70 миль в жизнь. Глава 6

Ожог
     «- Да что такого особенного в этой Флориде?» - в который раз уже звенел в моей голове голос моей первой подруги Эшли Данн.
       Когда мы были во втором классе, она сообщила, что её родители переезжают по работе в Литл-Рок. Мы так хорошо дружили, что я думала, это будет длиться вечно. Увы, но ничто не вечно. Хотя... Тогда я ответила ей: «У нас во Флориде небо красивое», а она рассмеялась и сказала, что небо везде одинаковое. Нет, Эшли, как же ты ошибаешься. На Родине небо всегда красивее. Небо. Какое же оно... волшебное. Нет, правда. Над нашими головами такая красота, а мы не видим её. Не смотрим на неё. Мы всё время куда-то спешим. Нам постоянно что-то нужно, и в то же время нам нет ни до чего дела. А я вот очень люблю смотреть на небо. Покой, уют, умиротворение... Вот так лежишь себе на скошенной траве, смотришь на это голубое воплощение вечности, как вдруг:
     - Гордон! Блин! Что случилось? Кто-нибудь видел, что произошло?
       Даа. Митч Мэйсон — наш учитель физкультуры. Видимо, он очень скучает по армии. По-другому я не могу объяснить, чем он руководствуется, проводя уроки. Они больше похожи на тренировку бойцов специального назначения, чем на урок физкультуры в старшей школе. Митч, блин, как же ты не вовремя. А, впрочем, как всегда.
     - Я не знаю! - послышался надо мной голос Эстер, по которому можно было легко понять, что она напугана. Не бойся, Терри. Всё хорошо. - Она просто резко остановилась, схватилась за голову и упала.
     - Чёрт возьми, да слышишь ты меня или нет? Гордон! Моргни, если ты меня слышишь!
     «- Пошло оно всё, - думала я, не сводя глаз с неба и даже не торопясь стирать с лица идущую из носа кровь. - Я не слышу тебя, Митч. Я не хочу тебя слышать. Я просто хочу лежать здесь. Оставьте меня в покое. Пожалуйста».
       Шаги, шаги, как много людей. Они все стоят и смотрят на меня. Меня всегда смущало, когда я оказывалась в центре внимания. Я никогда этого не хотела, я никогда этого не любила. Это не для меня. В таких ситуациях я всегда старалась как можно быстрее уйти подальше от всей этой шумихи. А сейчас... я не чувствую смущения. Я вообще ничего не чувствую. Кроме тепла, оставляемого на моём лице бегущими по нему капельками крови.
       Ладно. Пора заканчивать этот концерт. Я собираюсь с силами и приподнимаюсь на локти, переворачиваюсь, встаю на колени и наконец, поднимаюсь на ноги. Наверняка, со стороны это выглядело, как полудохлый Терминатор. Да и пусть. Но как только я встала, в глазах всё снова начало расплываться и темнеть. Я поняла, что вот-вот вновь упаду, но меня кто-то подхватил. Это был Митч.
     - Фух, ну хоть живая. Тебе надо в медчасть.
     - Медкабинет, мистер Мэйсон, - я даже не поняла, чей это был голос.
     - Да, медкабинет, - видимо, он собирался взять меня на руки. Нет уж, спасибо.
     - Я смогу дойти, - каким-то слишком тихим даже для себя голосом заверила я. - Спасибо, я дойду.
     - Ты больше десяти минут лежала и не шевелилась, а теперь собираешься идти через всю школу одна?
       Я кивнула и молча пошла ко входу. Это не такое уж большое расстояние. Проходила и большее. Когда я уже прошла почти половину пути, я услышала, что кто-то бежит за мной. Меня обогнала Эстер.
     - Подожди, - она пыталась отдышаться.
     - Зря ты ушла, Эстер. Роберт ещё на поле.
     - При чём тут Роберт? - она смотрела на меня, всё ещё приводя дыхание в порядок.
     - А ты не заметила? С того момента, как мы сбежали с урока миссис Морган и Роб нёс тебя на руках, прошло уже чуть больше трёх недель, и всё это время единственное, о чём ты говоришь — это Роберт. - Я сделала вид, будто говорю по телефону:
     «- Алло, здравствуйте, миссис Росс. А Эстер дома?
     - Привет, Виктория. Нет, Эстер ушла с Робертом»
 или
   «- Привет, Эстер! Погуляем сегодня?
  - Ой. Нет, прости, я уже Робу пообещала»

     - И так далее, и тому подобное. Роберт, Роберт, Роберт... всё, больше нет людей на свете.
     - Да к чему ты всё это говоришь? - уже отдышавшись, она смотрела на меня изумлёнными, ничего не понимающими глазами.
     - К тому, что вы оба прекрасно давали мне понять, что я — лишняя, что я вам не нужна. Хотя я и сама это осознаю.
     - Викки, ты не понимаешь, - попыталась было она что-то сказать, но я прервала её:
     - Я всё понимаю, Терри. Не хочу вам мешать.
       Эстер уже хотела что-то возразить, но я не стала слушать. Я просто развернулась и пошла всё в том же направлении, а она так и осталась стоять посреди поля.
       Человек, с которым ты уже почти родной, с которым ты провёл бок о бок больше десяти лет жизни, с которым ты думал, у тебя будет ещё много счастливых совместных моментов, которые вы потом будете вспоминать. Человек, с которым вы так хорошо друг друга понимали, что даже заканчивали фразы друг друга... Я никогда бы не подумала, что всё это можно вот так перечеркнуть, променяв тебя на кого-то другого. Пора бы уже понять и признать, что люди не будут рядом с тобой всю жизнь. Если ты правда на это рассчитывал, то что ж, это иллюзия, выдумка, сказка. А все сказки когда-нибудь заканчиваются. Роберт Дирк, ты отнял у меня почти самого близкого в этом мире человека. Как же я тебя ненавижу. Терри... Хотя... Есть ли всё ещё Терри? Или осталась только Эстер. Есть ли всё ещё та подруга, которая была мне как сестра или осталась только одноклассница? Я даже не знаю, что можно здесь ответить. Всё разрушилось. Как по щелчку. Как будто это был щелчок пистолета. Он заряжен. Бах! Вызовите «скорую»! Тут дружба умирает! А, нет. Уже не надо «скорой». Дата смерти: 10.15.1998. Покойся с миром.
       Слёзы смывают с моих щёк уже запёкшуюся кровь. Хорошо, что сейчас урок и коридоры пусты. Не хочу  никого видеть. Если увижу — пройду мимо. И они пусть сделают то же самое. Меня нет.
