К столетию событий в России в марте-октябре 1917г

К столетию событий в России в марте-октябре 1917 года.
«Большевики заложили под Россию бомбу замедленного действия». В.В. Путин. 2016.
***
В 1922 году в Париже умирал единомышленник, соратник и продолжатель дела Петра Аркадьевича Столыпина – Александр Васильевич Кривошеин (1857-1921). Присутствовавшие при этом родственники и друзья запомнили последнюю, произнесенную им фразу:
«России предстоит 80 лет мрака, отчаяния, крови и убийств. После чего она возродится и снова воссияет». (Никита Кривошеин. «Дважды француз Советского Союза», внук).
Октябрь 1917. «Русский народ вернётся к своему благородному облику, когда узнает и поймёт, что он был жертвой обмана и собственного заблуждения». Н.Б.Емельянов.
1923. «Уповать можно лишь на внутреннее преодоление большевистского обмана». Н.А. Бердяев.
1923. «Раны свои Россия умеет лечить без аптечных снадобий и без консультаций иноземных врачей». М.А. Осоргин.
***
Обман - вот она «бомба замедленного действия», которую большевики заложили под Россию, воспользовавшись заблуждениями её народа. От этого мрака, узнавая и постигая сущность обмана, россиянам, по мнению не только А.В. Кривошеина, предстояло освобождаться 80 лет.
Чтобы сохранить пребывание народа России в состоянии его заблуждений, в конце 1922 года большевики отправили в принудительную эмиграцию знатоков истории становления большевизма и свидетелей их практики. Знатокам большевистской лжи не составило труда увидеть и понять сущность уже утверждавшегося в Европе фашизма. Один из этих знатоков Ф.А. Степун (1884-1965), собственными ушами и глазами увидевший и услышавший, КАК большевики укладывали свой обман на духовный фундамент России, и принявший участие в разоблачении лживых обещаний фашистами народам Европы благ и свободы, - в 1927 году писал: «Свобода есть не потакание лжи, а послушание и служение Истине. Творческий союз между Истиной и Личностью есть Свобода. В отрыве от Истины свобода превращается в произвол, в борьбу всех против всех. Мир в озлоблении, в осатанелом состоянии. Он упорствует в своём желании длить затянувшийся период войн и революций». «Освобождённые» самими большевиками от осатанелого их мира, российские знатоки оказались в стане осатанелых продолжателей войн – уже в облике фашистов.
Европа не захотела тогда понять это. Франция, - вспоминал Франсуа Мориак, - только накануне второй мировой войны начала «определять условия, необходимые для национальной жизни», но не успела. Поэтому не только Франция, вся Европа - не вздыбилась даже тогда, когда на улицах своих столиц увидела расхаживающих по ним германских оккупантов. Позицию умиротворения фашизма, занятую Европой перед второй мировой войной, французский писатель Франсуа Мориак (1885-1970) объяснил «отсутствием во всех странах Европы связи между мыслью, верой и искусством, с одной стороны, и государственными делами – с другой». Мориак, конечно, не знал о том, что о трагичности отсутствия таких связей на его родине в свое время писал А.С. Пушкин. Наш великий поэт изучал истоки и историю «потакания лжи» - продвижение Франции к 1789 году – к её революции и последовавшим за ней войнам. А. С. Пушкин немало сделал для того, чтобы эту связь, создававшуюся на Руси с древнейших времён, сохранить, приумножить и обеспечить ей последующую жизнь.
Согласно воспоминаниям Мориака, трагичность отсутствия таких связей в Европе он понял рано, с 15-летнего возраста «читая одно за другим произведения Достоевского, Толстого, а к каждой пьесе Чехова хотел приписать эпиграф: «Величие души человеческой». Он, конечно, не знал и о том, что и к этому его просветлению тоже был причастен наш великий поэт. Но благодаря именно этому просветлению, сопровождавшему его взросление, он раньше многих своих соотечественников понял масштабы опасности, надвигавшейся на мир с утверждением и распространением в Европе фашизма. Поэтому раньше многих он призвал: «Не поддаваться ночи!» Это означало: рассеем «мрак»! С 1941 года выступая в печати, Мориак показывал пример противодействия ночи=мраку правдивым словом. В воспоминаниях он рассказал о том, что ему и таким, как он, оказывавшим активное сопротивление фашизму, помогало присутствие в их сердцах Бога. В годы «холодной войны» против России воспоминания Мориака помогали протопресвитеру А.Д. Шмеману (1921-83), согласно его дневнику, сохранять равновесие в его служении Православной Церкви – хранительнице, несмотря ни на что, - Истины! «Священнику свойственно быть съеденным людьми», - к этой фразе Мориака Александр Дмитриевич обращался в минуты трудно переносимой усталости.
Не захотела Европа дать исчерпывающее объяснение происхождению и сущности фашизма и после Нюрнбергского процесса. «Она преднамеренно позволила старым заблуждениям существовать и дальше, - считали выжившие узники фашистских концлагерей, - потому что, «разделяющие эти идеи люди работают теперь в послевоенном европейском обществе». Это мнение своих товарищей по концлагерю передал в воспоминаниях словенский врач Б. Пахор, рассказав о том, как славяне до конца, даже идя в газовые камеры, сопротивлялись фашистам, имея единственное оружие – силу духа.
