Повесть о Кате и Владике продолжение

_ _ _ _

     Вот наступили каникулы. Это случилось, когда май уже кончился.
     В первый день каникул пуржило, но не сильно, и солнышко на небе было. Наверное, потому, что снега осталось мало. И все ребята гуляли, никто дома не сидел.
     _ Ребя! - сказал ребятам Вовка Дьяконов. Он как раз пришёл к Владику и Кате в гости с родителями; родители сидели за столом, а Вовка гулял со всеми на улице. - А знаете, ребя, в клуб новые картины привезли. Завтра будет "Пахта-Ой", потом "Дочери Китая", потом "Маленькие партизаны" - это корейский, про войнуху. А потом ещё "Скандербег". Это про турок, кажется. Про Албанию.
     - Во здоровски! Железно! - обрадовались все.
     Вовка знал: его мама, тётя Каля, в клубе работала. Гардеробщицей. Вовка всё знал...
     - Но назавтра была такая погода, что Катю с Владиком ни в кино, ни на улицу не пустили. Других-то пустили, а их-то нет... Они с утра обиделись на всех и даже между собой подрались пару раз... Ничего себе, каникулы!..
    Но потом они помирились, и Владик стал рисовать, а Катя смотрела.
    Владик нарисовал озеро и зелёную горку. На горке он нарисовал высокую мачту с горящими фонариками. А под мачтой стояла девочка в зелёном пальтишке и зелёной шапочке. Волосы у неё были тёмно-коричневые, и глаза тоже тёмно-коричневые. И Катя её сразу узнала.
     - Владька! - ахнула она. - Это же Таня Сухарева!.. Владька, ты в неё влюбился, да?
     - Сама ты влюбилась! - ответил Владик.
     Он захлопнул альбом, взял "Приключения Одиссея" и полез под стол читать. И вид у него был такой, что Катя решила не приставать. Она тоже взяла книгу, "Повесть о Зое и Шуре", и забралась с ней под кровать. Но ей не читалось. Ей было почему-то грустно-прегрустно и обидно за Владика...
    На следующее воскресенье, как и предсказывал Вовка Дьяконов, в клубе крутили "Дочери Китая". Ребят было много, весь клуб забили!. Шуму было! Кто-то дрался, кто-то кого-то разнимал, кто-то пуговицу потерял, кто-то варежку, а кто-то даже шапку...
     Но вот погасили свет и стали показывать "Новости дня". А после журнала началось кино...
     Фильм был исключительно замечательный. Гул в зале не стихал, так все переживали за отважных китайских девушек. Но в конце, когда героини входят в воду, чтобы погибнуть с честью, неся на руках свою мёртвую подругу-комиссара, в зале было тихо-тихо. И некоторые дети плакали...
     Дома Владик долго думал, а потом сказал:
     - Знаешь, Катя, я раньше думал, что любить можно только нашу советскую Родину, потому что она самая лучшая.
     - А что, не так? - удивилась Катя.
     - Понимаешь, они там все говорят про Китай. Они думают, что ихний Китай - самый лучший. Понимаешь?
     - Не-а, - пожала плечами Катя. - Не понимаю, что ты хочешь сказать.
     - Ну как - что? Понимаешь, они ведь хорошие, и герои, и всё. Не буржуи какие-нибудь... Но они думают, что самый лучший - Китай. А не наша советская Родина. Понимаешь?
     - Ну, может быть, они про нас не знают?
     - Ну как же не знают, если они герои?.. И что же тогда получается?
     - А что получается?
     - А получается, что наша Родина - как будто бы не самая лучшая... То есть, конечно, самая лучшая, но не все так думают. Даже хорошие. Не все.
     - Да-а... - и Катя попробовала задуматься, как Владик. Но у неё как-то не получилось. Хорошо, что вдруг Мурзик на неё напал. Кате пришлось защищаться, и всё как-то прошло само собой...

