Пять Стихий. Песнь Земли II. Глава 11

                Песнь Виноградной лозы.
                Свиток второй. Роса на цветах.

Конец лета.  Македония.  343. г. до н.э. от Алеся.
Армия стояла в чаше между холмами. Голые, охрового цвета, они спокойными сонными вершинами ограждали бивак от всего внешнего мира, создавая защищённость и обособленность. Кое-где холмы покрывал реденький молодой лесок. Несколько лет пройдет, и они утонут в зелени могучих деревьев, и место совсем преобразуется. Спокойные цвета охры сменятся  зеленью, трепещущей на ветру, молодой, сильной, стремящейся к жизни и новизне. Так всегда старое, уравновешенное и уже спокойное, сменяется буйством молодости упивающейся жизнью.
Именно в этом тихом месте, скрытом от любых заинтересованных взглядов, располагалась армия. Новые полки гоплитов, отличавшиеся от эллинских. Их преемники.
В армию прибыли правители, а с ними и эфебы, их свита. Алесь был рад встретиться с друзьями. Вот уже второй месяц как он сам окончил эфебию, и теперь находится в расположении частей армии. Здесь также находится новая, недавно созданная тяжёлая кавалерия. Пока это всего несколько ил , и Алесь назначен их командиром. Надо было из этого всего сделать ударную боевую силу. Выработать строй, подобрать наиболее функциональное вооружение, да вообще всё продумать, попробовать…  Вот оно - то дело, к которому он стремился. Впереди его ждали новые вершины и новые свершения, парень был полностью поглощен армейской жизнью. Вот так, стать командиром воинского боевого элитного подразделения, глотнуть дух братства свободы, пьянящий до одури, и это после эфебии! Тренировки, караулы, подай-принеси  - и всё это сменилось простой казарменной жизнью. Теперь парень был наконец-то предоставлен сам себе и мог творить, думать и просчитывать, а не бежать с высунутым языком по поручениям или на проверку караулов. Да и стоять молча на заседаниях совета теперь не приходилось, не зная как убить время, он сам принимал в них участие, и мог на равных уже спорить, доказывать свою правоту.  Идей ведь навалом, главное их пробить, а родители ещё обоснование требуют! Да и финансовые ресурсы на все нововведения самому подбить надо. Хорошо, Приам в этом помогает. А какое обоснование, если он так чувствует? Если он, Алесь, уверен в своей правоте! Ничего, не боги горшки обжигают, и армию создают тоже люди.  Нельзя держаться за старое, если хотим победить. Только новое тоже в боях освещать надо, кровью. Шелуха уйдёт, а разумное зерно даст всходы.
Вот так вступают во взрослую жизнь. А она удивительна.
Встретившись с друзьями, пока правители что-то обсуждали, Алесь потащил их в расположение своих ил. Там тоже все были молодые, буйные, встречающие взрослую всем распахнутым сердцем и упивающиеся ей. Часть ребят, вместе со своим командиром, пришли из оленят, остальные тоже были детьми аристократии, вошедшей в Македонские земли вместе со своими территориями.
Сейчас все войска толкались в долине, избранной под сбор. Значит, правителям было, что сказать армии. Какое бы решение они не приняли, если войска их не поддержат, то канет любое решение к Аиду. Всё решается на общевойсковом сборе.
Алесь уже пытал у отца, что там нового придумали. Но Пармений молчит как Палладий , к которому подходят с неугодными дарами, и только хмурится. Ничего, скажут - никуда не денутся. А пока войско развлекалось на свой манер. Собрались по подразделениям, кто байки травил, кто в кости резался. Они вот к себе эфебов затащили и подначивали  их армейскими куплетами. Мальчишки краснели, смущались, дёргались, а старшие всадники ржали.
Алесь, Мелеагр и Калат, забравшись на уступ холма, играли на кифарах. Скорее даже - отбивали примитивные аккорды в такт куплетам, притоптывали, пели на разные голоса, бесшабашно и игриво перемигиваясь.  Особенно хорошо им удавался припев, с придыханием, подражанием писклявому женскому голосу АХ и басовитому мужскому ОХ.
Раз девчонку во малину
Ох, Ах…
Да девчонку во малине
Ох, Ах…
Растудыть девчонку эту
Во малине по кувету
Ох, Ах…
И малину не собрали
И девчонку ту помяли
Ох, Ах…
По колдобинам скакали
Всё девчонку эту…
Ох, Ах, Ох, Ах….
По окончанию Мелеагр тут же обошёл слушателей, собрав заработанные монетки. Алесь подозвал парня, из оленят, ещё оставшихся в эфебии, и не вошедшего ещё во взрослую жизнь.
- Беги выпечку купи, на всех чтобы хватило, - всунул ему деньги. Принимать гостей, так уж на уровне. Сладким накормить тоже надо. Парень сам ещё прекрасно помнил себя в эфебии, ведь эти такие же, от сладкого не откажутся. Дружина Алеся продолжала подтрунивать над мальчишками, при этом очень по-доброму их опекая. Свои, хоть и мелкие.
Парни веселились упоенно. Игривые, весёлые, живые, подобные резвым молодым жеребцам. Вот что значит армейская жизнь. Алесь смотрел как смущаются эфебы, и это придавало ему ещё большего азарта, на исполнение похабных армейских куплетов. Он чувствовал себя по сравнению с друзьями совсем взрослым. И те совсем ещё дети. Хотя уже не мелкие.., так, средние… Алесь усмехнулся, рассматривая друзей. За два месяца, которые он их не видел, ребята повзрослели. Хотя, может быть, только сейчас он это осознал. Вон тот же Илька уже выше него стал. А Фифа в плечах расширяться начал. Ещё года два и станут такими же взрослыми воинами. А пока друзья на него смотрели такими восторженными детскими глазами, что парень был готов сделать всё, что бы оправдать их надежды. Он в лепёшку разобьётся, плоскую, горскую, что бы мальчишки им гордились.
Его дружинники забрали у парней кифары, и теперь пустыми руками парень мог сгрести друзей в охапку, таких родных, таких ещё детских, доверчивых.
Ребята его ил были одеты в фиолетовые цвета. Одна ила была в фиолетовых хламидах, под светлыми панцирями, у другой же были фиолетовые вставки в сами панцири. Выдержат ли панцири возлагающуюся на них в бою нагрузку, Алесь пока не знал, всё подлежало проверке. Хотя панцирь в бою удобнее, чем монолитные кирасы, в которых ходят гоплиты. Но если пробивать вражеский строй… Парень помотал головой, надо и тот и другой вариант обкатать, там посмотрим…
Мелеагр разглядел какое-то движение в центре, где собрались воины. Похоже скоро там появятся правители, что-то объявлять будут.
- Олеж, наверно, тебе пора.., - окликнул он друга, задумчиво разглядывавшего панцири.
Алесь ещё раз потискал подрастающее поколение.