То, что Б. Пахор и его товарищи называли «заблуждениями», были не заблуждениями, а осознанным выбором, сделанным еще до второй мировой войны «теперь работавшими в европейском обществе людьми». Эти люди, в свою очередь, не зная об этом, заявляли себя наследниками и продолжателями традиции, уходящей своими корнями вглубь веков, - традиции потакания лжи, началом которой явилось отступление от Истины. Именно это имел в виду Ф.А. Степун, объясняя западноевропейцам, что такое СВОБОДА в Евангельской интерпретации этого понятия.
После Нюрнбергского процесса он стал свидетелем того, как из среды наследников этой традиции, набирая громкость, звучали призывы: «Все забыть! Все простить!» Студенты, которым в 1948 году А.Ф. Степун читал лекции в разгромленном американской авиацией Дрездене, поинтересовались его мнением об этих призывах. Он ответил: «Все забыть, все простить, значит – ничего не понять. Есть вещи, которые забывать нельзя», и в России, и в Европе. «Он повторял это не раз», - вспоминали потом бывшие студенты Ф.А. Степуна.
В 1949 году о том, ЧТО нельзя забывать, рассказывал узникам шарашки (одно из подразделений ГУЛага) Игорь Александрович Кривошеин. Сын Александра Васильевича Кривошеина, он участвовал в движении Сопротивления во Франции, был арестован Гестапо и отправлен в Бухенвальд. В 1945 году друзья вынесли его из лагеря на руках. В 1947 году он откликнулся на обращение Сталина к эмигрантам о возможности возвращения их на родину; туда, как полагали и те, кто вместе с ним поверил в искренность обращения вождя, откуда пришел российский солдат и одержал победу над фашизмом, подтвердив этим – ЖИВА РОССИЯ - ИСТИНА ЖИВА. Очень скоро Игорь Александрович, поняв, сказал, а его сын – Никита Кривошеин, - подтвердил его слова: «Мы возвращались в Россию Святого Владимира, Пушкина и Столыпина, а оказались в СССР». В 1949 он оказался на Лубянке, оттуда - в шарашке, находившейся недалеко от Ботанического сада в Москве. Здесь среди слушавших рассказы И.А. Кривошеина о действительной истории России были Александр Исаевич Солженицын и Лев Зиновьевич Копелев. Оба прошли всю войну, оба видели, как продолжали работать «вещи, которые забывать нельзя», обеспечившие победу российских солдат над фашизмом. Обоих, служивших в советской армии с начала ВОВ, в 1945 году чиновники спецчасти изъяли из рядов наступающей советской армии и отправили на Лубянку.
Вывод, сделанный А.И. Солженицыным из рассказов И.А. Кривошеина, стал призывом ко всем гражданам нашей страны: «Жить не по лжи!», то есть - узнать действительный путь, пройденный Русью и Россией до 1917 года и понять, почему его нельзя забывать. Развивая мысль Солженицына, Л.З. Копелев дополнил: в «продолжающемся преднамеренном сокрытии большевиками действительной истории России таится опасность повтора большевизма», потому что «мертвечина, из которой они вырастали, остаётся». Если точно по датам рождения: «теоретического» - в 1880, практического – в 1903году.
Отсутствием исчерпывающего выяснения и предания гласности истоков фашизма и его истории Л.З. Копелев объяснял неизбежность и его повторов. Б. Пахор и его товарищи по пребыванию в фашистских концлагерях именно в это время – в конце 1940-х годов - уже фиксировали готовность Европы к повторам фашизма. Призывы: «все забыть», «все простить» - оттуда. Так Европа демонстрировала «верность» давнему своему выбору: «возрасту» открытого выбора было тогда более 5 веков, скрытому – тысячелетие. Всем любителям ставить знак равенства между фашизмом и большевизмом напомним, ЧТО остаётся нашей и обязанностью Запада в целом «узнать, понять и не забывать». О той же необходимости: узнать, понять и не забывать - нашим коммунистам в год столетия октября 1917 года. Необходимость этого они подтвердили собственной отрицательной реакцией на заявление В.В. Путина. И либералам, любителям словопрений, - это тоже необходимо узнать и запомнить, особенно молодой коммунистической и либеральной поросли.
***
В 983 году император Священной Римской империи германской нации Оттон II на Веронском сейме провел решение «о войне против греков и сарацин» – о войне против Мусульманства и рождающегося Православия. До этого сейма Оттон II и польский король-католик Мешко I уже воевали: первый - с западными славянами на Эльбе, второй – за Червленную Русь (Галицию). Именуя христианским миром только себя, участники сейма объявляли войну Православию. Знамя борьбы за «чистоту веры» скрывало истинное стремление Западной Европы - распространить испытанный ею способ извлечения своей пользы отовсюду и любыми способами теперь на западных и восточных славян. Это был уже апробированный выбор Западной Европой её способа жизни и развития. В середине X века германцы-католики уже пытались распространить свой выбор и на Русь путём крещения княгини Ольги и киевлян в исповедуемой ими религиозной вере. Князь Владимир ответил на решение своих соседей Крещением Руси в Православии в 988-89 годах.
