Пупок

А.Н.ПАВЛОВ

ПУПОК

ЧУДО
              Ему вдруг остро захотелось почитать Библию.  В который раз!  Мудрая эта книга. Размышлять заставляет. Почти виртуальный мир. Но как всё про нас. Вечные истины и вечные проблемы. Улёгся в свою одинокую кровать. Засветил бра. Открыл «Начало»:
• 27. И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их.
• 28. И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими, и над всяким животным, пресмыкающимся на земле.
• 31. И увидел Бог всё, что Он создал, и вот, хорошо весьма. И был вечер, и было утро: день шестой.
      Просто и красиво. И удивительно! Удивительно потому, что согласуется  с измышлениями самой современной науки о начале Мира. Прикрыл веки и стал размышлять:
• Теория Большого взрыва. Сингулярность в вечности. Вся материя (без которой наука себя не мыслит) в этой точке.
• Библия: 2.  …и тьма над бездною.
• Взрыв сингулярности.
• Библия: 3. И сказал Бог: да будет свет. И стал свет.
• И далее: появление звёзд: 4. … и отделил Бог свет от тьмы.
• Появление косной материи, затем живой и, наконец, человека. Ну и что же наука тут принципиально нового изобрела?
• 1951 год. Церковь официально приняла модель Большого взрыва, посчитав, что она хорошо согласуется с Библией.
• 1981 год. В Ватикане прошла конференция по космогонии. В ней участвовали крупнейшие физики. После конференции её участники были удостоены аудиенции Папы, который поддержал учёных:
 – Эволюцию Вселенной после Большого взрыва изучать можно.
При этом сделал оговорку:
 – Не следует вторгаться в сам Большой взрыв, поскольку это акт Творения (Божественный акт).
– Правда, никто и не знает, как это можно сделать, хотя сегодня и начали искать «частицу Бога» (по выражению журналистов). Не думаю, чтобы получилось. 

    Эти размышления как-то растормошили его. Потом немного успокоился.  Продолжил чтение.
    Ещё раз утвердился, что в соответствии с текстом Библии человечество является потомками двух божеских начал:
• В главе 6: 2. Тогда сыны Божии увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали их себе в жёны, какую кто избрал.

   С этого момента всё становится как будто ясным: мы потомки людей простых (трудяг шестого дня) и корня Божеской элиты – Адама и Евы (голубая амбициозная кровь). Но вот одна тонкость:
• родоначальники-то наши были созданы, а не родились от матерей. Значит, у них не должно быть пупков. Пупки появились потом. А может пупки были сразу? Тогда, если по образу Божию, то и у Бога был пупок.
    Не удержался. Встал. Посмотрел строки А. Городницкого:
Бог не имеет облика земного,
И не имел в иные времена.
Он лишь вначале воплотился в слово
(Неясно только – он или она).
Бог не имеет имени, и в этом
Секрет любви к столь разным именам.
…….
Среди песков и в синем царстве снега
Ему модели точной не найти, –
Он свет и тьма, он альфа и омега,
А мы лишь часть великого пути.
     Он? она? Нет! Это уж ересь. А может, секрет Человека как-то связан  с переходом Не-Бытия в Бытие. Как у Елены Петровны Блаватской:
• Не-Бытие и Бытие в одном. Бытие спрятано до срока в Не-Бытии. В этой неразделимости и неслиянности (Её и Его в Не-Бытии) и кроется Начало Бытия?  Тогда с пупком не должно быть вопросов.
Встал. Подошёл к полкам с книгами. Нервно стал искать известные иллюстрации Гюстава Дорэ:
• В гравюре «Сотворение Евы» у нашей праматери пупок на месте.   
Посмотрел Жана Эйфеля «Сотворение мира». Хотя и карикатурист, но Библию-то знал. И знал хорошо.
– Господи! Да там ни у Адама, ни у Евы пупков нет. Вот те на! Может быть дело в том, что Дорэ и Эйфеля разделяет век. Дорэ в 1866 году и в голову не приходил вопрос о пупке, а Эйфель уже мог себя об этом спросить. И в своих рисунках ответил, что пупка не должно было быть. Наши библейские  прародители у него с голыми животиками, гладкими как блин.   

    Вопрос с пупком остался открытым. Наверное, на него и нет ответа. Библия ведь это вера. А вера – право выбора.
     Опять растормошил себя. Взглянул на часы. Время – час ночи. Пора спать, хотя завтра и воскресенье. Выключил свет. Ворочался, ворочался. Не заснуть. Пошёл на кухню. Поставил чайник. Выпил чашку. Посидел. Измерил давление, пульс. Вроде в норме. Лёг в кровать. Взял под язык таблетку экстракта валерианы. Постепенно заснул. Накатил сон. Но какой-то странный.
     Увидел себя в утробе матери. Так там хорошо. Тепло, сытно. Никто не обижает. Он часть её тела. Его кровь – её кровь. Её настроение – его настроение. Её радость – его радость. Иногда ему становится весело. Начинает футболить ножками. Чувствует, где-то там есть другой мир. Как он в нём будет  принят? Станет ли желанным? Конечно. Как же может быть иначе. Вспомнил, бабушка всегда называла его – жаланный  ты мой.
     Вдруг наплыл анекдот (во сне это бывает):
• В животике у мамы двое. Близнецы. Начали беспокоиться. Младшенький спрашивает братика:
– Не знаешь, как там, что? Страшновато ведь. – И слышит в ответ:
– Не знаю. Оттуда ещё никто не возвращался.
     Запереживал. Наверное, мама занервничала. Может ей тоже сон снится. Сон про него. Беспокоится. Да нет, у него всё будет хорошо и ладно. Ведь его любят. Он её тоже уже любит. Ему повезло. А ведь бывает и по-другому.
    Опять вторым планом наплыла история, рассказанная ему в деревне. На сломе российской истории молодая девка затяжелела. Рожать не захотела. Не возникало  у неё любви к будущему дитя. Появился только какой-то внутренний протест. В отчаянии стала животом вешаться на забор у избы. День за днём. Её ругали, стыдили. Не помогало. В ней росло отчаяние, и озлобление. На кого? Она не думала об этом. Стала какой-то остервенелой. Наверное, хотела выкидыша. Но пришлось родить. Мальчик. Такой крепыш. Да вот уродец: ног у него не оказалось. Какие-то культи.
   И тут его мозг отключился. Устал, видимо. Сознание ушло в никуда.  И он крепко заснул.

