Закидушки

            

Третьего дня уболтал Лёха нас с Мишаней закидушки побросать. Оттопыриться по полной. Без баб. У него за рекой бунгало от которого в одну сторону озеро, в другую река, в третью тракт и сельпо при деревеньке. В четвёртую, впрочем как и во все остальные – бурьян, но об этом мы узнали чуть позже.
Умяли мы закидушки и всё, что к ним прилагается в Лёхин джип и обнаружили, что за руль посадить некого ( мы ведь даже не после пятой к консенсусу пришли). Однако, подребезжав в телефоны нашли подходящий транспорт.
    
      Врать не буду – первый вечер смутно запомнился бесконечными походами сквозь бурьяновые джунгли. При появлении у нас на пути воды мы начинали метать в неё свинцовые грузила в форме породившей их ложки. Наконец одну из трёх закидушек мы потеряли , другую запутали, и я стал просто волочить за собой основные принадлежности рыбалки собранные китайскую сумку, которая с приближением ночи таял будто месяц во второй своей фазе…

    Летом солнце всходит неприлично рано. Поэтому нам долго пришлось сидя на остаточном, будто бюджет министерства культуры, пайке, побивать свинчатками ни в чём не повинную воду, ожидая открытия сельпо. Вода терпела всё, и рыбу нам не выдавала. Уже к обеду мы, осчастливившие ранее местный очаг культурного общепита, сообразили, что без тех, кого мы так опрометчиво не подобрали для досуга, даже карманы стали заметно меньше оттопыриваться. А телефоны сели и сидели себе сидели…Не вызвонить !

  Тут Лёха ненароком намекнул, что евонная (или ейная, я то без своей правильно не падежирую) в каждую пятницу отъезжает к тёще в деревеньку. И мы, переодетые в опрятное, дослушивали его сентенцию уже размахивая руками на тракте. Поскольку уж субботы то упустить не могли.

  Часам к пяти сидели уже на месте с новознакомыми, подразделись – жарко было. Говорили о разном, больше всего о высоком. Типа как здорово, что все мы здесь…Мы, конечно барда, про это поющего, не знали. Так ведь и он нас! И не успели мы как… дверь поклацала замком и впустила Лёхину… Она у него в администрации, стоит себе в костюмчике и чулочках и смотрит на такого пузатого коньячишку, какого, поди и  по мэриям-то не подают, на виноградную Жомолунгму в вазе, усыпанную мангами да папайями всех видов. А Лёха так её и спрашивает:
- Ты отчего не в деревеньке?
- Так суббота сегодня рабочая в счёт прошлого вторника…

  Думаю, всё бы обошлось кабы не Лёхина мартышка. Она худосочная, с крысьим лицом и такими же лапками, которыми  чесала ту самую нижнюю часть  его волосатого брюха, которую он сам уже не видит.  Противно пропищала:
- Это твоя мама, Лешик?

  Там, в дверном проёме такущий рот раскрылся, что мы  прямо сквозь него и вышли на свободу. Кто в чём успел. На улице дважды звонил Лёхин телефон, потому, что у нас жёны знакомы, а телефон только он смог зарядить. Девки – дело десятое, догонять их не стали – люди- то семейные, солидные, с положением...

  Пока мы у Лёхи на даче. С утопленным  телефоном и закидушками. Как знать, когда наши на работу уйдут? Чтоб встреча, так сказать, не с порога…
  Нынче на тракте остановили одного спросить, так он со своей вдрызг разругался.  Она ему талдычит -  сегодня понедельник за четверг, а он ей, что воскресенье за среду. Мы не изверги, развязки ждать не стали… Да и ехать рисковано.

    Мы ещё пару дней, конечно, сможем закидушками позаниматься, да определиться бы, наконец какой нынче у Родины нашей день!