Род человеческий Эдем. Глава 1. Рождение

- Ходом часов меряют время. Тик-так, тик-так. Так мчатся года от жизни до смерти. Тик-так, тик-так. Неустанно следят посланники Времени за теми, кто создал их, и часов добровольно стали рабами, - разносилось в пространстве мелодичным голосом. - Ходом часов, - чтец на мгновение остановился, перелистывая страницу и прислушиваясь.

- Что случилось? - раздался второй голос. Его обладатель заелозил, удобнее укладывая свою голову на коленях чтеца.

- Слышишь?

- Что? – собеседник, прогоняя подступившую полудрёму, начал прислушиваться.

«Тик-так», - донёсся едва уловимый отзвук эха. - «Тик-так».

- Этого не может быть… - собеседник неохотно поднялся с нагретого места и, пытаясь сфокусировать затуманенный взор, начал вглядываться в полотно тьмы.

«Тик-так» - вновь донеслось до слуха.

- Чикати, - чтец звучно захлопнул книгу и отложил её на край софы, - сестра моя, часы его свой ход иметь не могут? - послышался шорох подола.

- Верно, Канти, - девушка вытянула руку перед собой и, словно стирая грязь со стекла, принялась водить ею в пространстве.

- Ты видишь их?

«Тик-так», - эхо становилось громче, словно движения Чикати приближали источник звука. - «Тик-так».

- И бой часов возвестит о его пришествии! - разлилось холодом в пространстве и нечто с невероятной силой ухватило руку Чикати.

В пространстве пред сёстрами разрывая полотно царящей тьмы до середины торса из пространственной бреши свисала тень. Тело существа, видимое взору сестёр, больше напоминало расплавленную резину, лишённую чётких форм и каких-либо признаков пола. Глаза существа изогнулись в хищном прищуре, а из растянутого в оскале рта повалил густыми клубами белый дым.

- Истинный, - Канти быстро создала магическую печать и вытянула из поля призыва меч. - Изыди! - девушка перерубила руку тени.

Отсечённое вещество, из которого был создан нарушитель границ, из тягучей магической массы обратилось пеплом и осыпалось на пол. А существо лишь злобно зашипело, а затем залилось смехом, от которого по телам сестёр забегала ощутимая дрожь от подступающего страха.

В пространстве разразился бой часов, болью пронзивший тела Канти и Чикати, он разнёсся во тьме, словно ветер, предвещающий бурю.

Существо окинуло хищным взглядом стражниц и исчезло в пространственной бреши.

- Пора бить в гонг, - сквозь зубы проговорила Чикати, поднимая с пола маску, покрывающую правую половину лица. - Возноси призыв к Меону.

- Ходом часов меряют время, - повинуясь начала шептать Канти. - К тебе я взываю, властитель времён, - девушка не слушающимися пальцами развязала ленту, крепящую её половину маски к поясу платья. - Явись на зов мой, хранитель, - Канти протянула артефакт Чикати, а сестра в ответ протянула свой.

- Соединяя две части маски, - в один голос заговорили девушки, - мы соединяем то, что породило время. Да сольются воедино жизнь и смерть, что отворяют врата Великого Древа.

Разлом, образованный соединёнными частями артефактов, начал пульсировать. Неуверенный свет медленно заскользил по всем даже незначительные трещинам масок, наполняя каждый излом магией творения. Артефакты вырвались из рук девушек и воспарили над головами сестёр. И покуда печать разрасталась, пуская свои световые корны во мглу пространства, на лицах девушек плелось тончайшее заклинание: на болезненно бледной коже ткался призрачный замысловатый узор полумасок, покрывающий правую половину лика Чикати и левую - Канти.

Когда последний корень печати впился в ткань пространственной тьмы, раздался гулкий звон гонга, словно дверной звонок возвещающий о прибытии незваных гостей.

