Три пятачка. Не та ужасная сказка

          В некотором царстве, в некотором государстве жило-было это самое некоторое царство, некоторое государство. Совсем ненормально жило и бедно было. Так бедно, что даже на выпуск нормальных денег не было денег. Если в нормальных царствах самую большую по размеру монету называли пятаком и носили гордо на верёвочке за дырочку на шее. С отягощением, так что шея прогибалась дугой, и глаза из орбит вылазили от гордости и патриотизма. То в этом ненормальном государстве пятаки скромно и стыдливо называли пятачками. Такими они были маленькими и невзрачными.

          Собрался в том царстве царь-батюшка помирать. Одновременно от старости и бедности. Надоело ему и первое, и второе. И даже компот вечно водой из водопровода с микробами разбавленный. Собрал у одра смертного сыновей своих мал мала меньше. Целых трёх царевичей. Стали сыновья, сгрудившись, сконфуженные в скорби вокруг одра. Молвит им царь-отец слово последнее, напутственное:

          - Всю жизнь я горбатился в поте лица своего на благо нашего государства, не покладая рук и не смыкая глаз, не допивая и не доедая. Насобирал, благодаря жесточайшей экономии, трудам праведным, да спекуляциям с оффшорами, вам наследство богатое в наследство. В книгах бухгалтерских неучтённое.

          И протягивает им на вытянутой раскрытой ладони три пятачка.
         
          Плюнули сыновья залпом с досады великой от несбывшихся надежд юношеских, перспектив радужных рухнувших. Разошлись, схватившись за головы, с обломанными крыльями и рухнувшими радугами за плечами на все четыре стороны. Хотя бы на память не взяв пятачки.

          Остался отец-царь бобылём последние оставшиеся ему деньки куковать в одиночестве, остракизме и аскетизме. Всеми отринутый и покинутый. И даже три блестящих пятачка не грели остывающую душу.

          Царская бедность ужасней порока. Это понятно не только пророкам.