Такая многоликая Пиковая дама

Такая многоликая «Пиковая дама»
Не зря говорят, что не бывает одинаковых оперных спектаклей, даже если опера та же и поют те же певцы. А уж если разные – и подавно! И это прекрасно! Значит, сколько ни ходи на одну и ту же постановку, всегда в ней можно найти что-то новое!
Вчера, 30 января, была моя третья «Пиковая дама» в постановке Алексея Степанюка и вторая с Владиславом Сулимским в роли графа Томского. Спектакли воспринимаются по-разному, но их объединяет одно – они очень красивые, яркие, радующие глаз и слух. В каждом есть свои плюсы. Во вчерашнем спектакле их тоже было очень много.
Во-первых, это Ирина Чурилова в партии Лизы. Всегда приятно, когда у сопрано красивый сильный голос, который не заглушить никаким звучанием оркестра. Кроме того, Лиза Ирины Чуриловой была очень выразительной, голос певицы создавал образ девушки, знающей, что она хочет, а не наивной девочки. В ее пении звучали уверенные и даже властные интонации. Ее любовь к Герману выглядела такой непонятной одержимостью, как, впрочем, воспринимается со стороны любовь любого человека, но эти нервические нотки лишь подчеркивали небезопасность игры, которую, рискуя своим добрым именем, затеяла девушка из знатной семьи. В этом смысле она была почти под стать Герману, только у нее – свои ставки и свои выигрыши. И ее финальная ария звучит ничуть не менее отчаянно и трагично, чем предсмертная ария Германа, когда он рассчитывает выиграть несметное богатство, а в итоге проигрывает и то, что уже получил! Лиза Ирины Чуриловой тоже сыграла вабанк и… все потеряла! Именно это и звучит в ее последних отчаянных, почти безумных, фразах арии, когда она понимает, что поставила не на ту карту и погибла вместе с теряющим рассудок Германом! Пожалуй, мне раньше не приходилось слышать такого впечатляющего исполнения сцены встречи Лизы с Германом на набережной. Ирина Чурилова заставила понять, какая бездна открылась перед девушкой – ни прежнего жениха, Елецкого, ни нового возлюбленного, Германа, ни богатой бабушки, ни доброго имени… Не известно, что страшнее по тем временам! Браво!
Порадовала сегодня и графиня Елены Витман. Она не была взбалмошной капризной старухой, стоящей одной ногой в могиле, поэтому поющей еле слышно, словно бормочущей себе под нос старческий бред. Напротив, она оказалась властной, вполне бодрой, готовой с удовольствием предаваться воспоминаниям о былых любовных победах. И пение ее рисовало именно такой персонаж. Ее испугал не столько молодой человек в ее спальне и его слова, сколько пистолет, из которого он мог выстрелить. Сцена смерти заставляла содрогнуться, очень похоже!
Герман у Михаила Векуа тоже всегда разный. И сегодня было хорошо заметно, что сцены с сумасшедшинкой ему удаются лучше, чем любовные, голос звучит тверже, выразительнее, сильнее. Начиная со встречи с графиней, этот одержимый картежник захватывает внимание, пение Михаила Векуа заставляет поверить в помешательство его персонажа, которое так удачно визуализируется сужением и расширением пространства сцены, передвижением колонн, игрой света. Особенно удачной была финальная сцена проигрыша и смерти – мороз по коже! И тихая погребальная мелодия в исполнении хора… Здорово! Браво!
Вчера в спектакле мне очень понравились баритоны – Владислав Сулимский (Томский) и Павел Янковский (Елецкий). Уж не знаю, как это удается Владиславу Сулимскому, чтобы его персонаж раз от раза набирал, образно говоря, обороты, но его Томский в этом спектакле гусарил на славу! И, похоже, получал от этого удовольствие! Этот весельчак, балагур и душа компании залихватски, и в то же время так плотоядно, пел игривые куплеты, потом плясал, подначивал и смешил друзей. В великолепном голосе певца, порой, звучало что-то мефистофельское, а смешки и издевательские нотки превращали слегка набравшегося оперного Томского во вполне узнаваемого живого человека. Хорош был и Златогор (Владислав Сулимский), соблазняющий Прилепу богатствами, такой веселый змей-искуситель. И он-таки увел милую пастушку, но я не удивилась бы, если бы и Лиза от Германа к Томскому переметнулась! И в начале оперы Томский Владислава Сулимского, поведавший, как завзятый рассказчик, историю про графиню и три карты, вокально создал запоминающуюся выразительную миниатюру, которую интересно наблюдать, приятно смотреть и одно удовольствие слушать! Браво-брависсимо!