Канти едва уловимо коснулась руки сестры, призывая её обернутся. Девушка всматривалась в лицо Чикати и наблюдала за тем, как скрытый под призрачной маской глаз медленно меняет свой цвет с ярко-фиолетового на цвет сверхновой звезды, а белок поглощается космической тьмой. Уголков губ девушки коснулась лёгкая улыбка, ведь её левый глаз также обретал свои истинные очертания - призрачное сияние белого карлика, окутанное мягкой ночью.

Второй звон гонга возвестил об открытии межпространственных врат, и лёгкий ветерок, гонимый магическим светом, принёс лёгкий аромат Великого Древа. Сердца девушек сжались от ностальгической боли. Осталось выбрать, кто шагнёт за порог холодной тюрьмы междумирья.

- Иди, - Канти слегка подтолкнула руку сестры. - Твоя очередь.

Чикати на мгновение замешкалась, зная о том, как сильно скучает её сестра по Великому Древу, но мягкая улыбка слегка сжатых губ Канти, наполненная болью, вынудила повиноваться, и Чикати сделала первый шаг. Но едва её стопа коснулась корня Древа, как в воздухе разлилось устрашающим грохотом:

- Кто осмелился ступить на святые земли?

Отступать было поздно, и Чикати полностью перешла в мир Древа.

- Кто? – эхом носилось по ветру.

- Имя мне Чикати, и я та, что хранит порождение времени.

- А, - вспомнил хозяин голоса. - Изгнанная звезда.

На мгновение в воздухе повисла давящая тишина. Чикати обернулась – сестра не сводит с неё взгляд, готовая в любую минуту втащить её обратно. Гнетущие секунды ожидания прервал глухой гул, растекающийся словно из-под земли.

Воды, омывающие корни Древа, начали кипеть, и резкая боль пронзила голову Чикати, словно тысячи игл вонзились сквозь её правый глаз к нервам. Девушка опустилась на колени и попыталась сфокусировать взгляд. Но внутреннему взору представали размытые картины действительности: кипящее чёрное море сплеталось с пляшущим в пузырях образами древа и сидящей на его корнях девы.

- Морион! – сквозь сжатые от боли зубы прошипела Чикати.

И лишь последний слог имени слетел с уст девушки, как воды в мгновение стихли. В полной тишине слышалось лишь дыхание Чикати, сплетающееся с глубинным рыком. Сосредоточившись на образах, возникающих у неё в голове, девушка пыталась понять, где сейчас находится Морион. Но взору рисовались лишь спокойное море и её силуэт, проглядывающий сквозь толщу воды.

Но усилившаяся боль возвестила о конце ожидания. Море начало лениво поднимать свои воды, и девушка увидела свой приближающийся образ. Тихую гладь разорвало брызгами, разлетающимися словно от взрыва, да так, что Чикати вымокла насквозь.

Откашлявшись от проглоченной воды, девушка устремила взгляд вперёд. Перед ней, обвивая корень Древа змеиным хвостом в кольца, царственно стояло существо. Чикати сотни раз видела Морион, но не переставала восхищаться этим гигантским монстром, ведь в этой свой форме девушка была размером с его указательный палец.

Величественный зверь завораживал: остатки вод игриво стекали по женскому торсу и животу, покрытым прочной панцирной чешуёй тёмно-болотного цвета, далее струйки бежали по плавникам четырёх рук, перетекая на кожаные перепонки между нижней парой и спиной. Мощный хвост, покрытый чешуёй всех обитателей вод и опоясанный мелкими цепями, плотно сжимал корни Древа, отчего слышался жалостливый хруст коры. На спине зверя росли шесть щупалец, которыми существо убирало прилипшие к лицу пряди волос-водорослей и поправляло грязную повязку, скрывающую глаза.

- Зачем ты здесь? – Морион вернула Чикати в чувства. – Что забыл здесь изгнанный?

- У меня сообщение для Меона! – что было сил прокричала Чикати.

- Хранителя нет, - холодно ответил зверь. – Убирайся.

- Истинный! – это слово заставило вздрогнуть величественного зверя.

- Из его темницы выхода нет, - заученно ответила Морион.

- Есть! И скоро его время вновь потечёт! – это заставило зверя стать серьёзнее.

