Помилуй нас, Господи!!!

               
... Прежде чем начать это произведение, я хочу попросить прощения у все участников той страшной войны, которая унесла десятки, если не сотни тысяч  жизней молодых мальчишек, которых бросила ельцинская власть, во имя... вот, сколько помнит моя память то время, столько я и задаюсь вопросом - во имя чего?! За что гибли ребята?! За какое Отечество?!
У меня много друзей, знакомых, которые воевали в чеченских войнах, бывшие беженцы, которые мне много рассказывали о тех ужасах, которые не показывали и не покажут по телевизору, которые не прочитаешь ни в одном репортаже... И вам решать, дорогие читатели - стоит ли знать людям о такой войне, которая бывает не только с успешными операциями силовиков и федеральных войск... итак, я начинаю...

23-е февраля 199*года...
... Сегодня мы впервые услышали... тишину... оказывается, у тишины тоже есть звуки - звенящие, низкие и высокие...
- Кровь в ухах шумит, пашаны... - прошамкал, беззубым ртом,  наш "кусок", прапорщик Гричанов, как всегда, чумазый... Он сидел на корточках, у самодельной печки, в накинутом на плечи бушлате, и смотрел на огонь. Зубы ему выбил недавно здоровенный "чех", на "зачистке"  второго цеха кондитерской фабрики... "чеха" Грича, конечно, "успокоил", но теперь был похож на пухлогубого чернокожего "командос"...
 Наша "располага" была в подвале разбитого книжного магазина - отсюда просматривался весь Южный район... Вон, за тем сквером, что виднелся в пятистах метрах, начиналась "чеховская" территория - оттуда они бомбили по нам из минометов, гранатометов, а снайпера, так те вообще, подходили, чуть ли не на двести метров...
Вши уже достали - тело чесалось так, что хотелось разодрать кожу... вчера один салабон "прикололся" - снял с себя грязную нательную рубаху, и бросил на пол... Она медленно, еле заметно зашевелилась... А салабон, сверкая свежими расчесами, вышел на улицу, и стал умываться грязным снегом...
- Пашан, а ну нажад! - крикнул салабону Грича, но тот хмуро растирая худой торс, проигнорировал приказ... Потом, когда зашел в "располагу", получил от Гричи по "фанере"...
- Ты што, ох***ел, твою мать? - орал Грича, брызгая слюной - Шнайперу жамануху готовишь?
- Виноват, товарищ прапорщик! - отчеканил салабон, и все на этом... А вечером "чехи" начали снова свой "концерт" - мины ложились прямо у входа в "располагу"... Мы лежали в свежем окопе, вырытом неподалеку, и считали взрывы... один... три... пять... двенадцать...
После четырнадцатого взрыва - затихло...
Один "душара" неосторожно высунулся, и тут же получил пулю в глаз...
- Б***ь!  - заорал Грича - Школько можно повторять - шидеть тихо! Шнайпера работают!
Вход опять завалило - мы час разбирали завалы, ползая на грязном снегу... вымазались, как поросята, и ввалились в "располагу" смертельно уставшие и злые... Жрать хотелось, как никогда, но еды не было...  Грича оглядел нас, и приказав спать, куда-то ушел...  Ночью мы проснулись от пьянящего запаха мясного бульона - "кусок" варил в термобачке собаку... Все сразу вскочили, и облепили печку, глотая слюни, и с жадностью глядя на термобачок...
- Што шидите, - улыбнулся коряво Грича - котелки давайте...
Мясо было чуть жестковатым, без соли, да и хлеба не было, но зато можно жрать и жрать... А "кусок" не притронулся к мясу - жевать нечем, да и десны еще кровоточили... попил бульона, и пошел "бычки" собирать...
Сегодня праздник... Может быть, с "базы" кто приедет? Батареи заканчиваются, а без связи никак... да и должны же нам хоть сухпай привезти, что они там, охренели, что ли? Про ротацию уже молчу - пацаны рассказывали, последний раз ротация была восемь месяцев назад...
