В чьих руках загорается Вечный огонь?

Памяти монументалиста Александра Чернобровцева *

Очерк-интервью **


Март 1996 года. Я у Вечного огня в парке Победы. Безлюдно. Снег немного сморщился и слегка похудел под солнечным взглядом весны, которая ещё не чувствует себя в Бердске хозяйкой. Ему здесь вольготно — он, нахально навалившись на задний план панорамы, закрыл часть стен, не даёт читать надписи. Плотно окружил стелу, поднявшееся над ним на 14-метровую высоту окаменевшее знамя, взял в «клещи» пустую чашу, где раньше плескался огонь...

Нет «горячего дыхания» у мраморных стен (его называли Вечным), оцепеневшие за зиму деревца не производят впечатления парка и от всего праздничного осталась одна Победа, перед которой сегодняшняя действительность забыла поставить слово «Великая». Мемориал спит...

Вернётся ли то время, когда биение его сердца вырвется пламенем наружу, он опять будет гордиться формой приставленных к нему юных стражей и искупается в пристальном внимании почтенных горожан? Или, ни к чему вся эта юбилейная помпезность, весь этот «каменный размах», призывающий людей к скорби и памяти? — Пусть все будет скромнее и проще?

Ответы я решил искать у автора, чьё детище своим «замороженным» видом навеяло на меня печаль и заставило засомневаться в том, что, раньше казалось бесспорным.

С художником-монументалистом, заслуженным деятелем искусств РСФСР, лауреатом премии имени Ленинского комсомола Александром Сергеевичем ЧЕРНОБРОВЦЕВЫМ я встретился в его мастерской. Её стены были завешаны различными портретами, а в центре, на станке покоилось полотно на религиозную тему. О хозяине, как о большом мастере, было известно немало.

Александр Сергеевич закончил в 1954 году Высшее Ленинградское художественно-промышленное училище имени В.И. Мухиной, после преподавал в Новосибирске в рабочей студии живописи при Доме культуры имени А.М. Горького. Первой работой, давшей художнику имя, было панно у памятника на могиле 104-х расстрелянных большевиков в сквере Героев революции, которое было открыто в 1960 году к юбилейному торжеству в честь очередной годовщины Октября.

Всесоюзная слава пришла к сибирскому монументалисту после сооружения в 1967 году мемориального ансамбля «Подвигу сибиряков в Великую Отечественную войну 1941-1945 гг.», за который автор получил свою самую значимую награду. Этот комплекс в парке Славы по праву считается одной из достопримечательностей Новосибирска.

Чернобровцев известен общественной деятельностью, активной гражданской позицией, а также — публикациями на темы градостроения и архитектуры.

Первый вопрос к Александру Сергеевичу был, наверное, традиционным:

— Как пришла сама идея увековечить павших поимённо. До этого в нашей стране ничего подобного в таких масштабах не возводилось. 30 266 фамилий выбито на пилонах монумента!

— Впервые такой скорбный список я увидел в стенах Союза художников в Москве, но отправной точкой всей идеи были впечатления, полученные в Италии. В Болонье, где я побывал в составе туристической группы, находится памятник партизанам итальянского сопротивления, на котором нанесены имена всех погибших от рук фашистов и есть даже их барельефные портреты. Все это было и торжественно-всеобщим, и в то же время горестно-личным.

Новосибирск не был фронтовым городом, но десятки тысяч его жителей были непосредственными участниками сражений, и почти половина из них не вернулась домой. Так что мемориал здесь необходим, но образ должен был иметь особый, отличный от памятников, сооружённых в местах боев, в тех городах, по которым прошла война. Нужно было найти какое-то эпическое решение, наполнить реквием в камне философской глубиной, показать трагедию во всем её размахе.

— Сразу ли нашло понимание у властей области такое нетрадиционное в ту пору решение?

— Знаете, не все было так гладко, как впоследствии представлялось... Александр Филатов, второй секретарь обкома КПСС (первый — Фёдор Степанович Горячев в это время участвовал в работе сессии Верховного Совета) был сперва против моей трактовки будущего монумента Славы. Ему виделись традиционные пышные арки, скульптурные надгробия и тому подобное. Но вариант скрижалей — каменных страниц из летописи войны — все же победил.