- Пошли, посмотрим, что у них там, - предложил он ребятам, тряхнув кудрями, цвета нечищеной меди. Отросли, однако, стричь пора. Это вон Илька с Фифой носят волосы по шею, а в детстве и по лопатки отращивали, дети же Пармения стригутся коротко, так под подшлемник удобнее. Когда-то в детстве,  в возрасте Левонтия, его старшие парни дразнили: Леська, Леська – рыжая бальбеська. Сейчас никто такого не посмеет сказать.  Он командир новой кавалерии, пусть молодой, неопытной, ещё не обкатанной в боях, состоящей, в основном, только из его идей, которые ещё воплотить надо…  Но он сможет, он сделает из своего детища новую ударную силу, сметающую врагов на своём пути, решительную, неудержимую, подстать своему командиру.
Когда-то он поделился возникающим образом бедующего войска с Кузькой. Алесь усмехнулся. Похоже, брат вообще мог мыслить только стихами, и вот эти строки, как-то запали в память. Может потому, что красиво, или отражает собственные мысли, ну вот запомнились.
Кони мчаться по свету
Словно птицы по ветру
И лучи на заре
Словно копья разят.

Встань же ты, исполин
На горячем коне,
И могучей рукой
Поведи нас, как прежде, в бой.

Встань, как прежде вставал
Над землёю своей,
Воплощая в себе силу отчей
Воды, земли и огня.

Одесную тебя, я как прежде радею.
Ты, как вождь и отец,
Всколыхнувший небесную Рею,
Веди нас за собой, зарёю окрылённый.
Если бы Кузька оказался прав….Брат считал, а Алесь только надеялся, что он станет александросом, воплотив в себя дух предыдущих вождей. Парень мог только молиться, что бы сила Солнца одарила его своей благодатью…
Мелеагр почти насильно повёл задумавшегося Алеся по образовавшемуся среди воинов коридору, который пробивали его всадники. Кто-то накинул ему крокотидон , парень привычным жестом застегнул его. Мысли же были далеко. Правителями что-то совсем странное готовилось. Понять бы, что задумали. Расступившиеся воины, расталкиваемые молодыми всадниками, недовольно фыркали, но видя, что проход готовится для сына Пармения, успокаивались, даже по доброму хмыкали, глядя на спешащего вперёд  парня.
Алеся все любили, и не только из-за отца, он уже успел показать себя в немногих битвах, где проявил себя, как смелый, решительный воин, бесшабашный, несущийся в самое пекло и хранимый в бою божественной удачей.  С ним же двигались и остальные юные аристократы.
Площадка в центре была уже пуста, там ожидали появление правителей.  Перед армией выехал этер в беотийском шлеме с чёрными, развивающимися султанами, из друзей александроса. Играющие на ветру султаны, хвост на шлеме, гармонировали с длинными чёрными волосами, спускающимися до лопаток и такого же цвета ухоженной бородой, ещё не подёрнутой сединой. Его бронзированная кираса переливалась в лучах близящегося к закату солнца, переплетая свой свет с красной оторочкой кирасы. Красно-белая верёвка, завязанная на груди  кирасы на бантик, поддерживала плащ сагос , красивыми складками ниспадающий по всаднику.
Долго, видать, укладывали перед столь праздничным выездом всадника к армии. – прикинул Алесь. Внешний вид перед войсками, когда выносится на их суд важное решение, тоже необходим, заметил юноша для себя, этим он высказывает и уважение к соратникам по бою, да и подымает боевой дух. Вот так, осматриваясь по сторонам, замечая всё необходимое – учатся.
Он, так же как и родители, должен жить одним духом с армией, одним биением сердца. Среди воинов он должен быть лучшим среди равных, ибо для боя они все равны, да и для смерти, да и для солнца, смотрящего с высоты на своих детей.
Всадник поднял правую руку и затрубил в рог. С двух сторон к нему выехали всадники в чешуйчатых  доспехах, из этерии басилевса.
Алесь, чтобы лучше видеть что происходит, забрался на камень.
Следом выехали всадники с флажками на копьях – этерия александроса.
- Артано! – послышалось со всех сторон, - Слово! Правды! Режь Правду! Слово!
Вперёд выехал Аминтор. Он был с непокрытой головой одет в парадный панцирь. Распущенные волосы были не скреплены даже диадемой, символом власти. Длинные, до лопаток, завитыми локонами ниспадали по чисто-белому гиматию, приковывающему к фигуре александроса все взоры. Из под широких складок тёмно-зелёной хламиды виднелась белая хламида, такая же ослепительная как и гиматий. Странно, что для выезда к войску Аминтор избрал именно этот белый цвет смерти.
Алесь настороженно стал оглядываться, что же такое случилось, почему александрос перед армией предстал в цвете смерти. Парень нервно облизал губы, переводя взгляд на друзей, те тоже озабоченно вглядывались в Аминтора. Илька даже от напряжения закусил губы, весь как струна вытянувшись вперёд.
Аминторехал на коне откинувшись назад, величественно и медленно.
Он поднял правую руку вверх, призывая соратников ко вниманию. Всё вокруг словно замерло, глаза воинов ловили каждое движение александроса, казалось, что все даже перестали дышать.
- Стар я стал, - над застывшей армией пронёсся сильный голос Аминтора, не такой рокочущий как у басилевса, но тоже пронзающий до костей. Отдающийся в самой макушке  у недоумённо замерших воинов. Растерянность и оцепенение одновременно поразило всех.
- Молодым уступаю, - продолжил Аминтор в мёртвой тишине. – Не мне, а им вести вас вперёд. На моё место вступит молодой. Ему вести вас к победам.
Так же медленно развернувшись, александрос в сопровождении всадников тронулся обратно. И тут армия ожила. Воины загалдели. Заорали. Недоумённые крики:
- А как же мы?
- Атта куда ты!
- Атта! – звучали повсюду.  Постепенно они сменились в единый порыв, общий вздох армии.
- Аттал! Аттал!
Под этот вопль Аминтор в сопровождении своей этерии ехал сквозь воинов, по освобождающемуся для него коридору, словно прощаясь со своими боевыми соратниками.
- Великий Отец!
- Отец!
- Аттал! – неслось со всех сторон.
Да именно Отцом, создателем был Аминтор для новых, македонских гоплитов. Он был их прародителем. Основываясь на эллинских войсках, он создал совершенно другой, новый род пехоты. Мобильный, тренированный, способный выдерживать долгие переходы, неся на своих плечах скарб и не отягощая себя, как эллины, обозами. Эти гоплиты отличались от эллинских, не отходивших от своих полисов дальше трёхдневного пути, как небо и земля, и теперь гоплиты лишились своего отца-прародителя.
- Аттал! Аттал! – кричали они со всех сторон, и Аминтор благосклонно кивал им со слабой, чуть отрешённой улыбкой на устах.