    Проснулся поздно. В окно через занавески пробивалось высокое солнышко. Сладко потянулся. С наслаждением полежал немного. Встал. Отдёрнул шторы. День уже радостно сиял. Открыл окно. После утренних процедур пошёл под душ. И вдруг! О Боже! Не обнаружил у себя пупка. Сразу как-то не осознал. Вначале просто удивился. Куда он мог деться. Протёр глаза. Всё остальное на своих местах. Только пупка нет. Второпях к зеркалу. Поворачивался и так и сяк. Нет… Нет и нет. Будто корова языком слизала. На месте пупка ровное гладкое место. Как блин. Охватил страх. Стал прислушиваться к внутренним ощущениям. Никаких симптомов. Нигде ни колет, ни болит. Кожа чистая. А пупка нет. Никаких следов. Будто его и не было. Что же это такое? Может, он спит. Или, не дай бог, умер. Стал щипать себя. Больно. Живой значит. Господи! Что делать-то. Закутался в халат. Сел в кресло у телефона. Попробовал проанализировать ситуацию. Ничего путного в голову не приходит. Решил позвонить в «неотложку». Как всегда – занято… занято… занято. Начал дёргаться. Наконец, там сняли трубку. Объяснил свой вопрос. В трубке долго молчат. Потом возмущённый голос:
– Вы, что гражданин хороший, пьяны, что ли? Тогда это не к нам. Может быть,…. Вам психиатр нужен?
    Он испугался и повесил трубку. Идти к врачу. Наверное, к хирургу. А может к акушеру…? Дикость какая-то. Голова пошла кругом. Да не помогут они. Замучают вопросами, анализами, процедурами, всякими консилиумами, бумажками. С ними свяжись только, так и вправду крыша поедет. Надо успокоиться. Взять себя в руки. Просто подождать. Прислушиваться к самому себе. Может, само всё образуется. Вдруг снова появится.    Попробовал размышлять. И вспомнил:
• «Нос» – Повесть Гоголя.
    Взял книжку. С жадностью перечитал. Вник в комментарии. Современники, начиная с Пушкина, рассматривали «Нос» как шутку. Один Белинский взялся разъяснять читателям, что Гоголь написал обличающую сатиру. Да ведь Белинский всегда всё закручивал на  социальные проблемы. Уверен, Гоголь и не думал об этом. Посмеялся просто и всё. Ох уж эти критики-аналитики. Особенно, такие талантливые, как Белинский.
    У двадцатилетнего Маяковского есть статья «Два Чехова». Как точно он там отметил:
• Разменяют писателей по хрестоматиям и этимологиям и не настоящих, живших, а этих, выдуманных, лишённых крови и тела, украсят лаврами.
Возьмите!
Памятник поставили не тому Пушкину, который был весёлым хозяином на великом празднике бракосочетания слов и пел:

И блеск, и шум, и говор балов,
И в час пирушки холостой
Шипенье пенистых бокалов
И пунша пламень голубой.

Нет, на памятнике пометили: за то, что

  Чувства добрые он лирой пробуждал.
    Ну, да Бог с ним Белинским. Не я ему судья. Нельзя у читателя отнимать собственного восприятия автора. Не люблю, когда что-то навязывают. Для меня «Нос» это, действительно, шутка гения.

   Но мой-то случай на самом деле. Пупок исчез. Кто же так посмеялся и зачем? И как он это провернул. Ладно. Придётся пока жить без пупка. Только не надо об этом говорить встречному и поперечному. Да вообще никому говорить не надо.  Если что-то вдруг …, всегда можно отшутиться. Сказать, например, что я Адам. Да, да – тот самый. Просто в Библии не точно записан срок жизни. Там записано:
• Всех же дней жизни Адамовой было девятьсот тридцать лет…(гл.5., п.5)
    Но может быть он вечен? Проявляется то в одном, то в другом. Пристраивает его Бог в тела разных потомков. Понять можно. Жаль ведь расставаться. Всё-таки первое элитное творение.
    Задумался:
– Что же его может ожидать теперь? Куда повернётся жизнь?
1. Адам – создан из праха. На древнееврейском это имя означало «красная земля, глина». Если Адам теперь во мне, то я «прах». Но ведь я жив. Наверное, во мне душа Адама, которую вдунул в этот прах Бог:
• Гл.2. п.7. И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душою живою.

2. Наверное, Бог помечает для себя людей, через которых делает Адама бессмертным. Он ведь любит помечать. Завёл же обрезание.
• Гл.17. п. 9. И сказал Бог Аврааму… п.11. Обрезывайте крайнюю плоть вашу: и сие будет знамением завета между Мною и вами.
Вот и меня пометил, забрав пупок. А что? Если я и вправду стал Адамом? Понаблюдаю за собой. Буду ли я меняться и как? Стал размышлять дальше:
3. Господи, да ведь у Адама не было детства. Он не знал ни бабушек, ни дедушек, ни любящих тётушек, ни родных дядьёв. Не было у него братьев, сестёр. Никто его не качал на коленках, не учил ходить, не рассказывал сказки. Не было у него ни кошек, которые бы ластились к его ногам, мурлыкали песенки, укладывались бы с ним рядом спать;  ни собак, которые бы прыгали с ним рядом, лизали в радости лицо. У него не было даже мамы. Он не знал материнского молока. Никто нежно не целовала его во все места. Не улыбался ласково. Не говорил, гладя ладошками по груди и животику:
– Потягушечки-нарастушечки.
4. Да у Адама просто не было прошлого. Как же он без него жил-то?
5. Он вообще был одинок. Абсолютно. Без друзей, без врагов. Никаких даже просто приятелей или знакомых. Никто ему не мешал, не злобствовал, не завидовал, но и не радовался его успехам.
6. А чему, собственно, было завидовать. Ведь он ничем особенным занят-то и не был. Правда, предполагалось, что он должен возделывать сад и хранить его:
• Гл.2.п. 15. И взял Господь Бог человека, и поселил его в саду Едемском, чтобы возделывать его и хранить его.

7. Но, то ведь райские кущи. Не думаю, чтобы в них было много работы. Да и не мог он знать ремесла садовника. Не обучен.
8. Больше, думаю, гулял по Едемскому саду. Наслаждался покоем. Каким покоем? Он ведь не знал, что такое беспокойство. Сад-то  был посажен Богом:
• Гл. 2.п.8. И насадил Господь Бог рай в Едеме, на востоке; и поместил там человека, которого создал.

9. До вкушения запретного яблока, создавшего проблемы, было ещё далеко. Для этого нужна была Ева.
Не было у него цели в жизни. Не о чем было мечтать  и размышлять.
10. Выходит, в нашем понимании, в понимании его потомков, он собственно и не жил. Так…существовал.
11. Потом уж, когда появилась Ева, и они узнали добро и зло... уж тогда только он и начал жить по-настоящему.
И тут же подумал:
 – Но я-то не в Раю живу. Куда меня выгонять? И кто это может сделать. Хотя!? Рай и Не-Рай дело тонкое. Земля ведь и то и другое. Да, ладно. Поживём – увидим.
    У него появился какой-то интерес к возможным последствиям потери пупка. Страх к необычному начал пропадать. Подумал:
– Пойду, прогуляюсь. Такая чудная погода. В сущности, ничего страшного не произошло. Не надо о пупке всё время думать. Ведь не думал же я о нём, когда тот был на своём месте. Съезжу, пожалуй, в Летний сад. Так давно там не был. Может, й дворец Петра там уже открыт. Загляну. Окунусь в былое. Отвлекусь на красоту.

УТРАТЫ
Сцена пуста. Слышно как на ключ
запирают все двери, как потом
отъезжает экипаж. А. Чехов.