— Большинство знает о Вас, только по двум вашим работам — в Бердске и Новосибирске. Где ещё удалось воплотить в жизнь ваши творческие замыслы, приложить богатый опыт?

— При моем участии был создан памятник в Довольном, но я хочу поделиться с вами своим неосуществлённым проектом. В нем я намеривался развить идею увековечивания каждого погибшего, но в переложении на национальные особенности Тувы.

Мемориал в Кызыле, переговоры о сооружении которого велись со мной, должна была открывать алея Плачущих Лошадей, которая выводила бы к Мавзолею-юрте. На стенах этого мраморного жилища кочевников планировалось разместить списки не вернувшихся с фронта. В каменном очаге должен был биться Вечный огонь.

У тувинцев с незапамятных времён существует победный танец орла. Этот народный мотив я также намеривался использовать в надгробной скульптуре орла, терзающего дракона у величавого степного Менгира-камня...

Но всему этому место нашлось только на бумаге и в моей голове — руководство Тувинской АССР в деле сохранения памяти о Великой Победе пошло проторёнными общепринятыми тропами…

— Теперь перейдём непосредственно к истории создания мемориала в нашем парке Победы. С чего все началось?

— Инициатива исходила от первого секретаря бердского горкома партии. Дмитрия Андреевича Платошечкина. Он позвонил мне и предложил встретиться, чтобы обсудить план создания памятника погибшим в войне бердчанам.

Поначалу я не думал о возведении такого грандиозного впоследствии сооружения — речь шла только о гранитной «стреле», взметнувшейся в небо в знак нашей Победы. Но после того, как Дмитрий Андреевич рассказал мне о своих переживаниях, о том обете, который он дал в окопах своим погибшим товарищам, в котором поклялся воздать им честь и почтить память всех не вернувшихся, я «зажегся» мыслью o более глубоко подойти к идее мемориала для Бердска. Тем более, была обещана поддержка в его возведении не только партийных органов, но и предприятий всего города.

Все прежние планы пришлось пересмотреть. Я подробнее ознакомился с историей Бердска, ещё раз изучил ландшафт, в который предстояло вписать части комплекса, пересчитал их пропорции, более детально прикинул расположение деталей ансамбля на фоне силуэта химзавода.

Постепенно родились образы всех компонентов мемориала. Они были скомпонованы вокруг главной пятиблочной (по годам войны), высотой 1418 см (по количеству «опалённых» дней) вертикали, венчаемой знаменем, символизирующим полотнище Победы, водружённое над рейхстагом.

— Саркофаг с именами погибших исполнен в виде носилок, на которых воины выносят с поля боя своего убитого друга. С течением лет их суровые и скорбные фигуры окаменели. В последние годы этот используемый мной символ неожиданно наполнился реальным содержанием — в Новгородской, Ленинградской и некоторых других областях поисковые отряды по-прежнему выносят из болот и лесов непогребённые останки наших бойцов, спустя 50 лет!

Завершили композицию — «урны-звезды» с землёй городов-героев, главные даты войны и массивные «ленты-надписи», раскинувшиеся по краям. Дорожки парка сходятся к центру комплекса — Вечному огню.

Площадь перед ним запланировано было сделать несколько ниже, чем поверхность, на которой взметнулись основные детали мемориала. Это дало возможность сделать текст на заднем плане, который должен как бы парить над собравшимися на митинг или парад.

Долго работал над надписью, решив разделить её на три блока: «ВЕЧНО БУДЕТ ЖИТЬ В СЕРДЦАХ ПОКОЛЕНИЙ — ВЕЛИКИЙ ПОДВИГ СОВЕТСКОГО НАРОДА — В БОРЬБЕ ЗА ЧЕСТЬ И СВОБОДУ РОДИНЫ», и расположить буквы по периметру. Средняя часть текста на верхней площадке — своего рода «трибуна» и отделена от боковых лестницами-проходами. Все три составные этой фразы могут звучать и отдельно, но эта — «Великий подвиг советского народа» — несла главную смысловую нагрузку. Целиком они обрамляют весь комплекс, дополняя друг друга. Эти большие, весомые и простые слова без запятых, без точек должны были выделить и оставить в памяти каждого пришедшего то, что независимостью своей страны, он обязан конкретно тем, чьи фамилии отпечатаны на плитах у Вечного огня.

