Если даже меня не вспомнишь... Глава 29

Глава 29. Охота на охотника–1. Саул, ослушавшийся Бога.
               

Чужой... Присутствие чужого ощущалось определенно. Не меняя дыхания и ни чем не выдавая своего пробуждения, Савл слушал тишину помещения, в котором находился. Едва уловимый запах сигарет...кажется, весьма приличных,...слабый аромат неплохого дезодоранта... Очевидно, какая-то шишка... Дыхания не слышно. И посторонних звуков также. Значит, физически крепок. Поэтому, вошел без охраны. Савл вспомнил «бокора», вождя деревушки, куда он, Савл, будучи чуть ли не при смерти, доставил маленькую Найли. Вождь, он же колдун и знахарь этого предгорного селения, излечив гостя, выслушал напоследок его дыхание. Стукнул легонько в грудь и сказал по-португальски: «Кто как дышит, тот так и живет. У тебя хорошее дыхание. Живи, парень!». Савл тогда с трудом понял фразу. Но после было время поразмышлять по этому поводу. И придти к выводу, что в словах «бокора» имелась огромная доля истины.

Едва слышно скрипнуло кресло. Савл открыл глаза. Первое, что он увидел, были большие черные очки на лице, почти таком же черном, как эти очки, широкий, расплющенный нос и толстые вывернутые губы. Из-под белой пилотки с острыми углами курчавились густые седоватые волосы. Такой головной убор носил некогда Махатма Ганди, имевший сомнительное удовольствие побывать в южноафриканской тюрьме. Савл знал, что в ЮАРовских тюрьмах «копченые», так именовались все заключенные не имеющие белый цвет кожи, обязаны были постоянно носить подобные пилотки, которые с легкой руки Генри Полака, лучшего друга Махатмы, так и стали называться – Ганди.
Ярко-красный платок на шее, цветная рубашка и шорты над мощными волосатыми ножищами, обутыми в сандалии из выделанной кожи, ручной работы. Оружия Савл не заметил. Он встал, поправил смятую постель. Умылся. Подошел к холодильнику. Все это время темнокожий гость молчал. Развалившись вольготно в кресле, он даже свои вытянутые ноги не убрал, хотя помещение было далеко не просторным. И медленными поворотами головы сопровождал каждое движение гостя, ...или пленника. Методика психологической атаки, применяемая в «Народных домах» Анголы? Плохо, если это так. Пару часов молчаливого давления на «объект», который никак не может просчитать ситуацию и теряет в итоге контроль над собой. Затем, обычно, появляется мрачный громила в несвежем мясницком фартуке, доставляющий в помещение кухонный столик на колесах. Со сверкающим набором хирургических инструментов. «Громила», искоса поглядывая на «объект», неторопливо перебирает никелированные железяки. И тоже молчит. Большинство «клиентов» ломаются уже на «прелюдии». А потом появляется «меэстре», начинающий конкретную работу, уже на первой стадии которой «клиент» говорит все, что знает. Тут бедолага и до появления «меэстре» готов выложить все. Только у него никто ничего не спрашивает. Ибо, тот, кто попадает в подобную мясокрутку, непременно проходит все стадии изощренных средневековых пыток, которыми славен этот древний континент Африка. В итоге, человек превращается, как его с немалой долей юмора называют спецы «Народного дома», в «пели разгада»–рваную шкуру. При этом, говорит уже то, чего и не знает вовсе. Признается во всем. После чего, «рваную шкуру» за полнейшей ненадобностью выбрасывают в саванну. Даже не закапывают. Дикие звери тоже хотят есть. Добрейшие люди, эти черные дети черного континента. О животных заботятся...
Размышляя о «прелестях местных методов дознания», Савл решил сделать вид, что не знаком с подобной спецификой. Дилетант, так сказать, в поисках легких денег. Не более того. Тупой «отморозок». С такого и взять нечего. Он подошел к узкому открытому окну и попытался просунуть наружу голову. Естественно, неудачно. Окно, высотой сантиметров двадцать и около метра в ширину, потому не имело решеток, что слишком уж было узко. А теперь, холодильник... Небольшой, не новый. Но хорошо морозит. Консервы, пиво, копченая колбаса...
 