Вернулась разведка - здоровый Баха, или Бачков Денис, бывший мент Кислый, Кислов Ромка и Чуха, Чуханов Женька, "дембель" из Твери.
Привели "чеха" -  с мешком на голове, связанного...
- Грича, - Баха тоже был "куском" - принимай чушка...
- Кто это, - поднялся на ноги прапор - нафига вы его привели?
- Корректировщик, бля... - проговорил Чуха, бросая туго набитый вещмешок - пацаны, держи сухпай - по "двухсотым" прошлись, насобирали...
Мы бросились к вещмешку, кто-то схватил термобачок и рванул на улицу, набрать снега, чтобы очистить от застывшего собачьего жира, и набрать чистого...
- Кипятком только концетраты обдайте, - посоветовал Кислый - заразы не хватало еще подхватить... трупаки давнешние... 
"Чеха" отвели в дальний бокс - там обычно допрашивали... Малёк тоже поплелся, с лопатой...
Разведка принесла целое богатство - гороховый концетрат, перловку и рис с тушенкой, даже джем был - несколько пакетиков...
- А сигарет не было, пацаны? - спросил Кислого Монгол, Леха Манаев из Якутска.
- Растягивайте... - початая пачка "Примы" полетела в толпу. Ее тут же раздербанили, и закурили "паровозом" - по две затяжки на человека... С непривычки даже торкнуло...
Из дальнего бокса раздался вскрик, и тут же замолк...
- Ну вот, еще один "нохчи" в рай отправился... - проговорил Борзый...
Подошли Баха с Гричей, присели на поддоны, на которые были накиданы бушлаты, матрацы, короче, наши лежаки, и стали рассматривать карту...
- Пентагон! - поднял голову Грича - Кощея смени!
Пентагон, худой даже в бушлате, кивнул, и взяв покореженный "калаш", потопал к выходу... Его ждал "дисбат", и он об этом знал - свой автомат он прое***ал, и теперь не расставался с этим, без мушки, с расколотым прикладом, перемотанным тряпкой... стреляет и ладно... А может, и избежит "кичи" Пентагон - пацан неплохой, не трус...
- А как тут пройдешь? - послышался голос Бахи - Тут триста метров проскочить надо, а у нас "железа" килограммов сто, а "трехсотые"? Десять человек!
- Восемь... - мрачно ответил Грича.
- Кто? - напрягся Баха.
- Косой с Чебурашкой... Чебурашка ночью...
- Блин...- вздохнул Баха, и закурил окурок.
Вдруг прибежал Кощей, и радостно тараща лупатые глаза, громко заорал:
- "База" приехала!
Но в "располагу уже входили пацаны - свежие, сытые, в чистых "комках", и их тут же начали разводить на сигареты наши...
- Что, засиделись, вояки? - громко воскликнул наш ротный, капитан Шмелев, или Шмель, как мы прозвали его.
- Сидеть некогда, товарищ капитан, - улыбнулся Кислый, подходя к командиру, и пожимая ему руку - дудаевцы не дают...
- На то они и дудаевцы, - хохотнул Шмель, и уже серьезно добавил - отходим, мужики... Приказ получен - закрепиться у Промки...
- Так там же "чехи"! - воскликнул Чуха.
- Не-а, - покачал головой капитан - вчера выбили... трупаков - туча, убрать надо будет... Ну, что, собирайтесь...
- Пушть пашаны пожрут, - хмуро сказал Грича - брюхи к шпинам прилипли...
- А ну, покажись, Грича, - и посмотрев на его разбитые губы, покачал головой - ну и рожа у тебя, Шарапов...
После обеда, ободренные, навесив на себя все, что можно унести, заминировав "располагу", мы ушли на Промку - улицу Промышленную, где еще позавчера стоял батальон дудаевцев...

