Промысел 2 14 2

Начало:
http://www.proza.ru/2014/04/28/602
Предыдущая страница:
http://www.proza.ru/2016/11/04/2090

 «Я думал, - рассказывал Кин, - клешнятые плодятся в тепле. Оказывается, и здесь много разных жителей. Придонная трава цепкой икрой унизана».
«Осень,! - Изумился Пойст. – Какая икра, охотник?»

«Этих икра или ещё чья-то, я не понял. Много икринок, плетьми висят. Сезон не помеха. У нас на Птичьей скале водоплавающие кладут яйца, не улетают. Должно быть, достаточно корма зимой».

«Как ты видишь в темноте?»
Произнесла Над и сама испугалась вопроса. У Мойи не было сомнений в том, что Пойст и двое пришлецов знаются с духами.

«Там, на глубине, - ответил Кин, - живут плоские светляки. Опасные рыбки. Если не увернёшься, куски кожи отщипывают, долго ранка гниёт. Не светло от них, а промелькно. Движутся и взглядом выхватываешь стебель или очертания камней. Ползуна сквозь воду слышно, щитками щёлкает».

«Варят этих или так едят?»
Спросила Ида.
«По-разному бывает. Погрей на всякий случай».

Сказал Кин и тотчас почувствовал запах термически обработанного продукта. Пойст  протянул руку. Мясо было холодным и варёным. Как успевает, в который уж раз удивился Кин и заметил: жена поморщилась.

«Не нравится?»
«Кушайте на здоровье. Я спать хочу».
«Усни, «муравей»! - Кин засмеялся, ладонью распластал женщину у себя на груди, прижал рванувшиеся под ветром волосы,

обернулся к Пойсту. - С вашего стойбища сестра принесла вязкую пищу из молока. Редкостная отрава! Эта обрадовалась, а я чуть не подох».

Назойливы ветры в горах, и всё покорно своеволию. Деревья жмутся под защиту скал. Приплюснутые круги человеческих жилищ глядят пересохшими грибами, а сами неугомонные люди противостоят, не сгибаясь. Трое шли по обрамлённой низкорослыми колючками тропе. Стойбище племени Эйи пласталось лепестками родовых концов. Поднимающиеся с утренней дойки женщины смотрели придирчиво. Пойст заметил, жены среди них нет, посетовал, что тинным запахом мяса озёрных ползунов напрасно испачкал мешок. Кесс любит дары вод, только наверх не донести. Придётся отдать кому-нибудь.

Удивительное возвращение радовало и нет. Мутила душу неизбежность отчёта. Человеческое любопытство пронзительней ветра, равновелико у сильных и недоростков. Наверняка озадачат с обеих сторон. Вопросы возникнут прежде, чем ватажка Тинка отдохнёт с дороги.

Не обязательно быть провидцем, чтобы заметить нестыковку. Над сонным перевалом клубится тонкое облако. Так издали выглядит лицо верхового бурана. Охотники горных племён хорошо знают тихую гримасу, сторонятся гибели, предпочитают переждать. Уходили с надеждой промигнуть непогоду за время пребывания на Сером Плато. Вернувшиеся с брачных игр станут сверять события: где шли, почему раньше изменения лика гор оказались дома.

Нужно придумать, куда потерялась половина пути. Сегодняшний день третий после ночёвки у грота, до которого от верхнего стойбища с полным запасом четверо суток. Женщина, Пойст заметил, выверяет каждый шаг, но чуженинки можно не опасаться. Ленивый для промысла Дойт до четырёх считать умеет , однако не способен отследить дороги, наверняка спутался. На подступах к перевалу марево гонимой ветром пыли мешало ориентироваться, скрадывало ход дневного светила. Двое надеялись на третьего, шли, полу прикрыв глаза. Как свернули со становой тропы, вышли значительно ниже, предстояло объяснять. Заметь началась возле Красных Витков. Место схоже с карнизом Смятой долины, которая левее, западнее. Допустим: туда спустились ущельем Пучеглазых Птиц. А потом? Вдруг осенило: улыбка смерти По обе стороны перевала не одновременна. Будет сложно сопоставить расстояние и время, вычислить день отрыва от группы. Следовательно, можно сказать, что сутки дремали в пыли, другие ползли по скату. Попутчики постыдятся слабости, испугаются бросить опрометчивый упрёк. Содранные пальцы вождя докажут противостояние в одиночку, красноречивее слов проиллюстрируют чрезмерность усилий.

Сам Пойст, как должное, принял помощь уроженки дальнего племени. Приятно было осознавать, что сходное с вмешательством потусторонних сил явление вершится посредством человеческого разума, обусловлено открытием законов мироздания. Отдохнули без приключений. Нокк, чтобы не смущать сотрапезников, отведал таки белого мяса. Женщина воспользовалась минутой покоя, уснула. Перекупавшийся Дойт ел много, Мойи с осторожностью отнеслась к незнакомой пище. Пойст сложил остатки в препятствующие порче горькие листья. Свернули стоянку, пошли знакомым путём . Аделаида очень скоро перестала шевелить ногами, двигалась, будто взвесь в потоке.