- Аттал! Аттал! – это уже был крик приветствия! Батюшкой с большой буквы навсегда стал он для созданных им воинов. Сняв с себя титул александроса, Аминтор получил то, что дано не каждому правителю, как в прошлом, так и в будущем – фанатичную любовь армии. Они признали его своим Отцом.
- Аттал! Аттал! – неслось со всех сторон. И Алесь поймал себя на том, что и сам он, поддавшись общему порыву, вместе со всеми кричит, приветствуя проезд Аттала.
Молчал только Илька, раскрасневшийся от гордости за отца и от смущения, он просто молча смотрел на всадника в белом гиматии, такого родного и единственного для него, его Атту, а теперь ставшего всеармейским Батюшкой. Атталом!
И вот Аминтор под возгласы своего нового имени дарованного ему любовью армии, скрылся с глаз.
- Вы это видели? – к друзьям повернулся Кузька, раскрасневшийся, взволнованный. Алесь похлопал брата по плечу – да, только он у них глазастый, остальные тут случайно оказались,слепо-глухие.
- Атта!! – Илька с места рванул за отцом, расталкивая и распихивая всё на своём пути, как несокрушимый таран.
- Куда?! – Алесь не успел перехватить его, отвлекшись на брата. Куда этот глупец помчался, он же только помешает Тору. И Алесю ничего не оставалось, как бежать за ним, чтобы перехватить. Друзья помчались следом. Ильку необходимо было удержать, чтобы глупостей никаких не натворил. И что у него в башке творится, даже богам неизвестно… И ведь хорошо так с места припустил…
Алесю удалось догнать беглеца только на границе жиденького лесочка, через который тот промчался, срезая дорогу к отцу.
Деревья тянулись почти до вершины холма, голого, заканчивающегося обрывом.
Задыхаясь от бега, парень схватил друга со спины за плечи, вымахал бугай, такого сдержать проблема.
- Куда! Стой! Не мешай!
- Атта.., - шептал Илька, но уже не рвался.
Следом за Алесем подбежали и остальные ребята. Парень бросил взгляд в спину удаляющемуся к обрыву Аминтору, и гаркнул на подоспевших:
- Стоять! Не мешать!
Все послушно замерли на границе лесочка.
Отъехав за лесочек. Тор оставил сопровождение, спешился, скинул зелёное одеяние, оставаясь в одной белой хламиде. Ему подали золочёный шлем с бараньими рогами, лишённый каких либо украшений и гребня. Аминтор одел шлем, взял щит, вытащил свой молот, отбросив от себя меч в ножнах. Он медленно пошёл к обрыву, навстречу заходящему солнцу.
Ребята напряжённо наблюдали за ним, стоя среди тонких стволов деревьев.
На самом обрыве, раскинув руки Аминтор замер.
- Отец! – голос звучал громко, решительно. Он нёсся над горой и был хорошо слышен невольным наблюдателям.
- Отец! Прими свою силу! Отдашь тому, кто будет её достоин! Тому, кого изберёшь! Я послужил тебе! Теперь мне пора уходить!
Фигура воина, с распростертыми руками, в одной из которых был щит, в другой молот, чёрным силуэтом выделялась на фоне красного солнца, уходящего в страну Мёртвых.  Силуэт могучего, бесстрашного человека, сильного и решительного, впечатался в память Алеся. Он восхищал своей безумной красотой и силой, не физической, чего у Аминтора тоже не отнимешь, а внутренней. Духовной. Это настолько поражало воображение, что парень усомнился, сможет ли он быть достойным приемникам Такого Человека. Он или Калак сейчас являются наиболее вероятными претендентами, ещё поговаривают об молоссе, но кого ещё выберет бог? Кого поддержит армия?!
Алесь уже одной рукой прижимал к себе за плечи Ильку. Тот молча, во все глаза смотрел на отца, словно пытался на всю жизнь запомнить его именно таким, одухотворённым божественной силой, перед добровольным её лишением.
Красные лучи солнца отражались от золотого шлема, пробегали полосой по центру щита, словно огненное пламя.
Шелест травы, как волна докатился до парней:
- Принимаю… Отдам…
Слабое дуновение божественной мощи  Алесь ощутил на своём лице словно его рассматривали, изучали…
Аминтор снял шлем, положил на край обрыва щит и молот. Всё. Он больше не александрос этой земли. Ссутулившись, и как-то за мгновение постарев, он медленно ушёл с вершины. Знаки титула остались лежать под последними лучами солнца. Вскоре скрылось и оно, погружая Мир во Мрак. Теперь Мир будет ждать когда взойдёт новое солнце.
Мальчишки так же медленно и молча покинули место разговора с великим богом Солнца – Аресом.
Через несколько дней Алесь с Калаком уже ехали к Диям. Линкеста удалось уговорить по дороге заглянуть в Пеллу, он оказался не против повидать своего отца…
Закончив все дела в городе, Алесь ждал друга у ворот на дороге. Баська вышла его проводить. Тилк, как сопровождавший парня наставник, вместе с педагогом тактично отошли.
Девушка обняв Алеся за талию, доверчиво прижималась к нему, пряча лицо на его груди.
- Олеж, мне не важно, станешь ли ты александросом или нет. Я всегда буду с тобой. Я буду ждать когда ты вернёшься, - она щебетала сбивчиво, смущаясь, парень только улыбался, ласково поглаживая её волосы. Его воробышек даже не трепыхался. Вот такая тёплая, родная…. И вся его.
- Даже если отец будет против. Я уеду к матери, заберёшь оттуда. Данная с тётей договорились. Они меня за тебя отдадут. Мы всегда будем вместе.
Алесь достал из-запазухи серебряный браслет для предплечья. Нехитрый растительный орнамент покрывал его почти целиком, создавая причудливый узор. Браслет был красив в своей простоте, даже изыскан. Тонкость гравировки, продуманность каждого штриха были просто поэзией в графике. Парень застегнул его на предплечье девушки.
- Теперь ты моя.., - тихо проговорил он, любуясь на её изумлённое личико.
- Обручальный… Олежик… Какой красивый,,,,
Парень самодовольно хмыкнул, он же знал, кого просить об услуге. Илька не обманул даже самые смелые его ожидания. Всё таки, есть у мальчишки и талант и вкус.
- А у меня ничего для тебя нет.., - Баська грустно вздохнула. - Ты возвращайся скорее.
Алесь сжал её в своих объятиях, такую родную, свою. Впился в её губы, тёплые податливые… желанная…
В голове зашумело, всё вокруг становилось каким-то нереальным. Существовали только он и Баська и их желание…
Алесь резко отстранился.
