Предисловие к новой книге

Ежедневные занятия за письменным столом давно стали для меня потребностью, превратились в необходимость, как ежедневный утренний туалет. Это способ личной душевной гигиены.
Сказать, что я стал заниматься литературным трудом систематически именно в силу этого обстоятельства, значит, ничего не сказать. Ежедневный труд стал образом творческого поведения. Я работаю за моим домашним станком, не взирая ни на настроение, ни на состояние здоровье, ни даже на отсутствие вдохновения. Ибо что оно такое? Ссылаясь на вдохновение или на его отсутствие, люди оправдывают собственную лень, душевную вялость или недостаток таланта. Настоящая одарённость - это не состояние, а свойство души, её природа. Если вдохновение - явление физиологическое, случайный порыв, зависящий от прилива тестостерона, то такое вдохновение бывает почти у каждого хотя бы раз в жизни. Неслучайно, в молодости почти все пишут стихи.  Если же то, что называется этим словом, всегда живой потенциал, что и отличает настоящего  мастера от дилетанта, то ждать прихода этого состояния не надо. Надо просто им пользоваться. Садиться, брат в руки перо или накладывать пальцы на клавиатуру компа - и, если есть опыт переживаний, есть что сказать,слова сами подскажут, в каком направлении им течь, в какие ассоциации складываться. Стоит начать - и что-то начнёт вырисовываться. Успевай только заносить значки на бумагу или на белую поверхность экрана. Это то же самое, что ежедневные репетиции актёра, музыканта, штудии живописца, да, наконец, хорошего рабочего на заводе, агронома или учёного. Не стоит окружать писательское дело ореолом таинственности. Оно такое же, как и всякое другое ремесло, только в своём роде. И я должен править им так же хорошо, как всадник правит конём.
Я не принадлежу к тем, кто, прежде чем сесть за письменный стол, ищет тему, долго обдумывает сюжет, составляет план и формулярный список героев. Я импровизатор. Мне достаточно задеть струну - и нота потянется к ноте, аккорд к аккорду. Иногда достаточно вспыхнувшего в полусне одного слова, мелькнувшей фразы, смутного образа, чтобы возник достаточно сильный, навязчивый импульс, требующий разрешения. И пока он не получил развития и воплощения, душа неспокойна. Почти всегда интонация, настроение, задушевная музыка говорят больше, чем прямое высказывание. И музыка эта должна быть благозвучной, чувства искренними и мысли честными.Благодатные звуки восстанавливают гармонию мира, исправляют его диссонансы. Гармония изменяет души людей к лучшему, а, значит, изменяет и жизнь.

Я сажусь, начинаю писать. Непонятным образом из одного-двух зёрнышек вырастает целое поле колосков. Я начинаю жатву. В цепочке слов брезжит тема, обретает очертания сюжет, обрастающий словесными образами. Звучит музыка. В самом языке, в слове уже заключены темы и сюжеты. Пусть не всегда получаются шедевры, но я испытываю радость от сознания, что являюсь творцом целой вселенной, которой до меня не существовало. Я делаю свою работу как мастер, следуя своему внутреннему чувству. Недостатков в темах и сюжетах нет, если в душе автора идёт движение жизни, а воображение в содружестве с умением создаёт какие угодно узоры слов. Писать можно обо всём и даже ни о чём. Так говорил А. П. Чехов и предлагал: «Хотите, опишу вот эту, сидящую на стене муху?» Значение и смысл можно найти во всём, что существует на земле и дальше, особенно в том, что рождает воображение. Музыка, живопись, танец, ваяние говорят на своём особом языке. Есть такой язык и у художественной литературы. Из обычных слов она создаёт новый мир. Художник одарён умением улавливать любые мгновения жизни. Конечно, существуют свои законы и секреты ремесла. Но это отдельная тема.
Вот так рождалась эта книга.
В сущности, с этой точки зрения, на некоторые помещённые в ней рассказы и миниатюры можно смотреть как на упражнения профессионального пера, открывающие упомянутые секреты тяглового писательского ремесла. Возможно, у кого-то мелькнёт сравнение с картиной Ильи Репина «Бурлаки на Волге». Смею уверить, что автор  и этой, и других книг никогда не чувствовал себя одним из несчастных бурлацкой ватаги. Его труд был равен усилиям певца, извлекающего из своей груди гармонические созвучия. Может быть, поэтому почти всё, им написанное, похоже на пение. Для суровых реалистов - это недостаток; для людей с  музыкальной душой - это достоинство, то главное, что есть в искусстве слова.
 О темпе повествования, о внимании к деталям могу сказать следующее. Люди,  живущие и пишущие в темпе автомобильных гонок, насаждают пульсирующий, пулемётный ритм рассказа с быстрой сменой картин. Внимание к деталям объявляется  признаком отсталого сознания. Прилагательные в предложении должны быть сведены к минимуму, причастные и особенно деепричастные обороты объявляются «архитектурными излишествами», «плетением словес». Высокий стиль, красивый музыкальный язык осмеиваются. Быстрота и простота. Но дело не в темпе. У каждого свой темп времени. Затянутости не надо, но и торопливость тоже не всегда уместна. Иногда хочется остановиться и посмотреть на движение букашки, проследить за сменой в состояниях неба и земли, поспеть за зыбкими колебаниями души ; и рассказать об этом нетривиальным языком метафор. Ведь на многое в мире можно поглядеть как на проявление карнавального начала. В общем, каждому своё. Одни ищут полноту чувств, другие бегут за рекордом. Потребность остановить мгновение всё ещё не изжила себя. Созерцание часто выше и значительнее действия. Я - за движение, но такое, чтобы в нём умещалась полнота мгновения.