Эта традиция в монументалистике идёт от Луначарского и была впервые применена на Марсовом Поле в Петрограде, на памятнике жертвам Февральской революции «НЕ ГОРЕ А ЗАВИСТЬ НЕ СМЕРТЬ А ПОБЕДА». Эта же идея была впервые использована мной и для оформления стены в сквере Героев революции. Стихи принадлежат перу Александра Смердова. Поэты Леонид Чикин и Илья Фоняков, которые, также участвовали в конкурсе, написали неплохие тексты, но, когда прочтёшь их на бумаге, они «живут», как только «оденешь» в камень, они становятся лёгкими, чужими...

Поэтому к каждому слову, отражённому на камнях монумента, требования были, как и к другим наиважнейшим деталям мемориала,— ничего фальшивого и лишнего.

— Как я понял, полный образ монумента складывается по частям, поэтапно?

— Трудно сказать. Когда соберёшь воедино детали, сконцентрируешь весь творческий потенциал, когда непрерывно в этом живёшь, то часто приходит… озарение. Из жизненных наблюдений, опыта и чего-то, не осознанного, интуитивного появляется чувство того, что вот это — да, вот этот элемент — туда; и так вся композиция, вплоть до мелочей. Что-то родилось сразу, а что-то уже в ходе работ…

Взять, к примеру, прожектора. Все они — с таким кожухом-стрелочкой (если бы я их выполнил традиционно, никто бы меня за это не осудил). А применение такого простого приёма дало чувство лёгкости, они как бы поднялись над площадью, стали более «воздушными», незаметными и не портят своим присутствием торжественную обстановку мемориальной композиции. От такой находки испытываешь радость, но многие её могут просто не заметить... (Я часто бывал в парке Победы, хоть убей, прожекторов не помню! — прим. автора).

— Теперь «детский» вопрос. Многие интересуются, почему у всех четырёх бойцов, поддерживающих свод мавзолея, одинаковое выражение лица?

— Так было задумано, это архитектурный элемент. Смысл не в том, чтобы разглядеть лица, угадывать характер у каждого. Ничего индивидуального здесь быть не должно, все они воины — русские, мужественные, сильные. Разные судьбы война объединила в одну — символом этого они и являются.

Вообще каждый элемент мемориала — символ, причём, все они связаны между собой единым композиционным построением, общим сюжетом.

Так, например, четыре солдата, несущие свод над Вечным огнём, и обелиск — сами по себе сильные и выразительные компоненты, но, если кроме них на заднем плане ничего больше бы не было, то картина была бы неполной. Поэтому и появились те «большие слова», о которых мы уже говорили, два «стенда» с перечнем того, что было сделано горожанами для фронта, и число наград, которыми были удостоены фронтовики. Между ними — стела, как образ победы и стремления к ней в равной степени, как фронта, так и тыла — все это вместе даёт зрителям полное представление о главных источниках нашей Победы.

— Какой из трёх комплексов, воздвигнутых в нашей области, Вы считаете наиболее сильным в эмоциональном воздействии на зрителя и наиболее значительным в творческом плане?

— Монументальная композиция в Бердске. Если сравнить её с другими видами искусств, то она выполнена на уровне симфонии или оперы. Каждый из трёх комплексов мне дорог по-своему, но наиболее интеллектуальным, потребовавшим наибольшего вложения мыслей и концентрации всех творческих сил и накопленного опыта, стал бердский мемориал, явившийся основным этапом на пути становления моей художественной линии.

Я понял, что творец не должен делать чего-то субъективного, когда речь о гибели людей, но подойти к этому академически. Художник должен остаться «за кадром», автор не должен ничего выдумывать, но быть только свидетелем своего времени, сделать вещь так, как сделал бы рядовой зритель! Мастер должен сказать от имени всего народа, всеми силами исключить субъективизм и не выпячивать своё исключительное виденье мира.

— Вы сами подвели меня к главному, заранее приготовленному вопросу. Как бы выполнили тот заказ сегодня, в свете происшедших в стране перемен, смены идеологических ориентиров?

— Моё отношение к истории не изменилось, и независимо от того, кто там сегодня «у власти» трепет языком. Так сложилась судьба русского народа, что именно он и должен был победить. Только нашим свободолюбивым и мужественным людям по плечу было справиться с немецкой военной машиной, с экономической мощью всей Европы.