Ко времени правления князя Владимира (с 960 года – Новгородского, с 980 – Киевского) жившие ранее на территории северо-восточной Европы народы и пришедшие сюда в IV веке славянские племена уже нашли способ объединения своих усилий в освоении болот и лесов и в защите своих земель от притязаний на неё соседей. Этим способом, уже несколько веков подтверждавшим свою надежность, явилась земщина – местное самоуправление. Князь Владимир – воин хорошо понимал значение единения воинов в его дружине. Значимость единения подтверждала и хозяйственная практика, в процессе которой жившие на территории древней Руси племена и народы определили общественный порядок, ответственность за соблюдение которого возлагалась на выборную земщину улицы, села и города с его посадами. И наказание за нарушение этого порядка земщина осуществляла здесь и сейчас. Неотвратимостью наказания воспитывалось чувство ответственности за слова и поступки каждого. Земщина обеспечивала и организацию защиты освоенных земель от посягательств на неё соседей.
На уже открытые военные угрозы германцев-католиков можно было ответить закреплением этого опыта единения, ставшего уже традицией. Прежнее идолопоклонство не соответствовало этой сложной задаче и не только из-за жертвоприношений человеческими жизнями. Из двух направлений Христианства, неизбежность раскола которого уже становилась очевидной, выполнение этой задачи могло обеспечить лишь Православие, тем более, что его нормы морали не противоречили ставшему привычным элементарному противопоставлению славянами Добра и Зла. Привычное противопоставление Добра и Зла было одним из способов наших далёких предков предупреждения в процессе воспитания превращения грехов в преступления. По совокупности именно поэтому великий князь Владимир ответил отказом на предложение послов от германцев-католиков крестить Русь в Католицизме. «Идите, откуда пришли, ибо и отцы наши не приняли этого», - ответил он послам.
Выбору Европы, открыто обещавшему славянам войну и разрушение, князь ответил единением власти, Церкви и местного самоуправления. «Крещение Руси дало нашим предкам высшую СВОБОДУ – свободу осознанного выбора между ДОБРОМ и ЗЛОМ, а победа Православия, одухотворившего жизнь народа, подарила Руси тысячелетнюю историю» (Л.Н. Гумилёв. «От Руси до России»). «С самого начала утверждения Православной Церкви на Руси в своих проповедях она старалась вырывать из всех слоёв своих прихожан занозу зависти, власти и корысти», - писал богослов и писатель Иван Сергеевич Шмелёв. «Просвещение народа православным духовенством и даёт нам особый национальный характер», - подчёркивая главное значение выбора Святым Владимиром религиозной веры, А.С. Пушкин восхищался дальновидностью того, кто принял это своевременное и дальновидное решение. Тринадцатилетним мальчиком он увидел особенность характеров русских и французов во время отечественной войны 1812 года.
Именно этот выбор Русью её способа жизни, движения и развития явился непреодолимым препятствием попыткам Европы проделать с Россией то, что она проделала с другими народами и странами.
Свой выбор Западная Европа окончательно закрепила после раскола Христианства в 1054-1204 годах избранием Католицизма. За эти полтора столетия «извлечения своей пользы отовсюду и любыми способами», прикрывая свои преступления знаменем «борьбы за чистоту веры», она осуществила крестовые походы и грабеж богатства Византии в 1204 году. Отступление  от Истины превратилось в традицию служения лжи. Существенное содействие этому превращению оказала очень популярная в Европе в те века французская словесность. «Она будила похоть и гасила мысль», «рисуя романтическую лёгкость походов на суше и на море», - объяснял А.С. Пушкин. Пресечь эту традицию не смогли даже великие писатели: Корнель, Мольер, Расин. Не смогли потому, что ни один из них, - объяснял, изучив французскую словесность, А. С. Пушкин, - не поступил так, как поступил английский поэт Д. Мильтон, - «не отказался от прижизненной славы».
Православие демонстрировало себя защитником Истины, в том  числе и с оружием в руках: «Кто к нам с мечом придёт,  от меча и погибнет» - Александр Невский.
Не приходите!
Почему Православие – Истина? Тысячу лет спустя, историю этого раскола тщательно и всесторонне изучал протопресвитер Александр Дмитриевич Шмеман (1921-83). После событий марта-октября 1917 года родители увезли своих младенцев-близнецов Александра и Андрея в Париж. 17 июня 1975 года протопресвитер Александр Дмитриевич Шмеман записал в дневнике на этот, много веков звучавший вопрос, следующий ответ: «Потому что в нем не предано забвению ни одно из основных измерений Творения: ни мир (космос), ни человек (антропология), ни история, ни эсхатология. Всё сходится в целом, но так, что не повреждена ни одна из этих частей. В Православии не меньше отступлений и измен, чем в Католицизме и Протестантстве, но в Православии ни одна из них (измен и отступлений. Е.Е.) не догматизирована, не провозглашена истиной» (выделено мной. Е.Е.). Отступление прямых наследников гонителей на христиан от Истины по существу свидетельствовало о том, что они осознали возможность использования знамени Христианства в своем намерении извлекать свою пользу отовсюду и любыми средствами. Это имел в виду Ф.А. Степун, объясняя западноевропейцам в 1927 году отличие СВОБОДЫ в ее Евангельской интерпретации от фашистской «свободы».
