваны, будет решать пехота. Вероятность, что мы встретимся с этой колонной, исчезающее-мала. Не следует забывать также, что в пути мы не более двух суток. Вряд ли что-либо экстраординарное случилось за это время. Один немецкий товарищ из ССД (восточно-германской службы безопасности), курирующей ДИЗА (службу безопасности Анголы), перед нашим убытием из Луанды заверил меня, что в ближайшие дни проведение каких-либо операций в Намибии не запланировано. Поэтому, мы наблюдаем стандартную передислокацию воинской части на новую точку. И ничего другого.

Произнося это, Савл весьма и весьма лукавил. Он точно знал, что для задержания или ликвидации человека, за которым активно охотятся ЮАРовские спецслужбы, задействованы также все силы колониальной Намибии. И он был уверен, что агент «прокололся» вовсе не в Виндхуке. Убежденно, беглец рванул транзитом к Анголезской границе через Намибию. И «засветился» где-то на пол-пути к цели. Так что, о стандартном перемещении воинской части и речи быть не могло. Потому что из его группы профессионалами являлись Димыч и он, Савл. Остальные, даже Гито Киварера, были обычной «подтанцовкой». Не стоило вносить элементы безнадеги в эту и без того туманную ситуацию.
Но у Савла, на крайний случай, имелся некий «план Б». Однако, настолько авантюрный, что поделиться им он не решался даже с Димычем. Пока, во всяком случае.

...Заметно вечерело. Мимо мелькали деревянные телеграфные столбы. Суетливые воробьи, уставшие за день, отдыхали на проводах, и вороны ленивым карканьем провожали одинокий «Додж». Крылья ветряка неподвижно замерли над початками высокой кукурузы, и темная в лучах заходящего солнца крыша контрастно проявилась на фоне темнеющего, но еще светлого неба. Возле проселочной покрытой щебнем дорогой машина притормозила.
– Что делаем? – негромко спросил Гито Киварера, беззвучно обошедший машину справа.
– Готовность ноль, – ответил Савл. – Вы  втроем выдвигаетесь на машине к объекту. Очень неспешно. Перед домом не притормаживайте. Мы с Димычем выбросимся на ходу и скрытно последуем за вами. Выйдет хозяин. Здороваешься. Двумя пальцами левой руки указываешь на крышу: «У Вас забавный флюгер», – говоришь ты Аллерту Граатену, если он назовется этим именем, – «Вы сторонник Ислама?». «Нет, разумеется, – ответит хозяин, – но лучше служить султану, чем целовать туфлю папе...». Разговор идет на немецком. Затем, входишь с Граатеном в дом. Один. Водитель копается в моторе. Кхеле скрытно смещается в сторону. Ждет нас. Дальше работаем по ситуации.

...Загорелый дочерна светловолосый парень внес в комнату лепешки, жареное мясо и высокий стеклянный кофейник. Поставив поднос на стол, наклонился к хозяину, тихо произнес несколько коротких фраз и выпрямился, ожидая дальнейших распоряжений. Его короткая кожаная куртка была демонстративно распахнута. И зашарканный затыльник большого пистолета угрожающе глядел из расстегнутой подплечной кобуры.
– А друзей ваших, разве, не пригласите к столу? – осторожно поинтересовался Граатен, наливая в маленькие керамические чашки дымящийся ароматный кофе, – после заката солнца в буше становится холодно. И небезопасно.
– Нужно посмотреть мотор…, – уклончиво ответил Киварера. – И подготовить машину к дальнейшему пути. Мои напарники – народ весьма неприхотливый.
– Какие? – недоуменно спросил хозяин. – те, что возле дома, или те, что прячутся в кукурузе? Я уже заметил, что ночью в буше опасно. Особенно, тем, кто во тьме нарушают границы владений, которые охраняют вооруженные фермеры. Как бы ваши люди не пострадали. Хотя…вы сказали правильные слова, я не вижу того, с кем нужно говорить и не слышу темы для разговора.

В этот момент под тяжелыми шагами заскрипели деревянные половицы. Медленно открылась дверь. В комнату вошли двое молодых мужчин таких же светловолосых, как блондинистый парень, принесший еду хозяину дома. Каждый держал руки за головой. Парни двигались медленно, стараясь не делать резких движений, чтобы не спровоцировать тех, кто держали их на мушке.
Димыч остался за спиной вошедших. Савл, резко выдвинувшись вправо, разнонаправленно «зафиксировал» двумя стволами парня в кожаной куртке и Аллерта Граатена – хозяина дома.
– Мы друзья, – обращаясь к Савлу, нарушил тяжелое молчание Киварера, – Господин Граатен не чтит папу.