1. Баня   
    Хороший тёплый день. Суббота. Сегодня баня. Первая в этом полевом сезоне. На берегу таёжной речки из небольших валунов складывается каменка. Сродни тем, что в деревенских банях по-чёрному. Только поменьше. Печь-костёр топится, пока камни не накалятся. Рядом другой костёр. На нём вёдра с водой.  Заготавливаются веники.
    Наконец, всё готово. Каменку от копоти ополаскивают горячей водой. Взрывается пар. Вытаскиваются не догоревшие головешки. Заливаются угли (на всякий случай). Над каменкой натягивается двухместная  палатка. Первой запускаем Риту – единственную девушку в нашем отряде. Даётся наставление, что и как. Она торжественно залезает в палатку. Спустя несколько минут раздаётся её истошный крик. Высовывается голова с выпученными от ужаса глазами. Её забыли предупредить, что на каменку следует бросать не целую кружку воды, а только чуть плеснуть, как говорят для «вкуса». Слава богу, ожогов не получила. Девичья кожа оказалась довольно крепкой.
     После неё зашли мы с Нееловым. Он плеснул на камни. Меня охватил такой горячий пар, что я тут же залёг на пол и хватал относительно прохладный воздух с краю палатки. Потом стало хорошо. Поработали вениками. Я выскочил к реке и плюхнулся в ледяную воду таёжной речки. Это была моя первая парная.
    С этого момента без парной я бани не представлял. Позже образовалась компания любителей. В Питере искали бани, в которых парные топились дровами. Постепенно «спецы» этого дела научили многому. Ведь это целая наука. После хорошей парной как заново родишься. Раз довелось париться зимой. В парную несколько заходов, пока до самых костей не проберёт. Потом порубь. Конечно, широкая. Снизу  по бокам огорожена сеткой, чтобы невзначай не затянуло под лёд. Речка была быстрая. Спускаться по лесенке. Нас четверо. Один в воду. Остальные стоят на морозе, ждут своей очереди. Ступни прихватывает. Приходится притопывать. Но ощущение незабываемое.
   Много лет к ряду, приезжая в Ленинград на Балтийский вокзал, сразу с электрички шли в тамошнюю баню с бассейном. Парная там жаркая. Маленькие бассейны с проточной ледяной водой. Потом большой бассейн. После бани, как водится, принимали. Часто заедали раками.
    Позже он купил небольшую избу в деревне. Конечно, с баней. Веники были и берёзовые, и можжевеловые, и дубовые, и смешанные. Чего только не пробовали.
    Особенно хороши веники свежие. Лежишь на полке. Приятель подбросит. Наползает горячий сухой воздух. Обволакивает тебя всего. Два веника опускают в тёплую воду. Стряхивают. Слегка подсушивают, подняв к потолку. Потом, не касаясь тебя, начинают от ног обдувать ими тело. И вот веники добираются до головы. Их прижимают к лицу. Вдыхаешь аромат берёзы и заходишься от блаженства. Раз, другой.   Иногда, когда позволяет полок, двое берут простынь за концы и встряхивают над тобой. Это нечто.
   Укладывают тебя на лавку, уже в мыльной, обмывают мочалками и начинают опять же с ног поливать водицей. Вначале тёплой, потом холоднее и холоднее. В завершение окатывают почти ледяной водой. Позже, когда ты освоишь всю процедуру, и тебя допускают поработать. После такой бани молодеешь лет на десять. Это была одна из радостей жизни.
   Но вот с пропажей пупка всё оборвалось. Лишился этой радости. Собрались было идти, как всегда. Да тут вспомнил, что пупок-то у него пропал. Подумал:
– Начнут спрашивать, удивляться. А я не знаю, что и сказать.
В общем, придумал какую-то отговорку. Пропустил раз, два. Потом его и звать перестали. Так что, лишился он одного из больших удовольствий жизни.

2. Женщины
    В раннем детстве  у него не было повышенного интереса к девочкам. Но одна из них в детском садике забралась в его кроватку. Его любили воспитатели. Поправляя подушку, подсовывали туда вместе с его ручонками конфетку. Мама позже рассказывала, что на вопрос воспитательницы:
– Кто у нас самый красивый?
Он неизменно выкрикивал:
– Я!
    Почему? Он не знал. Наверное, его к этому поощряли. В начальной школе контактов с девочками не помнил. Обучение раздельное. В старших классах, в одном из северных наших городов обучение было смешанным. И он пережил, как и большинство его однолеток, отчаянную платоническую любовь без взаимности. Она была старше класса на два. Тогда практиковались школьные вечера с танцами. Он никого не приглашал. Сидел в сторонке и с нежностью смотрел на свой идеал. Она была нарасхват. Как-то осмелился проводить её. Поздний вечер. Полярная ночь. Мороз. Она жила на окраине. Дошли до дома. Это был большой зимний барак, характерный для тех мест. Распрощался. Поплёлся обратно. Вдруг впереди улочку перегородили четыре человека. Они шли на него. Кажется, даже держались за руки, изображая невод. Он нутром почувствовал неладное и свернул в ближайший переулок. Обошлось. А может никто от него ничего и не хотел. Раз ему посчастливилось отправиться вместе с ней на лыжах в сопки. Была с ними её подруга-одноклассница. Красивая брюнетка. Он даже запомнил её имя – Инна Кулеш. Участвовал в этой вылазке и секретарь школьной комсомольский организации – тихоокеанский моряк (дембель, по-нонешнему). Много позже сообразил, что организовал вылазку Жора-секретарь, положив свой опытный глаз на Инну. Они же с Эльвирой нужны был для некоего равновесия. В какой-то момент отдыха под лучами весеннего солнышка, Жора, как бы невзначай, оказался позади Инны. Обнял её и уверенно взял ладонями за грудь.  Она восприняла это, кажется, с удовольствием.  Позже Жора был уволен со своёй должности за растление десятиклассниц.
    Попытки сблизиться со своей сердечной привязанностью закончились полным провалом и тяжёлым юношеским горем. После окончания школы она уехала на материк. Её фотография долго хранилась в домашнем альбоме. В один из переездов альбом пропал.
    В этот же период в школе его внимания активно добивалась одна девочка. Он не отозвался на её порыв и грубо оттолкнул, вызвав слёзы и душевную боль. Позже понял, что нельзя так относиться к искренним чувствам.
    Вторая школьная любовь у него возникла уже на Урале, в конце выпускного десятого класса. Она была взаимна, тянулась почти год. На каникулы она даже приезжала в Ленинград. Но как-то всё потухло само собой.
    Дальше платоник в нём умер. На смену пришли сексуальные интересы. Многих женщин добивался он, некоторые добивались его. Всё это было без трепета сердца. Но вот в одной из новогодних компаний он познакомился с девушкой, необычной внешности. Цвета червонного золота волосы косой до пояса. Зеленоватые глаза. Как все рыжие, ярко белокожая с лёгкими веснушками по лице. Улыбка какая-то застенчивая, даже чуть болезненная. Однажды, рано утром, когда он зашёл за ней, она вышла в лёгком халатике. Радостно улыбнулась и обняла его за шею. Руки со сна были тёплые и нежные. Наверное, это всё и решило.
    Он очень бережно относился к ней. В одно из воскресений, у озера они лежали под солнышком на одеяле. Местечко было укромным, в стороне от посторонних взглядов. И ему вдруг так сильно захотелось ею обладать, что он ласково освободил её от купальных вещей. Она не сопротивлялась. Но когда предстала совсем готовой для него, вдруг тихо, просящим голосом сказала:
– Не надо, пожалуйста.
И он уступил. Позже она иногда вспоминала об этом и признавалась, что не поняла его. Завершилось всё Загсом.
    Она заканчивала институт. Он работал на Юге России. Она приезжала на каникулы, потом переехала к нему совсем. Была сиротой. Привыкла к самостоятельной жизни, рассчитывая только на себя. Страсти было много. Где только они не уединялись. Гостиницы, съёмные квартиры, даже на высоких лужайках в горах под высоким и чистым небом, где их видел только бог. Детей она не хотела.
    Оборвалось всё быстро и пошло. Он был в долгой командировке. У неё возникла связь. Он, разумеется, ничего не знал. Непонятные и обидные для него скандалы.  Неожиданно уехала в Москву. Он за ней, искать. Вышел на его жену. Вместе нашли их. Встретились. Она пришла с ним, он с его женой, Наташей. Безобразная сцена на улице. На этом всё кончилось.
    Спокойный и мирный развод. Она исчезла из его жизни.  Начал успокаиваться, хотя в сердце ещё ныла рана. Неожиданно зашла её подруга. Сказала, что она здесь и остановилась у неё. Увиделись. Не знаю, зачем она приехала, но чем-то оттолкнула его. Через несколько лет он оказался по делам в Москве. Нашёл адрес. Приехал. Не застал. Почему-то бросил в почтовый адрес скатанные комочками автобусные билеты. Ещё через несколько лет, когда у него была уже новая жизнь, она неожиданно позвонила и предложила встретиться. Он поехал. Посидели где-то в кафе. Немного поговорили. Сказала, что догадалась – бумажные катышки в её почтовый ящик бросил он. Увидела изуродованный палец на его руке. Предложила оперироваться у неё в Москве. Отказался. Внутри давно выболело.  Расстались холодно. Больше никогда её не видел. Позже говорили, что она в новом браке и у них сын. Защитила кандидатскую по хирургии.
    После её побега, почему-то бросился в разгул. Многие осуждали:
– Лучше бы ты пил. Женщины это хуже. Зря ты так.
Со временем всё это надоело. Ударился в работу. Женщин не искал. Иногда они находили его.
    Позже догадывался: потери души опустошали его. Пуповина, связывающая с жизнью, уже тогда стала пропадать, хотя сам пупок был ещё на месте. Теперь же, когда пупка не стало, он сам стал женщин сторониться.