... Оконные проемы, заложенные мешками с песком, опять же, поддоны с наваленными на них грязными матрацами, кое-какой скарб, собранный по пустым квартирам в доме, и триста чумазых молодых пацанов, со взглядом стариков... Все это - три наших роты, стоящих на боевом охраненнии в этом квартале... Еще две роты сейчас сдерживают атаки дудаевцев на соседней улице - Чкалова... А еще тут - самоходчики, танкисты, "спецы" - батальон спецназа ВДВ, те отдельно, особняком, в соседнем подъезде, кучкуются - к ним лучше не подходи, нервные какие-то, можно легко по морде получить... "Пушкари", "автобаты" тоже здесь, но за нами...
Только что пришел пацан с оторванными пальцами... сам пришел... гавном от него несло, как из давно неубранного сортира...
Тут не западло обосраться - война и не так корежит человека, освобождая его природные инстинкты и рефлекторы... Я когда увидел разорванные тела пацанов из автороты - блевал сутки одной желчью, выворачивая свои внутренности... и жрать потом еще сутки не мог, пока не получил от Гричи по морде, встряхнув меня, и пробудившего во мне зверюгу и бойца...
- Мне трупы тут не нужны, салабон, - тогда сказал он мне, поставив передо мной банку с тушенкой - ты сейчас не за себя в ответе, а за всех нас... Если ты, обессиленный, не сможешь драться, то пропустишь "чехов" в наше расположение, а это - десятки твоих же друзей, с отрезанными бошками... Ты даже не сможешь сигнал подать нам - у голодного человека нет реакции... Так что, давай, жри, пацан, и сопли утри... ты сейчас на переднем крае, и на тебя смотрят все девчонки с твоей улицы...
И сейчас, глядя на еле сдерживающего от стыда слезы, молодого пацана, я понимал его... Первый бой - он всегда трудный... Он переворачивает твое представление о смерти... Бывали у нас случаи, когда у ребят "сносило крышу", и они, не помня себя от страха, бежали прямо на дудаевские пулеметы, забыв даже нажать на спусковой крючок... кто-то забивался под первый попавшийся камень, и орал, как резанный "Мама!!!"... Но, те, кто не терялся, и включал ответку "чехам", кто закалял свой, еще не сформировавшийся характер, и смотрел прямо, а не назад - того реально уважали все, от своих товарищей и до генерала... хотя... генералы тоже бывают разными - это я тут понял, и увидел... Понятия "генерал окопный" и "генерал штабной" - в корне отличаются друг от друга... Окопный никогда не бросит, не подведет, не предаст и не забудет... а штабной... крыса и есть крыса...
- Обошралшя? - понимающе кивнул Грича раненному - иди вон в ту комнату, подмойшя, шишаш тебе штаны принешут... Тимоха, помоги пашану...
Я кивнул, поднялся с поддона, подошел к куче тряпья, сваленного в углу и, поискав, нашел подходящие по размеру, штаны...  Салабон стоял, находясь в какой-то прострации...
- Промедол свое дело знает, - ухмыльнулся Баха - вечером оживет... орать будет...
- Пошли, - толкнул я раненного - пошли со мной...

... Я поливал ему из ведра, а он, левой рукой, с горем пополам, подмылся, и потом, я ему натягивал чистые кольсоны, и штаны, помогал натянуть разбитые "кирзачи"... И смотрел на его перевязанную, окровавленную руку... хреново, что правая...
- Как клешню потерял, боец? - спросил я, присев с ним на поддон, закурил я. Тот на вопрос не отреагировал... понятно... контуженный...
Я толкнул его в бок, и взглядом показал на культю, и губами спросил: "Как?"
- Г...г...гран...н...нату... н..не ус...с...спел... с...с...с...схват...т..тить... - с трудом проговорил он...
- Ясно... -  кивнул я, и кивнул - пошли...