...Уже через полчаса все расположились вокруг большого, накрытого чистой скатертью, стола, занимающего центр довольно просторной гостиной. Вареный картофель, груды жареного мяса на овальных деревянных блюдах, вино в керамических кувшинах и напитки покрепче в стеклянных бутылях красноречиво молчали о гостеприимном великодушии Аллерта Граатена. И новый человек появился в этой компании. Коротко-стриженый, такой же загорелый, как все присутствующие здесь белые, только несколько более молчаливый. «Объект доставки». Так именовался он в оперативной разработке. Савл перекинулся с этим «объектом» парой фраз. И вот, они сидят рядом, с аппетитом ужинают. Хозяин дома под мясо, явно, уделяет больше внимания пальмовой водке. Но только «гости» компанию в этом прекрасном начинании вообще почти не поддерживают, предпочитая запивать еду очень неплохим вином, наливаемым из старых глиняных кувшинов. Подъем планировался ранний. Да и головы завтра желательно было иметь ясные.

...Перед рассветом поднялись. Запаслись свежей водой и связками билтонга-вяленого антилопьего мяса. Попрощались с Аллертом Граатеном. Савл, от имени своих товарищей, извинился как мог за вчерашний инцидент и в знак примирения и благодарности подарил Аллерту один из своих двух «Ингремов», чему голландец был откровенно рад, так как о подобном оружии слышал, но никогда не держал его в руках. Савл заменил свою утрату «Береттой» и не жалел о своем подарке.

...Для того, чтобы выйти на Оучо, а далее на Каманьяб, нужно было войти в Очаваронго, пересечь его и уйти вправо с Натиональ-штрассе номер один.
Они выдвинулись в город еще затемно. Миновали спящие окраины и по слабоосвещенным улицам направились через пустынный центр, так как проводник Кхеле неплохо знал Намибию, но в лабиринтах узких улочек Очиваронго ориентировался очень слабо.

Савл, разумеется, не мог знать, что из Виндхука поступил приказ немедленно блокировать все возможные ходы и выходы Очиваронго для задержания, или ликвидации, особо опасного преступника. Едва «Додж» пересек городскую черту, как броневик «Хиппо» с командой перекрыл основную трассу. И подобные мобильные посты блокировали все основные улицы города на его окраинах.
Ближе центру их остановил простой полицейский патруль. Гито Киварера, лениво предъявив документы, хотел, было, поинтересоваться, что происходит. Но вовремя остановился. Военная разведка лучше муниципальных служак должна знать, что именно здесь происходит.
– Взяли кого-нибудь? – широко зевая, спросил он на африкаанс.
– Нет пока еще, – последовал неторопливый ответ, – но он один. К тому же, белый. Есть информация, что ранен.
– И уходит к Анголезской границе, – понимающе кивнул Киварера, – ничего, перехватим. Для этого мы сюда и прибыли. Кстати, вы не думаете, что этот человек уже покинул город?
– Ходят слухи, – ответил полицейский, – что он скрывается у кого-то из белых фермеров. И в Управлении уже множат его фотографии. Утром они будут расклеены на всех столбах. Кстати, у военных эти фотографии уже есть.
– Главное, – Кивареро махнул головой на быстро светлеющие улицы, – не дать ему уйти из города. Вот эту улицу мы сейчас и перекроем.
– Эта улица, – улыбнулся словоохотливый страж порядка, – уже перекрыта на выходе броневиком. Техники достаточно. Но людей не хватает. Поэтому, экипажи неполные. Что поделаешь, городок наш совсем маленький…Но красивый!

...Через квартал, возле пустыря, «Додж» остановился. Киварера проинформировал обо всем, что узнал из разговора с полицейским. Наличию своей фотографии «объект» не удивился, поскольку в особой картотеке он числился весьма серьезной фигурой. Поэтому, изображений его, как и дактилоскопических отпечатков, в картотеке его бывшей «фирмы», вероятно, было предостаточно. Поражало полное отсутствие оперативности людей из Управления. За минувшие почти четверо суток можно было не только перекрыть все пути отхода к анголезской границе, но и блокировать все транспортные артерии. Савл не знал имени этого человека. Никогда не слышал о нем раньше. Сжатую информацию, всего несколько фраз, получил перед самой операцией. Оценил ее значимость. Именно поэтому, того, чтобы вытащить его отсюда, готов был, не задумываясь, пожертвовать как и своей собственной жизнью, так и жизнями своих товарищей. Работа такая.
– Наши действия? – осторожно поинтересовался Димыч. Он знал одну особенность своего младшего по возрасту, но старшего по должности, товарища: в критической ситуации решения принимать немедленные и не ординарные. И знал, что тот не любит, когда кто-либо вторгается в такие моменты в его размышления.
– «Кодекс бусидо» утверждает, что в ситуации «или-или» точный выбор сделать, практически, невозможно, – задумчиво ответил Савл. – Исполнись решимости. И действуй, – так учит Кодекс. Решение я принял. Но, вначале прошу озвучить ваши варианты.
– Переулками просочиться на окраину, – озвучил свои мысли Димыч. – Раствориться в буше. И скрыться в ущельях Ватерберга.
– Напрямую в горы нам не пройти, – отрицательно покачал головой проводник Кхеле. – Карстовые озера и грунт, внезапно оседающий вокруг них, вынудят нас сделать большой крюк...
– И обнаружиться в бушвельде, – дополнил слова проводника Гито Киварера. И добавил, – любая вертушка, или броневик, превратят наш «Додж» в кучу металлолома.