3. Друзья
    Всю жизнь он был самодостаточным. Близких друзей не было, длительных привязанностей тоже. Сходился с людьми легко, легко и расставался. Никогда по этому поводу не переживал. В детском садике до войны, по рассказам матери, был дружен с одним сверстником, кажется, Ерёминым. Этакий крепкий нахмуренный на фотографии мальчишка. Живым его не помнил. Мама говорила, что в блокаду он умер.
    В первом классе тоже дружил с одноклассником. Тот был меньше ростом и всё хотел, чтобы он опекал его и заступался. В конце войны в Ленинграде уже двое приятелей. Очень разных. Одного он помнит, звали Юля. Тот увлекался яхтами. Позже детская увлечённость переросла в профессию. Строил эти суда, ходил на них по заливу, участвовал в соревнованиях, имел яхту.  Вместе любили бывать в Военно-морском музее. Тогда он был бесплатным. В коммунальной квартире на кухне у Юли устраивали стрельбы из самодельной пушечки. Кусок, небольшой с палец толщиной, медной трубки заворачивали и «клепали» молотком. Проволокой привязывали к деревянному брусочку-лафету. Ближе к торцу напильником делалась щель. Загружалась пушечка с дула.
    Порох. Немного дроби. Сейчас уже не помнил, откуда всё это бралось. Но ведь мальчишки народ изобретательный. Скоблились головки спичек. Забивался этот заряд чем-то вроде пыжа. Нацеливали пушечку со стола на окно, заделанное фанерой. К длинной проволоке привязывали спичку. Зажигали и подносили к щели у торца. Выстрел был что надо. Вся фанера в дырках. Мы радовались. Как потом Юля «отчитывался» перед родителями, не знаю. Но его никогда не били, как и каждого из нас.
    Второго приятеля он, как ни старался, не мог вспомнить Его отец был столяром-модельщиком. Семья жила в достатке. Втроём часто бывали в их отдельной  квартире. Отец вырезывал для них маленькие, длиной не больше пальца, шлюпки из кусочков красивого дерева, наверное, бука. Они балдели от счастья. 
    Сам же он в то время полностью отдавался рисованию. Писал и акварелью. Ходил в кружок рисования в Доме пионеров и школьников. Тогда коротко его называли ДПШ. Были успехи. Мечтал стать художником. Но через четыре года пришлось уехать из Ленинграда. Жизнь пошла по-другому.
    В старших классах, уже на Севере, его приятельские отношения установились с тремя парнями. Удивительным было то, что между собой эти ребята никаким образом не общались. Они были очень разными. С двумя он ходил в сопки, на каких-то брошенных лодках плавал вдоль берегов бухты (не было вёсел, гребли досками) ловил из-подо льда рыбу, пил спирт. С третьим увлекался химией, какими-то опытами в лаборатории, часто бывал у него дома. Его отец научил бриться опасным лезвием. Этот третий, Сергей Сухоруков, позже закончил химфак Ленинградского университета, работал в ГИПХе. Иногда встречались. Но дружбы не было. Он  вступил в ряды ВКПб. На Севере его мать возглавляла институт марксизма-ленинизма, отец был, кажется, парторгом в Нагаевском  порту. Сергей стал секретарём парторганизации ГИПХа. Превратился в важного и толстого партийного чиновника. Позже облучился. Я навещал его в клинике. Скоро он умер.
   При обучении в вузе и потом на работе, у него тоже были друзья. Но, всё, в том же духе. Какой-то закадычной, как говорят, привязанности, не было. Разъезжались или просто теряли интерес друг к другу. Пока вместе работали, общались часто и регулярно, бывали друг у друга в гостях. Но со временем каким-то естественным образом «расползались».
    К моменту, когда обнаружилась пропажа пупка, он оказался в одиночестве как Адам в Едеме.

4. Мама
    Неожиданно заболела мама. Диагноз – рак. Оба делали вид, что этого не знают. Она беспокоилась о нём, он берёг её. Как в таких случаях бывает, делали всё, что, казалось, могло бы помочь. Достал мумиё, делали какие-то настои из трав. В общем, шли по пути тех, кто через всё это уже прошёл. Советовали с участием и пониманием, хотя и предупреждали, что не поможет. Но хотелось надеяться и что-то пробовать. Однако всё шло к неумолимому и страшному концу. Он приезжал к ней каждый день. Ей становилось хуже и хуже. Рак съедал её. Совсем ослабела и высохла. Он, молча, обнимал её и только говорил ей.
– Мама, не думай об этом. Не думай.
А она, прижимаясь к нему, молчала, а раз сказала:
– Как хорошо, что ты у меня есть.
Мама была сильным человеком. Никогда не плакала. Во всяком случае, при нём.
    В последний день февраля она попросила:
– Не уезжай сегодня. Переночуй на своей кушетке. Я буду знать, что ты рядом.
– Конечно, мама. Я буду с тобой.
    Утром она уже в коме. Только громко и тяжело дышала, не приходя в себя. Она умирала. Он знал, что сейчас не следует мешать. Вечером её не стало.
    Оборвалась пуповина. Последняя, самая сильная связь с прошлым. Только теперь он стал понимать, что по-настоящему пупок потерял уже тогда, в этот день.

ПРИОБРЕТЕНИЯ
...и впереди ей рисовалась жизнь,
новая, широкая, просторная, и эта                жизнь, ещё неясная, полная тайн                увлекала и манила её.      А. Чехов.