После долгого молчания Морион молвила:

- Я передам. Ступай, изгнанная.

Надеясь на то, что зверь сдержит своё обещание, и не желая понести наказание за нарушение запрета, Чикати скользнула в печать. Там её встречали тёплые объятия Канти, всё это время безмолвно наблюдавшей из их измерения.

***

Планета Эдем. Окраины тысячелетнего леса.

Маленький уютный домик с пологой крышей искусно вписывался в пейзаж окраины тысячелетнего леса, что раскинулся от великого горного хребта на востоке до южного берега великих вод на юге и бескрайней пустоши на западе.

Его чистый, наполненный смешанными ароматами хвои, листвы и скошенной травы воздух, упоительной и дурманящей сладостью успокаивает утомленный за день рутинными мыслями разум. Смелые лучи уходящего на покой светила стекаются по пологой крыше и не охотливо пробиваются сквозь неплотную, словно тканую пауком, занавеску, оставляя на столе игривых световых зайчиков, прячущихся среди столовой утвари. Радио, тихо играющее на небольшой кухоньке, с шипением и перебоями доносит какую–то песню или передачу до своего слушателя. Оно не призвано скрасить одинокий ужин, его задача совсем иная – напоминать о брошенной городской жизни.

На полукруглом столе, приютившемся аккурат под окном, аккуратно были расставлены к ужину столовые приборы, выставленные парами друг напротив друга: плошки с дымящейся густой похлёбкой, дополняющей вечерний воздух терпкими ароматами красного перца, кориандра и рыбы, пара деревянных глубоких ложек, больше напоминающих половники, да пара глиняных стаканов с мятным чаем. Всё это ютится на скатерти, покрытой рисунком из цветов ручной вышивки.

Да, такой и могла быть картина уютной и мирной удалённой от городской суеты жизни на опушке великого леса. Таким мог быть каждый ужин, когда заботливая жена ставит перед работавшим весь день в поле мужем тарелку с густой и ароматной похлёбкой.

- Не трогайте его! – нарушая предзакатную тишину ворвалось в мирную картину. – Он не виновен! Возьмите меня! Его отпустите! – в крике молила женщина, чей голос, полный отчаяния, доносился с улицы.

- Беги, Лести! – отзывался мужской голос, полный намерения защитить возлюбленную.

- Я не уйду без тебя! – женщина больно впилась своими ногтями в плечо мужчины, заслонившего её от солдат.

- Джонатан Ворон Майкл, - в перёд вышел командир отряда. Молодой для своей должности мужчина провёл указательным пальцем по диагонали в пространстве перед собой, устраивая удобнее для взгляда появившийся световой экран. Откашлявшись, для придания жёсткости и уверенности голосу, солдат продолжил: - В соответствии со статьёй тридцатой кодекса Ауры вы обвиняетесь в измене, похищении и укрывательстве преступника.

- Что за чушь ты несёшь?! – еле сдерживая себя, прорычал Джо. Он прекрасно знал о содержании злополучной тридцатой статьи и о наказании, которое она несла за собой. - Спасать любимую женщину от Дэмиана – это вы называете преступлением!

- Селестия Рид, - не замечая выпадов Ворона продолжил командир, - в соответствии со статьёй двадцатой вы обвиняетесь в сокрытии информации, побеге и укрывательстве.

- Лести, - прошептал Джо, слегка отталкивая жену, - беги, а я их задержу.

- Я не уйду без тебя, - испуганно прошептала женщина, понимая, к чему клонит её муж.

- Беги! - проревел Ворон, отпихивая жену что было силы к двери и кидаясь на командира отряда. Лести с трудом заставила себя забежать в дом.

Удар Джо пришёлся точно по носу зазевавшегося солдата. Командир отряда рухнул на землю, зажимая сломанный нос, из которого хлынула кровь. Ощущение уязвлённой гордости разъярило горе начальника:

- Убить ублюдка! – проревел приказ командир.

