Алжирский пленник - часть 10

"Ресторант", в который привезли меня мои алжирские друзья, напоминал  обычную забегаловку: ни роскошного интерьера, ни высокомерных официантов... Молодой небритый алжирец, неказистой наружности, в обычной уличной одежде, пробегая мимо поинтересовался - что нам здесь нужно. Переговорив с ним, мои самоуверенные гиды почему-то сникли, топчась на пятачке у входа. В нижнем зальчике все столики были уже заняты такими же небритыми существами, осматривающими меня с ног до головы с недружелюбным видом. Я, дипломатично улыбаясь, делал вид, что все "окей" и я доволен жизнью. Тем временем Зино удалось о чем-то договорится с пареньком и меня подтолкнули к лестнице, ведущей на второй этаж. Там было чуть попросторнее. Стояли обычные столики с пластиковыми креслами. Зал тоже был не пуст и мне объяснили, что здесь ужинают семьями, видимо поэтому, нас и не хотели сюда пускать, чтобы не нарушать традицию, но сделали исключение из-за меня - иностранного гостя.
Когда я жестами показал, что мне нужно помыть руки, мои товарищи растерянно переглянулись. Зино позвал меня, и мы опять спустились вниз, причем я уже привлек к себе внимания и работников "ресторанта", которые высунулись из подсобного помещения поглазеть на странного гостя. Я же, выполнял мамин наказ тщательно мыть руки, мол, в Африке  в воде есть какой-то особый микроб, не опасный для местных, но страшный для нас.
В туалете, вместо унитаза зияла дырка в полу. Рядом с ней стояло ведро с водой и ковшик без ручки. Туалетной бумаги не было. Вода в кране, слава богу, была и холодная и горячая. Зино принес мне салфетки, из чего я сделал вывод, что мыть руки перед едой в Алжире не принято. Когда я попытался объяснить Зино, что мне обязательно нужно беречься и соблюдать гигиену, т.к. я прилетел на другой континент и всякое может быть, он рассмеялся, и с его обычной самоуверенностью заверил меня, что в Алжире микробов нет! "Ага, и водки тоже!" - по-русски прокомментировал я его высказывание. Дело в том, что прилетев в Алжир, я первым делом попытался выяснить, где можно купить водку. Мой родственник, служивший в Афганистане, посоветовал каждый день выпивать перед едой пятьдесят - сто граммов водки для профилактики кишечных инфекций. Это был убойный аргумент, который, я думал, позволит мне потребовать это лекарство у целомудренных мусульман. Но не тут то было! Меня заверили, что водки в их стране я нигде не куплю. Зино просил меня вообще не употреблять этих слов при его друзьях, потому что он-то меня понимает, и относится к нашим традициям нормально,  а вот его друзья могут не понять...
Потеряв надежду поднять себе настроение чем-то погорячее, я сел за круглый столик, где мои товарищи уже обсуждали меню. Ну, хоть отведаю местных деликатесов, предвкушал я. Меня спросили, что я хочу. Но на их языке курица, баранина, телятина звучат совсем по-другому, поэтому нам пришлось кудахтать, мычать и блеять, чтобы понять друг друга. Наш переводчик Мунир просто не успевал за нашими диалогами. Я готов был к новым познаниям  и так голоден, что уклончиво дал понять, мол, не откажусь ни от курицы, ни от баранины, ни от телятины. Кивнув, что все понятно, они стали на перебой быстро и эмоционально что-то объяснять подошедшему официанту, показывая почему-то на меня. Он убежал, а мы остались ждать, глупо смотря друг на друга и не зная, что еще сказать. Я решил оглядеться. Рядом шумно ужинала алжирская семья. Множество детей разных возрастов, женщина в черной длинной одежде и платке, видимо мать и отец с достаточно смуглым лицом и грубыми чертами. Я смотрел украдкой, чтобы не смутить их и не привлечь к себе внимание. Кто их знает, еще приревнует меня, достанет длинный кинжал или  обрез из-под своего халата. Но они мирно и вполне по-домашнему налегали на пищу. Дети, как и у нас, старались дотянуться через весь стол к чему-то повкуснее, ссорились, толкались, а родители их усмиряли. Было понятно - они пришли сюда просто хорошо поесть и это у них культурное мероприятие.