В XVIII веке, словно всматриваясь в путь, пройденный славянами и западноевропейцами после выбора ими своего способа жизни и развития, немецкий философ Иоганн Гердер писал: «Славяне были врагами грабежа и разбоя», они «предпочитали платить дань, лишь бы спокойно жить на своей земле», «любили труд и никогда не мечтали о мировом господстве» (1777).
К чему пришла Европа, пройдя по избранному ею в X веке пути? «К концу XVII века, - писал И. Гердер в 1785 году, - в Европе уже господствовало утверждение, будто обитатели всех стран света должны стать европейцами, чтобы жить счастливо». Это утверждение Гердер назвал тогда «безрассудным и самой черной формулой языка», за которой ему уже виделась «самая черная формула насилия – посягательство на жизнь и достоинство человека». Так, начав с отступления от истины, Западная Европа пришла к утверждению самой страшной догмы – к идее европейской исключительности.
Младший современник И. Гердера (1744-1803) Н.М. Карамзин (1766-1826) мог говорить от имени России в 1792 году. До этого он совершил путешествие по Европе, увидел французскую революцию, услышал в Конвенте словопрения её вершителей и увидел их практические «свершения». Именно из услышанного и увиденного он понял неразрывность единения революции с войной. Он уже знал, как на это единение зла могла ответить его Православная родина. По возвращении в «Московском журнале», редактором которого он являлся, Карамзин объявил: «Если бы я был старшим братом всех братьев сочеловеков моих и если бы они послушались,   то я собрал бы их … на какой-нибудь большой равнине,   стал бы на каком-нибудь высоком холме   и сказал:   братья, обнимите друг друга с пламенною, чистейшую любовью, которую небесный Отец наш, творческим перстом своим, вложил в чувствительную грудь сынов своих; обнимите и нежнейшим лобзанием заключите священный союз священного дружества, и когда бы обнялись они, когда бы крики дружелюбия загремели в неизмеримых пространствах воздуха, когда житель Отаити прижался бы к сердцу обитателя Галии и дикий Американец, забыв всё прошедшее, назвал бы Гишпанца милым своим родственником; когда бы все народы земные погрузились в сладостное, глубокое чувство любви: тогда бы упал я на колена, воздел бы к нему руки свои и воскликнул: Господи! Ныне отпущаеши сына твоего с миром!»
Достойно особого внимания то, что к «священному союзу всемирного дружества» по русской традиции Карамзин призывал в 1792 году людей всякой национальности и всякой религиозной веры. Оба, и немец И. Гердер, и русский Н.М. Карамзин понимали опасность, исходившую от идеи европейской исключительности. От своего зарождения идея европейской исключительности превращалась в традицию недооценки умственных способностей всех народов, в особенности – славян. Подаваемая в виде распространения своих достижений (европейского «счастья» - «ценностей»), с момента своего появления она служила и, трансформируясь в различные формы, служит и поныне оправданием силового навязывания их другим народам, странам и континентам. По существу, она до сих пор остаётся прикрытием стремления Запада извлекать свою пользу отовсюду и любыми способами. Два противоположных выбора способа жизни и развития – отсюда два противоположных характера, индивидуального и общественного (нации или группы наций), определили судьбу народов Евразии и Западной Европы. Что в их истории служит уроками, которые одним и другим «забывать нельзя»? Обратимся к истории России – она показательна и поучительна в связи с остро назревшей проблемой определения характера взаимоотношений между странами и народами, пока еще живущими на планете Земля.
***
В январе 1818 года А.С. Пушкин (1799-1837) прочитал только что изданную «Историю Государства Российского» Н.М. Карамзина, восстановившего в ней путь, пройденный Россией до 1612 года. То, о чем Пушкин и его друзья по лицею догадывались, Карамзин своим исследованием превратил их догадки в знания. Он документально доказал, что Россия прошла иной, отличный от Европы, исторический путь и объяснил, почему; он подчеркнул особенность характера россиян и выбора ими особого способа взаимоотношения с людьми иных традиций и веры! От него Пушкин узнал о том, что Россия тяготела к сближению с Европой даже в самые тёмные времена. Опыт, накопленный Россией за VI веков осуществления ею своего выбора способа жизни и развития, мог быть полезным для Европы, - считал Карамзин, вслед за ним и Пушкин. Но Александр Сергеевич вынужден был признать: «Европа столь же невежественна, сколь и неблагодарна».
Восторг, вызванный исследованием Карамзина, Пушкин выразил в обращении «Чаадаеву» (1819): «Товарищ, верь! Взойдёт она, звезда пленительного счастья!
Россия вспрянет ото сна, и на обломках самовластья напишут наши имена!»
Чтобы их имена были вписаны в историю, Пушкина – автора обращения к Чаадаеву - большевики приспособили к своей мифической истории России. Вообразив себя «звездой пленительного счастья», сокрытие политической прозы поэта они сделали бессрочным. Спрятали большевики подальше и труд Карамзина. Сейчас творчество поэта приспосабливает к своей мечте и В.В. Жириновский: он мнит себя «борцом» против «самовластья», на «обломках» которого надеется увидеть своё имя, представленного в роли победителя - Президента России.