Лести уже не слышала этого приказа, приговора, отданного палачом Дэмиана. Всё, что было доступно женщине, это оглушающее биение её собственного сердца, огненным кольцом страха сковавшее разум и голову. Но сквозь эту пелену ритмичного стука нарастающего ужаса пробился один до боли знакомый звук: словно стая летучих мышей, окружившая загнанную моль, неистово беснуется в небе. Этот звук отозвался опустошающей волной в душе Лести– её возлюбленный Джонатан активировал нулевую зону.

Когда звук стих, бег Селестии сменился шагом, пока женщина не остановилась, словно её ноги вросли в землю как корни векового древа.

Лести сжала кружевной фартук так, что костяшки на пальцах побелели. Ноги женщины дрожали от быстрого бега по каменистой лесной тропе, а дыхание Селестии было прерывистым, сменяясь то глубокими, то быстрыми и короткими вздохами. Женщина боролась с отчаянным желанием обернуться. Но что она надеялась увидеть на месте своего дома, где некогда столь коротко жило их счастье с Джо?

- Нужно идти, - сдерживая комок непослушных слёз, срывающихся крупными жемчужинами с глаз, шептала Лести, - ради малыша… – женщина упала на колени от бессилия, обхватив живот и отдаваясь своей боли. Слёзы, уже не сдерживаемые хозяйкой, опустошающими реками хлынули по раскрасневшимся щекам Лести, унося её боль и отчаяние с собой. – Твой папа защитил нас, - сквозь нарастающую истерику едва различимо шептала Селестия, пытаясь подняться на ноги и продолжить свой путь.

Но встать на онемевшие от страха и бега ноги оказалось не просто. После первой же попытки голова Селестии закружилась, и женщина повалилась на землю, а мелкие острые камешки впились в её ладони. Собравшись с духом Лести повторила попытку, и ей даже удалось сделать пару болезненных шагов, но мир, зловеще кружащийся вокруг неё, предательски ускользал из-под ног женщины.

- Ну же! – взмолилась Лести, ударяя кулаками по непослушным ногам. – Идите! Чтоб вас!

После очередного удара, правый кулак Селестии отскочила от бугорка, надёжно запрятанного в кармане платья. Лести скользнула в него рукой, и в ладонь будто впрыгнул небольшой кожаный мешочек. Женщина быстро, на сколько это было возможно сделать не слушающимися пальчиками, развязала плетёную косичкой тесёмочку и вытряхнула содержимое мешочка на свою ладонь.

Это был небольшой флакон из тёмно-изумрудного стекла. Внутри него игриво плескалось содержимое. В памяти Селестии промелькнули слова:

«Выпей, коль плохо станет, - приговаривала старушка хриплым голоском, вкладывая мешочек в руки Лести, - тогда сил достанет до меня добраться».

- Зелье вештерки! – осенило женщину. Селестия ловко открутила колпачок, правда с восковой пробкой пришлось повозиться, и залпом проглотила содержимое флакона. – Гадость, - пытаясь перетерпеть сладковато–гнилостное послевкусие пробормотала Лести. И пока женщина отчаянно пыталась уговорить свой желудок принять «лекарство», а не извергнуть его, зелье вештерки начало действовать: Лести почувствовала жар, пробежавшийся по всему телу колкой волной, головокружение прошло, и даже ноги вновь стали подвластны своей хозяйке.

Окрылённая вернувшимися силами, Лести быстро прошла шагов двести до трухлявого дерева, изъеденного короедами и ставшего местом обитания лунных жуков – бзезов. Не заметить это мёртвое дерево было невозможным: бзезы стрекотали так, что с каждым шагом, приближающим Лести к ним, уши женщины начинали болеть.

Остановившись на безопасном расстоянии, Селестия начала скидывать с себя всё, что могло выдать её в непроницаемом полотне ночи. Женщина сняла фартук, выкинула серьги и браслеты с кольцом, кулон, некогда подаренный любимым братом, Лести поднесла к губам, прошептала прощальную молитву и закинула в лес так глубоко, на сколько ей хватило сил.