То, что некоторые сейчас оценивают прошедшие события иначе, так это — временно, конъюнктурно, недостойно... Моя позиция прежняя, и сегодня бердский мемориал я вижу в том виде, в котором он тогда задумывался. А из задуманного не воплощённым остался только каменный венок, который должен был обрамлять звезду с Вечным огнём.

Дело в том, что много тогда было плохо — закостенела бюрократия, высокие идеи превратились в догму, которые надо было зазубривать; правители не читали ни Маркса, ни Ленина, держались за это, как за рычаг улучшения жизни для себя. И когда Горбачев выступил с идеей демократии и экономической реформы, я, как член горкома партии, был «за». Но какая это демократия — обстрел Белого дома, война в Чечне? Гайдар, свирепым образом взявшийся перестроить всю нашу жизнь... Демократия — это забота о народе,— вот моя позиция. А такая их «демократия» пройдёт; но реформы нужны. Мы попали в волну деградации — чувство коллективизма заменено тем, что напав на «золотую жилу» — надо хватать пока не поздно. Сейчас сами капиталисты задумываются над тем, как создать общество справедливого распределения национальных богатств, потому что понимают, если этого не будет, то всегда существует опасность социальных конфликтов...

Сейчас нет Советского Союза, все изменилось в очередной раз, но легенды, традиции, та история, которая складывается из кирпичиков, на которые каждый может опереться, из всего этого создаётся багаж, необходимый каждому человеку. Тогда у него будет чувство Родины, он будет ощущать себя на Земле не временщиком, а частью своего поколения. Смысл жизни не в том, чтобы протянуть свой отведённый Богом срок, но в том, чтобы, оттолкнувшись от достижений предков, пойти дальше, оставив свой след в истории страны…


… А вопрос, послуживший поводом для визита к Александру Сергеевичу, я так и не задал. Да, и как можно было поставить под сомнение необходимость всего того, что стало делом его жизни. Не стал я упоминать и о том неприглядном виде, в котором находится сейчас его самое «интеллектуальное» детище. 9 мая, надеюсь, мемориал Славы, будет блистать во всем своём величии.

Но, ответ я получил.

Более четырёх тысячелетий стоят в долине Нила пирамиды фараонов. Они пережили несколько правящих династий, не одну смену общественно-экономического уклада, сам создавший их народ, окончательно растворившийся в чужой, арабской культуре. Но египтяне оставили такой след на земле, что, если даже рухнут и эти последние каменные свидетели их жизни, то и тогда память о создателях пирамид будет навечно сохранена людьми, пока они живут на планете.

Да, простят меня ветераны войны, я сомневаюсь, что мемориал в парке Победы простоит также долго, как гробницы фараонов. Но всё зависит от нас, от каждого, осознающего себя гражданином государства, которому в этом году исполняется 1114 лет (по сути, начало ему стало взятие Киева новгородским князем Олегом и объявление его столицей всех русских земель).

В 1941 году, вторгнувшись в СССР,  фашистская Германия силами всей Европы пыталась стереть с политической карты мира даже упоминание о нашей стране. За Великую Победу над «вечно вчерашними» пришлось заплатить Великую цену, счёт погибших в войне идёт до сих пор, окончательные цифры разнятся на миллионы.

К 50-летнему юбилею Победы было решено вести подсчёт жертв, принесённых Родине каждой нашей семьёй, «снизу» — с составления областных и районных Книг Памяти. Справедливо, надо отдать долг сначала своим землякам; и начать нужно с 876 бердчан, чьи фамилии нанесены на скрижалях мавзолея в парке Победы.

Только сохранив историческую память, гарантами которой служат памятники и мемориалы, воздвигнутые по всем городам и весям Отечества, можно называться нацией, гордиться своей страной, идти в будущее, приумножая дело отцов, и оставлять за собой такой же глубокий след, как это делают другие великие народы.

Редакция 2017 г.


Примечания автора:

* Александр Сергеевич Чернобровцев родился 12 сентября 1930 года в Липецке, умер — 13 апреля 2014 в Новосибирске, художник-монументалист. Почётный гражданин города.

** Впервые опубликован в 1996 г. под названием «Слово создателю мемориала» в «Книге Памяти» (Бердск).