Забытое время

         За закрытыми дверями, вдалеке от чужих глаз, словно прячась от кого-то, находилось забытое время. Забытое оно было не потому что его забыли, а так оно решило само, по крайней мере, в этом время было уверенно на все возможные и не возможные проценты. Прошло уже много дней и ночей с того момента как оно оказалось в этом загадочном помещении и тот факт, что о нём ещё никто не вспомнил и его пропажу ещё никто не обнаружил, как-то наводил сомнение на то, что время само себя оградило от чужих глаз. Хоть эта комната была у всех на виду, но, по каким-то необъяснимым причинам, её никто не видел, или попросту не обращал на неё никакого внимания. Часто были слышны чьи-то приближающиеся шаги и в эти минуты, время с надеждой оборачивалось в сторону закрытой двери, но потом, уходя, они угасали: «Вновь прошли мимо», - думало время. В эти моменты становилось грустно и даже всерьёз обидно. «Быть может я оказалось просто не нужным? - спрашивало само себя время, - Нет! Я само решило, что это мне никто не нужен», - тут же звучал гордый ответ на поставленный стыдливый вопрос. Однако, в полном одиночестве, порой, было скучно, но время не отчаивалось и не подавало ни малейшего вида скуки или отчаяния. Оно ждало своего часа. Тише воды и ниже травы.

         Осмотревшись по сторонам, оно обнаружило, что комната до самого верха набита всяким хламом: «Интересно, это всё ещё кому-то нужно или уже потеряло свою необходимость и значимость?», - думало забытое время, рассматривая всё, что её окружало. «Это с какой стороны посмотреть, - продолжало рассуждать, само с собой, забытое время, - для одного это не нужный хлам, а для другого это целая жизнь». Здесь, как казалось, было всё. Взгляд в хаотичном порядке скользил по разбросанным предметам и ничего не узнавал и, в принципе, ничего интересного не находил. Но стояло задержаться на чём-то одном и оно казалось таким знакомым, родным и близким, что щемило грудь, однако вспомнить, как и почему, а особенно когда с этим встречались, было мучительно трудно: образы никак не сходились и не клялись в единое целое. Они вспыхивали яркими огнями, озаряя всю комнату, играя на различных чувствах восприятия, то был знакомый запах, то цвет, то звук и даже формы отдельных предметов казались до боли знакомы. «Наверное, тут стоит прибраться, - решило время, осматриваясь по сторонам, - и расставить всё по полкам». Сказав это, оно стало разбирать кем-то заброшенные предметы. «Смешно, - вдруг улыбнулось время, - и они тоже забытые, видно это такое специфическое место, которое тоже, судя по тому, что его никто не посещает, забытое. Так сказать, забытое для забытых». С этими каламбурными мыслями и с завидным упорством оно потихоньку расчищало пространство своей комнаты, да, своей, ведь она была для «забытых», а значит своя. Сначала все предметы были просто расставлены в горизонтальном положении, через некоторое время они были переставлены по размеру, после по цвету, потом по различию материала из которых они были изготовлены, позже, все-таки, по ощущениям. Те, от которых возникало чувство родства, стояли справа, а иные слева. И вот что странно, правые казались приятней и красивей. Вот и настал час для их скрупулёзного изучения.