       Зайдя в раздевалку, я снимаю спортивную форму и, подняв глаза, встречаюсь взглядом со своим отражением в висевшем на стене огромном зеркале. Я пытаюсь понять, что, чёрт возьми, со мной не так? Почему все либо бросают меня, либо заменяют кем-то другим? Эшли, Джули, Нейтан, Эстер... Переезд, переезд, неизвестные причины, влюблённость... Я  не хочу, чтобы этот список пополнялся! К тому же...Одно дело, когда человек ушёл из твоей жизни и ты больше не видишь его (да, это, конечно, больно, но со временем становится хоть чуть-чуть легче). И совсем другое - когда ты видишь этого человека каждый день. То есть... ты видишь дорогого тебе человека с кем-то, кто стал ему дороже, чем ты. Не знаю, как описать словами это ужасное ощущение. Скребёт, режет, жжёт... Я так надеялась, что никогда не почувствую это снова, но... видимо, зря.
       Я разглядываю себя, пытаясь найти тот самый непростительный изъян, но... мне попадаются на глаза лишь шрамы на бёдрах, оставшиеся после того случая. Вечер, дорога домой из кинотеатра... два пьяных подонка... Нет, хватит!
       На мгновение всё помутилось у меня в голове. Придя в себя, я обнаружила перед собой разбитое зеркало, валяющиеся на полу осколки, порезы на моих руках. Мне даже было не столько больно, сколько обидно. Почему всё это происходит со мной? Чем я хуже других? Чем?! Кем был тот, кто отобрал у меня право на счастье? Пусть... пусть вернёт его... Слышишь? Кем бы ты ни был... Верни!
       Я падаю на колени осколки и начинаю буквально захлёбываться слезами. Я пытаюсь сжать руки в кулак, но пронизывающая боль не даёт мне этого сделать. Я смотрю на свои руки  и вижу торчавший в ребре левой ладони небольшой осколок зеркала.
       Хватит, пожалуйста, хватит!!!
       Из этого полубредового состояния меня выводит мелодия звонка на чьём-то телефоне. Оглянувшись, я понимаю, что нужно привести себя в порядок. И не только себя.
       С трудом переодевшись одной рукой, я беру сумку и выхожу и раздевалки. Надо найти техслужащую или хотя бы совок и веник. Я иду по коридору, не замечая ничего вокруг, как вдруг меня кто-то хватает за локоть. Наверное, мой крик был слышен на втором этаже.
     - Блин, прости. Я не знал, что ты настолько... впечатлительная, - мой одноклассник Мартин Кёц, виновато поднял руки. - Я правда не хотел тебя пугать.
       Понимая, что сейчас сюда сбежится вся школа, я хватаю Мартина за рукав и бегом тащу в ближайший кабинет. К счастью, он был пустым. Закрыв, я дверь и замираю. В коридоре действительно началась суета, поднялся шум из-за шагов и голосов, отчётливых и не очень. Всех интересовало, кого же там зарезали в коридоре. Лично я бы так и подумала, услышав себя со стороны и увидев кровь на полу.
   «- Только бы не зашли сюда! - чуть ли не молилась я. - Только бы не зашли!»
       Внезапно дверная ручка дёргается, но.. дверь не открывается. Вероятно, этот невидимый нам кто-то передумал заходить. Шумиха, между тем, начала постепенно сходить на нет. Я повернулась к Мартину.
      - «Впечатлительная»... Ты, наверное, хотел сказать: «трусиха»?
      - Ну... Да, но я подумал, что ты обидишься. Вы — девчонки — не любите, когда вас так называют.
     - На правду не обижаются. По крайней мере, в последнее время я действительно боюсь многого.
     - Например? - поинтересовался Мартин, глядя на меня своими внимательными искренними  голубыми глазами.
     «- Например, тех двоих, - промелькнуло у меня в голове. - Их не нашли, значит, они ещё на свободе. Получается, что они ещё могут меня встретить где-нибудь... Надеюсь, они не знают, где я живу, иначе...»
     - Вик, - Мартин начал водить рукой у меня перед глазами и щёлкать пальцами. - Виктория? Земля вызывает Марс! Земля вызывает Марс! Марс, как слышите? Приём!
     - Марс на связи, - «включаюсь» я, всё ещё смотря в одну точку, отвечаю я.
     - Это хорошо, - он вздыхает от облегчения и тут его взгляд падает на мои руки колени и капающую с них на пол кровь. - Блин! Ты... Так, всё, идём! - открыв дверь, он жестом приглашает идти с ним.
     - Куда?
     - В медкабинет. Куда же ещё?
     - Да, действительно, - я попыталась рассмеяться, но чувствую, что зрелище получилось жалкое. - Куда же ещё? Не на свидание же.
       И тут наш Марти покраснел.
     - Ну... Я, вообще-то, хотел бы, - он начал лихорадочно бегать глазами по развешенным на стенах таблицам, - пригласить тебя куда-нибудь. Но не думаю, что ты согласишься.
     - Почему же? - мне правда было интересно. Ничего отталкивающего в нём не было. Даже прыщи не так сильно раздражали.
     - Не знаю. Девчонки обычно смотрят на меня как-то брезгливо.
     - Ну и дуры, - пожала плечами я и вышла из класса. - Ну, медкабинет, так медкабинет, - я улыбнулась ему. - Идём?
      - Да, - Мартин наконец посмотрел мне в глаза и тоже улыбнулся, после чего взял меня за наименее пострадавшую - правую — руку. - Идём.
       Шаги, шаги, шаги...

***
       В медкабинете мне обработали и и перебинтовали порезы, перед этим вытащив пинцетом осколок зеркала. Руки и колени у меня теперькак у мумии. Щипет невыносимо.
     - Где тебя так угораздило? - спросила меня школьная медсестра — Джел Смитерс. - Подралась с кем-то?
       Я не знала, что ответить. Всё в порядке, мисс Смитерс. Просто у меня нервны ни к чёрту и я схожу с ума. А в остальном всё замечательно. Солнышко светит, птички поют. Жизнь продолжается.
     - Ну... - попыталась я придумать хоть что-то, - так получилось.
     - У тебя  что, кровь из носа шла? - Смитерс присмотрелась к моему лицу. - Что произошло? У тебя что-то в семье случилось?
       Офицер, я не виновата! Оно само разбилось! Нет, правда, это больше похоже на полицейский допрос, чем на оказание медицинской помощи.
     - Наверное, просто давление высокое. Иногда такое бывает.
       Я посмотрела на Джел. По ней невооружённым глазом было видно, что она хочет отправить меня к миссис Тирген — нашему школьному психологу. Нет уж. Хватит с меня психологов. Толку от них никакого.