С удовольствием позавтракав этой колбасой, Савл открыл пиво. Развернувшись к «темным очкам», звонко щелкнул себя по горлу. Протянул бутылку в направлении кресла и, не дожидаясь реакции негра, залпом опустошил посудину. Африканец, внешне ни на что не реагировал. Лишь голова в «гандийке», неторопливо поворачиваясь, флегматично отслеживала из-под темных очков каждое движение Савла, который, тем временем, достал из холодильника еще бутылку и, уже не торопясь, смаковал каждый глоток холодного напитка.
Но на душе, что называется, «скребли кошки». Хотя, два момента, даже три, позволяли надеяться на лучшее. Слишком уж эта комната не похожа на пыточную. Потом – стеклянные бутылки. Это же холодное оружие! Особенно, в умелых руках. И, главное. Видимо, Стааф Барт еще не пришел в себя. А визитка президента Кхамы – это сильный аргумент в пользу всей компании. Именно поэтому, столь индифферентно поведение аборигена, занявшего кресло и на пол-комнаты вытянувшего свои волосатые ножищи. «Барт, Фред и я...,– размышлял Савл, изредка поглядывая на своего визави,– ...люди эти пока еще не знают, кто мы, и что с нами делать. Конечно, из прифронтовых с Анголой государств Ботсвана наиболее цивилизована и, в хорошем смысле, демократична. Вот лишь спецслужбы всех стран мира вовсе не афишируют свою деликатность. Будем надеяться, что голландец придет в себя, подтвердит свое предложение. И я начну опасную охоту на самого себя. Тем более, что у меня личные счеты с жертвой... А пиво совсем недурственно...».
 
Поставив пустую бутылку на стол, Савл подошел к раскрытому окну. Узкая фрамуга откинута внутрь и висит на петлях вдоль стены. Все-таки, это бойница... Взору открылся большой двор, заросший чахлой, блеклой травой, среди которой виднеются груды красного кирпича. Ржавый БТР весь в кляксах тропического  камуфляжа уткнулся пушечным стволом в длинную выщербленную стену, увенчанную на всем своем протяжении спиралью Бруно, такой же ржавой и неухоженной, как отслуживший свое бронетранспортер. Бетонные надолбы... Чуть в стороне, пыльные полуразрушенные строения. Охраны никакой нигде не видно. Откуда-то со стороны тянет дымом невидимого отсюда костра, пахнет жареным мясом, и доносится громкий, напоминающий конское ржание, хохот. Все это не очень похоже не тюрьму или гостиницу. Напоминает больше некую учебную базу. Однако, анализируя последний инструктаж, и мысленно просматривая предоставленные тогда фотографии Франсистауна, Савл не помнил разговора о каких-либо центрах подготовки спецслужб в этом городе. В Габароне имеются, кажется, два таких лагеря. А вот здесь... «Плохо работаем, коллеги...»,– сделал выводы он. Почувствовал движение за спиной и обернулся. Темнокожий страж, потянувшись так, что хрустнули кости, удивительно легко и неслышно ступая, подошел к холодильнику, достал бутылку и, не глотая, просто вылил пиво в свой широко раскрытый рот. Бросил взгляд на Савла. Лоснящееся черное лицо оставалось совершенно невозмутимым. Но Савл был уверен, что из-под солнцезащитных очков негр смешливо подмигнул ему. И вновь устроился в кресле, вытянув по-прежнему ноги, обутые в сандалии из мягкой выделанной кожи.