«Возьми на руки. Задние глядят».
Посоветовал Кину Пойст, заметив, что обеспечивающую безопасность женщину снова сморил сон. Тропа позволяла идти двоим. Жена спала на плече мужа. Недавний кандидат в пожиратели близко глядел в умиротворённое отдохновением лицо недавней жертвы, ловил щекой ласку сдуваемых ветром волос. И ценней воздуха полнило грудь чувство бескорыстной близости, открылась возможность без шор похотливого глянца видеть женщин. Узнавание было приятным, глянуло цветущей долиной в тесноте скал, явило необходимость обрести сестру, родить дочь.

Достигли Поспешного спуска. Забавное название подчёркивало коварство места. Слишком многие, случайно оступившись, оказывались телом дома, душой за гранью. Ида встрепенулась, стала рядом с мужем.

 «Вели связаться. - Сказала предводителю ватажки женщина Нокка. – Туман пластается по склонам».
«Утренник ветер разнесёт».
Отвечал Пойст.

«Вели, я говорю. Туман на долго, а путь короток».
«Мы, объяснил Кин, - сделаем то, о чём просил Тонд. Соскользнёте незаметно. Облако окутает вас. Морось родится из дрожащих бликов. Ты, как знающий дорогу, будешь передовым. Ровная тропа ляжет под ноги. Этим для уважения к проводнику обещаю порцию страха. Сами пойдём последними, чтобы отката избежать. Простимся тут. Нам следует вернуться до полного восхода».

«Как ты чувствуешь срок во сне? - Поинтересовался Пойст. – Я много раз пытался выверить отрезок времени посредством капельницы, скрученных вьюнов и всегда пропускал».
«Правильный ход мыслей, - сказала Ида. - Ищи дальше, узнаешь, поймёшь».

Эйи лукавил. С чувством меры у лозохода был порядок, да и песочные часы из мягкой кожи горные люди имели, пользовались часто. Похудеет верхний мешочек в нет, шмыгнёт из щели, ударит по звонкой доске. Ида сверилась: на обитаемой планете существует несколько разновидностей будильников. Пойст спросил только для того, чтобы чуть дольше задержать в руках две ладони, большую и маленькую. Отчего-то стало грустно. Трое, связанные Божьим Промыслом, глядели, словно предстояло жить рядом. Вот расставание навсегда, мелькнула мысль, но стаяла, точно росинка меж камней. Создатель Мира даёт людей племенам! Вспомнил охотник, и сникла грусть.

Верёвку натянули, пошли. Страшновато показалось шагнуть в никуда. Но где бы не ступила нога, образовывалась ровная поверхность. Наклониться, потрогать тропу не удалось. Пойст считал шаги, нарочито поворачивал туда, где предполагал, лежит пропасть. И наконец возникло убеждение, что удерживаемый мягкой силой, топчется на месте. Туман действительно разнёс ветер. Когда же открылось небо, вождь Эйи задохнулся изумлением.

Светило чуть касалось нижним краем кромки главного хребта, а дневной переход кончился. Едва приметная стёжка влилась в становой путь, ведущий от Сонного Перевала.

Навстречу, будто родник среди камней,  явились люди, соплеменники. Женщина Бея воплощённым удивлением глянула из-под платка, чуть ни выронила кувшин с молоком.

«Где твой муж, хозяйка?»
Поинтересовался Пойст так, словно только встал от очага.
«Меж террасами. Перебирает молодняк».

«Где твой сын?»
Ответ с глазами на два озера плёлся позади. Новопринятая Эйи мигала против света.
«Приготовила ли ты, Рампт,  место для основания новой семьи?»

Мать Дойта онемела, по-рыбьи ловила ртом воздух. Обретение черты оказалось простым. Стойбище пустовало. В большинстве своём Эйи ещё не перешли с верхних выпасов. Две пары разошлись. Первую поглотил войлочный круг, вторая осталась вне полога.

Вождь и женщина Бея смотрели друг на друга так, будто бы упали с ясного светила. Обоим известны были обстоятельства, оба слабо надеялись на успех затеи. Пойст подался вперёд, мать неудачника шагнула, намереваясь поклониться. Руки сомкнулись, ноги задвигались невпопад. Слова умерли, остались междометья.

Срединная тропа, где дважды по восьмеро в ряд не толкаются, оказалась узкой. Охотник и женщина, обнявшись, шли к площади большого костра так, будто тяготил хлебный напиток. Нечленораздельные звуки были понятны двоим, соплеменники же, встречая охмелевших от горя и удачи, жались к стенам.

Некто преградил дорогу. Пойст поднял голову, глянул в глаза выросшей из небыли жене. Накануне Кесс спустилась убрать зимний круг, переночевала и по холодку собиралась идти обратно.