       Смитерс дала мне смоченную водой салфетку и я стёрла с лица оставшуюся кровь Я хочу домой! Домой! Хватит с меня всего этого.
     - Всё уже хорошо. Спасибо, мисс Смитерс, - более-менее, ко мне начал возвращаться мой обычный голос. - Можно мы пойдём?
     - Я не держу вас, - пожала плечами Джел, давая понять, что мы можем уйти в любой момент. Что мы, собственно, и сделали.
       Когда мы вышли, я поняла, что чего-то не хватает. Моей сумки! Начав судорожно оглядываться, я увидела, что она в руках Мартина.
     - Мартин, спасибо, я, — я протянула руку, чтобы взять сумку, но он посмотрел на меня и серьёзным голосом ответил:
     - Нет, она тяжёлая. Тебе нельзя сейчас нагружать руки. К тому же, надо ещё найти кабинет, а это будет не так быстро.
       Я смотрела на этого парня и как-то всё это не укладывалось у меня в голове. Я привыкла, что обо мне заботятся только члены семьи и Эстер, а тут... совершенно посторонний человек. И видно, что он это говорит абсолютно серьёзно и не требуя ничего взамен. Это было так... необычно и немного странно, что я даже не сразу смогла его поблагодарить.
       Урок уже закончился и вместе с учениками в коридоры вернулся шум. У всех были свои дела, заботы, проблемы, радости. Своя жизнь.
       Ещё только идя к расписанию, мы встретили наших одноклассников — Джозефа, Малкольма, Нормана и... Роберта. Надо же, он один, без Эстер, наверное, они... Хотя, какое мне, чёрт возьми, дело до них? Пусть делают что хотят. Мне плевать.
     - Привет. Вы не знаете, в каком кабинете сейчас будет урок? - поинтересовался Мартин.
      - В сто четырнадцатом, - ответил Норман, глядя на мою сумку в его руках. - Математика.
     - Ты в порядке? - Роберт посмотрел  на меня, явно волнуясь.
   «- Ты скомкал и выбросил 10 лет моей жизни, сволочь!» - напоминал мой внутренний голос, но вслух я сказала лишь:
     - Ага.
     - Ладно, мы в столовую, - предупредил Малкольм. - Скажите Корнич, что мы опоздаем, хорошо?
     - Да, спасибо, - Мартин улыбнулся и мы пошли к кабинету.
       Джеральд Корнич вёл математику у средних классов, но если нужно было, мог заменить своих коллег из старшей школы. В целом, очень милый старичок, если бы не одно «но»: он буквально помешан на своей работе. Только попробуй сказать, что ты не любишь математику — все твои шансы получить хорошую оценку сровняются с землёй. Он пришёл к нам на замену на следующий урок после того, как Стивенсон разругалась со своим мужем. Её больше никто из нас не видел. По школе  начали ходить слухи, что она что-то с собой сделала, но доказательств, естественно, никаких не было. И это даже хорошо. Мы все уже так привыкли к этой нашей истеричной Мэнди.
       Ладно, надо идти. Впереди нас ждала очередная нотация о том, что «математика — это царица наук и относиться к ней нужно как подобает». В общем, будет весело.
       Зайдя в класс, я сразу же начала искать место, куда можно было сесть. Поскольку Тейлор Гиннес болела, то парта между Нэнси и Мартином была свободна. Что ж, отличный вариант.
     - И снова привет, - улыбнулась Нэнси. - Как ты?
     - Нэнси, пожалуйста, давай не будем об этом? - у меня правда не было ни желания, ни сил говорить об Эстер и о том, как я себя чувствую.
      - Хорошо. Ты видела зеркало? Ну, в раздевалке. Точнее, то, что от него осталось.
     - Видела, -  негромко ответила я и показала ей свои руки в уже начавших пропитываться кровью бинтах.
     - Вот как. Ладно. Я, кстати, встретила МакГрейя, когда шла в кабинет. Он сказал, что у него для нас хорошая новость. Прямо даже интересно, что он задумал.
     - Ну, думаю, настроение у него немного испортится, когда он узнает о раздевалке.
     - Тори, я могу тебя уверить, что не одна ты вымещала всё, что накипело в душе, на зеркалах. Не ты первая и не ты последняя. Да и трагедии никакой нет. Подумаешь. Купите новое. Или можно сказать моему отцу. Он ведь спонсирует школу, а значит, это тоже по его части.
     - Спасибо, конечно, но я не хочу, чтобы за меня платил кто-то другой.
       Нэнси лишь пожала плечами:
     - Моё дело — предложить. Если что — обращайся.
     - Хорошо. Спасибо, - я попыталась изобразить на своём лице улыбку. Даже не хочу видеть, как это выглядело со стороны.
       Где-то через десять минут, когда все уже давно были в сборе, прозвенел звонок. Всё бы ничего, но Корнич до сих пор не было и это странно: он никогда не опаздывал.
       Почти сразу после звонка зашёл директор. Я так и не смогла понять по его лицу, знает он уже про зеркало или нет. Ненавижу быть в неведении. Оно терзает, кусает, царапает, рвёт кожу и душу, от него у меня буквально чешется всё, словно я не купалась целый месяц. Бррр. Нет уж. Да здравствует информация.
     - Итак, - начал Конрад. - Всем доброе утро. Хочу сообщить вам всем отличную новость.
     - Нас отпускают домой! - предположил Норман, ликующе вскочив с места и  вскинув руки вверх.
     - Нет, Норман. Домой вы пойдёте только после окончания всех занятий.
     - Блин, ну тогда это не отличная новость, - он сел обратно за парту, ссутулившись и скрестив руки на груди.
     - И тем не менее. Ваша учительница Аманда Стивенсон вернулась из отпуска и готова снова приступить к работе.
     - Так она была в отпуске? - уточнила Нэнси. - Мы уже думали, что она уволилась
     - Или «того», - добавил с задней парты Дэн.
     - Вот для того, чтобы Аманда не уволилась и не «того», ей и был предоставлен отпуск, - МакГрей, как обычно, расставил всё по своим местам. Затем он подошёл к двери открыл её. То, что мы увидели, не укладывалось в голове. Стивенсон выглядела моложе лет на десять, она осветлила волосы и теперь они были пшеничного цвета, а одета она была в лёгкую белую блузку с ромашками и джинсовую юбку длиной чуть ниже колена, на ногах были балетки. Это был просто новый человек. Особенно мы заметили перемены в её лице: не было ни почти чёрных кругов под глазами, даже морщин почти не было видно. И улыбка. Стивенсон улыбалась! Её васильковые глаза просто сияли и могли составить конкуренцию лампочке на 100 Ватт. Сейчас, глядя на неё, на ум приходило слово «лёгкость». Мы не могли сказать и слова, а просто смотрели на неё и пытались «переварить» увиденное. Нам оно очень нравилось.
