BOZY часть 1 глава 03. 0

Глава 3
Которую следовало бы поставить первой
 
Змея вызывает, конечно, испуг,
но опасней змеи изворотливый друг.
Летучая мышь, слепой кровосос,
не в силах, как критик, устроить разнос.
Укус скорпиона, быть может, стерплю.
Но если обманщицу вдруг полюблю?
Своим поцелуем отравит мне кровь
та, что со мною играет в любовь.
Тигра к убийству голод влечет,
тогда как диктатора голый расчет.
(Шамсур Рахман)
<1>

Теперь пора рассказать тебе, читатель, о том, что произошло несколько раньше событий, описанных в первой главе.
Догорала заря. Багрово-красная полоса на грани неба и моря уже начала бледнеть, небо постепенно темнело, приобретая тот неуловимый бархатно-фиолетовый цвет, который царствует лишь в течение нескольких минут между вечером и ночью и сменяется чернотой.
На этом фиолетовом небе, словно капли влаги на стакане со льдом, искрились первые звезды.
Большой парусно-пассажирский лайнер «Дионисий» лег в дрейф, тихо покачивая свое ленивое тело на теплой волне.
Пассажиров на корабле было очень мало – вместо двухсот пятидесяти всего лишь сорок, да и те по неотложным делам. Вряд ли кто потащится летом в жару в Винланд, ведь основной наплыв туристов там бывает осенью и теплой зимой, а летом все предпочитают отдыхать на теплых берегах Лауды, Лиhории, Карии.
Большую часть пассажиров составляли, так называемые, представители среднего класса, ехавшие по своим личным делам, безразличные даже к закатам в открытом море и красотам летней ночи. Они предпочитали пропустить в баре рюмочку-другую на ночь и завалиться в каютах, подложив для безопасности под подушки свои кольты.
На корме горел свет, слышался тихий блюз, голоса, смех. Там собрались дюжина пассажиров и капитан этого судна – рослый мужчина с окладистой «купеческой» бородкой и серыми водянистыми глазами.
Небрежно опершись о фальшборт, капитан стоял, посасывая чубук вишневой трубки в виде головы циклопа, держа в другой руке большую кружку с темным пивом и прикладываясь к этой кружке в перерывах между неглубокими затяжками. Форменная фуражка съехала на затылок капитана Мортироса, обнажив вьющиеся рыжие кудри. Красная физиономия и выпирающий из-под расстегнутого мундира живот показывали, что капитан «принял на борт» уже немало.
Неподалеку от капитана друг против друга за плетеным столиком сидели, едва не сцепившись в драке два тощих оборванных авантюриста. Один – черный как цыган с длинными до плеч волосами и реденькой бородкой без признаков усов рычал, брызжа сдюной из перекошенного рта с полусгнившими зубами и золотой коронкой на верхней челюсти. Другой – лысый с остатками неопределенного цвета волос на висках визжал бабьим пропитым голоском и пытался залесть в рот первому грязными, покрытыми коростами пальцами, видимо пытаясь вырвать эту злополучную коронку изо рта первого. Изорванная колода карт живописно рассыпалась на столе.
За другим столиком, косясь на спорящих, сидели, попивая пиво три толстых, похожих друг на друга господина в одинаковых черных шерстяных костюмах, изнывая от жары, но «держа марку». В стороне судачили их жены – две толстые брюнетки и одна еще более толстая блондинка в фантастически уродливых нарядах.
В углу, на самой корме тихо наигрывал на гитаре двум молоденьким девушкам престарелый альфонс. Они же притворялись, что интересуются только мороженым в хрустальных вазочках.
А в другом углу из тени выглядывали печальные глаза аббата средних лет в фиолетовой рясе. Руки его перебирали четки, а из уст кроме молитвы доносились изредка тихие вздохи. О чем вздыхал он?
Все эти люди держали путь до самого Винланда. А ведь корабль только вчера отплыл из Капа-Берри.
К югу от корабля лежал невидимый в темноте низкий болотистый берег. Всякий корабль, избегая мелей, обходил издалека эти топи и царство гнуса, получившие когда-то поэтическое наименование «Озерный край». Но капитан Мортирос видно недаром положил корабль в дрейф так близко от этих проклятых берегов. И видно недаром вглядывался старый контрабандист в темноту, время от времени поворачивая свою голову так, чтобы свет не падал ему в глаза.
Чего он ждал?
***
В это  время на берегу, утопая по колено в грязи, шли три человека – двое, одетые в брезентовые плащи и тяжелые болотные сапоги напоминали бы охотников, если бы имели при себе ружья. Но вместо ружей у них в руках были длинные суковатые шесты, которыми они ощупывали впереди себя трясину.. Лица их и одежды измазаны были густым слоем болотной жижи, так что различить их было бы трудно, если б не был один высоким и стройным, а другой низеньким и тощим, если б не блестели при неверном свете звезд огромные стекла очков тощего. Третий осторожно вел на поводу навьюченного пони, что-то волочившего за собой, ноги пони были обуты в плетеные из лозы мокроступы и обмотаны соломой, чтобы не проваливались в болото. Теперь нетрудно было признать в них контрабандистов, идущих по тайной тропе.
Выбившись из сил они остановились, поджидая третьего, но долго стоять на одном месте было нельзя, ибо трясина начала засасывать их.
- Дьявольское место, нечистое наваждение, - бормотал, сплевывая и крестясь по-католически тощий, - Свента Мария, заступись и сохрани! Матка Бозка Ченстоховска!...О, черт, - с этим возгласом он провалился по пояс. Первый привычно протянул ему шест, и вскоре ему удалось вытащить неудачника.
А здесь и вправду было до смерти страшно суеверному, да и не суеверному человеку. И самым страшным была, пожалуй, не жуткие звуки нечистой силы, не отвратительное гнилое зловоние, но сильный, холодный и безжизненный свет, наводящий ужас и леденящий сердце. Впрочем, знаток сказал бы, что это светятся размножившиеся в застоялой воде лимана водоросли.
Вдруг высокий вскрикнул, - Вот оно, море!
Действительно, впереди свет внезапно обрывался чернотой – это открылся бескрайный морской простор. Однако до моря было еще далеко, и шли они не меньше часа, пока не остановились на единственном твердом островке земли. Вскоре подошел и третий, ведя за собой маленького коника, запряженного в кожаную байдару.
- Что ж это ты, приятель, сбился с дороги? A? – ехидно спросил подошедшего низкорослый. Интересно, это ты привел нас или мы тебя?
- Простите, господин, не иначе бес попутал, - отвечал неудавшийся «Сусанин» - мужичок, похожий на Карабаса, в таком же брезентовом плаще, но в грязной ермолке над густыми бровями.
- Ладно, не будем спорить, - произнес высокий.
Втроем они стянули в море байдарку, перенесли в нее свой груз, Длинный сел в лодку, а низкорослый повернулся к третьему.
- А деньги? – спросил наконец проводник.
- Зачекай! Рэга! Рэга! - низкорослый посмотрел на горизонт, где горели огни корабля и просигналил карманным фонариком. Получив ответ, низкорослый полез за пазуху.
-Сейчас, сейчас… - роясь за пазухой, низкорослый очкарик вдруг выпрямился и сделал резкое движение рукой. Проводник глухо хекнул и упал навзничь в грязь, последним движением ухватившись за рукоять пронзившего сердце кинжала.
- Живей, живей, - торопил низкорослый, прыгнув в байдару и отталкиваясь от берега.
Оба налегли на весла и за бортом тихо зажурчала вода. А вдали над светящимися лиманами пронеслось отчаянное конское ржание.