- Всё мне пора. – хрипло выдавил парень. Отвернувшись от девушки, он направился к ожидавшим его наставнику и педагогу. Педагог у Алеся был, как и положено, на четыре года старше - худой, мелкий щуплый, походивший на пацана лет пятнадцати… Шутливо подмигнув воспитаннику, он поправил сбившийся ремень от ксифоса. Калат тоже уже был там. Совсем не хотелось отрываться от такой зовущей к себе девушки, но…
Он должен был стать александросом для Македонии, он видит куда идти, он видит перспективы. Он должен стать во главе войска, меньшего Барсина не достойна, для неё, ради себя, ради будущего, он должен ехать. Вскочив на коней они тронулись в путь.
- Олеж, я буду тебя ждать, - донеслось парню в спину. Он еле удержался от того, чтобы не развернуть жеребца и не броситься назад, подхватить её в свои объятия и не отпускать… Алесь плёткой ударил коня по крупу и помчался вперёд.
У диев уже собрались выпускники этого года. Как раз конец лета, года, у священных животных Яростного Солнца начинается гон, они входят в период священнодействия, силы от бога черпают.
Им сразу выдали, что идут искандером , то есть по двое. Алесь с Калатом сразу в пару встали. Всё таки друзья, друг друга всегда прикроют. А уж кто из них возьмёт священное животное -  пусть Диос решает.
Присоединившиеся в дороге илы вместе с Тилком остались при въезде в священную рощу, другие же сопровождавшие претендентов отряды расположились в местном поселении. Все старались занять места подальше от других, что бы не мешать, да и вдоволь попереживать за своих искандеров.
Соискатели титула под наблюдением трёх иера проходили своё посвящение.
Первым делом претенденты должны были смыть с себя всё мирское, чтобы предстать перед испытанием бога. Звучит то как красиво, на самом деле всё прозаично - необходимо было уничтожить все запахи. Ведь для животного мира запах человека очень резкий, враждебный, и сразу ими ощущаем.
Все собрались на берегу реки, весёлым потоком струящейся через священную рощу. Берег для омовенья весь был покрыт белыми камнями, чистыми, округлыми. Только в одном месте к реке это был каменный спуск, по всему же течению к воде спускались зелёные деревья. Они отражались в воде, словно красавицы дриады, задумчиво любовавшиеся собой. Священная роща была погружена в себя, ей дела не было до человеческих страстей, стремления к власти, титулам. Люди будут меняться, а священные деревья продолжат свою неторопливую жизнь в служении Аресу, сонно, медленно и обстоятельно, давая тень и укрытие божественным стадам быстроногих оленей.
Парни, голышом искупавшись в воде, оттирали человеческий запах от тела пучками жёсткой травы. Она разгоняла кровь по телу, согревая мышцы, очищая кожу. Оттерев ноги, руки, грудь, Алесь обернулся к Калату:
- Потри спину, а…
Линкест хмыкнул, взял пук травы побольше и начал отскабливать спину друга, с решительностью каменотёса. Алесь морщился, но терпел. Трава жгла. А Калатнатирал его остервенело. Когда спина парня стала красно-зелёной, Линкест довольный ударил его между лопаток:
- Готов.
- Повернись ка, красава, сейчас я из тебя котлету сделаю,- Алесь хмуро обернулся.
- Но, но…  ядовитый.., - Калатулыбаясь отступал, так на всякий случай.- Тем более уже натёрся. Пошли, чего время зря терять.
- Слабак, - хихикнул иллириец, продолжая наступать грозной поступью, но уже начиная дурачиться. – Вот не отметит тебя Арес своим благословением. Боги любят жертвы во имя своё.
- Ничего, твоей жертвы на двоих хватит. Может, ещё натереть? Для благословения? – Линкест тут же поднял с камней пук травы, вооружаясь им.
Алесь задорно рассмеялся. Потом, обозрев окрестности, ткнул друга:
- Посмотри, вон молоссы. Они - то что здесь делают?
Старший брат Голика вместе со своим искандером тоже были тут. Взрослый парень из дружины  Филиппа. Что он будет находиться на испытании, ребята не знали. Неужели тоже претендует на Македонскую армию?
- Думаю, басилевс его на Эпир поставит, - Калак недоверчиво оглядел конкурентов. – Наши его всё равно не примут, не боись. А вот если он с войсками вернётся в  Эпир уже объединённый с Иллирией… Вот это другой разговор. Они же под Филиппа легли. Так что своего полководца нам там иметь просто необходимо.
- Вобщем, неплохой он мужик, - Алесь согласился - против реальности не попрёшь. - Хорошо, что он у нас воспитывался.
- Ладно, пошли.  Красава…
Парни поспешили к своей одежде.
- Олеж, деньгу давай, - линкест протянул руку.
Алесь покосившись на голых претендентов, ещё натирающих себя травой, отсчитал в протянутую ладонь три динария. Золотом они откупили у таких же соискателей часть рощи, что бы те туда не совались.
Пока Калак бегал расплачивался, парень зашнуровал сапоги, одел маскирующее одеяние, выданное иерами для ритуала. Это позволяло слиться с окружающей средой, уподобляясь природе. У жрецов всегда было много особых приспособлений, которые они скрывали от простых смертных, так, только выдавали  на сакральные ритуалы. Храмы не выдают своих разработок, при необходимости полисы просто отряды диев посылают. Если бы такой отряд был при каждом полисе, сколько бы зла эллины друг другу принесли! Глупые, чванливые, введшие культ денег вместе со своей демократией, разрастающейся как зараза, словно власть демонов по отчей земле. Болезнь которая сеет недоверие, разврат, злость и зависть. И всё это лукаво именуется этими демонами как свобода личности. Уничтожают аристократию с её устаревшими для демократиями понятиями как долг, честь, совесть. Что же, пусть технологии остаются в храмах, чем попадут в руки заражённых демонами и алчностью людей. Это меньшее зло.
Подошедший Калат тоже переоделся, сливаясь с природой парни растаяли в среде безучастных к людям стволов деревьев. Они шли неспешно. Продираясь сквозь кусты, обходя стволы, уходящие куда-то в небо.
- Ять – несдержавшись выругался Алесь.
- Чего там? – поинтересовался Калак, парни разговаривали вполголоса, пока ланей было не видно.
- Камень, - иллириец обиженно откинул попавшийся булыжник ногой. В сапоге что-то сбилось, пришлось его снимать, опять перешнуровывать под подтрунивание линкеста.
- Надеюсь, расчищать дорожку перед тобой не придётся? Или может песочком посыпать? Для устойчивости.., - хихикал тот. На что Алесь скривил рожу, показывая ему язык. Споткнулся, с кем не бывает. Хорошо, что за ланями не бежали.
Потом они опять шли по роще, пробираясь сквозь заросли. Прямые, яркие солнечные лучи пробивались сквозь листву, образуя светящиеся дорожки с неба до земли. Это создавало какое-то волшебство в тёмной многовековой роще. Весь мир был иным, будто они ушли из реальности в божественный эфир.  Всё казалось загадочным, мистическим и одухотворённым божественным присутствием.