     - Доброе утро, - и голос её теперь не был похож на впивающиеся тебе под ногти иголки. Это был голос счастливого человека.
     - Доброе утро, миссис Стивенсон. - всё ещё приходя в себя, ответили мы хором, как в первом классе.
     - Ну что ж, - вмешался МакГрей, - ещё раз с возвращением, Аманда. Не буду отвлекать от занятий.
       Мы боялись, что как только он выйдет из класса, эта милая женщина снова как по мановению волшебной палочки превратится в злобную ведьму. Но наши опасения оказались напрасны. Стивенсон лишь улыбнулась ещё шире и сказала:
     - Как же я по вам всем соскучилась. Вы — мой любимый класс. Как я соскучилась по этой школе, по этим стенам, - она провела рукой по своему столу и села за него. - Знаете, в тот день я думала: «К чёрту всё! Иду к МакГрейю и увольняюсь!», но сейчас я понимаю, что не смогла бы этого сделать. Не смогла бы бросить вас. Вообще, знаете... Вот я чувствую, образование — это моё. И я так люблю детей. Вы просто лучики света в этом царстве человеческой лжи, предательств и лицемерия.
     - Миссис Стивенсон, - начал Малкольм, - Вы в порядке?
     - Ах, Малкольм, милый, зовите меня просто Аманда.
     - Оу... - он был в замешательстве. Как, впрочем, и все мы. Каждый из нас понимал, что что-то здесь не так.
       Нэнси присмотрелась к миссис Стивенсон:
     - Она что, под кайфом? - спросила она меня шёпотом.
     - Скорее, под антидепрессантами, - ответила ей я.
       Да, я знала, что говорю. В прошлом году мне назначали антидепрессанты. Я до сих пор помню эти ощущения, эту переполняющую тебя вселенскую любовь, доверие, желание выйти на улицу и обнять первого встретившегося тебе человека, открыть ему душу, разговаривать с ним до изнеможения. Я помню это чувство, когда мир становился ярче в прямом смысле этого слова... А потом всё резко прекратилось: родители стали замечать, что-то неладное, но не придали этому особого значения, однако Дрю всё равно конфисковал у меня оставшиеся пол пачки. Что уж, Аманда, добро пожаловать в мой мир
     - Понимаете... - начала она, - у вас было когда-нибудь такое, что вот вы живёте, живёте, и всё, вроде бы, хорошо, но вас не покидает чувство, что чего-то не хватает? И вот вы пытаетесь понять, чего именно и где искать этот недостающий элемент. И тут в вашей жизни появляется другой человек, и вам кажется, что вы нашли то, чего вам так не хватало для счастья. Вам кажется, точнее... вы уверены, что этот человек — это, своего рода, воздушный шарик, который тянет вас вверх, к Солнцу и звёздам, и что этот человек непременно сделает вашу жизнь лучше, и вы действительно словно парите, но... проходит время, и вы понимаете, что ошиблись, - из голоса миссис Стивенсон начала постепенно пропадать та восторженность и лёгкость, с которой она приступала к своему монологу. - У вас появляется осознание того, что этот человек — вовсе не воздушный шарик, а, скорее, каторжное ядро, и оно тянет вас вниз, в болото, и вы уже начинаете задыхаться, у вас не остаётся ни сил, ни даже желания бороться за право дышать, за право жить. Вам становится абсолютно наплевать. И вы медленно идёте ко дну. Но тут вдруг появляется второе дыхание. Что-то происходит в вашей жизни, и вы принимаете решение, что так больше продолжаться не может... И не будет. И у вас  появляется какая-то нечеловеческая сила и вы разрываете уже сковавшие вас цепи и... какое же это счастье — добраться до поверхности и дышать! Дышать полной грудью!
       Джозеф посмотрел на грудь миссис Стивенсон. Да там было, чем подышать.
     - И теперь, - продолжила Аманда, - теперь я свободна! Это непередаваемое ощущение. Мне так жаль, что все эти годы я причиняла другим столько проблем, - она погладила рукой макушку сидящей к ней ближе всех Одри Корс. -  Но я исправлюсь. Я всё исправлю. Начнём с сегодняшнего дня. Да, да здравствуют перемены.
       Мы с Нэнси и Мартином переглянулись с опаской. Слишком много перемен в последнее время. Мне вспоминаются слова Эрикинью, сказанные в день рождения Нэнси в машине о том, что перемены — это не всегда хорошо. Как же я его понимаю.
       К счастью, это был уже последний урок из сегодняшних шести, и мы с Нэнси считали минуты до его окончания. Они ползли, как раненый боец в надежде добраться до укрытия. Слишком медленно, чтобы ждать, слишком быстро, чтобы что-либо предпринимать. Нам оставалось только выжидать.

«Странная штука — время: его так мало, когда чем-то занят, и так много, когда чего-то ждёшь»

***
       45 минут. 2700 секунд. Более тысячи мыслей. Школьный звонок, прослуживший гонгом в этой битве терпения и самокопания, прозвенел как раз вовремя. Раунд окончен. Все — по домам.
       Собрать сумку теперь казалось мне трудновыполнимой задачей, но я всё  равно смогла это сделать.
     - Тебя подвезти? - обратилась ко мне Нэнси, когда мы уже шли по коридору к выходу.
     - Было бы здорово, но я ведь живу в другом районе
     - Пффф, тоже мне, - отмахнулась она. - Ты же помнишь, мне некуда спешить.
       И тут я задумалась: а мне есть, куда спешить? Отец уже две недели, как на курсах повышения квалификации в Лос-Анджелесе, мама — в Атланте, у своей сестры Вероники, Нейтан нашёл работу, снял квартиру (причём, не один). А Дрю мы не видели с того самого вечера.
     - Знаешь...- я посмотрела на Нэнси, - я была бы только рада.
     - Отлично, тогда пошли.
       Обожаю это её фирменное «отлично». Мы все так уже к этому привыкли. Вообще, Нэнси — милая девчонка, хороший человек, интересный собеседник, но... я не хочу с ней сближаться. Не хочу, чтобы всё повторилось: чтобы человек ушёл из моей жизни, как только займёт особое место в моей душе. Нет уж, спасибо. С меня довольно. Теперь только бытовое общение, только приятельские отношения. Ничего больше. По крайней мере, не сейчас.