1.Ева
    С потерей пупка на душу постепенно  наваливалась тоска. Тяжесть росла со дня на день. Жизнь превращалась в какую-то безнадёжную и глухую бездну. Он ощущал  почти вселенские масштабы надвигающейся пустоты. Как будто его затягивало в чёрную дыру Космоса. Пропадал интерес к жизни. Хотелось уйти из неё. Спал плохо, урывками. Слава богу, заливать это состояние водкой не тянуло. Работа валилась из рук. Проваливался в сон только под утро. И вот в один из таких провалов увидел цветное изображение туманности, которое астрономы окрестили Глазом Бога. Оно ещё в интернете потрясло его:
– Какое удачное название. Конечно, это Вселенский Глаз. Кому же он может принадлежать, как не Богу?
    И тут он увидел его живым. Во сне. Глаз подмигнул ему и заговорил:
– Сын мой! Вижу тебе очень плохо. Ты одинок и потерян. Да, в тебе Адам. Правильно догадался.  И ты проходишь его путь. Будь мужественным. Я помогу тебе. Ищи Еву. Она укрепит твой дух. Пропадёт тоска и апатия. Ты познаешь настоящую любовь и счастье. Она ждёт тебя где-то на Юге. Там теплое море, горы, много зелени и фруктов. Всё у тебя будет хорошо. Подскажу, чтобы ты не ошибся – у неё, как и тебя, не будет пупка.
    И говорящий всё видящий и всё понимающий Глаз исчез.  Проснулся, на удивление бодрым и радостным. Давно не ощущал себя таким. Надо ехать на Юг. На Черноморское побережье Кавказа. Это и тёплое море, и горы, и вечная зелень и фрукты. Субтропики. Он был уверен, что найдёт её там. Только надо довериться своей интуиции. Смущала лишь одна трудность – как узнать о пупке. Ведь не будешь же у женщин спрашивать:
– Скажите, есть у Вас пупок или нет. С таким вопросом и в психушку угодить не сложно. Конечно, если не угадаешь сразу.
    И тут его как озарило:
– Афродита!  Богиня красоты и любви, вечной весны и жизни! Она же из пены морской создана богами. У неё не должно быть пупка по определению! Надо начинать с Гагр. А ещё лучше с Пицунды. Божественной красоты место. Она должна там родиться. Может быть, и живёт у моря до сих пор.
    Поехал. К сожалению, старой Пицунды уже не было. Теперь курорт. Много отдыхающих. Но судьба определила ему место и время. На пляже, увидел яркую блондинку. Высокая. Стройная. Лёгкий бронзовый загар. Около неё небольшая группа молодых мужчин. Что-то обсуждают. Вместе вошли в море. Она пропустила их вперёд. Парни поплыли уверенной группой. Стилем, который называется кроль. Было видно, что пловцы отменные. Она смотрела им в след, медля и что-то обдумывая. Она даёт им фору. В себе не сомневается. И вот пошла за ними. Плыла брассом. Но каким-то необычным. Её белая головка была над водой и смотрелась на синеве моря, как яркий солнечный зайчик. Он набирал скорость. Быстрее, быстрее и быстрее. У шеи возникли буруны, как будто нос корабля рассекал волну. Она быстро догоняла молодых людей. И вот уже обогнала их и стала удаляться в открытое море. Кроль не мог противостоять её стилю. Наконец парни, признали своё поражение. Остановились и начали кричать:
– Де-ву-шка! Де-ву-шка…аа!  Сда-ём-ся! Воз-вра-ща-емся…яя! Об-ра-тно…оо! К бе-ре-гу…уу!

И повернули назад. Она снова оказалась позади. Но в ней уже был кураж. Обогнала и первой вышла на пляж. Сделала несколько шагов и рухнула в изнеможении на горячую гальку. Марафон ей дался нелегко. Но она выиграла его. Победила сильных молодых мужчин.
    Когда все успокоились, он подошёл к ней. Она взглянула на него, скользнула взглядом по животу и тепло улыбнулась. У неё тоже не было пупка. Им всё стало ясно – вместе на всю жизнь. Он плохо плавал – продукт земного праха. Она плавала как дельфин – рождена морем. Земля и море. Они неразделимы, хотя и неслиянны. Это райское НЕ-БЫТИЕ. Её паспортное имя поразился его:
Вера Анатольевна Гусева.
Когда-то Андрей Битов поделился с ним умением находить в словах потаённый смысл. Он попробовал:
   Вера. Это слово само говорит за себя. Без веры ничего нет в человеке и быть не может. Оно в основе всего. Ева – здесь три последних буквы. И они означают «жизнь». В её имени он нашёл ещё два важных слова: Вега – звезда в созвездии Лиры, одна из самых ярких в нашем северном полушарии. В переводе с арабского означает «падающий орёл». В общем, орлица. Жизнь показала, что все эти понятия можно было отнести к ней в полной мере. И ещё – Русь. Как удачно Господь выбрал её.
     Начались счастливые дни, наполненные любовью и счастьем. Конечно, и заботами, хлопотами, и бедами, к сожалению. Часто на грани жизни и смерти. Но ангел спасал их.

2.Дети
    Первой родилась девочка. Здоровенькая крепышка. Как дружно они возились с ней. Конечно, основная нагрузка легла на её плечи. Она оказалась матерью божьей милостью. Управлялась во всём ловко и споро. Он старался ей помогать. Не всегда у него получалось удачно. Купали в большой ванночке. Как-то, вынимая малышку  из этой  купели, она попросила перехватить её, взяв за грудку, чтобы головка не запрокинулась. Он взял. Головка свесилась на грудь. Нормально. А когда мокрое дитя положил на мягкое большое полотенце, увидели, что их ребёнок не дышит.  Видимо, как-то неловко пальцами сдавил грудь. Переполошились. Он растерялся и оказался совершенно беспомощным. Она же, тоже, конечно, испугавшись, начала действовать. Искусственное дыхание за ручки: в стороны-вместе. Ножки к животу и обратно. Через мгновение их создание задышало.
    Вот их девочка начала поднимать головку, вот встала, а вот и начала ходить. Ясли, детский садик. Незаметно и школа подоспела. Чтобы чувствовала себя уверенной в классе перед ребятами и учителем играли в школьные уроки.  Думаю, эти «репетиции» помогли ей. Организатором, естественно, была Верочка.
    Дочка росла довольно замкнутым ребёнком по отношению к окружающим. Ходил с ней в детскую библиотеку. Как-то пришли менять книжку. Перед ними мальчуган, как и она, дошкольного, возраста. Библиотекарша стала спрашивать его о прочитанной книжке. Мальчишка принялся рассказывать. Ему больше всего понравился ёжик. Он рассказывал быстро, взахлёб, боясь, что ему не дадут закончить. Помогал себе руками и мимикой. Приятно было смотреть. Наконец, ему выбрали новую книжку.
    Настала их очередь. Дочка не сказала ни слова, хотя дома книжку прочитала с интересом. Никакими ухищрениями библиотекарши, ни его стараниями не смогли заставить её раскрыть рот. Вся напыжилась букой.
    В третьем классе начала заниматься в английской школе. Позже увлеклась французским. С деньгами выкручивались, как могли. Старался объяснить:
– Учительнице французского надо платить. В месяц это стоит… – в общем, каждый месяц мы могли бы покупать тебе новые туфли. Так что это не баловство. Бросать нельзя.
    Дочка была одарена многими способностям. Прекрасно рисовала, занималась керамикой, кроила, шила, училась бальным танцам. Бассейн. Туристические походы и поездки.   
    Конечно, безусловный дар к языкам. В старших классах ходила в Дом Дружбы народов. Водила экскурсии по Эрмитажу, была автобусным гидом по городу. Потом резко всё бросили, когда потребовали от неё писать отчёты о вопросах и ответах. Побоялись, как бы ребёнка не втянули в другую профессию… Объяснили. Она всё поняла.
    Как все дети болела. Слава богу, не часто. Но несколько кризисов пережили. Обошлось. Зимой каждое воскресенье на лыжах. Чаще всего в Павловск. Потом повадились в Токсово. Катались с горок. Лыжные переходы иногда были довольно большими, например, Токсово-Кузьмолово. С собой завтраки и горячий чай в термосе. Это были счастливые вылазки. Правда, их ребёнок был не спортивный. Но радости эти прогулки доставляли много. Дочка наполняла их жизнь.
    Почему-то многие считают, что все отцы обязательно хотят сыновей. Родив девочку, Вера почти сразу решила успокоить его:
–  Не переживай, будет тебе и сын.
   И через несколько лет родила сына.