Даже появившееся стадо ланей в пролеске смотрелось существами из эфирного мира. Стадо голов двадцать мирно паслось среди молодых, но уже сильных деревьев. Парни переглянулись. Алесь, осторожно ступая, шёл за ними, Калат же обогнул их справа и тихонечко двигался там.  Невысокие рыжеватые животные настороженно заозирались, чувствуя опасность.  Источника её они найти так и не смогли, и это только усилило их беспокойство. Они всматривались в деревья огромными миндалевидными глазами, поводили из стороны в сторону чуткими ушами. Подвижные ноздри втягивали запах, пытаясь найти чуждое.
Парни замерли, давая возможность животным успокоиться. Когда лани уже начали щипать травку, ветка хрустнула под ногой Калака.
Вспугнутое стадо рвануло в сторону от опасности. Пробежав немного, не видя опять ничего страшного, лани успокоились. Алесь бесшумно следовал за стадом, линкест же держался справа от них. Парни неторопливо и осторожно гнали ланей к священной дороге Ареса. Им ещё предстояло отбить вожака от его гарема. Медленно, упорно, главное не спугнуть… Время от времени кто-нибудь из ребят ломал с хрустом ногой ветку, потом давали успокоиться, выжидали. 
Алесь ощущал себя частью этого стада, было весело и интересно. А потом потихоньку стал просыпался охотничий азарт хищника, выслеживающего свою добычу.  Он ощущал уже себя зверем, ощущения изменились, он чувствовал себя как животное наблюдающее из засады, он уже не был человеком. Он нутром замечал   как лани призывно трепыхали  хвостиками с белым опушением, и всё внутри играло от их кокетства. Но сразу броситься на них нельзя. Выжидать. Подкрасться. А они такие тёплые, трепещущие, зовущие…. Целый гарем. Красивые статные, сильные. Готовые сорваться в любой момент.  Осторожно надо с ними, как с девушкой, чтобы не спугнуть. А они зазывают. Внизу живота всё больше напрягалось. Подойдёшь ближе, неловкое движение, и испуганным веером они разбегутся по роще. Терпение. Только терпение и осторожность. Добрая это охота.
Лани призывно, даже кокетливо, виляли хвостами, Алесь, не замечаемый ими, подобрался уже на расстояние трёх рук. Рывок, и он уже будет у вожака. Калак помотал руками, показывая знак стоп. Алесь кивнул, что понял, и стал обходить стадо слева. Сливаясь с рощей он двигался легко, проворно. Лани его не замечали. Трёхлетний самец, единственный в стаде, кроме вожака, настороженно покосился в его сторону, но более пристального внимания не обратил. Его огромные, чёрные глаза с поволокой обшаривали рощу в поисках опасности для стада. Чуткие большие уши ловили каждый звук.  Тёмный, почти чёрный нос пытался различить запахи, забавно трепеща и втягивая их. Он ярким пятном выделялся на белёсой морде. Важенки  мирно паслись, переступая по сочной траве своими маленькими копытцами.  Рыжие с белым подпалом, осенью они будут сливаться с золотой листвой священной рощи. Белые полосы по чепраку, очерчивая его, делали окрас ланей как-то по-военному одинаковый.  Вожак и его преемник чутко  охраняют стадо, те же, безгранично им доверяя, мирно пасутся.
Алесь ещё ближе подобрался к ланям. Калак хрустнул веткой и всё стадо пугливо метнулось от звука в сторону. На мгновение иллириец оказался почти в центре стада. Алесь легко, красиво, словно на коня, вскочил на вожака. Лани увидев это, бросились в рассыпную. Парень, перехватив за рога пойманную добычу, одним движением свернул ему шею. Низ живота расслабился, выпуская мешающую движениям боль, и наполняя тело удовольствием. Вожак дёрнулся и осел под ним, неестественно запрокидывая уже мёртвую голову, подставляя врагу тёмный, почти коричневый воротник.
Алесь ловко соскочил с него, укладывая тело поверженного оленя на землю. Достал из-за голенища сапога нож и умелыми и чёткими движениями вспорол брюхо, потом спустил кровь. Его искандерос был уже рядом. Калак лукаво подмигнул, и выпустил вверх сигнал для диев, что их испытание закончено.
Парни поспешно разделись, оставаясь только в сапогах, накинули плащи. После этого Алесь начал потрошить оленя. Правильная разделка туши тоже входила в обязательное обучение.
Алесь вытащил ещё горячие внутренности. Калак подсел к другу, достал свой нож, тут же начал отрезать куски от печёнки и отправлять себе в  рот. Сильный запах тёплых внутренностей дикого зверя тут же разнёсся по округе. Алесь достал сердце, только что переставшее трепыхаться. Липкая, тёплая кровь сочилась сквозь пальцы. Парень откусил от сердца священного животного Ареса. Мясо было мягкое и легко поддавалось молодым зубам. Алесь облизнул большой палец руки, покрытый кровью.
- Остролистом натри – посоветовал Калак.
Иллириец раздражённо покачал головой, видать руку повредил о рога оленя. Большой палец немного опух, из пореза сочилась кровь, смешиваясь с кровью оленя. Вот так смешивается кровь жреца и священного зверя его бога. К чему бы это? Что даст такое соединение в будущем? Кровь от крови бога солнца и человека. Жизнь умирающая соединяется с жизнью сильными быстрыми шагами, идущей вперёд к своей цели. Кровь жертвы и кровь охотника соединились в сакральном ритуале Ареса.
По дороге примчался всадник в полном вооружении, присланный диями. Парни поднялись с корточек, закидывая в рот последние куски мяса. Калак перекинул тушу оленя через плечо Алесю, как раз через то, которое было покрыто плащом. Небольшой олень уныло повис вниз рогами. Друзья по дороге побежали в Диос, куда явятся все искандеры.
Сочная летняя зелень окружала их.  Благодаря полутьме, властвовавшей в  роще, листва казались синей, насыщенной.  Даже дорога из-за деревьев казалась погружённой во тьму. Влажно, тепло. Так выглядит солнечный день в роще Ареса.
Выбежав из рощи, по которой их сопровождал всадник, парни увидели, что они не первые, и туда уже со всех сторон стекаются искандеры. Идут не спеша, неся тела убитых оленей. Друзья тоже притормозили. Они что рыжие? Все ведь идут, значит положено так.  Алесь усмехнулся, прицепилось к нему илькино выражение… ничего они не рыжие, они огненные… Калак достал губную бузинную свирель, и под её нехитрую мелодию, они не спеша, как и все, последовали к сбору.
Жрецы диев расположились на площадке перед Дионом. Там были расставлены столы, весы  большие, наземные, для взвешивания туш. Всё просто и буднично. Взяв у искандеров принесённые тела оленей, взвешивали их, тут же делали обмеры, замеры, всё это фиксировали. Парни тоже дали свою тушу, получили на неё глиняную форму с размерами. Алесь нёс табличку на ладони, чтобы не помять  мягкий материал с записями об их трофее. Калак сунул в клину нос, хмыкнул, отчего чуть не подавился. Тяжело, оказывается, смеяться и играть на свирели.