***
     - … и потом она говорит: «Вы - лучики света в царстве лжи, предательств и лицемерия». Представляешь? - предавала Нэнси, уже чуть ли не плача от смеха. Эрикинью, похоже, тоже был уже близок к этому.
     - Дааа, весело у вас там, - подытожил он, всё так же не отвлекаясь от дороги.
     - Ага, это уж точно.
     - Главное - чтобы скучно не было, - заметила я.
     - Тоже верно. Хотя, кроме как на уроках Морган, нам скучать и не приходится, - напомнила Нэнси, после чего повернулась ко мне и сказала: Так, теперь ты.
     - Что я?
     - Нужно привести тебя в порядок.
     - Что, снова едем в тату-салон или к Элоизе?
     - Ни то, ни другое. С внешностью у тебя всё хорошо, если не считать порезов и бинтов. Я имела в виду настроение. Будем его улучшать
     - И какие предложения? - поинтересовалась я.
     - Едем в ближайший супермаркет, - распорядилась Нэнси.
     - Что, снова в отдел с алкоголем? — захотел подколоть Эрикинью свою подопечную.
     - Ну ты из меня, блин, вообще алкоголичку делаешь, - даа, видимо, её это задело. А может, просто разозлило. Кто знает: - К тому же, ты ведь сам говорил, что я вела себя более-менее адекватно. А значит, всё в порядке.
     - Ага, конечно..
     - В любом случае, мы едем не за этим, - заверила Нэнси.
     - А за чем?  - мне правда было интересно это узнать
     - Я недавно открыла для себя новый способ борьбы с хандрой. Ураа!
     - Опять?! - даже сквозь тёмные очки я разглядела в зеркало заднего вида обалдевший взгляд Эрикинью.
     - Не опять, а снова. Да и потом, живём ведь один раз,
     - Да, блин, вы о чём? - я переводила взгляд с Нэнси на Эрикинью и обратно.
     - Кое-у-кого новое хобби, - пояснил водитель.
     - И какое же? - я говорила, я не из тех, кто так быстро сдаётся.
     - Магазинные кражи.
     - Это не кражи, это … - я не знаю, как это назвать, - видимо, она заметила, что я, мягко говоря, в шоке от услышанного.
     - На кой чёрт тебе воровать какую-то вещь, если с твоими деньгами ты можешь попросту купить весь магазин вместе с вещами, продавцами, техслужащими и охранниками?
     - Тори, дело не в вещах. Дело — в ощущениях.
     - Оу... И какие же они?
     - О, когда ты выбираешь эту вещь, потом прячешь её, зная, что где-то рядом по залу рыщут продавцы-консультанты, зная, что где-то могут быть камеры, или тебя мог увидеть кто-нибудь из покупателей, и ты идёшь к выходу, ты... Блин,  это... неописуемо. Твоё сердце бьётся так быстро, что секунды кажутся вечностью по сравнению с этим ритмом. Ты чувствуешь страх, но тебе это нравится. Ты хочешь это чувствовать. У тебя начинают дрожать руки, тебе становится чуть тяжелее дышать, по коже идёт холодок, но ты получаешь от этого непередаваемое словами наслаждение! Это, как ты говоришь: «Вау!».
       Глядя на Нэнси Эванс, понимаешь, что она получает удовольствие уже даже от описания всех этих ощущений, что уж говорить о самом процессе, который их вызывает.
     - Эээ... - думала я, что сказать, - нет, спасибо. Мне бы что-нибудь менее радикальное.
      - Ну... Тогда сделай то, что давно хотела, но откладывала или не решалась. Как вариант — вполне сойдёт, - пожала плечами моя одноклассница.
     - Да, такая идея мне больше нравится, - пришла к выводу я.
     - Как там говорится, каждому своё. А в магазин мы всё-таки заедем: я хочу сладкого.
     - Ну это ещё ладно, - согласился Эрикинью.
     - Может, и тебе что-нибудь вкусненького съесть? Это тоже настроение улучшает. Правда много нельзя: фигуру портит, - Нэнси вздохнула так горестно вздохнула, что аж сердце сжималось, глядя на неё.
     - Почему бы и нет? - я была за.
       Пока мы ходили по продуктовому отделу супермаркета, ища что-нибудь аппетитное, и когда мы потом, сидя на лавочке, ели купленное, я прикидывала в голове, что же такого можно сделать, что я откладывала или не решалась. Причём, я ведь совсем недавно хотела это сделать, но не могу вспомнить, что именно. Ну ничего, вспомню. Спешить некуда.

***
       Шелест шин по ровному асфальту отдавался у меня в голове. Стекло приятно охлаждало висок. Почему мне так хорошо? Ведь ничего особенного не случилось. Мы всего лишь наелись шоколадного мороженного до боли в животе и горле, всего лишь наговорились с Нэнси, что аж в горле пересохло и челюсть сводит. Но всё равно стало как-то... легче. Может быть, просто нужно было отвлечься?
     - Так, где тут останавливаться? - Эрикинью уже заехал на нашу Юг-Майами Авеню и теперь пытался сориентироваться в новом для него районе города.
     - Вот тот дом, - показала я ему, обхватив переднее пассажирское сидение другой рукой.
     - Ага, понял.
       Спустя какие-то пару минут машина уже остановилась возле нашего дома. Да уж, не каждый день тебя подвозят домой на таком шикарном автомобиле.
     Обняв Нэнси и поблагодарив их с Эрикинью, я вышла из машины и смотрела, как та разворачивается и выезжает по направлению к центру города. Оглянувшись, я увидела, что ни маминой, ни папиной машин возле дома нет.
       Когда я уже зашла в дом, я убедилась, что была права: дома действительно никого нет. Что ж... Следующие минут пятнадцать я слонялась по дому, пытаясь вспомнить, что же я хотела сделать. Только потом, когда я нарезала очередной круг по гостиной, мне удалось извлечь это из своей памяти.
       Поднявшись на второй этаж, я подошла к комнате, в которой когда-то жил Дрю. Вот она — неизведанная территория. Родители всегда разрешали мне заходить в свою комнату, Нейт разрешал заходить в свою, но стоило мне только открыть дверь в комнату Дрю, как мне тут же давали понять, что я ошиблась комнатой. За все шестнадцать лет мне удалось побывать там только один раз: в день его выпускного. Но это было так давно, что я уже мало что помню.
   «- Тогда сделай то, что давно хотела, но откладывала или не решалась», - всплывали у меня в памяти слова Нэнси.