_ _ _ _

     Однажды вдруг пошёл дождь. Ребята в это время играли на улице. Они построили возле завалинки халабуду из ящиков и досок, сидели там и делали какао из битого кирпича. Кирпич нужно было мелко растолочь булыжником, добавить немного грязи, золы и развести водой из лужи - и получалось настоящее какао, только пить нельзя. И вот, когда они занимались этим делом, по доскам над их головой что-то застучало.
     - Дождь,- сказал Мишка.
     - Не может быть! - ахнула Катя.
     - Не веришь - посмотри.
      Не только Катя, а все трое они высунулись наружу.
      На улице шёл дождь. Настоящий. Без всякого снега. Солнца не было, но всё блестело: крыши, трубы, мелкие камешки - всё-всё блестело от воды. А какой был звук! А как замечательно пахло!
     - Ура! - завопили ребята и выскочили из халабуды. Им казалось, что они ещё никогда не видели дождя. Они забыли, какой он бывает.
     Дождь был недолгий, он скоро перестал; тучи разошлись, и показалось солнце. И весь посёлок был таким счастливым, таким мокрым, и сопки в тундре выглядели так приветливо, что ни у кого не осталось сомнения: к ним на Север пришло лето...
     А летом на Севере всё время полярный день. Зимой солнца не было, а теперь оно вообще не заходит. То есть, буквально не заходит: ходит себе кругом по небу и не прячется, разве только за тучку. Днём посмотришь - здесь оно; и ночью выглянешь - а вот оно, здесь! Детям не спится, а тут ещё каникулы, да теплынь такая! Катю и Владика, бывало, всё-таки загоняли вечером домой, тётя Домна загоняла; а кто посвободней - те, разумеется, гуляют чуть не до утра. В классики скачут, мяч гоняют, на качелях катаются, на гигантских шагах. Кто в городки играет, кто в ножички, кто в войнуху. А некоторые бороздят на самодельных самокатах весь посёлок.
     Бухта вскрылась, и лёд ушёл. И пошли по бухте, вместо машин и тракторов, корабли да баржи, катера да моторочки...
     И пришёл как-то вечером папа и сказал:
     - Завтра я свободен, у меня выходной. А не заглянуть ли нам в нашу квартиру?
    - Ура! - закричали Владик и Катя.
     - Что за квартира? - поинтересовалась мама.
     - Узнаешь, - ответил загадочно папа. - Узнаешь, если с нами пойдёшь.
     - Пойду, если возьмёте.
     - Возьмём, возьмём - заторопились Владик и Катя. - Пойдём с нами, мама! Там хорошо. Там мышки и пещера.
     - Грот, - поправил папа. Не пещера, а грот. Разницу между пещерой и гротом я вам потом объясню... В общем, решено. Завтра устраиваем семейный выход. Но тогда - в постель. Потому что подъём в шесть... ну, в семь часов.
     - В шесть, - сказал Владик.
     И Катя подтвердила:
      - Лучше в шесть.
     В шесть часов они встали, как штык, без всяких капризов. Умылись, почистили зубы, съели свой омлет и стали одеваться для похода. Им не нужно теперь было влезать в пальто, закутываться шарфами: лето. Надели лёгкие лыжные костюмы, ноги в сапоги - и готово! Мама с папой дольше провозились: рюкзак собирали. А кроме рюкзака, папа взял ещё мелкокалиберную винтовку и патроны к ней.
     Тётя Домна, улыбаясь, закрыла за ними дверь, а потом постучала в окно и помахала рукой. И они ей помахали.
     День стоял превосходный. В длинных тучках над бухтой нежилось солнце. В бухте блестела вода. Тёплый ветерок трогал лица и перебирал волосы. По пути знакомые собаки подбегали к детям, и дети их гладили.
     Они не пошли по дороге, а пошли сначала по трубе. Доски на трубе так разогрелись, что хотелось разуться и побежать босиком, но мама не разрешила.