   Очень беспокоился. Всю ночь ждал звонка из института Отто от Рады Дмитриевны, принимавшей роды. Под самое утро заснул. В шесть звонок. Общий телефон в большой коммунальной квартире. Бросился в коридор, в чём мать родила. Спал всегда раздетым. Боялся не успеть. Радостный голос:
– Саша, у тебя сын. Верочка чувствует себя хорошо. Всё позади. Отлично. Поздравляю.
    Вспомнил, как сосед спросил:
– У тебя, что сын родился? Как нарекли?
Узнав, что Николаем, покачал головой:
– Ишь ты! Всё царские имена-то. Николай, да Александр.
    Коля был самодостаточным ребёнком. Любил играть в солдатиков. Настроит на полу ряды противостоящих друг  другу армий. Рыцари в доспехах или кавалеристы и пехота, иногда танки, орудия. Потом начинается сражение. Лежит на полу, весь сосредоточен. Удовольствие получает от построений, подготовки сражения. Покупал ему наборы открыток о русских армиях разных эпох. В Эрмитаже самым интересным залом был рыцарский. Любил ходить по залам артиллерийского и военно-морского музеев. Были у него безусловные таланты к мелкой графике и миниатюрной  лепке. Но всегда это были мушкетёры, японские ниндзя, борцы. Динамика фигур потрясающая. Книги не интересовали. Пожалуй, только сказки. В основном, китайские, корейские, японские. Особенно притягивала Япония. Из командировки на Сахалин привёз самоучитель японского языка. Поразило, с какой быстротой он запоминал иероглифы и точно воспроизводил.   Позже увлёкся разными видами восточных единоборств. Компаний не водил, хотя всегда были один-два приятеля.
    Из поездок в Москву обязательно привозил ему простенькие подарки. Очень любил пластиковые конструкторы подводных лодок, самолётов, кораблей. Всегда склеивал сам. Раз привёз ему готовую игрушку пожарной машины, яркого цвета, в «рабочем» состоянии, и армейскую бляху со звездой. Машина оказалась не востребованной. Зато от бляхи был в восторге. Мечтал стать солдатом. Именно солдатом, а не маршалом и даже не генералом. Вообще не хотел быть командиром. К счастью, солдатская мечта не сбылась.
    В деревеньке, где они с Верой купили небольшую усадебку, всегда был первым помощником. Быстро научился косить, сушить сено, сгребать его в копнушки. Помогал закидывать на сеновал. Вместе поднимали осевший угол избы. С удовольствием колол дрова. В деревне всегда много работы. Никогда не отлынивал. Два раза просить было не надо. Сказал раз. И можешь забыть. Всё будет сделано в лучшем виде. Быстро освоил лесные окрестности. Любил ходить один. На речке натыкался на журавлей, мог по долгу любоваться рыбами, которые часто подходили к самому берегу. Тянуло его к природе. В лесу не кричал, не шумел, слушал. Животные любили его.
    У моря в непогоду любил сидеть на берегу и мог смотреть, смотреть и смотреть на большую волну. Привлекало его море. Это от Веры. Не зря он воспринимал её Афродитой. Спокойный и надёжный рос парнишка. Радовал он их.

3.К Богу
    Он был крещён.  Бабушкой с дедом. Хотя точно не знал, где. Теперь не у кого стало спросить. Скорей всего, это было в селе Мошенское Новгородской области. Но жизнь складывалась так, что в церковь его не водили. Помнил только, что в комнате, которую дед снимал в Боровичах, после того как вынужден был бросить дом и хозяйство в деревне, в правом углу была икона. Дед, садясь обедать, всегда стоя крестился на неё.
    Но какой-то внутренний интерес к церкви всегда был. В городке Кашине Калининской области (ныне Тверской) множество церквей и церквушек.  Иногда он встречал на улице попа. Всегда, проходя мимо, кланялся ему и говорил:
– Здравствуйте, батюшка.
Тот обязательно отвечал. Иногда, останавливаясь, крестил его. От этих случайных встреч в душе возникала непонятная благость. Становилось хорошо и покойно. Прошло много лет, а эти нечаянные встречи отчётливо стоят перед глазами. Однажды, проходя около действующей церкви, увидел небольшую очередь, тянувшуюся к батюшке. Что-то потянуло встать. Батюшка кисточкой помазал ему лоб крестиком. И это, казалось бы, незначительное событие, тоже осталось в памяти на всю жизнь.
    Одно время ему часто приходилось бывать в Иркутске. Всегда посещал Знаменскую церковь на окраине города. Просто заходил и стоял. Крестился на иконы. Потом на подворье обходил могилы Григория Шелехова, Елены Трубецкой и декабристов. Вчитывался в некрологи. Это было как паломничество.
     В Болгарии ходил в Собор Александра Невского. Тянуло туда. Раз был сильно под хмельком. Помнил, что стоял, покачиваясь. До сих пор стыдно.
   
    Сергей Базаров, прекрасный математик и физик, начал работать над построением симметричного нам пространств. Это увлекло и его. Возникла необходимость в библиотеке Духовной Академии Русской православной церкви в Александро-Невской Лавре.  На проходной спросили:
– Вы, молодые люди, чего хотите?
Ответили:
– Нам нужна библиотека.
    Дежурный набрал номер и передал трубку. Расспрашивали, что именно интересует и в связи с чем. Объяснения были довольно путанными. Толком ещё не очень понимали, чего хотели. Просто чувствовали, что надо и начинать следует с азов, поскольку ощущали себя «чайниками». В общем, их не пустили. Как говорится, ушли не солоно хлебавши. Потихоньку стали образовываться сами. Сергей в этих вопросах преуспел. Даже вёл службы и крестил детей. Подарил ему библию, сказав:
– Читай не торопясь. Одну, две главы – утром или вечером. Каждый день. Постарайся вникать в суть.
    На прочтение ушёл год. Читал с карандашом. Делал пометки, на полях оставлял вопросы. Спустя полгода прочитал снова, опуская процедурные разделы. Постепенно почувствовал чёткую сюжетную линию и осознал величие этой книги. Сергей часто помогал. Обращал внимание на главное, особенно это касалось Евангелий:
– От Матфея, Марка и Луки – в основном описание жизни Иисуса. От Иоанна – суть учения.
   От Иоанна читал и читал. Там трудно что-то выделить. Всё кажется главным. Но три послания особенно запали в памяти:
• Гл 13. П.54: Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы любите друг друга.
• Гл. 17.П.15: Не молю, чтобы Ты взял их из мира, но чтобы сохранил их от зла.
• Гл.17.П.23: Я в них, и Ты во Мне; да будут совершенны  во едино, и да познает мир, что Ты послал Меня и возлюбил их, как возлюбил Меня. 
 
