4 Хазыр-Ильяс

   Утро выдалось туманное, с поймы озера и с займища  небольшой речушки слышался осенний хрипловатый базар невидимых уток. Это жировали и готовились к осеннему перелёту рыжие варнавы и синеклювые савки . Кашель Нюшу уже не бил: то ли сама собой прошла хворь, или корешок солодки помог. Сонные путники повылезали из попон, и принялись доедать вчерашний кулеш. За этим занятием и застал их седой татарин в потрёпанном бешмете белого сукна, который неслышно вышел из тумана к обозу. Башмаки на его ногах так были разбиты, что внешне напоминали лапти. И только по узору на коротких сафьяновых голенищах угадывалось, что некогда это были сказочно красивые чоботы с загнутыми кверху  острыми носками.
 
   Постукивая узловатым посохом, странник прямиком направился к проводнику, который в это время был возле Нюши. Девочка с любопытством осмотрела убогого старика. Но по тому как проводник учтиво склонился перед ним, Нюша поняла, что этот калика перехожий не котомник-побирушка, а весьма уважаемая особа среди парабов.
 
   После короткого разговора с проводником седой старик в белом бешмете улыбнулся и тронул дитя правым большим пальцем за бочок. Палец был странным, не сгибался, так как либо сросся, либо на нём отсутствовала фаланга вообще. Нюше стало щекотно, она зажмурилась и засмеялась. Старик заулыбался ещё больше и что-то сказал проводнику. На смех дочери обернулся отец, который уже возился с  упряжью. Он бросил поправлять хомут и сердито сказал старику: «Nie wolno dotyka; dziecko!»*
 
   Старик отошёл, словно понял чужой язык, а проводник, размахивая руками, принялся с что-то объяснять отцу маленькой Анны. Нюша слышала повторяющиеся слова: «Хазыр-Ильяс… Хазыр-Ильяс…», - и с жаром добавил уже смешивая слова по-русски: «Хазыр-Ильяса сказал, что кыз бала  жизнь будет нелёгко, Нюша будет ятимэ, но кыз бала сильный растёт, хатын - кеше  будет сиять тихо, узнает много, всё справится, и после старость лежать будет там, где пожелает»**. Отец Нюши не понял и половины того, что говорил проводник, а зря: мог бы и насторожиться, а так только отмахнулся от парабы.

   После слов проводника Нюша решила, что встречного старика звали Хазыр-Ильясом, но совсем не поняла его пророчества. А тем временем тот прошёлся вдоль обоза. Никто седому старику не предложил кулеша возле тлеющих кое-где костров, да и с телег никто не подал куска хлеба. Кто-то сказал: «Бог даст, не прогневайся», - а другие просто отворачивались, когда старик подходил к ним, не столько от жадности, сколько оттого, что  нищий на нищем ничего не взыщет.

   Не собрав подаяния и не встретив сочувствия, Хазыр-Ильяс сокрушённо повернул обратно. Проводник ещё несколько раз ему поклонился, и тот парабе что-то сказал на прощание. Затем скиталец так же тихо исчез на пути в Каинск, как и появился, словно и вовсе не был, оставив на дороге свой посох.
 
   Саврасый вятский жеребец передней повозки было приостановился перед посохом, но понукание и хлёст кнута заставили его двинуться дальше. Телега проехалась по палке, раздробив сухое дерево. Заслышав хруст ломаемого посоха и увидев обломки, проводник-параба вздрогнул и сник, взглянув на комиссара, понукающего лошадь с неодобрением.
 
   - А кто этот старик был? – спросил у проводника комиссар.
 
   - Хазыр-Ильяса, хозяин пути, – неохотно ответил параба.
 
   - И что же он тебе сказал напоследок? – приставал дальше комиссар.
 
   - Хазыр-Ильяса сказал, что нужно жить в согласии своя земля: близкий солома лучше далёкий ячмень. Зря чит кеше***  приехал. Чит кеше  бежит от дым, да попадёт в огонь.

   - Ну, это уж не твоё дело, - вмешался старший. – От овса кони не рыщут - от добра добра не ищут. Здесь народ собрался такой, которому море пешком перейти по колено мелко. Приживутся людишки, дай срок.
 
   После этих слов проводник отъехал, не желая продолжать разговор, и хмуро провожал обоз дальше, а молодой полюбопытствовал у комиссара постарше:

   - Что ещё за хозяин Хазыр-Ильяс? – поинтересовался комиссар у старшего товарища. – Уж не Илья ли пророк местный?

   - Тёмный они народ, и бога у них нет. Верят в себя и во всякую нечисть, всё у них имеет душу, и дорога тоже. Березе и сосне поклоны бить на считают зазорным. Духов у них вместо веры разных полно, им и молятся. Хазыр-Ильяс один из них. Вообще-то он старик добрый, если что. К нему по-хорошему, хлеба там дашь или мелочь какую, так и он тебя не тронет. А вот что ты его палку переехал, это нехорошо. Вот татарин и белебенит.

   - И что теперь будет, коли переехал? Дороги не будет?

   - Ты в Бога веруешь? Перекрестить и ничего не будет…

   А тем временем, пока суд да дело, обоз медленно дотащился до Каинска.



*    Не трогай ребёнка!

**   Хазыр-Ильяс сказал, что у девочки  жизнь будет нелёгкой, Нюша будет сиротой, но девочка сильной растёт, женщиной  будет сиять тихо, узнает многое, со всем справится, и после старости лежать будет там, где пожелает.

*** Чужеземец, пришелец




Продолжение:
Начало: