Байки от куканавы

А.Н.ПАВЛОВ

БАЙКИ ОТ КУКАНАВЫ

     Василий Михайлович Куканов более двадцати лет посвятил изучению минеральных вод уникального бальнеологического курорта Мацеста, расположенного на территории г. Большие Сочи. Благодаря его активному участию там впервые были пробурены глубокие гидрогеологические скважины, позволяющие отпускать более  шестисот ванн в сутки и обеспечить курорт надежными запасами ценнейшего минерального сырья. Многие годы он был главным гидрогеологом курорта. В своей деятельности ему часто приходилось общаться с грузинскими и абхазскими коллегами. Приглашая его к телефону, они обычно говорили:
– Позовите, пожалуйста, Куканаву.
Он не обижался. Это звучало как-то на грузино-абхазский манер,  по-своему уважительно и дружелюбно
    На своем веку Василий Михайлович был участником и свидетелем многих событий, так или иначе связанных с развитием курорта Мацеста и города. Некоторые из них он рассказывал мне. Уверен, что они будут интересны и читателю.

БАШНЯ НА ГОРЕ АХУН
     Однажды вождь всех народов проездом на свою дачу обратил внимание на гору Ахун, расположенную на выезде из тогдашнего г. Сочи. И немного задумчиво сказал:
– Красивая гора. Высокая. Вот если бы на ней соорудить башню, наверное, был бы хороший вид и на море и на Кавказский хребет. Может быть, была бы видна и Грузия.
     Сказав это, он, возможно, стал думать о другом, чем-то более важным. Фразу он просто обронил. Но для свиты, которая его сопровождала, она прозвучала как приказ. Естественно приказ начали немедленно исполнять. Надо сказать, что склоны горы  Ахун покрыты мощным лесом с густым подлеском и обилием толстых лиан в крупных колючках, множеством кустарников вроде ажины. Мне пришлось проводить там крупномасштабную съемку трещиноватости, и я хорошо представляю чисто физическую сложность освоения этих склонов. Бывало, на них так запутаешься, что не знаешь, куда и как ступить. Лес держит тебя будто когтями. Раз я чуть не попал в переделку. Выходя из маршрута на туристскую тропу к Агурскому водопаду, мне из-за крутизны склона пришлось почти лечь на спину. Толстая лиана с огромными шипами вдруг оказалась у меня на животе и угрожала горлу. Я инстинктивно оперся на руки и выкинул ноги из-под этой «колючей веревки» в сторону и вверх. Фокус удался, но в результате такого трюка тело мое сложилось в какое-то кольцо, и я покатился вниз через узкую тропу и дальше к почти отвесному краю берега Агуры. Несколько раз спиной сильно ударился о громадные корни, и случайно распластался на животе. Еще немного и я полетел бы в пропасть. Возможно, меня бы и не нашли. Кроме того, ахунский лес весь завален упавшими деревьями, прелыми листьями, душен и влажен. Находиться там очень тяжело. Не знаю, как я решился пойти в этот маршрут один. Там ощущаешь себя как в тяжелых тропиках. Конечно, все эти «мелочи» не могла волновать строителей. Нагнали заключенных и быстрыми темпами построили асфальтированную дорогу, кажется километров одиннадцать. Возвели красивую смотровую башню, высотой тридцать метров. Стали привозить отдыхающих и больных, проходящих курс лечения на мацестинском курорте, и, конечно, туристов. Вид с этой башни действительно был прекрасным: и дальние горы Главного Кавказского хребта и море – далеко-далеко.  Народу на вершине горы появлялось все больше и больше. Стала очевидной необходимость, как тогда говорили, блока питания. Построили ресторан со всеми сопровождающими его удобствами. Говорили, что стройматериалы доставляли самолетами из Москвы и чуть ли не каждый день докладывали вождю о состоянии дел. Наконец все было готово, и ресторан следовало официально открыть. Но неожиданно возникли затруднения.
     В строительной запарке почему-то не обратили внимания на одно исключительно важное обстоятельство: на горе Ахун не было воды. Дело в том, что там ее и не могло быть.  Гора почти вся сложена трещиноватыми известняками. В них развит карст. Гора, по существу,  является пустой, как решето. Поземные воды в ней находятся на глубине около  шестисот метров. При строительстве, воду привозили автомашинами в цистернах. Такая ситуация, думаю, сохранилась и до сих пор.