Н.М. Карамзин показал поэту и всем его современникам Россию такой, какой она была до 1612 года. Перед их глазами была уже другая Россия – Россия самовластья. Поэт решил продолжить исследование Карамзина, который в беседах с поэтом сообщил ему о том, что изменение России происходило с середины XVII и завершилось к концу XVIII века. Пушкин пошел в библиотеку Академии Наук и в августе 1822 года написал «Заметки по русской истории XVIII века». В них три странички, но КАКИХ! Совсем не случайно заметки, как и многое из его политической прозы, впервые увидело свет лишь в 1999 году в полном  собрании его сочинений, изданного в Красноярске.
Поэт, став историком, восстановил историю слома системы единения центральной власти, Церкви и местного самоуправления, начавшегося во времена правления Алексея Михайловича, отца Петра Великого, и замены её системой самовластья, завершившейся при Екатерине Великой. Систему, основателем которой был Равноапостольный князь Владимир, Пушкин считал «звездой», источником и гарантией действительной СВОБОДЫ для России, и восстановление её – «пленительным счастьем» для её народа. В замене её самовластьем он видел «угождение моде времени», считал «подражанием и бездумным копированием Европы». Его особенную озабоченность вызывало то, что полтора века утверждения самовластья в России сопровождалось ограничением самостоятельности Церкви. «Наше духовенство до Феофана (глава учреждённого Петром великим Церковного Синода) было достойно уважения, оно никогда не пятнало себя низостями папизма и, конечно, никогда не вызвало бы Реформации в тот момент, когда человечество больше всего нуждалось в единстве». Может быть, и современная Россия больше нуждается в обеспечении ЕДИНЕНИЯ НАРОДА, чем в выяснении тяжбы между лидерами КПРФ И ЛДПР за кресло Президента России?
В 1822 году озабоченность А.С. Пушкина становлением системы самовластья в России вызывало формирование околовластной элиты, ослепленной блеском Европы и откровенно жаждавшей своего приобщения к «европейскому счастью». По наблюдениям поэта из этой среды уже исходила религиозная, национальная и сословная нетерпимость. Выходцы из этой среды выступили с беспардонной критикой исторического труда Карамзина, пытаясь «доказать» преимущества выбора Европой её пути жизни и развития и необходимости заимствования и повторения Россией этого пути. Пусть Окары, Гозманы, Исаевы и прочие почитают политическую прозу поэта-историка и узнают о том, как давно он предостерегал об опасности бездумного копирования Европы во имя сытого желудка. Таких «критиков» исторического выбора Россией своего пути жизни, движения и развития поэт назвал «свиньями, подкапывающими корни дуба».
Пушкин не отрицал необходимости изучения опыта и достижений не только Европы. Именно благодаря заимствованиям опыта и достижений других народов, «мы, - писал Карамзин, - взрослеем не веками, а десятилетиями». Соглашаясь со своим учителем, Пушкин в этом быстром взрослении русских подчёркивал особенную роль Христианства, а в нём – Православия. В 1966 году мысли Карамзина и Пушкина подтвердил знаток истории Православия и Католицизма А.Д. Шмеман. Выступая с лекцией в Калифорнии, он заявил: Воспитанному на такой основе народу «присуще чувство спаянности, крепость межличностных связей, дух человеколюбия и открытость общечеловеческому опыту».
 Несмотря на различие религиозных верований, «даже в самые тёмные времена Россия тяготела к сближению с Европой», - подчёркивал Пушкин в спорах с приверженцами европеизма. На их главный «аргумент» - указание на судьбу Византии, родины Православия, якобы из-за этого погибшей в XV веке, Пушкин уточнил: «Гибель Византии вызвана рядом обстоятельств», и у неё «мы взяли Евангелие и Предание, но не дух ребяческой мелочности и словопрений». «Дух ребяческой мелочности и словопрения» - подмену Дела словопрениями поэт считал одной из множества причин, приведших Византию к гибели. Подмена дела словопрениями, становившаяся атрибутом российских приверженцев европеизма, справедливо полагал поэт, могла существенно ослабить Россию. «Фразёрство и дело – непримиримые противоположности», - в 1881 году скажет Карл Маркс по адресу Г.В. Плеханова. Это унаследуют большевики от своего «учителя» и передадут своим наследникам.
Чтобы показать разницу в заимствованиях и в последствиях, ими обусловленных, Пушкин обратился к изучению истории Петра Великого. В его записках великий преобразователь России предстаёт перед нами Личностью, сумевшей увидеть, ЧТО Россия может заимствовать у Европы, и сумевшей показать, КАК это сделать. При нём, писал поэт-историк, «Россия входила в Европу, как спущенный корабль». Корабль был готов к самостоятельному плаванию и заслуживал, в свою очередь, внимания и изучения его «историческими попутчиками» (Западом) и самого корабля (Россию) и его команды (её народа, науки и культуры). Но поэт вынужден был констатировать: «Европа столь же невежественна, сколь и неблагодарна».
Далеко смотрел поэт. Способ сохранения и продолжения традиции укрепления корней России в условиях ограничения самостоятельности Церкви Пушкин видел в объединении усилий Православной Церкви, всех Духовных центров действовавших в России религиозных концессий и словесности. Поэтому, обращаясь к талантливому словеснику, П.Я. Чаадаеву, он писал: «Пока СВОБОДОЮ горим, пока сердца для чести живы, мой друг, ОТЧИЗНЕ посвятим души прекрасные порывы!» Вот почему, читая русскую литературу с 15-летнего возраста, и Франсуа Мориак обрел просветление и понял трагичность отсутствия в Европе такой связи перед нашествием фашизма.