 - Лучше бы мы им барана принесли, больше бы нам за него дали, - откашлявшись, пояснил линкест.
Алесь проводил взглядом уносимую диями тушу. Хорошо так жрецы мясо на зиму заготовляют, и ритуал проводят, и себя не забывают. Вот он - военный рационализм. Друзья, хихикая, пошли в отведённый для искандеров домик. Обогнув статую, вокруг которой разворачивался жреческий заготовительный пункт, они вместе с остальными скрылись в небольшом помещение.
- Надо ещё в Иствинских играх поучаствовать, - предложил Калат. – там тоже неплохие призы.
- Будем собирать военные жречества, - согласился Алесь, занимая место около небольшого зеркала с расставленной около него краской.
Ополоснувшись тут же, искандеры наносили на лица ритуальную раскраску, согласно территории от которой они прибыли на соискание титула александроса.  От левой брови Алеся до ноздри растянулось красное, как кровь, пятно. Чёрным он очертил глаза, на бровях возникли две чёрные, узкие, острые стрелки, направленные к вискам. Чёрная полоса прочертила нос. И чёрный равнобедренный треугольник нарисовался на подбородке. Две белые полосы горизонтально расчертили правую щёку.
Калат раскрасил себя цветами родной Линкестиды. Белое, выбеленное лицо и как борода – красное пятно; обведённые чёрным глаза и брови. Когда-то на бой так и ходили, сейчас это осталось только для ритуалов.
Такими писанными красавцами искандеры уже выходили к диям. Раскрашены были все по своим территориям, лица стали пёстрые, лишённые индивидуальных черт соискателей, это были будущие полководцы своих земель а не какие-то отдельные личности. У одних лица были выкрашены в белый, у других в красный цвет, у кого-то, как у Алеся, было окрашено не всё лицо, разные пятна, разные полосы.  У кого-то красным были покрашены рты, у кого-то подведены чёрным. Чёрные полосы на белом, или на красном. Но везде сохранялись три цвета: чёрный, белый и красный, цвета трёх миров.
Они уже были не индивидуальными Алесем, Калаком, Аристидом или ещё кем, парни были искандерами своих земель, почти александросами своих армий.
Дии их уже ждали. Парни по одному подходили к столу. Опускали руку в чашу с красной краской, а потом прикладывали к разложенным пергаментам, оставляя на нём открытую пятерню, из-за цвета смотрящеюся кровавой. Жрецы тут же забирали отпечатки ладоней.
Кто что коллекционирует, подумал Алесь, дии, вот, отпечатки своих заготовителей. Хотя оно понятно, второй раз сюда уже из отметившихся никто не сунется, руки потом наверняка сверяют, и если повтор найдут – ритуал признают недействительным. Перестраховщики…
Пергамент с Алесевым отпечатком последовал следом за остальными, убираемый жрецами. Дальше его ждал другой стол, где был дий и медная чаша с водой.  Жрец взял его руку, обмакнул в воду, чтобы краска смылась, и тут же застегнул на запястье браслет. Ну вот, посвящение пройдено.
Обраслеченные, раскрашенные, они собрались возле статуи. Это была не статуя Ареса, как можно было бы ожидать от ритуала, но вполне годилась для проведения общего сбора.
Иера, дождавшись последних,  окинул всех хозяйским взглядом и, довольный, почесал бороду.
- Искандеры, к вам обращаюсь! – зычный, рокочущий голос огласил окрестности. – Документы вам выдали, остальное получите на своей территории! Деньги за оленя уже будут отправлены на вашу территорию! Удачи вам, сыны Ареса! Вы избрали путь воинов и путь войны!  Так несите кровь врага своему отцу!
- Ну что, сын Ареса, по домам.., - Калак дружески ткнул Алеся в бок, под рёбра. Иллириец посмотрел на белую, раскрашенную физиономию друга. Нда, красота - страшная сила.  Парни, хмыкая, двинулись к расположению своих ил. Быстро, однако, всё кончилось. Всё чётко, без каких либо красивостей, годящихся для простолюдинов, без мистических зрелищ и всяких таинственностей, так любимых профанами. Всё строго и по делу – только для своих. Так, по-домашнему.
К вечеру на стоянку прискакал взмыленный жеребец, принеся на себе усталого всадника.
Ребята Алеся рванулись к нему, ожидая услышать срочную новость из Пеллы. Какого же было их удивление, узнать во всаднике растрёпанную, раскрасневшуюся от быстрой скачки Баску.
- Олежка, я к тебе! Как? – девушка спрыгнула прямо в подставленные иллирийцем руки. Это было божественно приятно - посвящение и Баська, как заслуженный и такой желанный приз. Какая же она замечательная! Здесь. Сейчас, рядом с ним…
- Взял, - гордо похвастался парень, пожирая её сияющими от счастья глазами.
- Уй!! – победно взвизгнула Баська, повисая у него на шее. Ну как такую не обнять, не прижать к себе? Своя ведь, родная, вон откуда прискакала. Любит – видно! Сладостное тепло расплывалось по всему телу, мешаясь с гордостью и окрылённостью победой. Держа девушку на руках, Алесь радостно закружил её под улюлюканье друзей.
Смутившись своего порыва, парень поставил возлюбленную на землю. Барсина деловито одёрнула хламиду и задорно рассмеялась вместе с ребятами. 
А дальше были песни у костра и только летняя ночь.  С небом, покрытым огромными, с фасолину, звёздами. Они смотрели, наблюдали, некоторые подмигивали, словно знали какую-то тайну. И терпкий запах тёплой ночи одурманивал.  Или это состояние появилось от близости желанной девушки. Алесь не вдавался в такие тонкости. Он просто наслаждался. А рядом с ним были две свои родные звезды – сияющие глаза его Баськи. Они были ясные, яркие, зовущие, манящие к себе, и такие глубокие, что парень не заметил, как сам утонул в них. А губы сочные, нежные… Алесь впился в них своими губами. Тело девушки трепетало в его руках. Они создавали свой мир, подвластный только им двоим.
Где-то в стороне был бивак с веселящимися парнями. Илы разместились на самой окраине священной рощи, в Дионе квартировать не стали. Смех и веселье доносились с той стороны, но скрывшейся в священной роще парочки до них не было дела.
Алесь любовался стройным телом, гибким, сильным, освящённым мистическим светом трёхликой луны. Нежность и какая-то трепетность в груди парня сменились неудержимым жаром, вырывающимся наружу.
- Ты вся такая..., - Алесь запнулся, он не мог подобрать слов, чтобы выразить свои чувства. Говорить банальности не хотелось, его отношение к этому воробушку было выше известных ему слов, а придумать что-то своё уже не позволяла вспыхнувшая страсть.  Их учили воевать, сочинять стихи, вести дипломатические беседы, а вот как сказать красивые слова любимой женщине приходилось думать самому.
