Только не благодарность

Наша  память имеет прекрасное свойство: забывать плохое. Даже из тюремной, армейской, (что в сущности одно и тоже), пионерской жизни вспоминается смешное, забавное.  Унизительные моменты того бытия исчезают,  теряются в прошлом. Только злые по настоящему люди помнят отрицательное, но и на них накатывает временами тёплая ностальгия о прожитом.

 Такое качество присуще славянам, что возвышает их над другими, более прагматичными, нациями. Правда, в настоящее время многое нивелировалось, уравнялось, и братья-славяне такое могут учудить, что, куда там другим. Теряется сама суть нашего народа, мы превращаемся в нацию нытиков, вечных жалобщиков, прагматиков, увы, убийц.

 Но не буду вникать в совсем плохое. Взгляну под несколько юмористическим  углом на прошлое, которое кажется сейчас таким забавным. Просто не верится, что в своё время переживали из-за каких-то на нынешний взгляд пустяков. И в частности коснусь такой близкой и знакомой темы, как жалобы.
               

«Телеги» катили, катят, и будут катить во все годы человеческой цивилизации. Это весьма сладострастное ощущение, присущее многим. Большинство по существу, часть по подлянке.  Помню, сетовала в  моём такси пассажирка, служившая в Верховной Раде, ещё советской, а уже к тому времени навалилась перестройка: «Перестали писать жалобы. Не доверяют». Точнее не скажешь.

 А ведь до этого газеты буквально заваливались т.н. письмами трудящихся, и горе было тому руководителю, жалоба на которого публиковалась в прессе. Оргвыводы следовали незамедлительно. Летели головы, разбивали инфаркты и инсульты. Лес рубят, щепки летят! А сколько жалоб приходило на нашего брата, таксиста! Положив руку на сердце, отмечу: во многом вполне справедливых.

 На отказ в обслуживании, завышение оплаты за проезд, хамство и т.п. Начальство не без удовольствия разбирало эти бумаги, «казнили» виновных. Но главное: жалоба позволяла держать водителя в руках, при случае напомнить: «Ты вот о плохом ремонте машины что-то бормочешь, об отсутствии запчастей, а посмотри на себя. Из жалоб не вылазишь, да и с женой нелады, вчера снова приходила». Какова здесь логика – непонятно.
               

 Но всё же о менее грустном. В нашем ТМП-1 (таксомоторном парке) работал водителем Фима Воскобойник. К огромному невезению для начальства Фима был участником ВОВ, имел кучу наград и ранений,  еврейскую внешность, которую и не пытался скрывать из-за…своей внешности, и весьма кляузный характер жалобщика. Как антипод пассажирам.

 Писал он во все инстанции, отдавая предпочтение ЦК КПСС, Верховному Совету СССР, министерствам и другим, менее влиятельным организациям. Бряцая орденским иконостасом и незаживающими  ранениями, а также подчёркивая, что он еврей, гонимый, естественно, Фима строчил весьма ядовитые письма. При этом он выражал надежду, что ему не надо будет для разрешения столь незначительного вопроса обращаться в ООН, Комиссию по правам человека и другие антисоветские организации.

 – Сейчас много  евреев уезжает на ПМЖ, так что передать письмецо не проблема, - сообщал он в конце письма.  Начальство произносило вслух нехорошие буквы, топтало ботинками Фимины бумаги, но аргументы были довольно весомыми. Короче, Фиму Воскобойника старались не трогать, следуя украинской пословице: «Нэ чипай лыха, нэхай будэ тыхо». Новую машину, правда, ему не давали, находя множество причин, которые даже он не мог оспорить.
               

Если гаишник останавливал таксомотор Фимы на трассе за какое-нибудь нарушение, Фима, лучезарно улыбаясь, выходил из авто с папочкой в руке. Предъявив водительское удостоверение, он тут же просил автоинспектора показать свой аусвайс. – Зачем? – спрашивал тот. – Вы вчера явно пили алкоголь и необходимо поехать на медэкспертизу.

 - У гаишника отваливалась челюсть. Таких автоинспекторов, которые не пили вчера, было в их стройных рядах не густо. Но чаще всего конфликт  рассасывался, при расставании в воздухе, по выражению классиков, плавали шляпы. Был эпизод, когда в киевской газетке, типа «Молодой ленинец» или «Светлые горизонты» появился снимок Фиминого «драндулета» с открытыми настежь четырьмя  дверями(?), припаркованный у привокзального кафе.