       Да, вот оно. Говорят, по комнате, в которой жил человек, можно многое о нём узнать. Мы никогда не были особо близки с Эндрю, я о нём так мало знаю, хотя мы - родные друг другу люди. Так не должно быть. Может быть, хоть так я смогу восполнить эти пробелы и узнать о нём побольше. Во всяком случае, попытаюсь.
       Я поворачиваю ручку, прислушиваюсь — тишина. Ладно. 3, 2, 1 — пора. Я захожу внутрь.
       Даа, комната — действительно похожа на своего хозяина: окна, тёмно-синие обои, кровать, стол, комод, шкаф, на стене календарь, на прикроватной тумбе часы — проще говоря, ничего лишнего. Но мне бросился в глаза огромный, почти во всю стену, книжный стеллаж. Не удивлюсь, если брат прочёл все книги, стоявшие на полках в два ряда. Но едва я делаю шаг к этому стеллажу, чтобы поближе рассмотреть названия и авторов этих книг, как до меня доносится звук открывающейся входной двери. Чёрт! Я стараюсь как можно быстрее, но в то же время тише выйти из комнаты Дрю и проскочить в свою. К счастью. мне это удаётся. И снова тишина. Странно. Я выжидаю около десяти минут у себя и потом, выйдя из комнаты, вижу, что дверь в комнату Нейтана, находившуюся прямо напротив моей, открыта. Подойдя ближе, я замечаю, как он собирает оставшиеся с момента ухода дорогие для него вещи.
     - Привет, - сказала я, пряча руки за спину. - Как дела на работе?
     - Привет, - отозвался брат, оторвавшись от сборов и, посмотрев на меня, улыбнулся и сказал — Сегодня не моя смена, так что я был дома. Но в целом, отлично.  Мне нравится. Пожарный — это очень интересная и вообще потрясающая работа. Наконец-таки я нашёл то, что мне подходит и вместе с тем — нравится.
     - Да, это правда здорово. Я рада за тебя, - признаюсь я. - Но я в тот день забыла спросить. Где ты так научился водить?
     - У меня был хороший учитель.
     - Папа?
     - Нее, когда уж ему. Друг научил.
     - Это тот, который...?
     - Нет. Этот жив и у него всё в порядке. Мы часто созваниваемся.
     - Хорошо, когда есть друзья.
     - Это точно. Кстати, насчёт друзей. На автоответчике минут десять назад прозвучало сообщение от Эстер. Она просила тебя взять трубку и... судя по голосу, она плакала.
     - Нет уж, спасибо, - полушёпотом ответила я, глядя в сторону лестницы.
       Нейт бросил взгляд туда же, куда и я, но затем вновь посмотрел на меня и сказал.
     - Она же твоя подруга. Вы столько прошли вместе. Вместе, понимаешь? Неужели ты из-за какой-то мелочи можешь вот так взять и перечеркнуть все эти годы? Они же много значат для тебя. Для вас обеих.
       - Вот только подруги не меняют друг друга на парней, - еле сдерживая злость и обиду, ответила я.
       - Она просто хочет быть любимой и нужной. Ты считаешь, она не заслуживает этого?
     - Заслуживает, конечно, но... и я заслуживаю. Чёрт с ней, с любовью, я просто хочу, чтобы у меня была подруга!
       Нейт вздохнул и, поднявшись на ноги, продолжил
     - Тогда просто дай ей побыть счастливой. Первая любовь обычно не длится вечно. И, скорее всего, потом ей будет больно. Если ты её сейчас оттолкнёшь, то у неё вообще никого не останется. Разве настоящие друзья поступают так? - После этого он немного помолчал и затем добавил: - Если тебя попросят перечислить чудеса света, что ты назовёшь?
     - Ну, Биг-Бен, Колизей, Эйфелеву башню, гору Рашмор, пирамиды и так далее.
     - Ни черта подобного, - возразил Нейт - Это всё — просто красиво сложенные груды камней и металла. Настоящие чудеса света — это жизнь, семья и дружба. И именно их нужно ценить.
       А вот это меня уже начало раздражать. Уж кто бы говорил!
     - Ну да, конечно. Особенно ты. Настолько ценишь семью, что аж бросил её.
     - Друзья для меня — это тоже семья. К тому же, я говорил, что не мог не поехать. Но для меня главное — что вы живы и здоровы. Виктория, пойми, я знаю, что значит потерять друга. Не так, что вы просто поссорились и не разговариваете, но ты видишь его каждый день, а насовсем! Когда он умирает. И глядя на то, как тело твоего лучшего друга лежит в гробу, который уже начинают закапывать, ты с ужасом понимаешь, что ты больше никогда не увидишь его, он никогда больше не скажет тебе: «Привет!», и ты никогда уже не сможешь спросить, как прошёл его день. Ты никогда не сможешь помочь ему или попросить его о помощи, если она потребуется тебе самой. Вы больше никогда не сможете гулять вместе, вспоминать что-то или строить планы. Тебе шестнадцать лет, ты уже не маленькая девочка и должна понимать, что жизнь непредсказуема и она может в любой момент оборваться. И вот тогда уже никто из вас не сможет ничего исправить. Ты правда хочешь позволить своему упрямству разрушить вашу дружбу? Вместо того, чтобы поддержать свою подругу, порадоваться за неё, ты проявляешь самые худшие качества, которые в тебе только есть.
     - Вау, - вложила я в это весь свой дремавший до этого сарказм. - И какие же?
     - Жадность, ревнивость и эгоизм, - констатировал он, не сводя с меня глаз. - Давай, разрушь всё. Но знай, что потом может быть поздно. Не повторяй мою ошибку.
       И с этими словами Нейт закинул свою эту любимую сумку на плечо и направился вышел из комнаты. Уже возле лестницы он обернулся и добавил: - Ты далеко не глупая. Я уверен, что ты сделаешь правильный выбор.
       И брат ушёл, оставив меня наедине с моим злейшим врагом — самой собой.

***
       Поскольку делать было нечего, а гулять не хотелось, то я решила заняться камасутрой для мозгов, то есть, уроками. Английский, биология, химия... да, от скуки я точно не умру.
       Когда мой голова уже начала идти кругом от всех этих формул и задач, я выключила сопровождавшую мои мыслительные потуги музыку и направилась в кухню за подпиткой растущего организма. Каково же было моё удивление, когда я увидела там Дрю. У его ног лежали дорожная сумка и портфель для документов. Сам же брат стоял, оперевшись на стойку и пил чай из своей любимой кружки.
     - Я не слышала, как ты приехал, - призналась я, глядя на него.
     - С такой громкой музыкой ты бы и взрыва не услышала, - да, само спокойствие. Даже завидую ему в этом.
     - Мне просто нравится эта песня, - пожала плечами я.