Капитан глянул на эту круглую, флегматичную физиономию и, где-то на уровне подсознания, вдруг ощутил отсутствие реальной опасности. Во всяком случае, в данной ситуации. Отчетливо почувствовал, что палач в фартуке не вкатит в комнату маленький столик на колесиках, наполненный сверкающим хирургическим инструментом. И после, спустя неопределенное, безмерно мучительное время, он, Савл, не превратится в кусок залитой кровью и охваченной чудовищной болью плоти. И именно в этот момент открылась дверь. Чернокожий «качок» в камуфляже «тропик» как-то неуклюже протолкнул в помещение небольшой столик на колесиках, содержимое которого скрывалось под мятым куском белой ткани, напоминающей парашютный шелк. Но, Савл был абсолютно уверен, что это перкаль, а не парашютный шелк. Следом вошел высокий человек в штатском. Не черный. Больше похожий на метиса. Светлый костюм сидел на нем неказисто. Левый локоть, чуть вывернутый наружу, намекал о существовании подплечной кобуры. Короткий «ежик» курчавых волос, венчающий круглую голову, почему-то смотрелся несколько комично. Глаза, белки которых испещрены красными нитями капилляров, за толстыми линзами роговых очков казались просто огромными. Взгляд был пристальным и немигающим. Несколько резких фраз на языке тсвана – Савл по фонетике мог определить несколько африканских наречий – и человек в гандийке, забрав со стола пустые бутылки из-под пива, не спеша покинул помещение. «Качок» в камуфляже, невозмутимо работая челюстями, вероятно, жевал резинку, привалившись к косяку, остался стоять у двери.
Вошедший молча, но по-хозяйски устроившись в единственном кресле, жестом предложил Савлу занять один из стульев. В воздухе повисла какая-то угрожающая неопределенность. Все, что происходило сейчас, напоминало классическую психологическую атаку. «Как по учебнику...,– думал Савл, доставая из холодильника две бутылки, одну из которых он поставил перед метисом, а другую тут же открыл для себя. Придвинув ближе стул, сел почти напротив курчавого «ежика», как он мысленно «окрестил» человека в костюме. Вопросительно посмотрел в немигающие глаза. Встретил ответный взгляд. И неторопливо стал пить свое пиво: «они считают, что я стану играть по их нотам. По принципу, если дьявол правит, придется ехать. Но я не читаю нотные знаки. Да и неизвестно пока, кто из нас дьявол. Они...,– пришел к выводу Савл,– держат меня в плену напряженной неизвестности. Пытаются просчитать. Но, если Стааф Барт пришел в себя и рассказал то, что знает, то я для них, просто, не очень удачливый «потрошитель могил», которого голландец взял в свою команду по причине крайней необходимости. Следовательно, меня попытаются щелкнуть на деталях. Судя по столику, «качают на реакцию». Завибрирую, значит, знаю об этой кухне. Значит, профи. А я не профи. Я поляк-дезертир. Бывший десантник. Сержант Народного Войска Польского. Ищу свою долю малую в этом мире. О том, что скрыто под парашютным шелком, даже и не помышляю».                В это время, «ежик», сняв очки, клетчатым носовым платком неторопливо протер их совершенно прозрачные стекла и как-то трескуче, внезапно произнес:
– Цзапотьеьели...,– сказал он это по-русски. Но с таким чудовищным акцентом, что Савл усомнился в понимании этого слова.
– Тсвана,– продолжил «ежик»,– отцсень трутно воспроизводят тцыпятсие тславянские звуки... Тселкаютсие звуки натсего языка, словно язык птиц. А тславянская рьетц, это тцыпьение э-э змеи. Но мы будьем говорить, как люди. Нье так ли? Скацзитье о тсебье всье. Кратко. Но правддьиво. Повертье,– «ежик», как бы случайно, распахнул пиджак, продемонстрировав при этом черную массивную рукоять Беретты», выглядывающую из оперативной подплечной кобуры «Умарекс»,– ...это в вацсьих интересах. Если я определью вашу правдивостсь, то назову свое имья. В протьивном слуцсае вы будьете имьетсь дьело с моим помоцсником. Он тоцсе не назовьет вам себья. И говорьитс с вами не будьет. Его пытали красные. Из СВАПО. И он октуцсил себье язъик. А вам он йего просто вьирвецс. Цсатьем убьет. Медльенно. Оцсень медльенно...