Наконец вернулся паренек-официант и ловким движением бросил на стол два листа желтоватой оберточной бумаги, у меня глаза на лоб полезли от изумления, а мои товарищи, как ни в чем не бывало потеснились, освобождая для него место, чтобы на эту "скатерть" поставить еду в бумажных тарелочках. В них была разнообразная не порезанная зелень, дольки помидор, картошка фри в общей тарелке и жареное мясо. В заключении стол украсили пластиковые бутылки с газировкой и соком. Алжирцы все запивают сладким напитками. Мне, как гостю, положили лучшие куски курицы, баранины и телятины и без церемоний приступили к еде. Я остановил их порыв, налил всем газировки и поднял тост за гостеприимных хозяев. Алжирцы с удивлением смотрели на меня, не понимая, зачем я машу своим стаканом над столом, что-то говоря на своем, не понятном для них языке. Мунир прояснил им ситуацию, и тогда все трое немного неловко и смущенно, но с улыбками чокнулись со мной пластиковыми стаканчиками, и даже не пригубив поставили их на место, а сами снова принялись за еду. "Ничего не понимают!" - в сердцах пробормотал я и выпил за их здоровье!
Еда не произвела на меня должного впечатления. Это было обычное жаренное мясо, что-то было поджарено как шашлык, что-то потушено. Но вся пища сдобрена местными приправами, которые на прочь отбивали вкус самой пищи. Она была сочная, красивая, но совсем не острая и недосоленная. Мне подкладывали новые куски, явно ожидая моих восторгов. Я хвалил из деликатности, но сам про себя был в недоумении и разочаровании. Никакого удовольствия ни от еды, ни от соков я не получил. Под конец, когда для еды уже не осталось места, принесли фрукты, но я уже смотреть на них не мог.  В заключении нашей трапезы, пришел официант и стал производить расчет.  Ему перечислили все что мы съели и он назвал сумму. Судя по количеству крупных купюр, не маленькую. Этот безыскусный ужин был еще и не дешев. Недопитый сок с газировкой они забрали с собой, а все остальное паренек сгреб со стола вместе с бумагой и выкинул в урну. "А это рационально! - подумал я, - не нужно мыть посуду, стирать скатерти и салфетки. Все просто и дешево!" Довольные собой, мы вышли на улицу и стали прощаться. Опять начались поцелуи и объятия. Потом рассевшись по новеньким дорогим машинам, еще раз помахав на прощание и пожелав всех благ, разъехались.
Напомню, что это был первый день моего пребывания в Алжире и я еще не знал, где я буду жить, поэтому, когда машина нырнула в какой-то темный проулок и остановилась между двумя пятиэтажками похожими на тюремные казармы из-за наглухо закрытых окон с узкими щелями, у меня опять мурашки пробежали по спине. С самолета все это выглядело как-то более презентабельно. Повсюду валялся мусор. Из полутемных подъездов выходили какие-то подозрительные молодые люди в капюшонах и тапочках на босу ногу, и скрывались во мраке неосвещенных улиц. Оказалось, что здесь живет Мунир. Мы поехали дальше, бесконечно петляя по темным улицам пригорода, между безглазых стен домов лишенных крыш, гигантских ворот и заборов из колючей проволоки и кактусов. Кое-где, прямо на земле в полной темноте сидели мужчины в белых и разноцветных халатах с повязанными на голове платками. А над всем этим таинственным пейзажем мерцали, как млечный путь, ночные огни Алжира.
До меня же стало понемногу доходить, что здесь все совсем не так, как я себе это представлял, и что мне предстоит непростой месяц в стране живущей совсем по другим нормам и правилам.