Баська счастливо рассмеялась, запустив тонкие сильные пальцы в его волосы. Притянув к себе его голову, она целовала его карие глаза в восхищении пожиравшие её.
Шёлковая мягкая трава пригибалась под телами. Спали птицы, не оглашая рощу своими голосами и любопытствующими перепархиваниями с ветки на ветку. Всё окутывала тишина ночи, щемящая и усиливающая любые звуки. И звёзды огромные и яркие, озаряющие страсти людей, их мысли, освящающие их надежды, зарождающие новые стремления.
 Только роща с её многовековыми деревьями безучастно смотрела на людей. Что эти деревья только не повидали за свою жизнь…  В отличии от звёзд, они жили своей жизнью спокойно, размеренно, не суя нос в человеческие дела. Старая священная роща давно уже впала в летаргию, устав от постоянно меняющейся человеческой жизни, и пресытившись ею. Люди, они такие непостоянные, живущие страстями, вечно к чему-то стремятся, чего-то желают, нет в них внутреннего спокойствия и величия.  Нет того укоренения и связи с прародительницей землёй, что даёт силу священной роще. Суета – вот человеческое наказание за неудержимость, за надежды и амбиции. Им не нужно мудрое участие вековых деревьев, их советы и наставления. Всего привыкли добиваться сами, и сами же ломают себе голову в неудержимом стремлении вперёд. Кому нужны их победы, их первенство? Уж точно не священной роще Ареса.
Счастливый и уставший Алесь уснул на горячей груди самой лучшей в мире девушки. Странный сон посетил его.
Шли кони, молодые и буйные, как вешние воды. Жеребцы – божественные иеры, яркие как весенний поток, ломающий весь лёд на своём пути. Вздыбленные льдины превращались в быстроногих жеребцов, копытами и грудью крушащих все преграды, чтобы пробиться на свободу.  Смести всё старое, что им мешает. Так дружина  идёт в бой, что бы прорваться к океану и устроить там вакханалию.  И снилось всё так красочно и реально, что проснувшись, Алесь не сразу понял где он находится, и сон ли то был. И уже потом он осознал, что сидит один в роще… Один… А где Баська?
Парень обернулся. Никого, только вещи, сброшенные впопыхах, теперь аккуратно сложены. Плащ, хламида. Рядом стоит панцирь, сапоги… И браслет. Поверх всего лежал подаренный Баське браслет! Другого такого не было.
Ничего не понимая Алесь протряс головой. Дурной сон какой-то. Он спрятал лицо в ладони, пытаясь проснуться. Потёр свою физиономию, потряс головой. Вот сейчас проснётся, рядом сопит Баська, и всё будет хорошо.
Но это был не страшный сон. Браслет так и остался лежать, венчая одежду. И его женщина так и не появилась. Алесь застегнул браслет на своем предплечии. Почему Баська его вернула, он не понимал. Что он сделал не так? Что случилось? Неужели его воробушек вернула своё слово?
Медленно, словно ещё находясь во сне, парень одел хламиду, сапоги, подхватил панцирь подмышку, вместе с плащом и вернулся к своим илам.
Ребята настороженно смотрели на своего расстроенного командира.
- Что случилось? – спросил кто-то, Алесь даже не заметил кто.
- Почему Баська ускакала вся в слезах? Ты её обидел? Что у вас произошло? – Калак рванулся к другу и стал трясти его за плечи, пытаясь получить ответ. – Что ты с ней сделал?
- Ничего.., - Алесь растеренно пожал плечами. В чём он виноват? Что он сделал? Они же хотели быть вместе, и вот… Если чем-то обидел, то он не понимал чем? Вернётся в Пеллу всё выяснит. Алесь раздражённо отстранился от линкеста.
- Ничего я ей не сделал, чего бы она не хотела. Сам ничего не понимаю.
Парни расступались перед ним, смотря кто с осуждением, кто с сочувствием.
- Чего все встали? – Алесь огрызнулся на илы – собираемся и ждём гонца от Филиппа.
Басилевс должен был собрать пелигон . Потом сход воинов, и парни из Диона зразу по сигналу, выдвинутся туда. Только пусть сообщат куда. А потом уж разберёмся, что она такое вычудила.
К вечеру следующего дня только прибыл гонец, и они неспеша выдвинулись к Алору , где их уже ждали.
Небольшой богатый древний городок окружённый стеной был на удивление спокоен, словно его не касались изменения в стране. Это при предыдущем басилевсе Алору был погружён в политические интриги и события. Теперь же рядом с ним стоял гарнизон вон там, за соседним холмом, где размещалась казарма, всё гудело, словно в развороченном улье.
Аминтор всадников встретил ещё в Алоре, где ребята помылись и переоделись. Басилевс их тоже встретил, но в отличие от Аттала признанного пердиккой и наставником наследников, так и остался в городе. Аминтор же их сопровождал до гарнизона.  Где их всех и ждали.
По дороге Аттал сообщил, что ахемениды домой двинулись. Алесь занервничал. Как же его Баська? Ему срочно нужно было с ней увидеться. Сердце совсем было не на месте.
Под Алором собрались не только элитные войска, но и все старшие офицеры всех подразделений. Все должны были принять участие  в судьбоносном решении. Всех их Алесь прекрасно знал, да и они знали сына Пармения. Даже успели побывать с ним в совместных кампаниях в Иллирии. Хотя знакомство произошло, когда парень был ещё командиром эфебии, и сопровождал  в боях александроса. И вот теперь он должен предстать перед ними, выйти на их суд, что бы они сделали свой выбор. Как это всё звучит красиво и пафосно. Среди диев было всё иначе. Но он воин. Тут всё проще и лишено таинственной святости. Боль и кровь упрощают жизнь.  Разделяя её на чёрное и белое, без узоров и завитков. Не красота цениться, не высокие слова, а честь и доблесть. Только одного Алесь не знал, что в нём ценили бесшабашность, и свойственную только ему мальчишескую удаль, которая могла увлечь, повести за собой. Он уже показал себя в северных походах против скифов - летом, при столкновении на границе.
И вот парень уже смотрит на воинов с высоты двадцати шести локтей – крыши казармы. Её использовали для речей перед войсками, команд и руководства.
Алесь в белёном кожаном доспехе, в полном вооружении. И рядом другой претендент на любовь армии. Молосс. Он в белой короткой хламиде и белых штанах. Вот они, совершенно два разных командира, из которых армии предстоит сделать выбор. Парень даже не думал об этом выборе, так - формальность. Он деловито скинул шлем с гребнем. Потряс рыжей головой.  Молосс  подмигнул ему. Алесь погрозил пальцем. Они рассмеялись с двух разных сторон от щита, прибитого на крыше.
Внизу уже собрались воины перекрикивались с любимыми молодыми командирами. На выставленные на помосте лавки поднялись старейшины пелусии. Среди них Аминтор, бывший александрос.