...Откинувшись в кресле, мулат осторожно надел очки. Красные капилляры на белках его глаз змеились маленькими кровавыми трещинками, а темные зрачки казались отверстиями, пробитыми стандартной пистолетной пулей девятого калибра. Он медленно извлек из-под белого шелка, закрывающего столик на колесиках, короткий тяжелый, отполированный до блеска нож с прямоугольным лезвием. Повертел его в руках.
– Нозс длья битлонга,– негромко произнес он.– Ильи длля рубки пальцьев. Многофункциональная железьяка. Но вы начинайте...
Савл, довольно выборочно, изложил отдельные фрагменты истории, поведанной ему Фрэдом, логично предполагая, что инженер расскажет, или уже рассказал, примерно то же самое. О солдате-десантнике, которого никто не оценил правильно. И, поэтому, он дезертировал из армии, и вообще покинул страну. Кое-что добавил от себя, стараясь не выходить из роли обиженного своей страной, жадного до денег и недалекого умом поляка. Говорил медленно, не без оснований полагая, что быстрые фразы «ежик» может воспринять искаженно, что было чревато серьезными проблемами. Для Савла, разумеется. К тому же, медленная речь позволяла лучше контролировать себя, при этом не проколоться случайно на профессиональном слэнге и не обнажить повышенные, специфические, знания. Назвался «Джекки-Ножом». Объяснил, как и за что этот «алльяс» – псевдоним на африкаанс – ему «навесили» острые на язык компаньоны по трущобам Йоханнесбурга, с которыми пришлось обитать долгое время. Там же освоил марки огнестрельного оружия, с которыми не был знаком, по вполне понятным причинам, у себя на родине. В других кругах, а именно, среди «искателей удачи», он приобрел имя Саул. Был среди них, лишенный сана, католический священник, хорошо знавший Библию...
...– однажды,– задумчиво продолжал Савл,– мы поспорили с ним о некоторых библейских моментах. А именно, о каком-то там Сауле.
– Вии хорьоцьо знаетье Писание? – удивленно спросил мулат.
– Я вообще не читал этой книги,– с категоричностью ответил Савл,– но люблю поспорить. Обо всем. Каждый поляк знает все. А этот поп старался загнобить меня. И стал высмеивать мои знания. При всех. Сказал, что Саул, первый еврейский царь, погиб от собственного меча, так как ослушался Бога и спорил с его посланниками. И мне, который умеет лишь стрелять, не подобает спорить с человеком, знающим Святое Писание, о промысле Божьем. Иначе, я сгину не от меча, подобно Саулу, а от собственной тупости. Тогда я доказал, что не только стрелять умею. И остряк умер. Правда, не от глупости, а от моего ножа. Он посмел меня, природного поляка, сравнить с каким-то жидом Саулом! Ксендз сдох. А вот кличка ко мне прилипла. Дальше «Ежик» слушал молча. Вопросов не задавал. Лишь изредка кивал головой и медленно вертел в руках блестящий нож для рубки, как сказал он, битлонга. Было неясно, воспринимает ли он историю, поведанную здесь, как достоверную, или не верит ничему.
А для Савла настоящей задачей было продемонстрировать свою полную, пусть и не выгодную, как бы, искренность. И, случайно не проколоться с именем. Особенно учитывая, что Фред знает его оперативный псевдоним.
– Кажется, это все, что я хотел рассказать,– после некоторой паузы произнес Савл.
– Вцсе, или почти вцсе? – бросив многозначительный взгляд на верзилу, подпиравшего дверной косяк, нехорошо ухмыльнулся «ежик».
– Есть один момент...,– нерешительно почесал затылок Савл,– я думал, прокатит... Ну, да ладно... У меня фальшивый паспорт, господин следователь! – скороговоркой выпалил он,– просто другого выхода не было,– уныло добавил Савл.
– Нье прокатьило!– сверкнул зубами в улыбке красноглазый,– но мьеня устраивает вацс вариант. Вы с вацсими друзьями поетье цкором. А господьин Барт – довьеренное лицо нацсего президента. И «Дцсаки-Мес» – это сильно. Я понимаю, свое тайное имья вы нье назовьетье. И Саул, это тозцсе так, к слову. У нацсего народа тозцсе есцсь... миддле намэ–тайные имена, которые знают только родители и дьети. А тепьерь задам вам ецсо несколько вопросов...