Его определили в походный лазарет - в другой комнате, где ожидали вечерней отправки в тыл еще около десяти жертв этой войны... без рук, без глаз, кто ногу потерял, был один танкист обожженный, но он, похоже, "кончится" - кожа с него, как тряпка, слезала, и пар, как от чайника, до сих пор шел... вон, лежит, пузыри кровавые пускает...
- Тимоха, - Грича посмотрел в карту - вожми пятерых пашанов, и шходите вот шуда... это шереж два квартала... Там Жулик штоит ш ротой... У него два "яжика" - ташите их шуда... Потом в штаб их отведете...
- Слушаюсь... - я выбрал Сяву, Музыканта, Черта ( фамилия такая - Черт, да он не обижался ), и Тушкана с Бисмарком. Понапихали в "лифчики" рожков, по две "эфки", короче, готовы...
Вышли через пожарный выход - тут наша территория, и вдоль стены, потопали к Жулику... Лейтенант Жулковский мой земляк, его матушка моя учила литературе, и он, как бы взял меня под свою опеку - при случае пожрать подкидывал, конфетами угощал, сигаретами... Оксанка, жена его, дружила с сеструхой моей, Танькой, короче, свой мужик...

... Мы решили срезать путь, и пошли через развалины бывшей аптеки... Тут-то, мы и поняли всю глубину той жопы, в которую угодили...
Первый попал Сява - очередью ему перебило ноги, еще одна разорвала его грудь и он, выплеснув изо рта фонтан крови, рухнул на груду щебня...
- Твою мать! - отпрыгивая в сторону, за спасительный бетонный блок, заорал Музыкант - "чехи" слева!!!
Началась такая хрень, что в ушах перепонки задрожали... на нас посыпалась каменная крошка, земля закипела от фонтанчиков от пуль... мы расоссались в разные стороны, и быстро смекнули, откуда били нохчи - прямо над нами, на втором этаже полуразбитой четырехэтажки, сидели "чехи", а мы были у них как на ладони... суки, даже головы не давали поднять...
- Тимоха!!! - сквозь грохот заорал Черт - Прикрой!!!
Я кивнул, и выплюнув сгусток слюны, вперемешку с цементной пылью, крошкой, и снегом, поднял автомат, и не глядя, лупанул вверх... пацаны тоже ответили... "Чехи" чуть приссали, а мы, ударив со всех стволов, быстро пробежали этот участок... Опомнились на втором этаже...
- Ну... что... - не мог отдышаться Бисмарк - так оставим? Или пойдем, поищем козлов?
- А ты знаешь, сколько их? - Тушкан потер на лбу здоровую шишку.
- Ну, судя по стрельбе - их человека четыре... - выдохнул я, меняя рожок - Мне похеру, пацаны, можно и поискать... это, походу, остатки тех, что наши вчера распи***шили... Вырваться не могут, вот и психуют...
- Ну, че, - шмыгнул Черт - пошли?
Перебежками, как учили, мы поднялись на следующий этаж, и осторожно, стали продвигаться по длинному коридору... тут, похоже, офисы были - столы письменные, стулья, компьютеры разбитые...
"Чехи" были на втором этаже - через огромную дыру в полу, в дальней комнате, услышали их гортанные голоса... Черт снял "эфку" и посмотрел на нас, мы кивнули, и тоже достали по одной...
Четыре взрыва прогремели весело - через дыру, вверх, взметнулась щебенка, брызги какие-то, раздались истошные крики, а Черт уже прыгнул вниз, и тут же заработал его автомат...
- Пацаны, - раздался его голос - прыгайте сюда! Тут у них "располага"...
... Внизу было не четверо, а семеро "чехов", причем, две бабы, и одна живая... лежала на правом боку, за перевернутым столом, из-под которого разливалась черно-красная лужа, и отрешенным взглядом смотрела на нас... Ее "снайперка" валялась у стены, покореженная и разбитая...
