Как нищенка разбогатела

Старая, вонючая, сгорбленная беззубая особь в лохмотьях сидела на обочине яркой жизни, бросая черствые крошки нахохлившимся голубям, ворча скрипучим голосом в моменты, когда ее окатывало грязью из-под колес проносящихся мимо лимузинов. К ночи все стихло. Заменявший одеяло грязевой покров был сегодня недостаточен, старуха поднялась, ежась и кутаясь в свои лохмотья, и побрела в сторону полуразвалившегося дома, в котором лежал прожженный старый матрас, служивший ей постелью. В свете фонаря что-то блеснуло. Старуха-нищенка наклонилась, чтобы рассмотреть, не монетка ли, в надежде добрать нужную сумму на хлеб. Но это оказался клеевой стразик, потерянный кем-то из богатеньких деток, проходивших здесь утром с шарами, веселым гомоном и новыми хрустящими пакетами с едой и игрушками. Усмехнувшись беззубым ртом, старуха подняла безделушку, вспомнив, как одна из капризуль кинула в нее упаковкой от гамбургера, где еще оставались следы соуса и салата, а также те самые крошки, которые насытили сегодняшних голубей. Налепив стразик на фонарный столб, нищенка полюбовалась новым дизайном, а потом решительно отковырнула стразик обломанным ногтем и, доковыляв до дома, тюкнула его в середину покосившейся двери. "Глазок!" - осклабилась она, зашла внутрь, повалилась на матрас и захрапела, как только немного согрелась. Снились ей миллионы разноцветных стразовых искр, пляшущих на мостовой, и хруст пакетов с подарками.
"Приснится же такое!" - удивленно думала благообразная пожилая дама, совершая утренний туалет в своем великолепном будуаре. Позавтракав воздушными теплыми булочками с ароматным соусом и кусочком благородного сыра, зарядившись бодрящим травяным напитком, женщина решительно нажала на кнопку телефона.
- Жан, сильвупле, авто к парадному. Мы едем в город - проговорила она мягким и в то же время не терпящим возражений голосом в трубку.
- Сей момент, мадам! - рявкнул ее личный водитель Евгений, и через пять минут дама услышала тихое урчание мотора одной из своих коллекционных "девочек", как она ласково называла верные крайслеры и фольксвагены.
- Сначала в салон, затем - в сирень! - отдала приказание старая леди, и Евгений, привыкший к поэтическому пафосу старушки, не уточняя, в какую-такую сирень в ноябре собралась мадам - бывало, возил и "на острова", и "на баррикады", и "в люди", и все эти адреса означали одно: кататься, гулять, путешествовать, заводить беседы, сидеть в кафе, посещать концерты и театры - бесшумно вывел машину с придворной аллеи. Точный адрес он услышит от мадам при въезде в город - ведь сегодня их ждут именно городские развлечения. Туда и направил преданный шофер машину.
Освежив укладку и маникюр, насладившись массажем, довольная старушка выпорхнула из дверей салона и заявила: "Едем, Жан! Я хочу найти один дом, который увидела сегодня во сне!"
И они медленно поехали по улицам. Немало поколесили по центральным проспектам, покружили по окраинам, пока леди не воскликнула: "Вот мы и на месте!"
Справа от них громоздились останки двухэтажного здания, на двери которых в отражении фар насмешливо сверкал небольшой бриллиант.
Нищенка с блаженной улыбкой на немытом лице досматривала какой-то буржуйский сон, время от времени бормоча непривычные сочетания звуков: "силь ву пле", "мадам", "крайслер", "Жан".
«Отмыть. Переодеть. Сводить в салон. В клинику. К стоматологу. К… логопеду», - поморщившись, додумала old lady, прислушавшись к дикому прононсейшну «хозяйки».  От невыносимого абре она чихнула, и нищенка приоткрыла один глаз. Увидев гостью, она стала шарить по той пристальным взглядом, оценивая возможную добычу, и привычно протянула скрюченные подагрой пальцы за подаянием. «Фи!» - с брезгливой гримаской леди легонько стукнула по вытянутой руке тонкой перчаткой и быстро обратилась к водителю: «Эжен, будь ласка, веди её в машину, только открой верх, please!»
Вышли вместе. Нищенка не сопротивлялась, ибо в голове у неё ещё стоял приятный туман от буржуйского сна, как будто получившего продолжение наяву. Обернулись на дверь. Стразика не было. Женщины посмотрели друг на друга – одна исподлобья, испытующе, как на неопознанного зверя, другая – живо, с интересом, как на экспонат. Евгений, он же Жан, он же Эжен, Юджин и Джек, увлёк сопротивляющееся для вида новое увлечение своей хозяйки к машине, усадил на заднее сиденье, предварительно застелив его упаковочной бумагой и защитной плёнкой. До особняка они доехали в полной тишине: леди размышляла о дальнейших планах, а нищенка глазела на тротуары с неожиданного для себя ракурса «проносящейся мимо яркой жизни».
С того дня прошло три года, а старушки – словно сестрички, не разлей вода, везде вместе, одинокая в прошлом дама  резвее прежнего, а прибранная, приукрашенная, приосанившаяся, подрасправившая плечи бывшая нищенка обеспечивает подруге достойную полемику на поэтических вечерах и дискуссионных пленэрах. Милые друзья обхаживают подруг, дом их полон цветов, подарков, гостей, смеха и музыки. Забавно Евгению наблюдать за играми пожилых леди, но и увлекательно. Сам стихи стал на досуге пописывать – благо, досуга больше появилось, ухажёры у подопечных все, как на подбор, с авто да водителями. А на днях новая старая леди по-матерински заботливо чистила его пиджак и стряхнула с него какую-то блестинку.  «Ах, Эжен, романтИк!» - подмигнула она и сунула стразик ему в ладонь. Евгений уже знал, куда его прилепит. Сев в крайслер, он завёл мотор. В сирень, на острова…