«Лучшие и прочнейшие изменения суть те, которые происходят от одного улучшения нравов, без насильственных потрясений политических, страшных для человечества. Нужна перемена Духа». До своей гибели в 1837 году Пушкин успел немало сделать для этого своим художественным и политическим творчеством. В 1836 году его товарищ, талантливый словесник – П.Я. Чаадаев, - которого Пушкин в 1819 году призывал «служить отчизне», - в только что опубликованных «Философских письмах» показал, кому и чему он служит. Александр Сергеевич был раздосадован этим шагом ослепленного европейским «блеском» своего «второго Евгения». Подчёркивая поверхностность его суждений, выраженных Чаадаевым в его неприязни к православному духовенству, а отсюда и по отношению к народу России, Пушкин объяснил: Чаадаев «увидел» только то, что «священники ходят в рясах, носят бороды и не приняты в светских салонах». Не внял Пётр Яковлевич. Поименованный Пушкиным в 1819 году товарищем, в 1854 году в европейской печати он выражал приветствие и уверенность, что появившимся у берегов Крыма и у Соловецких островов английским и французским судам с их десантом удастся повернуть Россию на европейский путь развития.
В 1847 году А.И. Герцен, акцентируя внимание на укреплении пушкинской традиции в русской литературе, подчёркивал, что в сочинениях единомышленников Чаадаева прослеживается «возможность спасения лиц, а не народа», у последователей Пушкина – «явно проглядывает мысль о гибели лиц, захваченных современной эпохой, и вера в спасение народа». Прав был поэт, восклицая: «Я памятник воздвиг себе нерукотворный – к нему не зарастёт НАРОДНАЯ ТРОПА!»
Он был услышан. Российская словесность: общественно-политическая, научно-исследовательская, религиозная, художественная по примеру А.С. Пушкина вышла за пределы двух столиц, за пределы великосветских салонов с их «Всеобщими правилами придворной грамматики». Российская словесность вышла не только в пределах огромной России, но и очень далеко от них (Н.Н. Миклухо-Маклай, М.П. Лазарев, Ф.Ф. Белингсгаузен). «Спущенный корабль», изучая мир, обеспечивал укрепление корней России. А.С. Пушкин был услышан и предпринимателями. Созданием условий для жизнедеятельности россиян они определили свое участие в работе по укреплению корней России и проводили её с начала 1830-х годов, неотрывно сопровождая её распространением просвещения, образования, приобщением к культуре – благотворительностью.
Отмена крепостного права (1861) и восстановление земщины - местного самоуправления (январь 1864) были следующими шагами в возврате к системе единения власти, Церкви и местного самоуправления. Но восстановление этой системы было существенно замедлено урезыванием важнейших составляющих в решении аграрного вопроса в России и противодействиями ему околовластной элиты, ослеплённой блеском европейского фасада и жаждущей приобщения к «европейскому счастью».
С восстановлением местного самоуправления были начаты поиски способа преодоления урезываний и действительно полного решения аграрной проблемы. Он был найден снизу. Его предложили экономисты-статистики в процессе обследования ими «всех сторон жизни населения» и одновременного апробирования его земскими деятелями на практике, начиная с 1870-х годов. Целью этой работы была «выработка реальной практической политики», ставшей надёжной основой Дела Столыпина, - крупномасштабного дела, направленного на укрепление корней России. Оно подготавливалось долго и основательно. Все они и Пётр Аркадьевич с ними знали и помнили наказ Карамзина: «Жизнь наша и жизнь империй должны содействовать раскрытию великих способностей души человеческой: здесь всё для души, всё для ума и чувства, всё бессмертно в их успехах».
В 1905 году, являясь губернатором аграрной Саратовской губернии, Пётр Аркадьевич увидел и понял, откуда исходит не опасность – УГРОЗА сохранению корней, значит - самому существованию России. В 1906 году, пересев из кресла губернатора в кресло министра внутренних дел, он начал претворение в жизнь разработанной им реформы.
Тогда же Столыпин приступил к обеспечению безопасности жизнедеятельности россиян – сначала внутри страны. Первой государственной думе, торжественное открытие которой состоялось 27 апреля (П.А.Столыпин присутствовал на нём), он предложил проект закона, предусматривавший запрет на деятельность, используя принятую сегодня терминологию, - экстремистских организаций.
Под предлогом посягательства на «свободу» 13 депутатов, имена которых были на слуху, отклонили проект Столыпина. «Деятельность» их в думе направлял лидер партии кадетов, не являвшийся депутатом, Павел Николаевич Милюков. Несколько лет он проработал в странах Европы, изучая европейский опыт парламентаризма. Согласно его плану свержения самодержавия в России, организациям, деятельность которых по предложенному Столыпиным проекту закона подпадала запрету, он (дословно) отводил роль «погремушки». На роль «погремушки», полагал Милюков, согласится и Ленин со своей командой. Во время произведения «погремушкой» «грохота» за стенами думы, на сцене думы, согласно плану Милюкова, депутаты должны были раскладывать карты, решая судьбу верховной власти в России. 9 июля 1906 года по согласованию с Николаем II Столыпин распустил думу. Та же судьба и по той же причине постигла в 1907 году и вторую государственную думу.