     Труба шла неровно: то опускалась к самой земле, то поднималась на подпорках, и тогда Кате становилось немного жутко. Но Владик брал её за руку, и всякий страх проходил.
     Когда они вышли из посёлка, на них напали комары. Они налетали из тундры небольшими, но плотными стайками и сильно кусались. Но дети держались мужественно и даже не вскрикивали, только отмахивались руками. Потом они выходили из комариного облачка и бодро шли вперёд. Так они прошли весь ШАнхай и дошли до Подсобной горы. Гора называлась Подсобной, потому что около неё было поселковое подсобное хозяйство: коровник, свинарник и теплицы, в которых выращивали лук и всякую зелень для детского садика. И вот, когда путники дошли до Подсобной горы, они вдруг увидели там живых пасущихся коров! Коровы ходили по склону сопки и ели травку. А некоторые поворачивали головы к путникам и мычали!
     Снега на Подсобной горе уже не было нисколько, она вся зеленела травой и желтела цветочками. И повсюду были птицы - пуночки, кулички. Они и летали, и пели, и бегали по земле, и посвистывали. А дети любовались на них и веселились всем сердцем.
     Здесь путники сошли с трубы и повернули в сторону своей сопки, где была их квартира. Пришлось преодолеть маленькое болотце, там под ногами чавкала вода. Зато трава в болотце была выше и зеленее, чем на Подсобной горе, и кроме жёлтых цветов попадались голубые незабудки. Мама им очень радовалась: голубые цветы были её любимые.
     И вот перешли болотце и стали подниматься на сопку. На этой сопке снег растаял не весь, он прятался за камнями и вдруг неожиданно открывался глазам - белый такой, зернистый, в кристалликах. Из-под снежных островков вытекали ручейки. Детям захотелось напиться из такого ручейка, и папа разрешил. Мама тоже разрешила, хотя немножко нахмурилась. Вода оказалась вкусной-превкусной! Но и холодной-прехолодной!
     - Ничего, - сказала мама. - В такой тёплый день не страшно. Если они зимой сосульки грызут...
     И вдруг из-за скалы выскочил заяц! Он был вовсе не такой маленький, какими дети представляли себе зайцев, судя по сказкам и мультфильмам. Он был ростом с большого кота или небольшую собачку. И он не "дал стрекача", как пишут в книжках, а, отбежав лениво на несколько метров, встал на задние лапки и стал принюхиваться, шевеля носом и щёчками. Уши у него были, конечно, длинные, но не очень-то. Не загибались.
     Папа было снял с плеча оружие, но мама и дети схватили его за руки.
     - Да я только пугну, - попросил папа шёпотом.
     - Ни в коем случае! - тоже шёпотом ответила мама.
     Но зайчик уже и сам испугался. Он встал на четвереньки, подпрыгнул, и теперь уж действительно "задал стрекача". Только его и видели!
     - Смотрите, вон сова, - показал папа. К ним летела большая-большая белая птица. Она повернула в ту сторону, куда убежал зайчик.
     - Вот он ей и достанется, - грустно сказала мама.
     - Это уж кому повезёт, - ответил папа. - То ли ей, то ли ему. Это уж как судьба.
     Мама посмотрела на опечаленных детей, тронула папу за плечо и спросила громко и весело:
     - А где же ваша хвалённая квартира, товарищи?
     - Да вот она, -  указал папа. - Смотри вверх и вправо. А ну-ка, молодцы, кто быстрее?
     Ребята позабыли все печали и припустили изо всех сил. Владик, конечно же, пришёл первым, но Катя отстала совсем на чуть-чуть.Тяжело дыша, они шлёпнулись прямо на камни и задрыгали ногами в воздухе.
     - Ура-а! - кричали они, а мама и папа смеялись.
     Мама осмотрела квартиру и осталась ею очень довольна. Особенно понравился ей каменный стол. И потом, она сделала открытие: с левой стороны грота была в камнях глубокая нора, и в ней лежал снег.