       Я обратила внимание на то, как он одет: чёрная футболка, серые, чуть затёртые джинсы, кроссовки, кофейного цвета накидка на молнии. Так необычно было видеть его в повседневной одежде.
     - Ты уезжаешь или приезжаешь? - поинтересовалась я, кивком указав на сумки.
     - Уезжаю, - ответил он, сделав очередной глоток. - Сегодня в 8 вечера у меня рейс в Лондон. Все формальности выполнены, все документы подписаны..
       Чёрт, я совсем забыла про филиал в Лондоне!
     - И надолго ты туда едешь? - мне правда было интересно.
     - Ну минимум на год. А там как знать. Может быть, вообще останусь там навсегда. Здесь меня уже ничего не держит.
      - Ничего? - переспросила я, надеясь, что мне это послышалось.
     - Ну да. Не с родителями же мне жить в двадцать семь лет. А тот дом, который я купил в 96м для меня одного слишком большой. Я сдал его. Что я ещё не назвал? - он задумчиво посмотрел куда-то в одну точку.
     - Меня, Нейта, Анджелу.
       Брат посмотрел на меня и заверил:
     - Я уверен на 1000%, что ни один из вас особой потери не ощутит. Особенно, учитывая нашу последнюю совместную встречу.
       Я вспомнила тот вечер, когда он объявил о своём то ли переводе, то ли повышении (я так и не поняла, как это назвать) и о том, что случилось после этого. Снова как лезвием по коже полоснули в душу его слова о том, что я «сама виновата» в том, что случилось в прошлом году... Почему, чёрт возьми, я не могу его ненавидеть? Ведь поводы есть и их много! Но ничего не могу с собой поделать. Я просто смотрела на него и молчала.
       Мой взгляд упал на шрам на его левой скуле, оставшийся после той драки с Нейтаном.
     - Ну и как, стоило оно того? - наконец спрашиваю я.
     - Определённо.
     - Разве тебе не было больно?
     - Было, но это ерунда по сравнению с тем, какое удовольствие я получил, глядя на выражение его лица и на его реакцию.
     - Что же он тебе такого сделал, что ты так с ним обращаешься?
     - Если ты не заметила, то он заслужил. Я-то ладно, а вот тебя и родителей он бросил.
     - Ну да, а ты прямо так заботишься обо мне, - попыталась съязвить я. - Ты же сам сказал, что это моя вина в том, что случилось в прошлом году. Я-то тебе что сделала? Ты знаешь, как больно было это слышать?
     - Викки, я бы никогда не сделал тебе больно преднамеренно. Если бы вдруг я и захотел, то придумал бы что-нибудь более оригинальное. Уж поверь.
     - Не сомневаюсь, - ответила я, пытаясь запихнуть вылезшие воспоминания обратно вглубь своей памяти. Как можно дальше.
     - К тому же, - продолжил Дрю, - признайся, ты же сама хотела этого?
     - Ты в своём уме?!
     - Я не про "тот случай", - обрубил он. - Я про Нейтана. Признайся, ты ведь сама хотела сделать ему больно за то, что он бросил вас.
       Я молча отвела глаза. Брат был прав и мы оба знали это.
     - Он ведь говорил, что всегда будет рядом с тобой. Говорил, что с тобой ничего не случится. И что он сделал? - Дрю повернулся ко мне: - Он просто свалил. Когда был так нужен. Тебе, маме. Что я должен сделать после этого? Пожать ему руку и вести себя, как будто ничего и не было?
       Я не знала, что ответить. С одной стороны, он был абсолютно прав, но, с другой... я чувствовала, что не всё так просто и однозначно.
     - Ты всех людей так ненавидишь или есть исключения?
     - Нет, почему же? Людей люблю. Просто я в силу своей профессии очень редко их вижу. Человеческих особей, да, много, а именно людей — можно по пальцам пересчитать. Я в этом плане уже почти ослеп, я их не вижу. - Дрю чуть наклонился ко мне: - Покажи мне, где они все? Где те, кто заслуживают того, чтобы их любили? Кроме семьи - я, хоть и не верю в высшие силы, но семья - это святое.
     - Ага, я заметила.
     - Ты прекрасно понимаешь, что я имел в виду.
     - Да, поняла. А как же Анджела? Неужели ты её отбил не потому что любил, а просто, чтобы позлить Нейта?
     - Викки, я не отбивал девушку у своего брата. Они с Нейтаном уже расстались к тому моменту. Можешь спросить её, если не веришь мне. К тому же, я никогда не использую людей, чтобы сделать больно другим людям, - заверил Дрю, но потом, чуть помолчав, продолжил: - А что насчёт Анджелы... Она мне и правда чертовски  нравится. Да, можно даже сказать, что я действительно люблю её.
     - Любишь? Разве когда любят, не доводят до слёз.
     - Викки, я не доводил её. И не собираюсь. Просто Энджи — идеалистка и мечтательница. И часто это мешает ей не только работать, но и жить. Я просто время от времени открываю ей глаза на правду. Ей, видимо, эта правда не нравится, но с этим я уже ничего сделать не могу. А ещё Анджела иногда наивна как маленький ребёнок.
     - Что ты имеешь в виду?
     - Ну, например, она свято верит в то, что в каждом человеке можно найти что-то хорошее. А ещё в то, что каждый человек заслуживает защиту и помощь.
      - И ты считаешь, что она неправа? А как же права человека, Конституция?
      - Конституция - это просто красивое слово для прикрытия уродливых поступков. Вот и всё. К тому же, что касается Энджи.. знаешь, она - интересный человек. И эта её святая добродетель: всем помочь, всех оправдать... Она даже берется защищать и оправдывать наркоманов - всю эту гниль и грязь. Бррр.
     - Ну не все же такие. Некоторые просто попали в такую ситуацию. А что бы ты сделал, если бы мы с Нейтом оказались среди этих людей? Ты бы не защищал нас в суде?
       Брат так сильно ударил кружкой по стойке, что я удивилась, что она не разлетелась на мелкие кусочки:
     - Если я узнаю, что вы с ним хоть один единственный раз это сделали, я  задушу вас обоих вот этими руками! Это лучше, чем позволить вам стать такими же, как большинство клиентов Анджелы. Хотя мы ведь с тобой прекрасно понимаем, что если вы хотите связать свою жизнь с наркотой, то вы просто законченные идиоты. И, поверь, я ещё мягко выразился. Уже двое моих одноклассников навсегда переехали на Северо-Запад 3ю-стрит. Хочешь к ним присоединиться? Валяй, но на мою помощь можешь не рассчитывать. Более того, я  помогу вам разве что тоже там поселиться.
