Вера бабы Веры

…Я Бога ощущала всегда. По крайней мере, сколько себя помню. Помню вспышкой, как меня трехлетнюю крестили: купель с водой и много-много народу вокруг. Помню первую исповедь, когда мне было лет десять, и батюшка сказал мне: «А ты знаешь, кто такой Бог?» «Нет,» –  смутилась я. «Это свет. Свет, который проникает всюду…»
Я всегда чувствовала какую-то поддержку свыше, сначала я думала, что это некий знак моей избранности, потом думала, что так мне помогают мои почившие родственники. Хотя как могут помочь родственники, которым и без того нужна была помощь: бабушка по отцу долго и мучительно умирала от рака («Похоронила себя заживо,» –  так выразился однажды отец). Дед по матери, которого я очень любила, в последние годы жизни приговаривал: «За что меня Бог так наказывает?» Что-то не ладилось у них с Богом…

Да и как, наверное, трудно было что-то наладить, когда война, когда перестройка, когда развал Союза… Помню бабушка, которая мамина мама, говорила: «Эх, жалко Юля, не попала ты в октябрята… Раньше так здорово было! С детьми занимались… а теперь одни забастовки…» «Октябрята, –  мечтательно повторяла я, – А потом что?» «А потом пошла бы в пионеры…» Меня, кстати, когда я водилась с малышней в детстве, в шутку называли «пионервожатой» и я грустно вздохнула, что не стать мне настоящей пионеркой никогда… «А потом?» –  прилипла я к бабушке снова. «А потом комсомол…» «Спортсменка, комсомолка, красавица…» – вертелась у меня в голове фраза из комедии Гайдая. «А потом?» –  не унималась я. «А потом в партию!» «В партию…» Здесь никаких особых ассоциаций у меня, маленькой, не было, но ясно было, что в партии тоже было бы хорошо. «А потом?» –  «А что потом. Всё».

Всё?! Поскольку моя мама успела побывать к тому моменту в комсомоле, я сделала несложные вычисления, и поняла, что этот путь какой-то… слишком короткий. Я поняла, что не хочу в партию.  С тех пор, все дальнейшие, и по сей день случающиеся бабушкины воспоминания о том, «как было хорошо в советское время» я воспринимаю холодно, хотя со мной могут многие поспорить…

Бабушка гордилась своим отцом героем-фронтовиком и большевиком, но каждый вечер исправно читала «Отче наш», чему сызмальства научила и меня. Собственно, она же меня крестила, и она же тогда случайно привела меня на исповедь. «Случайно», потому что я не помню хоть какую-нибудь подготовку. О том, кто такой Бог, как я уже писала, я узнала во время исповеди. Это было очень важно для меня, потому что тогда я впервые ощутила, что Бог – это не «где-то там», это не кто-то, кому просто достаточно молиться, это прямо «здесь», это тот, кто идет с тобой рядом…
 
Конечно, такое положение дел меня и обрадовало и огорчило: то есть, с одной стороны, к Богу можно обращаться постоянно, но, с другой стороны, его нужно каким-то образом слушаться, ведь это тот, кто имеет власть. Помню, как я однажды рыдала в подушку, потому что не хотела быть «ничьей рабой»... Дурочка была, что скажешь…  А объяснить было некому, вопросы только копились: «Что такое добро и зло?» «Зачем всё?» и, собственно, «Как жить?» И удивительно, что как бы не менялись обстоятельства жизни: я росла, училась, дружила, жила в богатстве и бедности, выбирала цели и кумиров, –  вопросы эти так и жгли мой разум… Я не могла успокоиться, насытиться, что ли…

Говорят, если у человека нет духовника, его ведет сам Господь. Думаю так и случилось. Божьей милостью и с Божьей помощью я в храме. По крайней мере, около храма точно. Я не считаю себя воцерковленной, но именно здесь я нашла ответы на свои вопросы. И вот тогда, оглядываясь на свою родню, я никак не могла понять: как так? У меня верующих в роду нет, во всяком случае, «ищущих Бога» – все уже что-то нашли и как-то успокоились. Одна я такая, неугомонная, уродилась… Или всё же я  не одна?

Выспрашивая своих родных, а был ли кто верующий, я натыкалась на неопределенные ответы, типа, «ну мы, конечно, не атеисты…» «я в Бога не верю, только в ангела хранителя..» Мне было грустно… Не просто грустно – я скорбела… Представляете, никто в моем роду по обеим веткам не был истово верующим, с чего вдруг я? Смогу ли я двигаться дальше? Или тоже остановлюсь на «Отче наш» и храме по воскресеньям? Не предам ли Господа при первых трудностях и сомнениях, тем более что он всегда был ко мне милостив?

…Мы стояли с папой на могиле бабушки, той самой, которая умерла от рака. Рядом были похоронены ее братья и ее мама, моя прабабушка. «Папа, – решила я перевести разговор в полезное русло, – а бабушка была верующей? «Крестик висел. На гвоздике рядом» «А твоя бабушка?» «Да тоже, наверное, была, раньше ж всех крестили…» Я горько вздохнула, а папа неожиданно продолжил: «А вот моя прабабка… Вера… не помню отчества… вот та – да... У нее, помню, вся стена в иконах дома была…»

Тогда я сдержалась, но ночью ревела… Ревела, по-детски радуясь, что я всё-таки не одна! Пять поколений назад в моем роду всё-таки был человек, который молился, который держал в своем доме иконы… Но главное другое: эта самая бабушка Вера, о которой я не знаю ничего кроме того, что сказал отец, смогла заложить в своих детей что-то такое, что спустя век позволило одной взбалмошной, мечущейся и вечно ищущей праправнучке каким-то удивительным образом понять, что жизнь в Боге трудна, но жизнь без Бога вообще лишена всякого смысла…

6.12.2017г