    Василий Михайлович рассказывал, что почти всех, кто имел хоть какое-то ответственное отношение к курорту и городу, пригласили в ресторан у башни. После обильного и вкусного обеда участникам этого маленького, как сейчас бы, сказали, «саммета», предложили подписать документы приема и открытия ресторана. Организаторы предполагали, что подписание будет пустой формальностью.
     Но, когда надо было взять ручку и поставить на документах свои автографы, народ как-то сник и стал смотреть на Василия Михайловича:
– Мы подпишем, – говорили они,
– Но пусть вначале подпишет главный гидрогеолог курорта.
Василий Михайлович подписывать документы отказался, объясняя свой отказ следующими доводами:
– Гора Ахун является внутренней областью питания мацестинского месторождения. Все, что попадает внутрь этой горы, так или иначе, оказывается в водах Мацесты. Гора Ахун – «дырявая» гора. Внутри ее находится множество карстовых пустот и небольших пещер. Эта открытая для проникновения вод структура. Я не имею право рисковать. Ведь уникальное месторождение может быть загублено или испорчено. Другого такого месторождения нет. Сам товарищ Сталин здесь принимает ванны. Под расстрел я идти не хочу.
– Поэтому добро на открытие ресторана как главный гидрогеолог курорта дать не могу.
     Московские товарищи были в легком шоке. Полковник КГБ, курирующий строительство и его завершение, конечно, все понял и впал на какое-то время в задумчивость. Потом взял Василия Михайловича под руку, дружески отвел в сторону и заговорщицким и ласковым тоном спросил:
– Василий Михайлович! Как же быть? Ведь дело сделано. Надо как-то его узаконить.
Куканов, тоже призадумался, хорошо понимая тупиковость ситуации, и спросил полковника:
– Павел Сергеевич (так назовем куратора КГБ), а когда Вы строительство начинали, вы имели на руках какие-нибудь разрешающие документы, скажем, на отвод земли, заключение  санитарных служб и т. д.?
Полковник ответил, что таких документов они не имели, и вопрос такой даже не возникал.
– Это же совершенно меняет дело, – сказал Василий Михайлович
– Зачем  Вам акты? Открывайте ресторан без всяких актов.
     Так был запущен в эксплуатацию известный ресторан на горе Ахун. Воду туда завозят, грубо, говоря, в бочках. Как сегодня обстоит дело с экологическим состоянием месторождения, я не знаю. Во всяком случае, отвечать за него некому. Сталина нет, Куканова нет. Думаю, что и полковник КГБ  и все участники того банкета тоже покинули этот мир. Теперь это проблемы живых.

НОВЫЕ ТРУБЫ.
 Мацестинские минеральные воды имеют сложный химический состав. Трубы, по которым они подавались для ванн, были стальными, и быстро окислялась. Из-за этого вода имела бурый оттенок и выглядела не очень привлекательно. Но эта вода помогала лечить людей.
   Трубы, конечно, периодически меняли, хотя принципиально внешний вид воды оставался прежним. Настало время, когда прежние трубы заменили на асбестоцементные  и полихлорвиниловые. Вода стала чистой и прозрачной, даже приобрела какой-то голубоватый оттенок. Все радовались. Наступил новый этап в курортном лечении больных.
     И вот приехал вождь народов. Он тоже принимал ванны. Человек он был осторожный. Увидев в ванне какую-то непривычную для него воду, он спросил, вероятно, охрану:
– Что случилось? Почему сегодня вода какая-то другая?
Вызвали главного врача. Перепуганный он предстал перед вождем.  Сталин повторил вопрос. Облегченно про себя вздохнув, главный врач доложил, что благодаря постоянной заботе Партии и Правительства курорту были выделены деньги на реконструкцию всей трубопроводной системы месторождения и вот сегодня эта новая система функционирует. Объяснил суть проблемы.
     Видимо, вождь был не в духе, и какая-то подозрительность в нем еще оставалась. Он сердито сказал  врачу:
–  Если Вы такую воду, которая была прежде, давали мне, то представляю, что Вы наливали в ванну простому трудящемуся человеку.
Неизвестно, принимал ли Сталин мацестинскую ванну в этот день. Врача же больше никто никогда не видел. Не повезло ему.

КРАНОВЫЙ РЕЖИМ.
     Сегодня тот факт, что на магистральных трубопроводах месторождения кранов не было,  может восприниматься, как нонсенс, но во времена Куканова дело обстояло именно так. Излишки ценнейшей воды сбрасывались в реку.
     Вопрос о запасах мацестинских минеральных вод всегда был основным. Считалось, что рано или поздно месторождение может иссякнуть. И все же, имея довольно слабое и неуверенное представление о гидродинамических особенностях месторождения в условиях интенсивной эксплуатации, вводить крановый режим не решались. Боялись нарушить естественный ход процессов, формирующих уникальные воды, и, введя крановый режим, спровоцировать негативные последствия. Василий Михайлович решился этот стереотип мышления сломать и доказывал необходимость и безопасность перехода на крановую эксплуатацию. Получить соглашение на такой, по мнению многих, рискованный эксперимент было делом не легким. Но все-таки под свою личную ответственность как главного гидрогеолога месторождения, такое негласное добро он получил. Надо сказать, что количество поступающей из основных скважин воды было очень большим – до полутора миллионов литров в сутки. Кроме того, скважины самоизливали. Глубина некоторых из них превышала  километр. Бурение и оборудование стоили очень больших денег. И вот настал момент истины. Поставили вентили. Надо было «дать отмашку» на их закрытие, хотя бы на ночь. Василий Михайлович такую «отмашку» дал и пошел домой отдыхать.

     Ночью его неожиданно разбудили. И, о ужас! Самая продуктивная скважина оказалась без воды. У него сердце упало. Одевшись как попало, побежал на скважину. Воды не было. Он понимал, что такого быть не может. Но воды-то не было.  Он распорядился раскопать часть трубопровода. И сразу стало легче. На небольшом участке труба лопнула, видимо от гидравлического удара, возникшего, возможно, при закрытии вентиля. Скважина работала. Просто вода поступала не в трубопровод, а в галечные отложения реки. Трубу заменили. И после этого крановый режим получил право на жизнь. Стереотип мышления был сломан. Это была победа. Но для главного гидрогеолога она стоила многих нервов.