Запомнился во вчерашнем спектакле и князь Елецкий. Он мне впервые стал по-человечески понятен, не затененный гипертрофированной гордыней и снобизмом в исполнении Павла Янковского, приглашенного солиста Новосибирского театра оперы и балета. Впечатляюще спетый, Елецкий выглядел слегка растерянным, искренне влюбленным молодым человеком, потом вполне обоснованно расстроенным и, в то же время, рассерженным из-за того, что его отвергла любимая невеста и предпочла какого-то странного небогатого молодого человека. Раз об этом велась речь за игорным столом, значит, молва уже пошла, и репутация Лизы была уже запятнана. Внешне спокойный, он дважды позволил себе всплеск эмоций, что в высшем обществе не поощрялось. Главное – приличия. Он очень прочувствованно признался Лизе в любви в трогательной арии «Я Вас люблю, люблю безмерно, без Вас не мыслю дня прожить…» (содержательно и музыкально я почему-то воспринимаю ее как родную сестру арии Ленского «Я люблю Вас, я люблю Вас, Ольга!»). Елецкий-то и подвиг ради Лизы готов был совершить, и дать свободу выбора, и другом быть, и утешителем… Словом, не жених, а золото! Но это признание – последняя попытка удержать любимую девушку, в которой так и не пробудились ни интерес, ни привязанность к жениху. И Елецкий сам понимает, что его попытка безнадежна. А может, она потому и безнадежна, что он заранее так решил? Второй раз эмоции одержали над ним верх у игорного стола. Мрачно решив мстить Герману за разрушенную надежду на счастье и оскорбленное самолюбие, князь Елецкий очень натурально выходит из себя, когда заговаривающийся Герман хочет банковать в третий раз, а потом князь злорадно произносит: «Ваша дама бита!», – и торжествует карточную победу. Его понять можно – хоть какая-то, но сатисфакция (восстанавливающий честь результат, обычно, итог дуэли, здесь – карточной). У Павла Янковского прекрасный баритон, выразительно звучащий в этой партии. Из всех мною слышанных Елецких (Владислава Сулимского я в этой партии слышала только в записи) это лучший отвергнутый лизин жених!
Как всегда прелестно выглядела пастораль «Искренность пастушки». Прямо ожившей пейзанкой с гобелена выглядела Прилепа Анны Денисовой – игривая, изящная, легкая, ненастоящая, как и положено быть идеальному персонажу. Миловзор Екатерины Крапивиной был мил, нежно звучал в дуэте, изящно двигался, но по наивности все проморгал. Златогор Владислава Сулимского получил-таки своё!
Полина Екатерины Крапивиной оставила приятное впечатление и в знаменитом дуэте, и в исполнении романса. Достойно прозвучали и партии светских завсегдатаев балов и игорного дома – Чекалинского (Александр Трофимов), Чаплицкого (Андрей Зорин), Сурина (Олег Сычев), Нарумова (Николай Каменский). Поучительная ария гувернантки (Марина Марескина) о приличиях, как всегда, оживила сцену в комнате Лизы. Маленький Герман (Егор Максимов), почему-то внешне немного напоминающий Наполеона, тоже был достойно исполненной ролью.
В целом, спектакль мне понравился. Хотя в первом действии было ощущение какой-то растерянности исполнителей, но все наладилось к исполнению детским хором игры в солдатики. Так что и оркестр заслужил свои бурные аплодисменты, и дирижер Павел Смелков!