По-соседски

У каждого свои приметы приближения весны. В доме тети Софы, например, об этом узнавали по пению. Сосед сверху, имени которого никто из жителей подъезда так и не узнал, хотя жил он здесь уже несколько лет, начинал громко петь. В ванной, на кухне, — одним словом, везде, где позволяла акустика. И все было бы ничего, казалось бы, безобидная привычка. Но у тети Софы, к ее несчастью, был абсолютный слух и высшее музыкальное образование. Кроме того весной сосед истошно вопил не что-нибудь, а песни из репертуара Муслима Магомаева. Надо ли говорить, что это только умножало скорби тети Софы, ибо выступления Магомаева она застала вживую и нежно его любила всю юность.

А еще к несчастью тети Софы, она неплохо разбиралась в поэзии, поэтому когда сосед нещадно коверкал стихи Роберта Рождественского, забывая слова песен, интеллигентная и тихая тетя Софа хваталась за сердце и начинала неистово колотить по батареям шваброй. Сосед замолкал, но потом начинал ровно с того места, на котором тетя Софа его прервала.

Продолжались такие концерты обычно около двух недель. Сосед пел, спускаясь по лестнице, выходя покурить и просто шагая по квартире. Разведка в лице ушлой консьержки, которая легко могла бы оказаться агентом спецслужб, донесла, что живет он один, никто к нему не ходит, сам приходит и уходит всегда в одно и то же время, в общем, обычный, ничем не примечательный тип. Вот только поет, собака.

Тетя Софа страдала. Идти ругаться у нее не было оснований. Сосед же пел в разрешенное время, по ночам не шумел, и заявления в милицию на оскорбление чувства прекрасного тетя Софа тоже не могла написать.

Но, что удивительно, пение соседа всегда начиналось вне зависимости от метеопрогнозов и погоды за окном. И всегда ровно через две недели наступала долгожданная весна.

В этом году, однако, сосед внезапно молчал. Весь март и апрель от него не было слышно ни звука. А на улице буйствовала метель. Это в апреле-то! Тетя Софа сокрушалась, что погода, видимо, сошла с ума. Но можно ли винить ее, когда весь мир безумен?

И вдруг утром послышалось знакомое пение. Тетя Софа оживилась — хорошо, когда есть стабильность! Ровно через две недели наступила такая долгожданная весна. Как-то ранним воскресным утром тетя Софа пила чай с цветаевским пирогом и с наслаждением смотрела в окно. Вдруг тишину вдребезги разнес звук перфоратора. И откуда же! Сверху!

Через пару дней выяснилось, что чудаковатый сосед тети Софы съехал. Говорили разное. Кто говорил, что в Индию, кто-то рассказывал, что он состоял на учете в психдиспансере и раз в три года проходил обязательное лечение. Но правдой было то, что над квартирой тети Софы теперь поселился Василий. Он быстро перезнакомился со всем домом, много и часто пил, причем не один, а в шумной компании, будил всех по выходным своим перфоратором и совершенно был лишен чувства прекрасного.

В итоге весь дом объединился в борьбе с новым жильцом — заявления в милицию, бесконечные жалобы и пьяные фальшивые горланные завывания «Ой, мороз, мороз» не давали покоя никому.

Так прошел год.

А весна… А что весна? Весна все равно наступила. Ведь ей все равно — зовут ее или нет.