– Слушать сюда, – Савл сделал многозначительную паузу. – …идем по центральной улице, которую на выходе из города блокирует броневик. С неполным экипажем. Людей в полиции не хватает. Это и Аллерт Граатен отметил. Останавливаемся у броневика. Киварера входит в контакт со старшим. Говорит, что мы ночью взяли беглеца. Но тяжело ранили при задержании. Мы – спецслужба Виндхука. У нас иные задачи. Мы хотим передать пленника в руки местных властей и убыть отсюда. Нам не важно, кому принадлежит честь поимки. Забирайте его. Наш «объект», – Савл бросил короткий взгляд на сидящего рядом человека, – лежит на полу. На спине. Фотографии у солдат имеются. Опознание происходит мгновенно. Берите его! Дармовые премии. Возможно, чины. Кто от такого откажется? Пленник нужен живым. Поэтому, перемещать его в броневик будут очень аккуратно. Не менее четырех человек. Возможно, это и будет весь экипаж. Они поднимаются к нам в салон…Здесь четверо. Их тоже будет четверо. Работаем ножами. Если у «Хеппо» останется еще кто-то, с ним, или с ними, разберутся водитель и Киварера. Затем уходим. Я веду броневик. За спиной – Димыч и Кхеле. «Додж» следует за нами. Киварера – в кузове. С пулеметом. Идем открыто. На Оучо. Полицейский броневик и машину с эмблемой военной полиции вряд ли кто решится остановить для проверки документов и досмотра. Пока в Очиваронго хватятся исчезнувшего броневика и примут нужное решение, пройдет не менее суток. За это время мы, действительно, растворимся в буше.
– Дерзко, – промолвил Димыч.- Что, если там, на окраине, окажется две машины? С полными экипажами? А сколько нас?.
– Тогда этот день просто станет для нас короче..., – медленно ответил Савл. – А дальше, всех ожидает одна и та же ночь, приятель... И вообще, лучше умереть сегодня, чем сдохнуть завтра

...Неполный экипаж оказался из шести человек. Не из четырех. Тем не менее, расчет Савла оказался точен. Сработали без выстрелов. Вся операция вместе с погрузкой тел в кузов «Доджа» заняла не более двух минут. День только начинался, и прохожих, да еще на городской окраине, вообще не оказалось в пределах видимости. Маленькая колонна на максимальной скорости покидала просыпающийся Очиваронго. Дорога была пустынна. Савл опустил боковое стекло. Прохладный воздух начинающегося дня приятно освежал лицо, и не хотелось вспоминать о том, что за спиною, на полу старого армейского «Доджа», ждут своей посмертной участи шесть упаковок «холодного груза». Простые люди. Почти не солдаты. Мобилизованные. Виновные лишь в том, что оказались в ненужном месте в ненужное время. Ничего не значащие нули в нерешенных еще уравнениях немилосердного Господа Бога...

Солнце поднималось все выше. Горячий воздух превратился в слабый, изменивший свое направление ветер. Теперь он задувал откуда-то справа и нес с собою малярийный запах прелых болот невидимого с трассы «Парка Этоша». Иногда ветер этот доносил с собою протяжный гудок паровоза, которым машинисты отпугивали от железнодорожной ветки диких животных, которых здесь имелось во множестве. Ветка эта связывала Очиваронго и Оучо. Использовалась, в основном, для перевозки грузов и доставки топлива в Оучо-малый не более трех тысяч человек, совершенно не примечательный городок. О нем можно было бы вообще забыть, если бы там в заброшенной немецкой крепости не располагалось довольно приличное – не менее роты – подразделение головорезов полковника Брайтенбаха.
Встреча с этими людьми была крайне нежелательна. Обойти Оучо стороной было вполне возможно. Но открытые пространства буша здесь просматривались издалека. Всякий, кто пытается обойти город, вызовет неминуемое подозрение.
Решено было идти напрямик. В случае вполне вероятного контакта с людьми полковника Яна, Димыч должен был представиться старшим офицером спец-группы военной полиции из метрополии, выполняющей особо секретное задание у границы Анголы. При этом, твердо требовать усиления группы людьми и техникой. Расчет строился на том, что – и это вполне естественно – ни людей, ни техники предоставлено не будет. Разумеется, можно попытаться согласовать все вопросы по радио. Но лимит времени поджимает. Да и в Виндхуке действия людей господина полковника могут счесть за саботаж. А это чревато серьезными последствиями!
– Полагаю, – закончил свои выводы Савл, – в Оучо, если грамотно отработаем контакт, мы задержимся ненадолго.
Ясно, что военный транспорт не такая уж редкость в местах, где само время, словно, заснуло, а жизнь была неторопливой и однообразной. Никто, во всяком случае, при въезде в город не остановил маленькую колонну. Первым по выбоинам старого битого асфальта двигался трехосный «Додж». Рядом с водителем, равнодушно посматривая по сторонам, самоуверенно восседал Димыч. Броневик, захваченный в Очиваронго, шел в арьегарде, Савл относился к ситуации спокойно. Он помнил слова, которые «комманданте» Фидель прокричал на Плаза Революсьон в теплый январский день семьдесят седьмого года...

