Экзамен и Надежда Сергеевна

М.ПАХОМОВ

ЭКЗАМЕН И НАДЕЖДА СЕРГЕЕВНА
(Сон. Экзамен. 16 октября 2011 г., ночь, два дня после Покрова).

Необычно длинный и, видимо, крепкий сон, как наяву. Возможно это два сна, я просыпался и снова засыпал.

Сдаю экзамен вместе с каким-то парнем. Смотрю в его билет. У него вопросы по истории и литературе. Завидую. Читаю свой билет. У меня вопросы по математике, какое-то уравнение, дроби, интегралы, математические закорючки. Я в школе не любил и плохо усваивал математику, и тут, во сне – снова математика. Мой напарник сдал экзамен. Теперь очередь отвечать мне. Учительница взяла мой билет, прочитала мои вопросы. Смотрит со сдержанной улыбкой на меня. Ждёт ответа. Я говорю, - «Можно, я Вам, вместо  математики, лучше прочту стихотворение?». Удивилась и говорит, - «Читайте». Читаю Маяковского «Товарищу Нетто – человеку и пароходу». Это стихотворение почему-то  хорошо запомнилось мне ещё со школьной скамьи. Читаю.

«Я недаром вздрогнул, не загробный вздор,
В порт, горящий как расплавленное лето,
Разворачивался и входил товарищ Теодор
Нетто.
Это он, я узнаю его,
В блюдечках- очках спасательных кругов…» и т.д.

И в конце:

«…Других  желаний нету,
Встретить я хочу свой смертный час так,
Как  встретил смерть товарищ Нетто».

Прочитал ли я это стихотворение  по сну до конца – неясно. Смотрю на учительницу. Она молчит, я спрашиваю, можно я ещё прочту. «Читайте». Я читаю Есенина:

«Выткался на озере алый свет зари,
На бору со звонами плачут глухари,
Где-то плачет иволга, схоронясь в дупло,
Только мне не плачется, на душе светло…».

Кажется, дочитал до слов «Сядем в копна свежие под соседний стог…». Спрашивает, - «А  дальше?».  Отвечаю, - «ЧтО дальше было, известно». Смотрит на меня и снова улыбается. «Можно, я ещё прочту?». Видно, ей понравилось моё чтение. Кивает головой, мол - читайте, с видом: «Что он ещё будет читать?».
Никитин, «Утро».  Это стихотворение я запомнил  ещё с шестого (или седьмого) класса. Оно настолько свежее и чистое, словно художник кистью нарисовал деревенское утро.

«Звёзды меркнут и гаснут. В огне облака.
Белый пар по лугам расстилается.
По зеркальной воде, по кудрям лозняка
От зори алый свет разливается…».

На этом месте сон рассеялся, я проснулся. Было за полночь. Невольно, про себя,  дочитал стихотворение до конца, начиная с того места, на котором остановился во сне.

 «Дремлет чуткий камыш. Тишь, безлюдье вокруг.
Чуть приметна тропинка росистая.
Куст заденешь плечом - на лицо тебе вдруг
С листьев брызнет роса серебристая.
Потянул ветерок, воду морщит, рябит.
Пронеслись утки с шумом и скрылися.
Далеко-далеко колокольчик звенит.
Рыбаки в шалаше пробудилися
Сняли сети с шестов, вёсла к лодкам несут…».

Поскольку сон ещё был свеж в памяти, вспоминаю лицо учительницы. Это не Евдокия Петровна. Она у нас была в старших классах (см. очерк  «Школа»). Пожилая. Её я хорошо помню. А во сне была очень приятная на вид молодая учительница. И вот в памяти, издали, всплыло и проявилось это лицо, и я догадался, что мне приснилась  Заозёрская Надежда, кажется, Сергеевна. Она у нас была всего один год, в седьмом классе. Да, это её я увидел во сне. Сколько же прошло времени с тех пор? Мой  седьмой класс - это 1947-й год. Значит – минуло более шестидесяти лет. И я неожиданно, вне какой-либо связи,  вспомнил во сне  Надежду Сергеевну, читал ей  стихи. Удивительно!

Всё, что связано с жизнью человека, мозг хранит в клетках, в дальних его уголках, надолго, навсегда. И очень далёкие по времени эпизоды жизни, забытые, потерянные в памяти, могут проявиться вне какой-либо связи, произвольно и неожиданно. Чудесно и загадочно! Где-то я читал, что  даже, казалось бы, самые длинные сны на самом деле проходят за несколько минут. И мой сон, «сжатый» в пружинку, во сне «распрямился», кажется, на мнимые полчаса.
Смотрю в темноту ночи. До рассвета ещё далеко. Какие-то другие рифмы всплывают в памяти, и я снова засыпаю…

====================================