Омут

Зима оставляла попытки сопротивления весне. Асфальт виднелся из-под последнего снега, сообщая прохожим о приближающейся долгожданной радости. Машины гудели в центре города, а рядом пахло великолепной свежей выпечкой. Он тянет ей свои длинные пальцы, бросая расслабленную улыбку, и просит следовать за ней. Серое пальто развивает ветер, обнажая черную водолазку и серебряную бляху на ремне. Взбалмошный поток воздуха сильнее растрепал его светлые волосы, но это ничуть не портит уют его ореховых глаз, что был направлен только в ее сторону, создавая закрытую комнату, откуда ни разу не хочется выходить. Хочется только выбить дверь и на ее месте заложить кирпичную стену, разложиться в поляне пьянящих красных маков его одеколона и там же умереть. Она тепло улыбается в ответ и опускает свое тело в его круговорот идей.
Прохладные ладони закрываются словно капкан, держа крепко ее руку. Быстрый шаг переходит в бег против потока людей, спешащих по своим делам, не успевающих охватывать всю красоту этого серого города, улавливать многочисленные возможности изменить судьбу. Они выбегают на площадь, где боязливая стая голубей разлетается в разные стороны, давая дорогу двум сердцам, что бьются, как одно. Он останавливается, позволяя телу девушки подчиниться законам физики и по инерции упасть в его объятья. Крепкая мужская ладонь падает на ее талию, делая ее ближе и ближе к себе. Теплый янтарь соприкасается с северным льдом. Они расходятся в действиях, но совпадают с желаниями. Хрупкая женская рука ложится на его щеку, тело приподнимают ноги, собираясь отдать тепло и расколоть лед.

- Видишь это кольцо? - он подходит к ней со спины, пока она выполняет свою работу в кофейне. Волнение разносится по всему телу, убивая прямо в голову умение уверено вести диалог. Локтями он упирается в стойку, вытягивая перед ее глазами безупречные длинные пальцы, где один – безымянный – был заточен в золото.  – Оно ничего не значит, - он снимает его и опускает себе в карман серых брюк, сопровождая это ослепительной и довольной улыбкой.
Она осталась стоять там, где и стояла, в черной комнате своего подсознания, где маятник часов метался из стороны в сторону, напоминая о времени, которое она потратила на размышления того, к чему было это неожиданное действие и на какие последствия она должна рассчитывать.

Она сидела в углу кофейни, больше не являясь ее сотрудником. Напротив нее сидел его друг, полностью поглощенный работой в новом ноутбуке и не проронивший ни слова с ее прихода, кроме приветственных. Их объединяло только одно – они оба ждали его. Этим прохладным весенним днем, который скрашивали только переплетенные ароматы кофе разных сортов и сладостями со всевозможными добавками. На столе рассыпанным сахаром она выводила его имя, будто бы это помогло ей ускорить затянувшееся время, которое маленький ребенок испортил своей жвачкой, засунув его в идущий механизм. 
Укутавшись в шарф, он шел за окном по построенному маршруту в их сторону.  Сердце ее ожило и уснувшие под покровом ночи ее внутренние цветы нашли свое солнце, и потянулись к нему.  Он зашел в двери, но уверенным шагом прошел мимо нужного столика. Подвинутый ей лично стул для него остался в непонятной пустоте, так же как и часть ее подсознания. Не знав всю ситуацию, маленькая копия ее, что живет в собственном доме внутри ее кровавого насоса, начала панически носиться по стенам, стараясь разрешить ситуацию со страхом, следующим шлейфом за ним мимо нее.
Их общий друг поднял глаза из-за ноутбука и проследил за ее волнением. Пригладив худощавой рукой свои черные волосы, он позвал ее, будто полностью держал контроль над ситуацией и понимал каждый его сомнительный шаг, но больше его слова не потребовались. Ее слабость вернулась, замотанная в черный шарф по самый подбородок. Он сел на подставленный для него стул и улыбнулся ей,  бережно беря ее за кисть и притягивая к себе, позволяя ее голове упасть на его грудь, где под прохладным пальто и несколькими слоями одежды бешено билось его сердце, давая звоночек для нее о его радости и счастье, и как он без ума от того, что сидит так близко к ней и может касаться ее кожи своей, опускать подмерзшие губы на ее теплый лоб и распускать тревожные мысли в разные стороны.

Раздался щелчок от железной двери, сообщая о полной безопасности их чувств и желаний. Оставляя ключ в замке, он быстрым шагом направляется к ней и притягивает светлое лицо ближе к себе, соединяя мягкие губы в крепком поцелуе, который он так долго хотел превратить в реальность из созданных макетов на его столе планов. Ледяные руки забираются под кофту и снимают ее через голову, оставляя внутренний слой напоказ где-то в углу темной комнаты. Серебряная бляха подчиняется ее рукам, и больше не властвует над его нижней одеждой, опускаясь на деревянный паркет с небольшим шумом. Прижимая ее к стене, он пропускает руки за ее спину, давая распрощаться с последними остатками одежды. Рельеф на руках становится более заметен, когда они жадно хватаются за длинные женские ноги, придавая им невесомость и уничтожая земное притяжение. Хрупкие ногти ломаются о его спину, создавая память об этой ночи. Свет в окне от проезжающих машин рождают яркие вспышки воспоминаний, которые позже врастут своими корнями в ее голове.
 
Его корни окажутся слишком слабыми, и этот редкий цветок засохнет под напором сложности и серости будних дней.

Ровная улыбка плывет по реке прошлого в ее подсознании, когда она видит его, сидящего напротив в больничной одежде. Он не помнит ее и с откровенной подозрительностью наблюдает за каждым ее действием. Слова об их общей жизни не давали ему ни капли уверенности в реальности. Он воспринимал это как очередную байку, рассказанную одной из медсестер, что наблюдали за ним по вечерам.
Дни снова тянулись с полной невыносимостью, но она не оставляла попыток напомнить ему о яркости касаний и об ощущениях, которые он каждый раз описывал, пока их обнаженные тела переплетались между собой на белых простынях, ничуть не прикрывая их изумительные молодые конечности.

- Ты… - начал он однажды. – Я помню тебя.
Слезы катились из уставших ледяных глаз, пока пустой грязный янтарь приобретал намеки на жизнь.
- Я любил тебя…
Он испуганно принялся озаряться по сторонам в поисках немой помощи, не понимая, что единственная помощь сидит напротив него. Все еще красивые длинные пальцы запутались в его светлых волосах. На безымянном пальце снова красовалось золотое кольцо. «Оно ничего не значит». Он никогда не был женат, но почему он его носил – никто не знал.
- Позволь коснуться тебя.
Его глаза обрели ясность и четкое направление. Он смотрел на нее, а ладони уже накрыли ее холодные руки, с невероятной скоростью меняя температуру в плюсовую сторону.  В эту секунду вокруг них образовалась тишина.  Все говорящие вокруг люди вмиг остановились и перестали шевелиться, но это ничуть не портит уют его ореховых глаз, что был направлен только в ее сторону, создавая закрытую комнату, откуда ни разу не хочется выходить. Хочется только выбить дверь и на ее месте заложить кирпичную стену, разложиться в поляне пьянящих красных маков его одеколона и там же умереть. Она тепло улыбается в ответ и опускает свое тело в его круговорот идей.