     - Смотрите, - обрадовалась мама, - да у вас здесь и холодильник есть!
     И все порадовались вместе с нею.
     Потом все стали собирать горючие материалы для костра: сухое быльё, палочки, щепочки всякие. Под ногами у людей был густой-густой карликовый лес, и некоторые из берёзок, ив и топольков оказались сухими. Они, конечно, тоже годились для костра, только вытаскивать их из земли было трудно: во-первых, корни; а во-вторых соседние, живые, деревца держали их крепко, как будто не хотели с ними расставаться... На тех, живых, были листики и пушистые цветв серебряного и серого цвета...
    И вот уже запылал костёр, и гречневая каша забулькала в кастрюльке, и запахло тушёнкой и жареной колбасой. Мама накрыла на стол - кружки, ложки, вилки, только тарелок не было. Колбасу можно было есть прямо из сковородки, а кашу - из кастрюльки. Папа нарезал балыка, а вместо хлеба у них были разогретые галеты. У папы в рюкзаке оказалась ещё маленькая бутылка водки для взрослых, а для детей - бутылка с морсом, побольше. Все чокнулись кружками, мама и папа - с водкой, а дети - с морсом, и пошёл пир горой...
     - Смотрите, смотрите! - воскликнул вдруг Владик.
     И все увидели, что из земли, из маленькой норки, выглядывает щекастая мордочка дикой мышки-лемминга. Он заметил, что за ним наблюдают, и спрятался. Тогда мама покрошила галетину и положила её возле норки. Все стали сидеть тихо-тихо и ждать, что будет...
     Лемминг высунулся снова, понюхал, схватил кусок галетины и спрятался с ним. А потом опять и опять. Так всю галетину к себе и перетащил.
     А потом началось самое интересное. Папа поставил банку из-под тушёнки, взял мелкокалиберку и стал учить детей стрелять.
      - Вот это рамка, - показывал он. - А вот это - мушка. Надо прицелиться так, чтобы мушка была посередине рамки, и всё вместе - на уровне мишени, вот так... Крепче к плечу прижимай, не заваливай... Спуск нажимай плавно... Огонь!
      Владик и Катя старались изо всех сил. Владик однажды даже попал - в самый краешек банки. Она даже звякнула. А у Кати всё никак не получалось. Целилась-то она правильно, и к плечу прижимала; но когда нажимала на спуск, оба глаза у неё сами собой зажмуривались, и все пули пролетали мимо цели.
     - В белый свет, как в копеечку! - говорил папа.
     - Не давай ей, папа, она только пули тратит, - сказал недовольно Владик.
     - А сам-то, а сам-то! - возмутилась Катя. - Один раз попал, и раззадавался сразу!
     - А я и так больше никому не дам, ни одному, ни другому! - ответил папа. - Мы сейчас посмотрим, как мадам стреляет. Прошу вас, мадам!
     Мама, волнуясь, сама зарядила винтовку. Прицелилась... бах! - банка вздрогнула.
     - Отлично! - похвалил папа. - Восьмёрка!.. А ну-ка, ещё!..
     Мама из десяти раз только три промазала. Она выбила, как сказал папа, пять восьмёрок и две девятки. Папа сказал, что это хороший результат. Потом он взялся за дело сам... Бах!Бах!Бах! Бах! Бах!.. Пять пулек легли в донышко банки красивым узором - одна прямо посерединке и четыре вокруг - ровненько-ровненько Получился такой цветочек.
     - Что, красиво? - спросила мама гордо, как будто это она сама стреляла. - А вы не знали, что папа у нас - ворошиловский стрелок?..
     Возвращаясь домой, они снова прошли через то болотце, и мама с детьми нарвали огромные букеты незабудок. Дома тётя Домна расставила их в банках в обеих комнатах и даже на кухне. И дома стало так нарядно-пренарядно!..

            (продолжение следует)