Уатаянга. гл. 1 Юним

1. Юним

Кто из детей не мечтает оказаться в волшебной стране, где всё необычно, непривычно и в то же время безопасно. Мечтал и Юним: когда был совсем маленьким — чтобы в волшебной стране можно было то, чего дома нельзя: тащить в рот всё, что попадётся на глаза; лазить везде, куда дотянешься и играть с тем, что «не игрушка». Когда подрос — чтобы его необычный цвет глаз и маленький рост не вызывали ни у кого насмешек, ведь в волшебной стране все хоть немножко, но необычные. А когда уже совсем большим стал, лет в десять — чтобы все люди племени ашьев поселились в волшебной стране, где нет войны, голода, смерти и всё по справедливости.

Дело в том, что когда Юниму было десять лет, у него умер дед. Потом в племени ашьев разразилась война и погиб отец Юнима, а в Базайской степи, где жили ашьи, случилась страшная засуха, и, как следствие — неурожай и полная потеря домашней живности. Эти беды привели к тому, что остатки племени ашьев покинули обжитые места и отправились на поиски лучших земель. Спустя несколько месяцев они оказались на небольшом острове, где с Юнимом и произошло то, о чём я расскажу дальше. 

*************

На Уатаянге бушует ливень. В горьководную реку Ойму, уже вышедшую из берегов, на бескрайние леса священной кутаяпы, на единственное поселение пришлого народа ашьев, отгородившегося от леса и реки высокой насыпью, льются нескончаемые потоки воды. Как будто небо и разлившаяся река ненадолго поменялись местами и теперь вознамерились вернуть всё обратно. Солёная небесная вода разбавляет пресную родниковую и горькую речную, и этот эликсир щедро заполняет собой все низменности острова Уатаянга. Сквозь дождевую завесу невозможно разглядеть небольшую возвышенность на востоке, откуда берёт своё начало Ойма и как она, широкими изгибами извиваясь через лес, проходит остров и пенным водопадом обрывается с крутого белобокого западного берега в море.

Дожди на Уатаянге всегда начинаются внезапно: ласковое солнце в несколько мгновений закрывает лёгкая дымка, словно тень недовольства набегает на только что смеявшееся лицо. Серебристая облачность быстро уплотняется до тёмного фиолета и соленые крупные капли сначала редко обиженно падают на чёрную воду реки, на зелёную траву, на голубоватую листву кутаяп, а, спустя пару вздохов ветра, уже вертикальная стена воды обрушивается на остров.
 Обычно дождь идёт день-два, а затем тёмное полотно неба светлеет, тучи разрываются, и яркие солнечные блики пускаются плясать на поверхности разлившейся за насыпью воды. 

Ашьи не любят дождь. Ашьи не любят лес. Они привыкли к яркому солнцу и сухому воздуху, к жаре и тающему вдали горизонту. У себя в Базайской степи они из года в год пасли остророгих абувогов, сажали съедобные кусты и коренья, носили удобные широкие одежды до пят и от палящего солнца покрывали головы тканьём. Их смуглая кожа и чёрные глаза не боялись жгучих солнечных лучей. Да, ашьи любят солнце и простор.  Здесь, на Уатаянге, из-за деревьев солнце видно только в первой половине дня, пока оно не скроется за высокими деревьями. Простор только, когда смотришь на море. Да и какой может быть простор на острове, который можно обойти вокруг за три дня. Здесь всё чужое, всё непривычно.

