2-

-


Андер метался возле палатки, как безумный...
Никто уже не мог помочь его Агнешке. Ни горячие молитвы,  ни последние, с огромным трудом скопленные деньги, отданные лекарю, не облегчили её участь.
А эти чужие люди, в диких и странных одеждах, помогли им.
Когда от криков и стонов любимой женщины ему показалось, что у него помутился разум и реальность поплыла перед глазами, будто сон... в этом словно-сне в дверь его лачуги  вошла она, та, что с глазами, как кора древних дубов. Она молча подошла к ложу роженицы, положила на огромный живот Агны обе руки и стояла так, замерев и закрыв глаза. Замерла и бедная его жена...
У Андера уже не было сил от беспомощности и безнадёжности.
 Но каким-то внутренним чутьём поняв, что его Агнешке от прикосновения этой странной женщины стало легче, он доверился ей.
Та, открыв глаза, произнесла что-то на своём языке. Потом, чистым и ясным голосом, речью, какой изъясняются господа, будто всю жизнь говорила на его языке, произнесла: «Ребёнок лежит поперёк. Он не может выйти из неё сам. Сейчас мои люди отнесут её к реке».
Она вышла и что-то крикнула на своём наречии. Быстро вбежали другие женщины из её народа, окружив Агнешку и не обращая никакого внимания на Андера, они говорили все одновременно, на своём гортанном языке, жестикулируя и колыхая оборками ярких юбок.

Кто-то принёс носилки, наскоро связанные из веток. Выглядящая госпожой наклонилась над Агнешкой, вытащила из складок своего платья маленький пузырёк и молниеносным движением откупорив его, влила ей в рот жидкость тёмного цвета, а затем повелительно махнула рукой и женщины, легко подхватив тело его любимой, бережно и стремительно переложили её на походное ложе с зелёной листвой и понесли. Убитому горем Андеру ничего не оставалось, как последовать за ними.

Носилки донесли до места, где река делала поворот, унося свои воды вдаль...

Агнешку уложили в тканевую палатку, которую поставили прямо в реке. Женщины окружили эту палатку, а Андеру поручили смотреть за костром на берегу и греть воду в котелке. Поодаль был ещё один костёр, к нему цыганские дети, находящиеся под присмотром похожей на матрону женщины приносили пучки трав. Вот мимо Андера пробежал мальчик с пучком остролиста, за ним голоногая девочка, с веничком свежесорванной крапивы в руке. Вдали стояли дома-кибитки на колёсах, возле них были видны пасущиеся в траве кони и силуэты мужчин.

К Андеру подбежала запыхавшаяся девочка с глиняным кувшином, на вид лет семи-восьми. Аккуратно поставив кувшин рядом с ним, протянула кружку и свёрток и стараясь говорить важно и разборчиво, но при этом чуть заметно шепелявя, произнесла: «Меня зовут Мия. Мой отец, Газа, передал тебе вино и еду. Он там» — Мия махнула рукой в сторону кибиток и хотела уже умчаться прочь.
—  Мия, узнай, как там моя Агнешка?
—  Сейчас, спрошу. Мия что-то громко и вопросительно крикнула, подбежав к краю воды. Ей ответила одна из женщин, на что Мия удовлетворённо кивнув, вернулась к Андеру.
—  Уже скоро. Дара, моя тётя, сказала, чтобы ты стал греть нож в огне, если они начнут петь.
— У меня нет с собой ножа...
Мия удивлённо уставилась на него, распахнув свои огромные глаза. Затем, сообразив, что это невежливо, опустила голову и ковыряя большим пальцем ноги землю, сказала:
—  Не беспокойся об этом.

Из речной палатки раздались гортанные улюлюканья, похожи на возгласы птиц. Слабый крик младенца укрыл хор женских голосов, затянувших песню.
Мия всплеснула руками и приговаривая что-то, стремглав понеслась в сторону табора.


Продолжение: http://www.proza.ru/2017/02/03/283