«Твой охотник вернулся! - Закричал соседский мальчик. – С ним нежный Дойт и женщина».

Первая леди Эйи на миг остолбенела, потом ощутила в груди наклёвыш вулкана. Пошла навстречу, намереваясь прилюдно распластать супруга по камням за излишество, но неподдельная радость в глазах Пойста обезоружила.

«Пойдём!»
Вождь высокогорного племени обнял жену, оказавшись между двух опор, перестал качаться.

Огня в круге не было. Хозяин отдал мешок хозяйке, усадил мать Дойта.

Возьми. Там мясо, и воды на руки».
Сказал, будто не отлучался из дому. Кесс развязала прибранную посуду, вынула свёрток, вцепилась в густой запах съестного, мигнула алчностью беременных.
«Мне не надо. Этой дай».

Усмехнулся Пойст. Женщина поблагодарила Создателя мира, что велел родиться в бассейне Великой Реки, где незыблемы правила, сам собой разумеется порядок поведения людей. Опрометчивое слово прогорело, не вспыхнув. Муж рассказал, как встретили терпящих бедствие, сговорили невесту до круга.
«Наши прошли без потерь, передай по ветви Генка. Жён взяли все».

Гостья ушла. Пойст ощутил ломовую усталость. Не могло быть речи о переходе наверх. Вода согрелась. Руки облекли тело глянцевой лаской мыльного корня, мех безусловно принял.

Хорошо сквозь наплывающий сон следить танец пылинок в скошенном световом столбе, щекой слушать посылы сердца женщины, пальцами узнавать скрытую жизнь. Плод большой, норовит проявиться кругленьким, булькает и перекатывается, изумляет непредсказуемостью движений. Беспокоит ещё нечто.

Пойст напрягся в поисках ответа, понял. Кесс глядит сквозь призму отторжения. Слишком доволен муж, слишком ласков и безотказен. Известие о том, что Мейсу прочат несомненный камень, впечатления почти не произвело. Женщина замёрзла, даже слёзы не хотели катиться. Пойст глянул глубже и увидел на донышке зрачков тонкие кристаллики, концентрат многочисленных измен.

И случилось, сдетонировало горное эхо! Охотник рассказал всё по порядку, начиная с грозы под корнями дерева, вплоть до последнего рукопожатия Нокка и женщины.

«Желание обладать - напасть, род застарелой болезни. - объяснял Пойст. - Удовольствие владеет тобой так, что сам себе не принадлежишь. Отжимает, словно маслобойка. И хорошо бы избавиться, только исподволь пронзает забота, что жизнь уходит, а лучшего не взял. Вижу, ты собрала горький жмых. Теперь болит и отрыгается».

Кесс согласно кивнула. Легко было догадаться, где схватило горе. Пальцами Пойст от мочек ушей до подключичных впадин растёр шею жены, слёзы ринулись, упали.

«Мой отец делал подобное, - Кесс выдавила слово, будто подкожного червя. – Я считала, так лучше. Ведь мать то беременна, то кормит. Женщины кругом не возражали, пользуясь отлучками мужей, занимались тем же. Мать не делала, говорила: довольно одного потока в некуда, а я решила попробовать. Заметил ты: я избегаю выходить из круга, когда в стойбище появляются люди Муравьиной Долины? Так вот. Однажды в твоё отсутствие я ночью вошла под полог, где спали охотники. Эти ждали. Предварительно я сумела тихонько перемигнуться. Теперь понимаю, тихонько не бывает. Соседи видели. Эта видела, которая ушла сейчас. Сколько там было рук и дыханий, не скажу. Сначала родилось огненное торжество. Я почувствовала невероятную силу, восторг отмщения за безмолвные догадки. Кончилось полным опустошением. Такое испытала бы ежемесячная затычка, если бы могла чувствовать. Больше я не изменяла. Желание повторять отпало напрочь. Гнев и отвращение к тебе ушло. Я люблю тебя, охотник. Мысль, что ты становишься затычкой каждый раз по возвращении с промысла, рождает тупую боль, которую следует скрывать. Не знаю, можно ли освободиться от воспоминаний и жить наново».

Женщина вождя Эйи снова поблагодарила Создателя мира, что велел родиться в бассейне Великой Реки. Здесь незыблемы правила, сам собой разумеется порядок поведения людей.

Пойст поднялся, смыл крошки со станового камня, отщипнул лепёшку, сунул пару лучин в очаг, положил на огненный язычок хлеб и мясо. Кесс следила, как дрожит белое древко, скребёт по войлоку наконечник орудия добычи, порождая черту между прошлым и будущим.

Хозяин совершил брачный обряд. Теперь необходимо гнать из души минувшие опасения, откручивать змеиные головы сомнений, глушить недоверие и ложь. Тяжёл труд, непосилен. Муж сказал: следует делать так во имя Отца и Сына, и Святого Духа. Тогда, сказал муж, жизнь во истину станет жизнью.

Продолжение:
http://www.proza.ru/2018/06/05/1570