 Дом и двор семьи Юнима на Уатаянге ничем не отличается от домов простолюдинов: бревенчатый сруб, плоская крыша, внутри — одна комната-спальня для Юнима и его младшего брата, вторая для мамы. В прежние времена, когда племя проживало в Базайской степи, дед Юнима был вождём, а отец — прямым наследником вождя, у них был большой богато украшенный дом, разделённый на мужскую и женскую половины. На мужской всегда было чинно и спокойно, а с женской то и дело раздавались смех, взвизги, возгласы, иногда — перебранки. Юним тогда с мужской половины с завистью слушал высокие женские голоса, но ход в женскую часть дома мальчикам был запрещён. Встречались братья и сёстры в обширном дворе, где все они бегали и резвились от души. Юним тогда был в центре внимания — его шутливое подражание знакомым вызывало восторг детей и снисходительные улыбки взрослых. Сейчас их семья состоит, помимо Юнима, из младшего брата и мамы, а двор десять шагов в длину и столько же — в ширину. Кроме узкой тропы от двери до калитки вся земля засажена корнями и кустами — семена принесли из родных мест. Есть ещё родник с ключевой водой. Земля вокруг него выбрана и бережно выложена камушками. Но родник часто уходит к соседям. Поэтому под навесом дома всегда стоят наполненные бочки. Юниму кажется, что родник живой, потому что как только вода в бочках заканчивается, родник возвращается. В Городище несколько блуждающих родников и со всеми та же история.

***************

Дождь всё лил и лил. Юним лежал на кровати и смотрел в окно. Знобило. В голове гудело. Нет, это не в голове – это лес гудит за насыпью. Юним представил, как ветер рвёт тучи, небо гремит и швыряет молнии в дома Городища. Как мать и братишка стоят сейчас во дворе, готовые в случае прорыва собирать воду в вёдра и выливать в канаву вдоль забора. Такие канавы есть во всех дворах. Из каждого – отвод в общий ров, который пролегает через Святилище и выходит за насыпь. Юниму завтра исполнится тринадцать, он уже взрослый и очень хотел бы сейчас помогать семье, но болезнь не давала – каждый вздох отзывался болью в сердце.

«Что происходит? – размышлял мальчик, стараясь дышать потихоньку, как учила мама, - почему мне так плохо? Ладно бы из-за боли – привык. Нет, плохо от того, что чувствую беду. Мама говорит, у меня интуиция. Пока в прошлом году Верховный волшбец Урсун не выбрал меня помощником, она не разрешала никому говорить об этом. Не понимаю, что плохого в интуиции. Теперь она не запрещает, но я всё равно не говорю. Тем более что и некому. Я — сын вождя, пусть и бывшего: соседские мальчишки мне не друзья. А бывшие приятели после смерти отца забыли обо мне. Ну и путь, обойдусь».
Юним подавил вздох — обида осела на душе и никак не хотела уходить. Впрочем, как и презрение к детям простолюдинов.
«Не о том я, всё не о том. Что может случиться? На Городище нападут дикари? Но они в лес за насыпь не пропускают, а сюда прорваться ни разу не пытались. Что ашьи плохого им сделали, и почему дядька церемонится с ними? Отец говорил – врагов надо держать в страхе, а при вожде Адырче всё наоборот — боимся мы».
Комната озарилась вспышкой молнии, удар грома заставил вздрогнуть. Игла боли впилась в сердце. Юним поморщился.
«Нет, вряд ли нападение — кто будет совершать вылазки в такой ливень. Тогда что? Навес прорвёт и всех смоет в чёрную реку? Многие выплывут. Я не смогу. А завтра стал бы здоровым. Если верить Верволшу. Не верить нет оснований. Но как же мне худо…»

Юним облизал пересохшие губы, осторожно натянул одеяло на лысую голову — все ашьи мужского пола с раннего детства брили головы. Стало теплее. Сердце грохотало, как гром наверху, наполняя тело болью. Тревога растекалась вместе с болью. В чём причина? Может волнение перед предстоящим посвящением в волшбы? Верволш пообещал, что после обряда болезнь уйдёт. Они с мамой ждали этого события и боялись: Юним мог не дожить.