...Все это время «господин следователь» смотрел, не мигая, на своего подопечного   так пристально, что Савлу казалось, будто каждый зрачок – это «глаз» пистолета, направленного на него в упор. Последовали вопросы. Странные, ничего не значащие, о погоде, дорогах, по которым довелось странствовать, о птицах и животных, о народностях, с которыми пересекался Савл. Иногда вопросы перемежались короткими английскими фразами, на которые Савл, естественно, не реагировал, так как не знал языка. «Ежик», машинально постукивая ножом по столу, интересовался, очень неназойливо, долиной Ойе, «городом мертвых» и капищем, откуда беглец столь удачно выбрался. Он даже рассказал древнюю легенду об этих запретных местах.
В какой-то момент, Савл почувствовал, что «поплыл». Он вспомнил немигающий взгляд «бокора»-знахаря, который, в благодарность за жизнь спасенной девочки, буквально вытащил белого чужеземца из могилы, его монотонный голос, серебряный амулет на цепочке, ритмично раскачивавшийся перед глазами. И полное небытие, потом. «Как все похоже,– мелькнула ленивая мысль,– блеск металла, ритмичный стук, пристальный взгляд и монотонный голос... Сейчас он отключит меня и «распотрошит» по-полной...». Савл сидел на стуле и ощущал накатывающееся умственное и мышечное оцепенение. Он даже пошевелиться не мог. И не хотел уже. Страшная апатия буквально раздавила его. И, тогда, словно из глубины души, прозвучал неслышный приказ. Еще в спец-школе в подсознание отдельных курсантов под гипнозом вводилась программа «скрытой де-блокировки», именно для подобных случаев. Выполняя этот приказ, Савл замычал и с неимоверным усилием завалился набок. Вместе со стулом, на котором сидел в момент допроса. При этом, больно ударился головой о край стола, зато, мгновенно пришел в себя.
– Мне стало плохо, господин следователь,– пробормотал он, занимая прежнее место,– ...два последних месяца окончательно доконали меня. Я неудачливый солдат удачи. Это другие были львами. Я просто рычал.
– Храбросць льва смецсна, если ньет львиних когтей,– задумчиво ответил «ежик», пододвигая ближе к Савлу столик на колесиках,– как вы полагаецье, что скрыто под этой тканью?
– Я думаю, под этим шелком мой обед,– улыбнулся Савл.– но догадываюсь, что все давно остыло..., господин следователь.
– Можете называть меня Керетсе Некготсе,– ответил «ежик», убирая белую ткань со столика.– Я старсций офицьер по особьым поруцсениям DISA в этом городье. Здьесь, действительно, васц обьед. Цзаль, цсто нье могу составить вам компанию. Интьерьесный вы собьеседник. Кстати, это перкаль, а нье сцелк от парашюта. Вы не очень набльюдатьльны. Длья десантника. Впрцсьем, приятного вам аппетьита. Кстатьи. Васцьи дрззья перьедают вам прьивьет...

...Бензиновая гарь, доносящаяся из-за открытого окна, перебивала запах овощей и жареного мяса, находившихся на маленьком столике. Савл, достав пару бутылок пива, уселся в кресло и наконец-то расслабился. Он чувствовал себя абсолютно разбитым. Господин Некготсе обладал, очевидно, сильнейшим гипнозом. Или еще какой-либо мудреной африканской чертовщиной. Савл давно знал, что элементы гипноза есть в практиках колдунов всех африканских племен. И, наряду с психотропными составляющими, а именно, наркотическими дымом и напитками, работают, при случае, чрезвычайно эффективно. Но здесь оказался не тот случай.
Однако, все закончилось неплохо. «Вот только с шелком я переиграл,– размышлял Савл,– не стоило так определять этот материал. Ушлый африканец уловил фальшь «ошибки». Ну, да ладно. Я устал, перенервничал. Мог еще и не то ляпнуть. Так, во всяком случае, должен воспринять этот «старсций» офицер».

А в это время, Керетсе Некготсе, развалившись на кожаном диване у себя в кабинете, просчитывая моменты общения с поляком, пришел к странным выводам. Поляк, если это действительно поляк, ошибся с парашютной тканью. Десантник подобный промах не допустит. Или, он не десантник? Вел себя, как непуганый дилетант. Но, в какой-то момент – и Керетсе это заметил! – бросив взгляд на сервировочный столик, проглотил слюну. Без пива, которое на тот момент держал в руке. Значит, знаком с подобным «сервисом»? Однако все время демонстрировал полное незнание темы. Судя по информации, полученной от его друзей, владеет португальским. На очень слабом уровне. Английского не знает. Это точно. На русского супер-агента, явно, не тянет. Хотя, Керетсе знал об этом точно, высокопрофессиональные ликвидаторы всех спецслужб мира не блещут знанием иностранных языков. Работая на территориях многих государств, языки эти невозможно освоить физически. И самое главное. «Джеки-Нож» не поддался гипнозу! Керетсе Некготсе в этой области не имел себе равных. Под его взглядом сдавались все. Древняя методика воздействия на «объект», базируясь на голосовых интонациях, позволяла подавить не только волю, а и полностью блокировать двигательный аппарат человека. Национальность, при этом, значения не имела. Также, как и знание языков. Некготсе являлся потомком целой череды тсванийских колдунов. Череды столь длинной, что начало ее терялось где-то во тьме столетий. Тайные знания копились и наращивались от поколения к поколению. И не только гипноз здесь имел место быть. Никогда осечек не было. А тут, система не сработала. Поляк уже «поплыл». Но, произошло нечто. «Джеки-Нож» внезапно вышел из статичности. Причем, так резко, что при падении ударился головой о край стола. И сразу пришел в себя. Этого не должно быть. Но так произошло. Потомок африканских магов встретился с чем-то непонятным. И, вероятно, весьма опасным. Поляк вовсе не походил на супермена. Но Керетсе Некготсе изредка попадались законченные убийцы, не ведающие предела и закона. Они поддавались воздействию древнего звукоряда. Но, значительно медленнее был стандартный процесс. Эти люди убивали без колебаний, потому что свои жизни не считали чем-то особенным. А «Джеки-Нож», долго обитавший, по его словам, в трущобах Йоханнесбурга, вовсе не употребляет жаргон, чего не должно быть, в таком случае. Не понимает африкаанс и английский. Если, конечно, он не скрывает свое знание. Темная личность, этот поляк. 