         Так шли дни, месяцы, а за ними и годы. Порой время забывало само себя, забывало эту комнату, эти вещи, тот факт, что оно вообще есть, и в полном безмолвии, безмятежно парило в воздухе. В эти периоды оно было предано само себе. «Почему я в комнате, зачем эти грани-стены? Зачем здесь эти вещи? Почему они были навалены сплошным бардаком? Почему от одних меня кидает в дрожь, пусть и в приятную, но всё же дрожь, а к другим я безразлично?», - это некоторые вопросы, которые не давали покоя и вводили время в состояние глубокого размышления. Не находя на них ответов оно погружалось в ещё более глубокое раздумье, а порой просто отключалось и перемещало фокус своего внимания от вопросов на какой-нибудь один из право-располагающихся  предметов, беря тем самым паузу для дальнейшего рассуждения. Из этого медитативного сосредоточения его могли вывести только редкие и не продолжительные шорохи по ту стону двери и сопровождающие их какие-то мимолётные, необъяснимые вспышки, которые появлялись на мгновения, в часы забытья, и при своём проявлении, каким-то образом, как ток сотрясали всю сущность времени. Своей мимолётностью они, то ли пугали его чем-то в грядущем, то ли настораживали на чём-то в прошедшем. Но однозначно, так считало время, несли какую-ту информацию своему получателю, оставалось понять только какую. При каждом их проявлении оно пыталось разглядеть в этом белом молоке, закрывшем на мгновение всё поле зрения, какие-то образа, фигуры, очертания, в общем, что-нибудь, что помогло бы понять их природу появления. И парой, даже что-то получалось разглядеть, только что это было всё еще оставалось загадкой. Но время не отчаивалось и работало над собой и своим восприятием, в надежде узнать все тайны не разгаданных вопросов.

         Позже, с ужасающей тревогой и при этом с каким-то необъяснимым сладостным чувством, которое шло в разрез первому, время стало замечать пропажу некоторых вещей, которые оно с особой бережливостью расположило в правой стороне комнаты.  Сначала время не поверило само себе и даже убеждало себя, что этого попросту не может быть, ведь двери комнаты так никто и не открывал. Но пропажи повторялись. И что самое странное, как заметило время, они происходили после этих надоедливых вспышек, которые всё чаще и чаще не давали ему покоя. Это было с одной стороны странно и в тот же момент интересно. Как не разгаданный ребус, как интригующая загадка, как что-то понятное и очевидное, но в данный момент не поддающееся объяснению. Ход мыслей был неожиданно прерван, даже не остановлен и не перебит, а именно прерван, как будто лопнул мыльный пузырь, вот он был и порхал, переливаясь всякими соображениями, и вдруг лопнул, и его не стало. Время отчётливо услышало, как к двери кто-то подошёл. Нет, это были не те отчётливые шаги, которые множество раз проходили мимо, не обращая на дверь никакого внимания, по крайней мере, никогда возле неё не задерживаясь. Это были другие, какие-то тихие, мягкие, в каком-то роде, как показалось времени, неуверенные шаги, до этого никогда здесь не появлявшиеся. Время с трепетом, которое объяло всю его сущность, заворожено смотрело на дверь и не могло ничего с собой сделать, оно просто остановилось. Это был интригующий момент. Этот момент оно так долго ждало, к которому так долго готовилось, которого жаждало. Вот он настал, и вдруг оцепенение. Без всякого скрипа, щелканья замочной скважины, дверь с необычайной лёгкость отворилась. Как оказалось, она и не была заперта. На пороге стоял…

       Ребёнок. Он стоял, смотря на время с милейшей улыбкой. В унисон с его детским искренним смехом вся комната залилась ярким радужным светом, цвета которого в тот же миг, безудержно расплескались по всем предметам, которые время скрупулезно разбирало и расставляло по принадлежности к своему «родству». Они стали приобретать узнаваемость. Да, это были именно они. «Игрушки, детские игрушки», - удивлённо озираясь, шептало само себе забытое время. Нет, оно уже было не забытое, не запертое, не спрятанное, не утерянное. Это было – Детство. Оно кружилось вокруг малого дитя заботливым мягким вихрем, перебирая вместе с ним каждый мяч, кубик, труся звонкую погремушку, катая взад-вперёд коляску, каждую машинку, таская за собой куклу, мягкую игрушку. С этого момента время искренне улыбалось и отдавалось своему спасителю без остатка. Комната как будто вывернулась наизнанку, при этом вытолкнув время наружу, дав ему свободу и новые силы на познание ещё непознанного и необъятного мира.