Депутаты, заблокировавшие проект Закона, предложенный Столыпиным, показали себя приверженцами традиции словопрения, от которой отказалась Русь, заимствуя в X веке у Византии Евангелие и Предание. Согласно наблюдениям А.И. Герцена, в середине XIX века подмена Дела словопрением в европейских парламентах уже являлась сложившейся традицией. В XX веке это отмечал и русский богослов В.В. Зеньковский. Заимствование такой «демократии» единомышленники П.Н. Милюкова демонстрировали в двух первых предреволюционных Думах России. «Защита» «свободы слова и мысли» словоизвержениями превращалась в традицию «потакания лжи». В 2006 году Никита  Белых, редактируя издаваемый его партией сборник «Перводумцы», назвал словоизвержения единомышленников Милюкова «соревнованием в ораторском искусстве». Едва ли Белых и иже с ним изменили бы своё суждение, если бы узнали о том, что, только пережив ужасы 1917-22 годов и оказавшись в эмиграции, кадеты поняли – «надо было действовать так, как действовал Столыпин в 1906-10 годах», защищая интересы народа и недемократическими методами. Нам ещё предстоит понять и научиться отличать в Государственных Думах нашего времени тех, кто может делать ДЕЛО и делает его, от тех, кто лишен этой способности и пытается превращать площадку Думы в соревнования в ораторском искусстве.
Предложенный Столыпиным проект стал Законом решением 3-ей государственной Думы в 1910 году. Назову имена тех, кто с самого начала поддерживал проект П.А. Столыпина: Н.С. Волконский, П.А. Гейден, П.Д.Д. Долгоруков, М.М. Ковалевский, Н.И. Кареев, С. А. Муромцев, Л.И. Петражицкий, И.И. Петрункевич, М.А. Стахович, С.Д. Урусов, - эти знали, куда и как следовало идти России. Они немало сделали для этого.
Одновременно с обеспечением внутренней безопасности для жизнедеятельности россиян, Правительство Столыпина разрабатывало программу обеспечения и внешней безопасности страны. Осенью 1911 года Столыпин готовился обратиться к Европе и миру с Меморандумом, целью которого было оздоровление международных отношений через признание права каждого народа на самостоятельный выбор системы хозяйствования, культурной жизни и политического устройства. В случае признания этого положения Меморандума в качестве основополагающего, исключалась возможность силового навязывания кому бы то ни было и чьих угодно «исключительных ценностей». Столыпин намеревался предупредить развитие событий по давнему сценарию: сто с лишним лет назад до него на призыв Н.М. Карамзина к «заключению священного союза всемирного дружества» Европа попыталась «подарить» свои «ценности» с доставкой их в Россию на штыках армии Наполеона. Поэтому в Меморандуме обосновывалась необходимость создания международного органа – международного Парламента, - который, считали его разработчики, мог бы еще и противодействовать распространению в странах мира, в первую очередь в собственной стране, - радикализма и провоцируемых им революций. Пошло второе столетие после того, как Н.М. Карамзин наблюдал единение революций и войн, присутствуя на дебатах во французском Конвенте. А Россия со времён Святого Владимира Россия продолжала предлагать миру поиск и сопоставление интересов для предотвращения войн, после 1789 года – и революций.
С.Е. Крыжановский о Столыпине: «Он работал для будущего России, России великой и немало успел для этого сделать. Он открыл выход для накопившихся в крестьянстве деятельных сил и направил их на путь хозяйственного развития и нравственного укрепления. Он разрушил этим главную преграду – обособленность прав, отделявшую крестьянские массы от слияния с остальными слоями народа в одно национальное целое…. До революции 1917 года Государство Российское шло гигантскими шагами к благополучию и расцвету во всех областях национальной жизни, оставив по себе грандиозное национальное наследие. И эта её возрастающая мощь крайне беспокоила Англию и Германию».
В 1911 году П.А. Столыпин был убит. В устранении выдающегося государственного деятеля были одинаково заинтересованы зачинщики и войн, и революций. В 1913 году делегация немецких экономистов, изучавшая результаты реформы, сделала вывод: «Если реформа Столыпина впредь будет идти тем же темпом, как она идет ныне, то через 25 лет Россия будет непобедимой», то есть – устранением Столыпина Германия надеялась сдержать темпы развития России. Не получилось! Предотвратить превращение России в непобедимую державу, полагала Европа, могла только война – теперь мировая. В 1913 году В.И. Ленин в письме А.М. Горькому: «Война Австрии с Россией была бы очень полезной для революции во всей Восточной Европе штукой. Но маловероятно, чтобы Иосиф и Николаша доставили бы нам сие удовольствие». Традиция единения революции и войны крепла, продолжая оставаться «служением лжи». План разрушения этой России Ленин разработал в 1892-95 годах. В августе 1895 года этот план был одобрен на совещании под Берлином радикальным крылом немецкой социал-демократией
В этом дуэте коварных планов относительно судьбы России не войну, начавшуюся летом 1914 года, и даже не возможное снижение темпов её развития (снижения объемов производства продукции, особенно сельского хозяйства, в годы войны не было) русские мыслители и государственные деятели типа А.В. Кривошеина считали опасностью. Серьёзную угрозу сохранению корней России, её духовного фундамента они видели в стремительно приближающейся в условиях войны революции: этому «дуэту» в 1917 году удалось проникнуть вглубь России и накрыть её мраком – сделать то, что не удавалось проделать Европе на протяжении тысячелетия. Однако и в этом случае знатоки истории России исключали возможность гибели её. Как и в предыдущие века, и в этом, страшном, по его масштабам, мраке, опустившемся на леса и реки, горы и поля, на НАРОД России, - надежду на освобождение её от этого мрака они возлагали на веками существовавшую связь между «мыслью, верой и искусством, с одной стороны, и государственными делами – с другой».