- Аттал, ты то за кого? – снизу слышались вопросы адресованные своему полководцу, своему отцу.
Мужчина отмахнулся. Среди старейшин пелусии он не котировался, молодой слишком, совсем мальчишка и право голоса не имел, пока не подрастёт.  Старики рассаживались чинно, достойно. В центре сел дед – долгожитель. Алесь посмотрел на него и содрогнулся, представив, сколько тот пережил. Дедок был хоть и старый, да какой старый! - очень старый, но шустрый.  Сухенький, жилистый, с выцветшими, но ещё хитрыми глазами и длинной,седой, всклокоченной бородой. Его отцу он приходился дедом. Сколько правителей он возвёл, скольких пережил. Старый хитрец. Самый древний из саллиев, из живущих сейчас додонских иер. Говорят, с того времени как он стал саллием, на их землях от землетрясений и наводнений не погибло ни одного человека.  Дедок предвидел неприятности, и поселения, города могли вовремя уйти. А были городки и селения на самом побережье или дельтах рек, из тех, что на сваях, так их  собирали и перевозили перед разливами, вместе с домами.
- Опять нашкодил? – дедок обернулся к рыжему братишке, взобравшемуся на крышу вместе со всеми, и теперь деловито тащившего  за собой на верёвочке деревянную лошадку на колёсиках. Ну куда без Левония, малыш успевает везде… Дедок поманил к себе рыжее недоразумение, посадил себе на колени, мешая свободно гулять по крыше казармы.
Алесь кивнул стоящему по другую сторону щита ухмыляющемуся молоссу, тот опять ободряюще подмигнул в ответ.
Лицо молосса было открытое, простое, бесхитростное. Он крайне благожелательно наблюдал за своим конкурентом, прекрасно понимая, чем всё закончится. Будучи лет на пять старше Алеся, он признавал одарённость парня как стратега, уже сталкиваясь с ним в спорах  в совете и видя на поле боя. Молосс знал, что здесь этому молодому гению конкурентов нет.
- Эй.давайте побыстрее, - неслось снизу. – Заждались уже.
Войны   изнывали от нетерпения.
- Подождите чуток, сейчас всё начнётся, - Алесь облокотился на щит, свесившись вниз. – Вон малец пришёл, может его изберёте?
- Олежк, а ты спляши, тогда подождём, - заржали снизу.
Парень легко перепрыгнул через парапет крыши, держась только на руках. Под ним были смеющиеся воины. Молосс, подперев щёку рукой,  с умилением  смотрел, как парнишка  отбил в воздухе дорожку, потом косичку и, в одно движение, проворно оказался на крыше. Воины довольные заорали. Алесь опять свесился вниз.
- Вот вы у меня где! – парень постучал себя рукой по шее. – Достали, маргиты.
Воины снизу опять заржали. Необузданным парнем они восхищались.  А его самодурство их покоряло.
Наконец на крышу поднялся глава пелусии. Статный, сильный старец, который ещё войска мог повести, в бой выступить, выйти сам на единоборство. В чистом белом одеянии он был далеко виден внизу. Сильный старец поднял над головой медную, начищенную чашу, наполненную водой. Его мощные руки словно две скалы. Непоколебимо держали огромный ритуальный сосуд.  В какой-то мере Алесь даже позавидовал - в таком возрасте и оставаться сильным воином.
- Во славу! – трубным голосом заорал старик. – Да ниспошлёт на тебя силу! Да даст тебе откровение! Да свершиться воля твоя!
Из опущенной чаши парни, претенденты  на выбор армии, набрали в рот воды и разбрызгали её вниз, орошая собравшихся воинов. Мало на кого что попало, чана на всех и то бы не хватило. Но ритуал есть ритуал.
- И да будет ваша воля! – провозгласил старец. – Дайте армии слово!
Войско не раздумывая перстами указало на Алеся.
- Его хотим!
- Он будет!
- Его назначаем!
Орали они.
- Слово войска было услышано. И да такова ваша воля, - согласно кивнул старец.
Седобородый с достоинством перегнулся через парапет, обращаясь к собранным с левой стороны музыкантам.
- Играйте призыв!
И уже выпрямившись, во весь свой не малый рост провозгласил:
- Трубите сборы! Александрос вас поведёт!
- Александрос! Александрос! Александрос!! – скандировали войны.
Все облегчённо вздохнули. Наконец кончилось. Молосс подскочил к Алесю, обнял его за плечи, другой рукой радостно стал кулаком тыкать под рёбра. Поздравляет он так. Алесь хмыкнул, видать до последнего боялся, что войско от вредности на него укажет, теперь же резвилсявовсю. Пронесло… Вожжа никому под хвост не попала, муха никакая не укусила. Всё шло правильно.
Перепрыгивая через две-три ступеньки юный александрос скатился вниз.  Эфебы столпились вокруг.
- Пить то будем? Ставишь? – тут же подскочил Фифа.
Алесь щёлкнул его по носу. Молодняк он и есть молодняк.  Глупышам всё равно ставить придётся. Но для парня это было не основное.
- Баську кто видел?
Кузька, брат. Отвернулся, пряча глаза.
- Артабаз домой её отправил. Олеж, мы ничего не смогли сделать, - Илька сжал его руку поверх локтя.
- Значит, так.., - Алесь зло прищурился.
Вскочив на своего коня, он помчался вперёд. Вот так, значит… За титул он должен заплатить любовью. Он что, должен отказаться от своейБаськи? Почему так жестоки Боги? Почему давая одно, они обязательно что-то отнимут?! Почему им нужны такие жертвы!!
Парень, стиснув зубы, мчался  к ритуальному холму. В голове был полный сумбур. Торжество получения титула александроса сменялось отчаяньем. Словно мир внутри рухнул. Но почему он должен был отказаться от Баськи! За что! А если только так он ценен для Македонии? А если только лишённый сердечной привязанности он сможет вести войска? Неужели Арес считает, что любовь его ослабит? Почему Бог так жесток с ним? Ну, если так нужно…
Юный александрос остановился над самым обрывом. Поднял над головой меч.
- Я принимаю твой дар, Отец.
Не было ни заката, ни восхода. Просто яркое солнце, освещающее землю. Тёплое, яркое, ослепляющее.  Огромное и неподвластное никому, но беззаветно  дарящее свой свет всем без исключения. Всем своим детям.
На лезвие меча солнечные лучи создали своё светило, небольшое, но яркое. Новое маленькое солнце на металле клинка.
Алесь подхватил рогатый шлем, ожидавший его на холме. Одел на голову. Он словно отрезал всю старую жизнь, посвятив себя служению Отцу-Аресу. Он новый АЛЕКСАНДРОС. И да свершиться воля бога.
Армия уже справляла восход нового солнца. Старое ушло вместе со своими чаяниями и надеждами. Хлеб и вино разделяли воины, навсегда прощаясь с прошлым.