- Что, сука, - Черт заехал "кирзачом" ей по зубам - больно тебе, бл****ина?
Ее голова откинулась назад, а Черт уже достал штык-нож.
- Ты погоди, - присел он над ней - не подыхай, пока...
Я не стал смотреть, как Черт ей режет ее пузо, отошел в сторону, и осмотрелся... Черный флаг с арабской вязью, висевший на стене, я сорвал сразу, и сунул за пазуху. Банки с тушенкой, разбросанные по комнате, матрацы, "стволы", и мозги с кровью... одни трупы... вот, пи***ры...
- Тимоха, прикинь! - Музыкант протянул мне новенький "Стечкин" - Отберут, как думаешь?
- С хера ли? - ответил я - Трофеи это святое... Твой...
- О, зашибись! - обрадовался Музыкант - Что еще у них тут?
- Оп-па! Нихера себе! - Бисмарк, покопавшись у другой снайперши, вынул перетянутый резинкой, тугой жгутик из зеленый купюр - Сколько тут?
- Какая разница? - Тушкан переобулся в теплые "берцы", снятые с одного "чеха" - раскидывай на всех... ох, бля... тепло...
Получилось по двести тридцать "баксов" на всех...
- Ну, че, двинули? - оглядев комнату, провозгласил Черт.

Только вышли на улицу, как наткнулись на двух бойцов из команды Жулика.
- Вы стреляли? - выставив на нас автомат, с напрягом спросил молодой салага.
- Ты, бля, "стволом" не тычь, придурок, - крикнул Музыкант - ваши косяки исправляем... развели тут "чехов", а они сейчас Сяву грохнули...
- Че, точно, что ли? - вытаращился на нас второй, губастый, из-под каски уши торчат - Как это?
- Так это... - Тушкан отошел в сторону перессать - далеко вы тут?
- Да не, - молодой оглянулся - вон, в том доме... шум услыхали, решили проверить...
- Ага, - усмехнулся Бисмарк - зашибись вы проверяли...  ладно, веди к Жулику...
- А вы че, не знаете, что ли? - остановился ушастый - хотя, откуда... Жулик - "двухсотый"... час назад миной накрыло...
- Ништяк! - Бисмарк оглянулся на меня - А "языки" живы?
- Не-а, - замотал головой молодой - прямо в окно мина влетела, Жулик их допрашивал как раз... 
- И как вы сейчас, без командира? - спросил я, думая теперь об Оксанке.
- Зима командует, - ушастый сплюнул - "кусок" старший, мы уже к вам хотели цинковать, да там машина с тёлками подъехала...
- С чем?! - Тушкан даже ссать перестал, и повернулся, с балдой наружу.
- Бабы какие-то, - кивнул молодой - да фиг их знает... говорят, из Москвы... Пошли быстрей, они там пожрать привезли...
Известие о приехавших женщинах, да еще из Москвы, нас отрезвило еще больше, чем вся эта война... Нахера приехали?! Что за бабы?! Кто такие?!
Мы ввалились в огромную комнату, в здании бывшей поликлинники, и от увиденного, чуть не присели...

За огромным столом, собранным из поддонов, чего только не было - "Фанта" и "Кока-кола", "сникерсы" и "марсы", колбаса и сыр, хлеб, тушенка, банки со сгущенкой сверкали синими этикетками, яблоки, апельсины, бананы... И... никто не притрагивался к этому изобилию - чумазые, с красными от хронического недосыпания глазами, в рваных бушлатах, пацаны сидели с одной стороны стола, а с другой...
Блин... я уже отвык от вида таких дубленок, кожаных плащей, женских лиц в яркой косметике...  Одиннадцать молодых девчонок сидели по другую сторону стола, и... ревели... просто, молчали, и ревели...
- Из роты Шмеля? - поднялся из-за стола старший прапорщик, мордатый и лысый, как у меня коленка - вовремя, салаги... "Трехсотых" заберете... садитесь, пожрите, гости у нас...