    Размышляя над этими словами, понял, что Бог в нас как добро и любовь. Почему бы его присутствию не отражаться в некоторых людях как душа Адама и душа Евы. Конечно, таких людей Он должен для себя помечать. Отсутствие пупка у него и у Веры стал воспринимать как знак Божий. Настроение улучшилось. Им с Верочкой повезло. Выделил их Создатель. Надо постараться, чтоб не разочаровался.

    Начал читать «Жизнеописание достопамятных людей земли Русской» с предисловием Патриарха Московского и Всея Руси и академика Д.С. Лихачёва. Это Житие целой плеяды русских святых и подвижников. От великой княгини Ольги до святейшего патриарха Московского и всея Руси Тихона.
    Княгиня Ольга родилась на псковщине. На реке Великой, по преданию,  видела место, на которое падали три луча пресветлые несказанного света. Там возвела храм св. Троицы и возник город Псков. Она первая на Руси приняла православие. Её внук, князь Владимир, уже привёл к крещению всю Русь. От него православными стали и мы все. Многие века Россия стоит на том.
    Святейший патриарх Тихон, загубленный большевиками, тоже родился на псковщине. Был канонизирован на Поместном Соборе Русской Православной Церкви (РПЦ) в 1989 году.  Этот акт глубоко символический. Он свидетельствует, что РПЦ обратилась к подвигу российских великомучеников. С этого и началось возрождение Русской Православной Церкви. Во всяком случае, его относят к 90-м годам ушедшего века.
    Псков находится на границе России с западным миром. И это тоже символично. Вспомнил строки из стихов А. Городницкого:

•Всё можно отобрать, но языка
Отнять нельзя. Он не сродни латыни.
Он растворить сумеет за века
Немецкий сленг, каракули Батыя,
И греческих монахов письмена,
Церковный слог, смешав с татарским матом,
Словесности российской каждый атом
Звенит во мне, как медная струна.

И всё это к востоку от Пскова. Вспомнил, что и отец его из этих же мест, да и мать с новгородчины, где в незапамятные времена княгиня Ольга по реке Мсте ставила погосты и межевала землю. Так что «тутошний» он оказался.
    Не случайно, наверное, Господь его пометил. На душе стало спокойней.

4.Благодать
    Как-то повелось, что он заходил за ней, когда она работала во вторую смену. Для него это были праздничные вечера. Наверное, для неё тоже. Иногда, раздав детей родителям, она садилась за пианино. Музыки он не знал.  Его не учили. Но чудо прекрасных звуков всегда ощущал. Тихонько садился в уголке и любовался своей Евой. Она не была профи, но музыкальным даром обладала, бесспорно. В Ялтинском педагогическое училище все задания сдавала легко и только на отлично. Бывало, приходил немного раньше. Пристраивался на детский стульчик у аквариума. И пока она с детьми прибирала игрушки и наводила порядок в группе, смотрел на рыбок. Яркие гуппи и несколько важных скалярий. На дне два небольших грота, крупный песок, несколько галек и красивые водоросли. Вода чистая. В углу под светом лампы «дымился» пузырьками воздушный поток.
    Нравилось ему это водное царство. Успокаивало как тихая музыка. С таким настроением они и уходили домой. До неё он такой благости не испытывал. Потом завели дома свой аквариум. Ухаживала за ним она. Всё-то умела, понимала. Была неутомима и ловка. Он, когда появлялась необходимость, лишь устранял протечки. С удовольствием кормил. Но без неё рыбкам не было бы так хорошо.
    Верочка наполнила его жизнь множеством прекрасных мгновений, светлых и счастливых. Как-то почти неделю пришлось работать на одной из скважин Мацесты. Неожиданно к вечеру появляется Вера. Тащит сумку. Улыбается. Всем становится хорошо. Крик удивления и благодарности сотряс воздух, когда она стала разгружать сумку. Там были ещё горячие пирожки. Прошло много лет, и радость при её появлении, вкус домашней выпечки он помнит до сих пор.
    Однажды принесла в дом двух жёлтеньких пушистых цыплят. Жили на улице Восстания в большой комнате огромной коммунальной квартиры. Паркет из старого дуба. Натирали его мастикой. Цыплята забегали по скользкому полу. Коготками стучат. Шлёпаются. Пищат. Все смеются. А что дальше. Вера приспособила для них какую-то загородку. Что-то набросала на пол. Поставила поилку, кормилку. Потом пожертвовала свою меховую шапку. Её перевертывали мехом внутрь и накрывали цыплят. Они сразу замолкали. Наверное, инстинкт заставлял их думать, что это животик мамы-курицы, хотя они никогда её и не видели. Ведь инкубаторские. Прошло недели две. Цыплята росли как на дрожжах. Что делать дальше? Кому-то отдали на дачу. Эпопея с цыплятами закончилась, но вспоминали её долго и с теплотой. Всё Верочкины придумки. Много таких прекрасных мгновений принесла она в дом.
    В Ленинграде к нам заходили часто. Всегда находилось выпить и закусить, Она здорово умела готовить рыбу. Любую и в любом виде. Раз, зная, что зайдут к нам на «огонёк», приготовила целый тазик жареных морских окуней. Золотистая корочка, сверху зажаренный кружками лук. Тогда на кухне, в большой коммунальной квартире, появилась маленькая свободная комната для общего пользования. Там и устоились. Гости наслаждались едой. Помнят до сих пор. Такая прекрасная была трапеза. Женщины всегда спрашивали, как у неё получается такая удивительная рыба. Мужики же часто сетовали своим подругам:
– Поучилась бы у Веры. Что-то у тебя так вкусно не получается.
    Бывало, приходил поздно с какого-нибудь кафедрального торжества. С ним человек 6-8 коллег. Все сильно под «шафе». Никогда не ругала его. Иногда только с укоризной скажет:
– Что ж ты даже не позвонил.
Всех накормит, на полу постелет. Комната большая. Спят до утра. А самой на работу в пять вставать. Такая была.
    Получил прибавку к зарплате. После всех оформлений выплатили сразу за несколько месяцев. Вечером на радостях пошли в кафе напротив их дома. Взяли бутылку шампанского и почему-то большущего цыплёнка-табака. Наверное, голодны были. Потом долго вспоминали и смеялись над такой российской несуразицей. Утром купили сразу две пары туфлей. Одни оказались неудачными. Так и провалялись. Но всё это были счастливые мгновения жизни. Он всегда с радостью приходил домой.
    Он не был ангелом. Ему было в чём покаяться перед ней. Но он всегда любил только её и болел за неё душой и сердцем. Как-то, провожая их с сынишкой в аэропорту «Пулково», дождался взлёта. И когда увидел их самолёт уже высоко в небе, вдруг с удивлением и каким-то страхом для себя подумал:
– Господи! Ведь  там, в небе, Вера с сыном. Самолёт превращается в точку и исчезает. Бог ты мой! Куда они делись? А он здесь на грешной пыльной земле. Один!
Остро ощутил, как близки ему она и дети. Весь смысл жизни в них. Улетели и – пустота. Верочка сделала его счастливым.