Спрятав белокурые локоны под чёрный, сшитый из плотной ткани, чепчик и оставшись в одной сорочке из плотного чёрного хлопка, Лести принялась замазывать открытые участки тела толстым слоем грязи. Покончив с приготовлениями Селестия свернула с тропы, ныряя в высокую траву. Заросли скрывали крутой скат в овраг, поросший трёхметровым камышом-кроведёром. Человек, не знающий этого, легко может остаться в объятиях этих хищных растений, став прекрасным кормом для них.

Достигнув дна оврага, Лести на мгновение остановилась, прижимаясь спиной к траве на склоне. Женщина внимательно наблюдала за тем, как в ночной тьме зашевелились тени. Движение их было плавным, почти невесомым, и сопровождалось лёгким шелестом, словно бы кто-то перешёптывался. Лести зажмурила глаза, что было сил, когда полотно звёздного неба нарушила тень, склонившаяся к ней. Женщина задержала дыхание, пока кроведёр тыкался в неё своей мохнатой, покрытой грубой щетиной головкой и стрекоча что–то своим хищным собратьям.

Когда шелест стих, Лести медленно открыла глаза и внимательно всмотрелась в пространство перед собой: кроведёры вновь стройными рядами устремили свои головы к небу, мирно покачиваясь на ветру. Помедлив ещё пару минут, Селестия медленно подошла к краю зарослей камыша.

Прислушавшись к шорохам, женщина села на пропитанную дождём и кровью дневных жертв землю и принялась на ощупь искать ориентиры, оставленные Джо. Лести пришлось повозиться, прежде чем она коснулась шершавой поверхности ракушки. Женщина елозила по земле, копаясь в грязи и отсчитывая заветные метки:

- Пять, - облегчённо прошептала Лести и осторожно опустила правую ногу в воду. Разгоняя речных жителей Женщина пыталась кончиками пальцев нащупать дно. Но от безуспешных поисков в холодной воде стопу свело судорогой. Лести вытащила ногу и принялась разминать конечность. От вынужденного пережидания боли в голове женщины вновь зароились мысли о Джонатане.

- Прости, - шептала Лести, вытирая непослушные слёзы, - прости… - грудь женщины задрожала от удушающего горя, срывающегося крупными каплями с глаз.

Покалывающее прикосновение к шее привело Селестию в чувства. Женщина резко вскинула голову и увидела дюжину свисающих над ней кроведёров. Осознание того, что защитный слой грязи смылся, прокатилось ледяной волной вдоль спины. Нарастающий клокочущий рык возвещал жертву о скором нападении. Женщина схватила первое, что попалось под руку и запустила в хищников, но кроведёры расступились, и трухлявая коряга пролетела мимо цели. Но этого хватило Лести, чтобы нырнуть.

Теперь нужно действовать быстро: необходимо найти основной корень, если его уничтожить, или хотя бы ранить, остальные кроведёры ослабнут.

Осмотревшись в мутной и непролазной тьме вод, Лести всплыла на поверхность за новым глотком воздуха. Хищники сновали по берегу в поисках ускользнувшей добычи, но один кроведёр почуял усилившийся запах плоти и клокочущей змеёй завился над водой в поиске его источника.

Селестия заметила его и, спрятавшись за толстым стеблем сухого умирающего камыша, ладонями коснулась ложбинки между грудями.

«Выхода нет!» - женщина мысленно боролось с собой. – «Прости, малыш!»

- Искра трёх светил, - прошептала Лести и ощутила знакомое, приятно покалывающее тепло, собирающееся в сгусток под ладонями. Женщине не хотелось лишать своё не рождённое дитя даже крупицы потока, но обстоятельства вынуждали: выстоять против кроведёров без оружия невозможно.

Трескучий шёпот над головой возвестил о том, что укрытие Селестии было раскрыто. Женщина только и успела повернуть голову в сторону звука, как настигший её кроведёр быстрой тенью накинулся на Лести, обвивая её тугими кольцами и выпуская из стебля острые шипы. Селестия едва успела набрать в лёгкие побольше воздуха, покуда позволяла сжатая в смертоносных кольцах грудь, как хищник потянул свою жертву в глубь реки и ударил женщину спиной о дно.