- Это что за гуманитарная помощь? - ошалев от вида жратвы, спросил Черт - В честь праздника, что ль?
- Кто старший? - спросил "кусок", и я вышел вперед, представился.
- Старший прапорщик Зимин, - "кусок" оглянулся и, понизив голос, сказал - короче, Тимоха, забирайте их на базу, нахер они тут нужны... "Чехи" долбят переодически... жалко девчонок...
- А нахера он приехали-то?!
- Проститутки, - Зима оглянулся снова - вас поддерживать...
- Чего?! - изумился я.
- Ну шалавы, - криво улыбнулся "кусок" - У тебя что, бабы не было еще? Вон, выбирай, и иди в соседнюю комнату...
- Да ладно вам, товарищ старший прапорщик, хорош приалываться...
- Да кто прикалывается... - начал было Зима, но тут к нам подошла одна их богинь любви, и взяв меня за рукав бушлата, сквозь, слезы вперемешку с потекшей тушью, улыбнулась:
- Тебя как звать, братишка?
- Серегой... - буркнул я, пялясь на ее сиськи, выглядывающие из выреза кофточки, видневшей в расстегнутой дубленке.
- А я - Светлана... - она подвела меня к столу, усадила на ящик - выпьешь со мной?
Я покосился на Зиму, но тот кивнул, мол, давай.
 Она плеснула немного "Рояля", придвинула мне колбасу, сыр... а я...
Эти девчонки приехали к нам из Москвы, поддержать нас, дать вспомнить нам, что мы люди... наша ублюдочная власть, бросившая нас тут, подыхать за свое - не наше - Отечество, уже вычеркнуло нас из списков своих граждан, мысленно похоронило, а эти девчонки...
Я выронил из рук пластиковый стаканчик, и бросился в другую комнату... сам не знаю, что со мной случилось... слезы душили меня, выворачивали наизнанку, мне хотелось проснуться... проснуться в своей комнате, от запаха маминых драников, от ее ласкового поцелуя, от ее нежного голоса... что я здесь делаю?! Какое Отечество я охраняю?! Нас каждый день отправляют в "цинках" по домам, и никто ведь даже не знает, в какой жопе мы тут находимся... ОБСЕ-шники, что приезжают сюда, побухать с штабными генералами, даже районов наших и "чеховских" не знают, вон, в Новый Год, танковый полк в Грозном - весь сожгли и, сука Грачев, даже не приехал, чтобы лично проводить пацанов в последний путь... А тут... от одного прикосновения женской руки... от теплого голоса... от слез, перемешанных с тушью...
Я не помнил, как Светлана меня раздевала, как укладывала меня на поддон, застеленный грязным матрацем... нет... по-моему, простыня все же была... я не помнил, как она целовала меня, тихо плача, и слезы ее, словно, свинцовые горячие капли, падали мне на лицо и грудь... в голове проносились какие-то звуки - выстрелы, вперемешку с канонадой... мелодии с забытой уже "гражданки"... далекий мамин голос... веселые возгласы девчонок на дискотеках... все это потонуло в этих минутах ласки и нежности, что дарила мне сейчас Светлана... своими, разбитыми в кровь пальцами, с отросшимися, грязными ногтями, я гладил ее груди, спину... и плакал, наверное, в первый раз, так искренне, что не заплачу, наверное, никогда... Это не шалавы и проститутки приехали к нам - без балды, я назову их точнее, это были настоящие Богини... Богини Любви, спустившиеся с Небес в Ад, где мы, сопливые пацаны, многие из которых, даже и, как говорится, не успели и бабу понюхать, но научились уже умирать... Какие только грехи не созданные Разумом Человеческим, но этот грех, если он и считается смертным - по праву, можно исключить из списка грехов...
ПОМИЛУЙ НАС, ГОСПОДИ!!!