     - Какая же ты сволочь иногда.
     - Я не сволочь. Я просто реалист. И уж поверь моему опыту, если человек — скот, значит и обращаться с ним надо по-скотски. Другого отношения он просто не поймёт,  как ни старайся
       Посмотрев на часы, брат взял обе сумки и направился к выходу.
     - Куда ты? Рейс ведь только через 4 часа.
     - Мне нужно встретиться с одним человеком.
     - По работе? - полюбопытствовала я, в то время, как Дрю клал сумки в багажник своей машины
     - Нет. Это друг.
     - Оу...
     - Что? Ты удивлена, что у меня есть друзья?
       Я кивнула.
     - Это одновременно и друг,  и одноклассник, и однокурсник, и наставник.
       Мне стало интересно, какой он — этот друг. Раз он так долго общается с моим братом и до сих пор не свернул ему шею, значит тут два  варианта: либо он такая же сволочь, как Дрю, либо с моим братом ещё не всё потеряно и он ещё может быть нормальным человеком. Я всеми фибрами души надеялась на второй вариант.
     - Можно я поеду с тобой?
       Брат удивлённо посмотрел на меня:
     - Зачем? Ты ведь даже не знаешь этого человека.
     - Иногда у меня возникает такое ощущение, что я и тебя не знаю.
     - Как говорится меньше знаешь — крепче спишь.
     - Но ты даёшь знать о себе только плохое. Уже начинает казаться, что в тебе вообще ничего положительного нет.
     - У меня положительный резус-фактор, если тебе от этого станет легче, - сообщил он, уже пристёгивая ремень безопасности.
      - Не придирайся. Ты прекрасно знаешь, о чём я.
      - Слушай, чего ты хочешь от меня? - развёл он руками. - Хочешь поехать со мной? - Пожалуйста. Только перед этим нужно будет заехать в цветочный магазин.
        Как только я села в машину и пристегнулась, мы тронулись. Всю дорогу мы молчали. У каждого из нас были свои причины для этого, свои мысли. А может быть, мы оба просто понимали, что слова здесь будут лишними.
       Я закрыла глаза и практически сразу задремала. Проснулась от того, что машина остановилась. Когда я открыла глаза, брат уже направлялся к небольшому цветочному магазинчику.
     «- Что же это за друг такой? - думала я, глядя на дорогу. - И зачем, идя на встречу с ним, нужно покупать цветы? Если только это не ...».
       У меня появилось опасение, но я даже не хотела думать об этом. Я попыталась прогнать от себя эти мысли, но как-то паршиво у меня это получалось. Мои терзания по этому поводу прервал вернувшийся в машину брат. У руках у него были две белые хризантемы и две белые лилии.
       С каждым оборотом колёс мои опасения крепли. Когда же мы оказались на Северо-Западной 3-й стрит, я с ужасом осознала, что они были верны.
       Машина остановилась у кладбищенских ворот.
     - Приехали, - подтвердил Дрю, беря цветы и выходя из машины. - Ты не передумала? Всё ещё хочешь идти со мной?
     - Нет, не передумала. Не хочу сидеть в машине одна.
       Брат пожал плечами, после чего мы вошли на территорию Маунт Нево. У одной из могил, которая находилась под вязом, стоял человек в чёрных брюках и лёгкой бежевой куртке.
     - Привет, мозгоправ, - улыбаясь, произнёс мой брат.
       Было видно по их взглядам и улыбкам, что они действительно рады видеть друг друга. Но больше всего меня поразило то, что они обняли друг друга. Я была удивлена, но рада тому, что у него и впрямь есть друзья. Может быть, правда не всё потеряно?
     - Хоть что-то в этой жизни не меняется. Ты всё такой же придурок, - заметил этот человек севшим голосом.
       Дрю положил на могилу хризантемы так заботливо, словно тот, кому они предназначались, тоже был ему дорог. Затем, встав, брат слегка улыбнулся и, пожав плечами, заметил:
     - Ну должна же хоть где-то быть стабильность.
       Глядя на его друга, невозможно было поверить, что он — ровесник моего брата. Рыжие проседью волосы, почти выцвевшие голубые глаза и тяжёлый взгляд, голос... Он выглядел на пятьдесят или даже старше, но уж никак не на двадцать семь.
     - А я ведь не звонил, - напомнил он. - Как ты понял, что я буду здесь именно сейчас?
     - Мне не надо напоминать. Это — одна из тех дат, которые я никогда не забуду, - ответил брат, переведя взгляд на могилу. Между тем, собеседник посмотрел на меня каким-то особенно добрым взглядом и сказал:
     - Здравствуй, Виктория. Надо же, как время летит.
     - Мы знакомы? - спросила я, понимая,  что где-то я действительно уже видела этого человека, но не могла вспомнить, где именно.
     - Да, но ты, наверное, уже не помнишь меня, - ответил он и протянул руку. - Я Люк.
     - Очень приятно, - призналась я, протягивая ему свою. Было видно, что он заметил бинты.
     - Мне нужно навестить ещё кое-кого, - сообщил брат, после чего прошёл на несколько рядов дальше и остановился у другой могилы. Он всё с тем же трепетом положил на надгробье лилии. Брат долго стоял там и что-то говорил.
        Я перевела взгляд на могилу и прочитала то, что там было написано:

«Джошуа Альберт Эскивел
2.11.1974 — 10.15.1984»

     «- Десять лет, - думала я, глядя на эту надпись. - Этому парню было всего десять лет... Но при чём тут мой брат?»
       Дрю, тем временем, вернулся к нам. Видимо, он не хотел, чтобы я слышала их с Люком разговор, поэтому обратился ко мне:
     - А вот туда, - он показал рукой чуть левее того места, где он только что был, - переселились мои одноклассники, о которых я тебе говорил. Ты ведь любишь высчитывать всякие даты. Как раз посмотришь, сколько им могло бы исполниться.
     - С радостью, - согласилась я и пошла в указанном направлении.
       Подойдя к нужному ряду, я дождалась, пока Дрю отвернётся к своему другу. Мне были не интересны одноклассники, но на одну из надгробных плит я всё же глянула.

«Шон Бонак
1.26.1969 — 3.17.1991»

     «- Странно, - подумала я, - этот парень на два года старше моего брата. Как они могли учиться в одном классе?»
       Я заметила, что его тоже кто-то навещал, но цветы уже завяли. Причём, довольно давно.
       Убедившись, что брат смотрит в другую сторону, я сделала несколько шагов к той могиле, куда он положил лилии.
       Когда я прочитала имя, меня словно электрическим разрядом ударило. Этого не может быть!