...Отмечалась восемнадцатая годовщина свержения диктатуры Батисты. Через площадь шли бесконечные колонны охваченных революционной эйфорией людей. Бородатые «барбудос», безусые юнцы, гражданские и военные – все они готовы были умереть за свою Революцию. Судьба Республики была и их судьбою. «Когда мы не сдаемся – а мы никогда не сдаемся! – мы сильнее своей судьбы !», – многократно усиленный мощными динамиками, гремел над площадью голос «комманданте». Савл стоял тогда чуть левее трибуны среди почетных гостей и на фоне ярко-голубого неба отчетливо видел рельефный профиль Фиделя Кастро. Савл не понимал и половины слов, столь экспансивно вбрасываемых с трибуны в отвечающее грохочущим эхом пространство. Но эмоциональный заряд был столь велик, что смысл этих фраз воспринимался, как бы, сердцем, а не разумом.

...Савл следовал в своем броневике метрах в двадцати от «Доджа». Впереди показалась старая, построенная еще немцами, но действующая до сих пор водонапорная башня. Готический шрифт и большие цифры сверху. Год 1904 – время постройки башни. Немцы ушли. Они не сумели, как говорили римляне, одолеть свой фатум.
«А я сильнее своей судьбы...», – размышлял Савл вслед за ведущей машиной, останавливаясь возле полицейского участка, расположенного рядом с рыночной площадью. Открытые двери лавок, прилавки, заваленные экзотическими для европейца продуктами, и коричневые химби, во множестве ожидающие здесь, непонятно, какой удачи. Такой же, как на трассе, выбитый асфальт. Площадь замкнута частными домишками и какими-то строениями. Вероятно, хозяйственного назначения. Военных нигде не видно. Все правильно. Они квартируются в старых, немецких, кстати, казармах, неплохо сохранившихся в другой части городка. На выезде. Их еще предстоит миновать.
Димыч, хлопнув дверцей, не оглядываясь по сторонам, подошел к броневику, позвал с собою Гито Киварера, подмигнул Савлу и вдвоем с гереро направился, что-то быстро объясняя на ходу, к небольшому двухэтажному зданию, где располагались местные блюстители порядка. Киварера шел вразвалочку. И тропический камуфляж военной полиции висел мешком на авантюрном капитане племени нама. Обучаясь в Союзе, он получил знания, необходимые в профессии военного. Но не обрел при этом выправки настоящего офицера. На Димыче форма сидела идеально.
Кажется, что-то пошло не так. А Димыч начал собственную игру. Не совсем понятно, а, точнее, совсем непонятно какую. Подобная импровизация вполне в духе этого вечного легионера. Но цена ошибки – это срыв операции. И несомненная гибель группы. В первую очередь, должен быть ликвидирован «объект номер один». По личной, полученной Савлом, инструкции, ему предписывалось «...в случае возникновения нерешаемой ситуации, немедленно ликвидировать перемещаемый объект».
Вот так. И не иначе. Открытым текстом. Носитель серьезной информации должен унести с собой свои секреты. Все верно. Савл подозревал, более того, был абсолютно уверен, что всякий раз при выполнении очередного задания, а это всегда на чужой территории с нарушением всех международных норм, в его группе всегда есть некто, обязанный «загасить» его, Савла. Так сказать, «...в случае возникновения нерешаемой ситуации». Потому что информации, которой обладал Савл, вполне хватило бы на десяток резонансных международных скандалов.

...Димыч и Киварера скрылись за широкой деревянной дверью полицай–управления. Последний, прежде чем войти в здание, поправил, а скорее всего, расстегнул кобуру с «Береттой», табельным оружием сотрудников военной полиции Намибии.
Савл вдавил серую потертую кнопку на панели управления. «Готовность ноль!» – прожужжал в броне-отсеке протяжный сигнал зуммера.



http://www.proza.ru/2017/02/04/1154