Оберегая покой ваш

Ялтинцы  пишут Льву Толстому.

На 73-м году жизни Льва Толстого отлучили от церкви. Власти рассчитывали  запугать писателя  и надеялись, что вокруг подвергнутого анафеме „отступника” образуется вакуум. Вышло наоборот. Среди верных и преданных почитателей Толстого были и крымчане. Вскоре после отлучения писателю принесли телеграмму с длинным „приложением”  из двухсот подписей. Она была отправлена из Ялты 31 марта 1901 года:

„Получив радостное известие о вашем выздоровлении, мы, временные и постоянные жители Ялты, шлём великому писателю земли русской душевный привет и горячее пожелание продолжить ещё многие годы славное служение делу правды и добра”.

В сентябре 1901 года Лев Николаевич сам прибыл в Крым, в Гаспру – поправить здоровье после мучительных приступов малярии.  Для властей это прибавило хлопот. Вокруг имени писателя началась секретная возня, в которой были замешаны охранители всех рангов, – начиная от ялтинского исправника, таврического губернатора и кончая обер-прокурором синода Победоносцевым. Вот характерный документ того времени: „Зашифруйте телеграмму ялтинскому исправнику следующего содержания: в случае ухудшения здоровья или смерти графа Льва Толстого немедленно телеграфируйте”.

Отметим: надежды на то, что отлучение собьёт накал обличительной публицистики Толстого, не оправдались. В Крыму Толстой пишет обличительное письмо Николаю II, в котором прямо заявляет, что „самодержавие не может быть в наше время свойственно никакому народу”.

В Гаспре писатель  работает над „Солдатской” и „Офицерской”  памятками: „Ввиду неизбежности революции предоставляю к распространению эти две памятки, надеясь на то, что  мысли, содержащиеся в них, уменьшат братоубийственную бойню, к которой ведут теперь правительства свои народы”.

Как отнеслись к приезду Толстого жители Южнобережья? Об этом сохранилось немало свидетельств. Желанным гостем в Гаспре стал А. П. Чехов – „первейший гражданин Ялты”. Чехов пять раз посетил Толстого, много говорил с ним о текущих вопросах политики и литературы.

Он  остро переживал болезнь Льва Николаевича, жалел, что из-за собственной слабости не может дежурить у его постели. Чехов, как это явствует из новых документов, был готов к самому худшему. Об этом писал в журнале „Атенеум” (Гельсингфорс) финский журналист Вентцель Хагельстам, посетивший Крым в апреле  1902 года. Вот  свидетельство финского  журналиста: „Впечатление, полученное от встречи с Львом Толстым, наиболее гениальным мозгом современности, её совести, теперь по непостижимым законам природы приближающемуся к мрачной бездне уничтожения… это тоскливое чувство ещё более утвердилось  во мне при посещении на следующий день Антона Чехова, великого сатирика.

- Вы были у Толстого? – спросил он. Когда я ответил утвердительно на этот вопрос, он был поражён… тем, что Толстой смог меня принять.

-  Ему конец, как ни печально и как ни глубоко наше горе… Всё дело в возрасте, и больше ничего уже не сделаешь… Подумать только, что потеряет с ним Россия, весь мир”.

К счастью, мрачные прогнозы не оправдались. Огромную помощь в поддержании жизни и здоровья Толстого оказали ялтинские врачи. Поводом для первого визита в Гаспру С. Я. Елпатьевского стала одна из фраз, произнесённых Л. Н. Толстым: „Нужно дать доктору Елпатьевскому тысячу рублей на „Яузлар”. По всей России С. Я. Елпатьевского знали как общественного деятеля , которого вместе с А.П.Чеховым выступил с „Воззванием” собрать деньги на строительство пансиона для неимущих туберкулёзных больных. Сейчас, кстати, этот санаторий носит имя Чехова…

Вместе с Елпатьевским в Гаспру приезжает и И.Н.Альтшуллер, лечащий врач А. П. Чехова. В периоды обострения рядом с Толстым находился также врач Кореизской больницы К. В. Волков. Знакомство его с Толстым состоялось при необычных обстоятельствах.  В Кореизе, в Народном доме, шла репетиция любительского спектакля по пьесе А. Н. Островского „Не так живи, как хочется”. Волков играл роль Петра, и его прямо в сценическом костюме  –  красной рубахе, плисовых шароварах, смазных сапогах – попросили немедленно приехать в Гаспру   к заболевшему писателю. Толстой высоко отзывался от молодом враче: „Очень живой и умный человек”. Проявил он интерес и к спектаклю, побывал впоследствии на репетиции.

В январе, когда болезнь приняла критический характер, на помощь прибыли ещё врачи из Москвы. Было установлено круглосуточное дежурство. Софья Андреевна, жена писателя, отмечала: „Удивительно, как бескорыстны доктора: ни Щуровский, ни
Альтшуллер, ни бедный, но лучший по доброте из трёх – земский врач Волков, никто не берёт денег, а все отдают время, и труд, и убытки, и бессонные ночи”.

Ялтинцы понимали, что лучшее лекарство для больного – покой. В кругах интеллигенции шли дебаты: в какой форме уместнее всего выразить своё уважение великому Толстому.  Было решено составить приветственный адрес и переслать его в Гаспру, освободив писателя от необходимости лично принимать большую делегацию.  Адрес, написанный в сентябре 1901 года,  Лев Николаевич получил в октябре. Возможно, что передал его С. Я. Елпатьевский, подпись которого – среди других 90 подписей стоит на адресе. Здесь мы видим фамилии врачей Дмитриевского, Розанова, Альтшуллера, журналиста Бесчинского, певца Усатова, благотворительницы Софьи Бонье…

Думаю, крымчанам будет  интересно познакомиться с этим документом – свидетельством глубокого преклонения перед гением русского слова. Текст приветственного адреса получен из Государственного музея Л. Н. Толстого (Москва).

„Южный берег Крыма

сентябрь 1901 года

Добро пожаловать, дорогой гость наш, великий писатель и великий учитель земли русской Лев Николаевич! Оберегая покой ваш, мы не решились лично приветствовать вас при вступлении на нашу почву, но не сможем отказаться приветствовать письменно. Мы очень счастливы, что судьба даёт  нам возможность видеть вас в нашем благословенном краю, который, как мы надеемся, подействует целительно на ваш организм, ослабленный болезнью, и возвратит утраченные силы. Телесные  же силы нужны и сильному духом! Без бодрости тела он не сможет продолжать изливать  как на своих соотечественников, так и на весь читающий мир все благие дары своего гения. Слышали мы, что вы недостаточно бережливо относитесь к своему здоровью и все жалеем сил ваших. Мы смотрим на вас как на самое дорогое сокровище наше: каждая ваша мысль, идея, чувство, каждый образ, созданный вашим воображением, всё это наше достояние, нам ниспосланное. Берегите себя для нас. От имени всех ваших почитателей, а ведь это весь цивилизованный мир, да и немало из мира только ещё начинающего цивилизоваться, мы молим вас бережливее обращаться с нашим дорогим достоянием. Бога ради не пренебрегайте никакими средствами продлить дорогую для всех нас жизнь вашу, укрепить здоровье ваше и прибавить сил. Об этом усиленно просят вас глубокие почитатели ваши…”