Годовщина

Как только не издевались над Вооружёнными Силами в период распада Советского Союза. Какие только бредовые структурные подразделения не возникали в масштабах округов, армий и дивизий. Волна кастрации докатилась и до нашего отдельного разведывательного батальона, который ещё вчера выполнял поставленные задачи и мог быть полезен в интересах тактики и стратегии пулемётно артиллерийской дивизии, сокращённо ПУЛАД. Так 1 декабря 19**г. сформировался отдельный мобильный батальон прикрытия государственной границы. Грозное у него было только название, да командир – десантник, закончивший Рязанское училище. В состав батальона, или как его окрестили - ограниченный контингент, входили представители рухнувшего разведбата, союзники танкового полка и беженцы с укрепрайона, который сократили под ноль вместе с жилым фондом. А позднее и жилищный фонд в количестве одной пятиэтажной недвижимости разобрали по плитам и увезли в неизвестном направлении. На огневом рубеже этого укрепрайона в капонирах застыли танки, у которых предприимчивые старожилы спилили стволы, да поснимали гусеницы . Система коммуникаций так же подверглась разрушению и разворовыванию. Как же не по-хозяйски происходило расформирование частей и формирование новых убогих подразделений. Потребовалось много времени, сил, здоровья и нервов, чтобы сплотить эту разнополую, коричнево-зелёную массу людей. Поначалу было несколько группировок:
- блок командира;
- блок замполита;
- либерально-демократическая партия Зэ эН Ша (заместитель начальника штаба);
- фракция «Зиновьев-Каменев» ( изменённые фамилии штабных офицеров);
а также «Наш дом – казарма», «Женщины узла связи» и «Пиджаки России». Пиджаками в армии зовут молодых людей, после окончания гражданского вуза, прибывших на офицерские должности. Раньше в вузах имелись военные кафедры, где ребята проходили военные сборы и получали первоначальные навыки военной подготовки. Служили они так же, как срочники, два года, только проживали в военном городке в служебной квартире, по типу офицерской общаги. Через год они получали старшего лейтенанта и могли даже продолжить службу по контракту, но, как правило, мало кто оставался служить. Хотя был один подполковник, но он так и остался в душе пиджаком.
Впоследствии, когда «многопартийность» в армии не прижилась, а финансирование этих «партий» из центра прекратилось, тогда формально, как бы каждый имел право возмущённого голоса , но не каждый получал свои 25%, а тем более 75% за своё сказанное или несказанное, за своё сделанное или не сделанное. С наступлением диктатуры командира, влияние партий и фракций резко уменьшилось. Надбавка за сложность, напряжённость и ненормированный рабочий день в умелых руках командира действовала безупречно. Жить стали ещё лучше и ещё веселей. Петь и пить, несмотря на безденежье, стали больше. Чтобы отвлечь личный состав от тяжёлых армейских будней и бумажной рутины, командование гарнизона решило провести смотр строевой песни. А что же ещё можно проводить в частях, где на боевую подготовку выделяют одно ведро бензина в месяц. В сравнении с другими частями гарнизона, вокальные данные нашего батальона оказались не хуже. Коллектив серьёзно подошёл к данной проблеме и оказался гораздо спетым, спитым и слитым. Песня, и то, что к ней причитается, нам действительно строить и выжить помогли, особенно то, что причитается. Проблемы с теплом, газом, светом, водой и хлебом как-то сами по себе отпадали. Выпил и весь день свободен. Действительно, не хлебом единым живёт человек. Пить приходилось всякую гадость, из экономии, от этого голова дурела, ноги не шли, работа стояла. Не удалось Европе нас вытравить спиртом ROYAL, видать закончился на их складах. На помощь Армии пришла армия трудовая, так называемая народно-контрактная. Уволенные и не нашедшие приюта рабочие и колхозники, обиженные и угнетённые, убогие и слабоумные с повышенным энтузиазмом принялись изучать настоящее дело военным образом. Уяснив, что в армии можно ничего не делать, и за это получать ещё проценты за сложность и напряжённость, они быстро нашли общий язык с командирами подразделений и слились с ними воедино, во всенародно. Прозрение наступило позже. Кроме того, как жрать, спать, да пить доблестная контрактная масса ничего делать не могла, то приходилось применять крайние меры. Нет, не расстрел, - увольнение. Меры подействовали. Остались стойкие и работящие. С каждым месяцем нас, то прибавлялось, то уменьшалось. А раз меньше народу, то и накормить и одеть его очевидно легче. Так оно и вышло. Паёк от избытка некоторых скоропортящихся продуктов можно было получить хоть одним сыром или мясом, или капустой с луком. Всё зависело от фантазии начпрода, его уважения к твоей персоне и твоего расположения к этой службе. На этот счёт есть анекдот про ходоков к Ленину.
- Владимир Ильич, в деревне жрать нечего, что делать?
- А вы, крестьяне, чем крышу кроете?
- Соломой…
- Вот её и жуйте .
- Так мы ж с неё замычим, Владимир Ильич?
- Ну, что вы мужики, я вот с утра намахнул медку две банки и не зажужжал…
Так же и в службе тыла была поставлена работа. Разделяй и властвуй. Заканчивались сроки носки военного обмундирования, а нового на склады не поступало, вернее, так говорили тем, кто к тыловым крысам очень высокомерно относился. Ну, а те, кто понимал, что значит мёрзнуть на складе в глубоком тылу, пока ты греешься в горящем танке, для тех находились не только чистые портянки, но и новый бушлат и не разношенные берцы. Раньше недобитые буржуи отзывались о нашей армии, как голытьба, ободранцы. Мало, что изменилось за 70 лет большого пути в формировании армейской моды. За то мы в такой шинельке и в онучах и в дождь, и в грязь, и в джунгли и в болото, и в пургу и в метель. Про списанный бензин цистернами и упоминать не хочется. Так было во все времена, кто сидит на нефтяной трубе, того и бабки…
А впрочем, всё у нас было и есть - хорошо. Вспоминая отвратительный уют московских квартир, поражаешься их незащищённости, неспособности увидеть прекрасное, необычное, загадочное. Наши женщины самые стойкие, мужественные хранительницы очага, хотя и могли бы послать всё к чёртовой матери и уехать до родительской хаты, так ведь нет же, терпят…. Терпят, рожают и ждут нас со службы. Так прошёл первый год жизни нашего батальона, комбат получил подпола, а мы очередной год выслуги в Краснознамённом Дальневосточном Военном Округе. (сокращённая аббревиатура округа КДВО расшифровывалась так: Куда Дурак - Вернись Обратно).