Мальчик улыбнулся. Судьба всё же благоволит ему. А значит — маме и брату. Дядька Адырча, став вождём, оставил их в живых, даже жениться на матери хотел — она очень красивая. А мог бы и убить — многие в племени хотели видеть вождём не Адырчу, а отца — законного наследника. После отца наследник Юним. Для Адырчи выгодно уничтожить соперника. Но Юним ему пока не соперник. Не больно и надо!
Юним неосторожно вздохнул, и игла опять впилась в сердце. Невольно застонав, он замер, боясь пошевелиться. Но мысль продолжала работать, не давая перескочить на жалость к себе.
«Отец погиб. Как же это было невыносимо тогда! Прошло уже два года, мы живы и даже смогли вместе со всеми добраться до этого странного острова. Он почти такой, о каком я мечтал в детстве — всегда тепло, а не так, как было в Базайской степи: то холод, то зной. И воды хватает, даже с избытком. И еда есть — зверья полно, овощи круглый год, плоды из леса вкусные. Но и здесь с нами начали воевать дикари. Да, Адырча прекратил войну, вывел нас из засушливой степи, и что? Теперь мы заперты в своём Городище и, выбираясь в лес за светляками, плодами или на охоту, рискуем попасть в лапы местным. Обидно, что я ничего не могу сделать. Вот если бы я очистил этот остров от дикарей, то доказал бы, кто здесь настоящий вождь. Если бы не боль, – лицо Юнима исказила гримаса страдания. – Откуда взялась эта дурацкая болезнь? Дожить бы до завтрашнего заката. Это великая честь – быть помощником Урсуна. Вот только предчувствие дурное. Мама говорит: внимание Верховного волшбеца опасно — ни один из трёх младших волшбов, после того как вошли в ворота Святилища, больше не вышли оттуда. Ну и что? Верволш уверяет, что они охраняют Городище своей волшебной силой. Если Урсун заберёт меня, мы  больше никогда не увидимся с мамой и братом. Ну и пусть. Зато я буду полезен племени. Урсун обещал вылечить. Уже завтра. Если удастся пережить эту ночь и этот ливень. Почему сердечные приступы совпадают с дождём? Странно. Может, опасность связана с льющейся с неба водой? Но как?»

Юним, силясь понять причину своей тревоги, перебирал в уме всё, что знал о новых землях, а заодно вспоминал то, как они здесь оказались.

Несколько лун племя ашьев топтало то растрескавшуюся от зноя землю, то колючую сухую траву, го горячие пески, то топкую грязь высыхающих рек. В дороге к ним присоединилось ещё несколько племён, измученных затянувшейся засухой. Ради спасения, все они приняли законы ашьев и поклялись подчиняться вождю Адырче. Спаслись не все — самых слабых потеряли в дороге. В семье Юнима, как и в большинстве других семей простолюдинов, тоже не обошлось без жертв — умерла маленькая сестрёнка, пропала старшая сестра. Сначала мама проклинала Адырчу за то, что лишил её и детей привычных благ — судя по цветущему виду, ни вождь, ни Верховный волшбец, ни воины  не отказывали себе ни в чём. На остальных было страшно смотреть — грязные, измождённые, в рубище, люди из последних сил по очереди катили бочки с водой. Пить давали строго по времени. После утоления жажды сил прибавлялось, но было странное ощущение, будто мир вокруг искажается, мысли путались. Ни пить, ни есть потом долго не хотелось, и становился неинтересным мучавший Юнима вопрос — зачем мы катим ещё и бочки с землёй? Верховный волшбец говорил что-то о родной земле, необходимой для сооружения Святилища на новом месте. Тогда Юним не верил — земля везде одинакова, а у них в Базайской степи так и вообще ни на что не годная, кроме как ходить по ней, поднимая пыль столбом. А теперь верит: Урсун знает что делает. Если не верить тому, кто обещает спасти, можно сразу ставить на себе печать смерти. Нет, Юним так просто не сдастся!   

Мальчик осторожно повернулся на бок. В груди кольнуло. Надо потерпеть до следующего вечера и всё кончится — он снова будет здоров. Урсун обещал, а зачем ему врать? Во всяком случае, такому неважному на сегодняшний день мальчишке. «Интересно, как это будет? Верволш воспользуется волшебной силой? Вот здорово! Наконец-то я увижу настоящие чудеса. Обряд посвящения в волшбы тоже не просто голову тканьём замотать. Завтра у меня начнётся новая жизнь».

Продолжение: http://www.proza.ru/2017/02/02/1217