 В дополнение публиковался очерк о таксистских злодеяниях водителя ТМП-1, Ефима. Воскобойника. - Чем кончилось? – поинтересовался вскорости я у него. – Написал Щербицкому (первый секретарь ЦК КПУ в те годы), что во время войны немецко-фашистскими захватчиками мне прострелили почку и сейчас, чтобы регулярно выполнять финансовый план для родного предприятия, вынужден каждые два часа принимать горячую пищу. В кафе меня знают и обеспечивают необходимым. Нет, корреспондента не уволили. Молодой. Я за него просил у главного редактора. Тем более, его ведь заставили(!) писать.
               

Жалобы, идущие в таксопарк, газеты, мощным потоком, водители наловчились нейтрализовать…благодарностями от восхищённых обслуживанием пассажиров. Руководство, проявляя бдительность, в отличие от проверок жалобщиков, когда и анонимки имели вес, тщательно изучало адреса, фамилии, причины, по которым создавалась такая бумага.

Те ещё нравы царили, и, пожалуй, всё ещё царят в сейчас уже независимых странах «Совковии»! Но я опишу умопомрачительный эпизод, который  и дал название опусу. Обычно на вокзалах, аэропортах, автовокзалах правили бал таксисты-фильтровщики, которые намётанным глазом выхватывали из толпы  жирного карася, (а «фильтры» были крупноячеистые), и вели толковище.

 – Куда надо? – Оболонь? Так это же за Днепром, бывшая черниговская губерния. – Но найдём? – спрашивал с сомнением иногородний, не свой же киевлянин, пассажир. – Постараюсь, - обнадёживал водила, но…Сами понимаете. И «заряжалась» некая сумма. Большая.

Конкуренция за провоз «лохов» наблюдалась весьма нешуточная, со скандалами, битьём фар и лобовых стёкол, прокалыванием шин и другими методами воздействия. Но любая сфера деятельности развивается, ищет новые, более прогрессивные и современные методы работы. Как подметили чехи: мысль не дремлет.
               

 И вот.  В один прекрасный день в наш таксопарк пришла бумага, в которой группа офицеров Н-ской части просила сердечно поблагодарить водителя, имярек. «Ожидали мы такси на стоянке «Контрактовая площадь», чтобы уехать на вокзал. Народу в очереди много, свободные такси не подъезжают, а ехать надо.

 Заметили остановившуюся неподалёку машину   вашего, как оказалась, автохозяйства. Подходит к нам водитель. А нас, ко всему, ещё и пятеро. И слегка за встречу приняли, само собой. Но на ногах стоим прочно. – Куда, хлопцы, путь держим? – поинтересовался он. На вокзал, шеф, - объясняем. – Что-то многовато вас. Ну, ладно.  Готовьте десятый номер (10 рублей на таксистском сленге  - авт.) и погнали. Довезу.

 Садимся. Счётчик он не включил, – говорит, что надо экономить счётную аппаратуру, запчастей нет, а выручку для автопарка, государственный план везти надо. За пятнадцать минут доставил. Вот с  таких передовиков, лучших из лучших по профессии и надо другим водителям пример брать.  Обязательно отблагодарите вашего сотрудника за качественную работу».


                В отделе эксплуатации долго рассматривали бумагу, разве что не нюхали. Смотрели друг на друга с непониманием. Всякие бумаги приходили в таксопарк, в министерство, управление городских пассажирских перевозок, но такая была в новинку. Утром героя автоперевозок вызвали на ковёр. Когда его ознакомили с содержанием, он буквально потерял дар речи. Глаз полезли под  лоб: «Какие офицеры!?

Какая экономия шестерёнок счётчика!? Дайте их адрес»! – Да, и ты немедленно направишься морды им бить, - с каким-то смутным воспоминанием возразил замдиректора по эксплуатации, Виктор Иванович Михайлов. -  Только прикинь, - продолжил он.

- Вымогательство (в десять раз увеличил сумму!), не включение счётчика, перегруз машины, явно вёз пьяных, взял к тому же пассажиров без очереди.  Всё! Ставлю на голосование: три месяца резерва. Жаль, что нельзя дать шесть, а заслужил. Три месяца резерва: уборка территории, работа грузчиком и прочие хозяйственные работы.
               

 Отсюда вывод: любая бумага во зло.

   Ян   Подорожный.      Любек.