ОБРАТНЫЙ ОТСЧЁТ
                От плит и увядших цветов, вместе                с осенним запахом листьев, веет                прощением, печалью и покоем.А.Чехов.

1.Уход Евы      
    Он любил целовать её в животик. Ей это тоже нравилось. И вот как-то, лаская её, обнаружил – пупок. Да, да. Именно там, где ему и положено быть. Удивился. Потом испугался. Он давно привык, что пупка не было. Как и у него. Посмотрел у себя. У него всё по-прежнему. Как исчез тогда очень давно, так и не возник. У него не появился, а у неё… вдруг стало как у всех людей. Она тоже заволновалось. Задумались – к чему бы это? Что за знак такой? Ничего в голову не приходило. Ощутили перемены позже и постепенно.
    Лето. Их усадебка в Моровском. Покупали молоко, простоквашу и свежий творог в дальней  деревне. Поблизости-то коров давно уже не стало. Особенное удовольствие получали от простокваши. Совершенно неожиданно возникли сильные боли в печени. Легко установили, что вызывал их творог. Вкусный душистый. Но оказался для неё слишком жирным. Приступы были тяжёлыми. Лекарства помогали слабо. Удавалось боли снять только массажем поясницы. Она становилась коленями на пол и наваливалась грудью на кровать. Он растирал ей поясницу. Боль уходила. Чтобы не соблазняться, творог покупать перестали. Но и без него иногда становилось невмоготу.
   Раз были за грибами. Недалеко от дома разошлись. Договорились, где встретятся. Он пришёл раньше и у грибного колка остановился ждать. Нет и нет. Начал накрапывать мелкий дождик. Пошёл навстречу. Она двигалась к нему. Но встала у края поля и согнулась. Он быстро к ней. Снова приступ. Боль тяжёлая. Идти не может. Он просунул руку под куртку и начал массировать поясницу. Сцена со стороны была, наверное, комичной. Дождь, уже довольно сильный. Двое почти посередине поля. Как-то странно обнимаются, стоя на месте. Но им было не до смеха. К счастью, массаж снова помог. Отпустило. И они доковыляли до своей избы.
    Верочка любила чистоту и никогда не уставала её наводить. Затеяла белить в избе печки. Известь предложила соседка. Оказалось, что для побелки она не годилась. Негашёная, что ли. Побелила. Он был на подхвате. Такое серьёзное дело ему не доверялось. Двери в избу, разумеется, открыты. Но даже при этом от побелки шёл резкий запах. Его оказалось достаточным, чтобы началось астматическое удушье. Натерпелась она. На дворе ночь. Уже холодная. Пришлось укладывать её на раскладушке в сенях. Промучилась до утра. Сидел радом в ватнике. Она укутана в одеяла. Нервничал страшно.  Целый день не могла войти в избу. Проветривали весь день.
    Следующим летом, подходя к дому с корзиной грибов, вдруг завалилась на кочку. Показалось, что оступилась. Полежала на боку. Медленно встала. В избе сбросила лесную куртку и ощупала бок. Подумала, что повредила ребро – трещина, может быть. Позже узнали – это был маленький инфаркт. Тогда не поняли и отнеслись как к ушибу от падения (споткнулась!).
    В это время он снова начал работать и уже не мог проводить в деревне всё лето. Выкраивал несколько дней, чтобы привезти её в деревню. Обустраивал быт. В основном воду проводил от родника. И через несколько дней уезжал до начала своего отпуска. Накануне такого отъезда, делая что-то в мастерской, услышал крик боли. Выбежал. Вера навзничь на траве у бани. Грохнулась, ногой зацепившись за шланг от насоса. Поднять не далась. Подползла кое-как до крыльца. Оно высокое. Повернулась с трудом на спину. Села. Упираясь руками, со ступеньки на ступеньку заползла в дом. Началась тошнота. Рвота. Позвал соседку. Общими силами уложили на кровать. Чем-то помогали. Командовала помощью она сама. Немного полегчало. А утром мне уезжать. Оставил на Нину. Надёжной сиделкой она оказалась. Какие же мы были дураки! И не единожды. Сейчас я бы никогда уехал.
    Уже без меня Нина вызывала неотложку из больницы в Зарубино. Легкое сотрясение мозга. Отлежалась до моего приезда. Опять на ногах. Господи! Одно на другое. Всех случаев теперь и не упомнить. Ведь подаются же нам сигналы. А мы понять не можем. Глупые мы люди. Больше одну не оставлял. Уезжали и возвращались только вместе.
    Летом 2008 года, опять же в деревне, началась сильная тахикардия. Потом аритмия. Пульс 120-130. Изоптин не помогает. Приходится принимать до верхнего предела допустимой дозы. Фельдшер неотложки ничего сделать не могла. Благодарны ей  тем, что не навредила, побоявшись делать инъекцию. Посидела у нас до ночи. Дождь льёт не переставая. Решили, надо уезжать в город. По мобильному звоним приятелю. Его дети где-то в отъезде. Но уже возвращались домой. Сделав крюк километров  двести, приехали около часа ночи. К избе машина пройти не могла. Почти километр, взяв раскладную скамеечку, потеряв попути и зонтик, и очки, всё же доползли до соседней деревни, где нас ждали.   Он боялся, что не довезёт её до города. К счастью, обошлось и на этот раз. Видно, её ангел сумел ещё помочь. Срок видно ещё не наступил. Решили, что этот выезд в их любимую деревню был последним. Подумали:

– Ну, что же. Всему есть конец. Живы и ладно. Подарил им Господь 25 лет деревенских радостей. Не так уж мало. Дети там выросли. Внук. Тётушка старая приезжала лет 15 кряду. Эти летние месяцы скрасили ей последние годы. Чего роптать.

    Всё же, ещё одно лето им было подарено. За всю жизнь у них не было фотографий вдвоём. Он почему-то инстинктивно боялся этого. Опасался. Ему казалось, что сфотографировавшись так, он потеряет её. Всё же три фотографии появились. И он очень дорожит ими. Первый снимок был сделан девочкой Сашей из деревни Поддубье. Она с бабушкой приходила к автолавке. И там они познакомились. А потом Сашеньке подарили хороший фотоаппарат. Придя к ним в Моровское, она сфотографировала их  на фоне цветов перед крыльцом. Несколько лет прошло, когда, наконец, по почте они получили этот снимок.
    Второй раз их вдвоём запечатлели на  видео в день его 75-летия. Были они уже толстыми и постаревшими. Она сидела в кресле. Он стоял рядом как на дедовских  фотографиях начала прошлого века. Потом присел на подлокотник и нежно склонился к ней.

    Последний снимок был сделан в 2009 году в день их «подаренного» приезда в деревню. Накрапывал мелкий дождичек. Они вышли из машины. Сосед укладывал вещи на тележку мотоблока, чтобы отвезти к их избе в Моровское. Маша, что со своим мужем Романом вывозила их отсюда же прошлым летом, решила сделать снимок. Он обнял её. Она слегка прижалась и почему-то закрыла глаза. Такой, с закрытыми глазами, она и осталась на этой последней общей с ним фотографии. Странно и печально. Оба улыбались.

2.Уход Адама
    В марте 2010 года её не стало. После сороковин он обнаружил, что пупок вернулся и к нему на своё место.