Зато, приятель его, Фред Кубрин, просто ребенок в джунглях. Что может связывать типичного интеллигента и дезертира, каковым позиционирует себя беглый поляк? И при чем здесь Стааф Барт, активно курирующий эту странную пару? Тем более, что личность Барта установлена. Им оказался широко известный в узких кругах бывший протеже полковника Брайтенбаха, Петер ван Бром, почему-то сменивший свою фамилию. Отменный человек и безупречный воин. Некготсе был наслышан о методах подготовки «студентов» господина ван Брома, бравшего себе в ученики людей, прошедших огонь и воду. Голландец знает, что делает. Но берет себе в напарники польского дезертира и русского неумеху. И ручается за них в чрезвычайно сложном и опасном деле. Ван Бром прошел уже часть пути по следам убийцы Н Томбе. Потерял, судя по его словам, всю предыдущую команду. И вертолет. А за голландцем возвышается фигура президента. И это серьезный аргумент. Как у римлян– жена Цезаря вне подозрений. Так что, выводы свои временно придется оставить при себе. А пока, необходимо аккуратно взять пальчики у поляка и запечатлеть его физиономию.

Керетсе Некготсе интуитивно чувствовал продуктивность этой идеи. Хотя, был абсолютно уверен, что на дактилокартах базы данных DISA папиллярных узоров пальцев поляка обнаружено не будет. Также и его фотография не «засветится» ни в одной картотеке. А пока, ван  Бром и Фред Кубрин находятся в госпитале, можно неназойливо, но активно пообщаться с подопечным голландца. И еще один момент не давал покоя Некготсе. Голландец и русский были уроженцами ЮАР. Петер ван Бром солдат, охотник и знаток Африки. Не просто знаток, а «профи» высочайшего уровня в вопросах выживания и ведения боевых действий на территории «черного континента». Фрэд Кубрин, конечно, не чета ему. Однако, рождение и жизнь в ЮАР не могли пройти для него бесследно. В госпиталь полуживыми попали именно они. А «Джеки-Нож», дезертир и бродяга, по сути дела, новичок в буше, дилетант – остался цел и невредим.
На допросе он признал фальшивый паспорт. Признал, что Зибор Войцек, это имя по паспорту. Не более. Но настоящее не назвал. Причем, довольно логично обосновал свою версию происходящего. Даже убедительно. Смысл жизни – деньги любой ценой. И удовольствия подешевле. Законы писаны для дураков. Мораль для святош. Вот, и вся философия пана Войцека. Если это на самом деле так, то никчемный человечишко, этот самый «Джеки Нож». Только стрелять, судя по его словам, и умеет. А ван Бром взял его в свою команду! Ван Бром, отпетыми  «студентами» которого были люди, обращавшиеся к дьяволу на «ты». Ван Бром, психолог, как говорится, от Бога. «Если бы не голландец...,– Некготсе, встав с дивана, включил небольшой телевизор, стоящий на тумбочке черного дерева,– я применил бы к поляку все методы дознания. И он признался бы даже в том, что некогда ограбил копи царя Соломона, совратил царицу Савскую. И убил родственника президента Кхамы, вождя народа лози доктора Н Томбе».


http://www.proza.ru/2017/01/31/598