Удар возымел нужный эффект, и к поверхности воды устремились весёлые пузырьки воздуха. Но Лести не сопротивлялась: она позволила кроведёру дотащить её до сросшихся в тугой лабиринт корней.

«Да проснётся повелитель чёрных глубин. Омутник!» - мысленно приказала женщина, выпуская мерцающий сгусток.

Мглу ночных вод озарил мягко льющийся свет потока праны, он поднимал со дна ил, не истлевшие останки недавних жертв и не разрушившиеся скелеты, сплетая всё в безобразное существо: на месте головы уместился остроклювый небольшой череп, из пустых глазниц которого свисали покрытые гнилостной слизью водоросли, на место позвоночника и рёбер встал хребет какой–то крупной рыбы, вместо ног прикрепилась нижняя часть туловища мужчины, разорванного пополам и с обглоданными голенями. Левая, полностью скелетированная рука, крепилась к «конструкции» гниющей мышечной тканью.

- Рид, - повеяло могильным холодом, и пустые глазницы залило кровавое сияние. – Твоему роду запрещено взывать к нам.

«Спаси моё дитя!» - взмолилась Лести, пытаясь ослабить путы и показать свой живот. Но леденящее прикосновение костлявой руки заставило женщину замереть.

- Жизнь в тебе, - прокряхтел омутник, - её жизнь мне не нужна. Чем оплатишь?

«Душой», - слабея ответила Селестия.

- Годится, - призванный своей единственной рукой ухватился за стебель, сковавший Лести, хищник судорожно дёрнулся, ослабляя свои путы. – Уходи, - приказал омутник, впуская яд в тело кроведёра.

Мягкий поток подхватил освобождённую женщину, толкая её к поверхности. Вынырнув, Лести принялась жадно глотать воздух, пытаясь удержаться на плаву. Ночную тишину разрывали жалобные трескучие крики умирающих кроведёров. Теперь путь был свободен.

Ухватившись за проплывающую мимо корягу, Лести принялась вертеть головой, пытаясь отыскать нужное направление, но ощущение тепла в контраст ледяной воде заставило сердце женщины болезненно сжаться.

- Только не, - успело сорваться с уст Селестии, и женщина ощутила резкую схваткообразную боль. Толи от испуга, толи от неожиданности Лести выпустила спасительную корягу и начала беспомощно бить руками по воде.

- Ещё рано, - раздалось из речной глубины, - жизнь в тебе должна родиться.

Лести ощутила, как её спины коснулась костлявая рука омутника. Существо притянуло женщину к себе, удерживая роженицу на плаву.

- Он доставит тебя к ведунье, - призванный кивнул в сторону, где неспокойная поверхность реки вздыбилась, неохотно выпуская пять капелек.

- Они доставят тебя к вештерке, - проговорил омутник, вдыхая в парящие шарики остатки своего потока. Тело призванного начала распадаться по мере того, как прана перетекала из него в формирующихся фамильяров.

- Благодарю, - обессилившим голосом прошептала Лести.

- Держись, - затихающим шёпотом донеслось со спины. Омутник, собрав остатки сил, подкинул женщину, и фамильяры водяными молниями закружили вокруг Лести, вплетая женщину в плотный пузырь.

Селестия кинула последний полный благодарности взгляд на призванного.

Пузырь внезапно тряхнуло, и Лести невольно обхватила живот, наблюдая за существом, протискивающимся во внутреннее пространство сквозь защитное поле. Фамильяр остановился возле границы пузыря, выжидая, когда страх в глазах его подопечной утихнет.

- А! – женщина поджала под себя ноги, пытаясь пережить новую волну схваткообразной боли. Фамильяр встрепенулся, его водяное тело пульсировало, выдавая панику существа. – Всё в порядке, - стиснув зубы, шептала Лести, а на измученном лице женщины читалась умиротворяющая улыбка.

_________________________________________
Вештерка – целительница.
Омутник – дух, обитающий в речных и озёрных омутах; водяной.