Педагогическая поэма

Пол года по просьбе беременной подруги на замене прирабатывал в школе. 
Учил истории, английскому языку и литературе. 
Чиновники РОНО считали что наличие диплома философского факультета предполагает некий гуманитарный универсализм,.
 
Однажды они пытались испортить мой классический букет 
дополнительными часами  по начальной военной подготовке,
Но, трезво оценивая свои способности ходить строем и ориентироваться на местности, я вежливо отклонил предложение, несмотря на вечную нужду в деньгах.
 
Коллектив, что не удивительно, исключительно женский. 
Даже физрука звали  Раиса Ивановна. 
 
А ещё я был тайно мил сердцу завуча.
При редких моих появлениях в учительской, в которой на переменах тихо шипел педагогический коллектив, эта грубая властная женщина вспыхивала маковым цветом и робела. Кроме того  завуч совершенно беспричинно ревновала меня к Ирине Марковне учительнице литературы старших классов. Ирина Марковна работала в школе первый год, была  свежа, а её внутренняя стерва дремала и копила  силы для будущей жизни..
 
Мы с ней курили в перерывах  за углом школы.
 
Завуч отомстила Ирине Марковне за невольную обиду самым изощренным образом: она  исковеркала её расписание, не тронув при этом моё. Распорядок стал непредсказуемым. Теперь мы заканчивали занятия в разное время, перестали прогуливаться после уроков до метро, иногда пить апрельское пиво прямо из бутылок, сидя на застеленных газетами гнутых скамейках неподалёку от стадиона Динамо.
 
А ещё я присматривал за кабинетом истории. За день до конца последней четверти и, соответственно, до конца моей временной работы, кто-то из учеников разрисовал  исторические плакаты х*ями.
 
Рыцари, ратники, дружинники и прочие исторические персонажи
приросли гротескными красными письками с помидорами.
На самых разных местах. У некоторых на лбу.
У Петра 1 в частности.
Когда утром я вошел в класс и увидел на стенах этот фолклорный раблезианский карнавал по М.М. Бахтину, я сначала встревожено мотнул головой, словно отгоняя  наваждение, поправил пальцем очки на переносице, заржал как лошадь, тихо вышел в коридор, запер кабинет на ключ, ключ выбросил в урну, подписал у директора заявление по собственному желанию и ушел в никуда.
 
Это было давным давно. 
 
И вот что интересно -  с тех пор и по нынешний день в душе у меня живет твердая, неизменяемая уверенность о том, что,несмотря ни на какие утверждения, самое гнусное в школе - это вовсе не ученики, как  сейчас у многих принято думать ...