Очевидность этого подтвердил американский журналист Монтгомери Шайлер. В корреспонденции, отправленной на родину в марте 1917 года, он сообщил: С начала войны при каждом земском собрании были образованы специальные комитеты и, работая совместно, как умеют делать только русские, если их объединяет общая цель, они взяли на себя практически все заботы по снабжению солдат продовольствием и вещами… Вскоре стало ясно, что комитеты должны заняться вопросами крупных закупок и перевозки запасов туда, где они были нужны. Земцы создавали обувные и швейные фабрики, помогали в производстве необходимых солдатам вещей, и понемногу местные органы самоуправления взяли на себя почти все функции департамента правительства, занимающегося снабжением армии и флота». И в заключение корреспонденции: «То, что Россия в последнее время боролась и с внутренними, и с внешними врагами, свидетельствует о её мощи и несокрушимости».
1922. Осоргин М.А. «Времена»: «Такие страны не гибнут; гибнут названия, меняются властители, перечеркиваются географические карты. Ту огромную землю и тот многомиллионный народ, от русского до чукчи, которым я, в благодарность за рождённые чувства и за строй моих дум, за прожитые горе и радость, дал имя родины, - никак и ничем  у меня отнять нельзя: ни куплей, ни продажей, ни завоеванием, ни изгнанием меня, - ничем, никак, никогда. Нет такой силы и быть не может».
Как ни старались большевики, не смогли даже ослабить эту традицию. Эта традиция победила в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов, из неё вышли те, кто разрабатывал атомную бомбу и программу освоения Космоса. Более того, именно ей большевики и их наследники в КПРФ обязаны сохранением и продолжением своего существования. Жизнеспособность этой традиции подтверждают сейчас наши внуки и дети: посмотрите на них в открытых телевизионных фестивалях «Синяя птица» и на многое другое в нашей теперешней жизни – не словопрениями кого бы то ни было обеспечиваемой. Поэтому не попытками «опровержения» заявления В.В. Путина следовало ответить «коммунистам» в 2016 году. Давно уже наши коммунисты нуждаются в необходимости изучения действительной истории России и своей собственной, чтобы предать гласности «мертвечину» своих праотцев и обусловленные ею собственные заблуждения. Этим изучением и преданием гласности результатов его они могут заслужить прощение себе, своим отцам и праотцам. Чтобы наши коммунисты отказались, наконец, от иллюзии считать себя «властителями дум» и «душой нации», обращу их внимание на ещё одну мысль А.С. Пушкина, высказанную им в адрес зачинщиков французской революции 1789 года: «Новые» мысли, «новое» направление отозвалось в умах, алкавших «новизны». Дух порицания начал появляться во Франции. Умы, пренебрегая цветы словесности и благородные игры воображения, готовились к роковому предназначению XVIII века. Ничто не могло быть противоположнее поэзии, как та философия, которой XVIII век дал своё имя. Она была направлена против господствующей религии, вечного источника поэзии у всех народов, и любимым орудием её была ирония, холодная и осторожная, бешеная и площадная…Смерть Вольтера не останавливает потока. Бомарше влечёт на сцену, раздевает донага и терзает всё, что ещё почитается неприкосновенным. Общество созрело для великого разрушения». А если литература оправдывает порнографию, педофилию, однополые браки? И если общественная практика концентрируется на борьбе за властное кресло? А.С. Пушкин для всех современен сегодня, как никогда!
Традиции большевизма от его зарождения нет даже полутора столетий. Она изначально была обречена на исчезновение её в России. Фашизм, как продолжение идеи европейской исключительности, «живёт» почти половину тысячелетия. Он опытен. Правда, история человечества имеет опыт преодоления войн и революций, имеет и опыт преодоления фашизма, в том числе и силой оружия. Исключать использование танков и самолётов в борьбе против этого зла не приходится. История России демонстрирует её попытки преодолеть это зло тем способом, который был предложен Иисусом Христом во время его земной жизни, но для этого необходим «священный союз всемирного дружества» или хотя бы соглашения о совместном противодействии этому общечеловеческому злу. Отказываясь от следования Заповедям Христа, это зло проявляет себя в разных измах и всегда приправленных той или иной долей лжи. Встреча Патриарха России Кирилла с Римским Папой Франциском вселяет надежду на то, что за этим первым шагом последуют другие подвижки, которые положат конец расколу ХРИСТИАНСТВА и приведут народы и страны мира к пониманию необходимости мирного сосуществования и взаимовыгодного сотрудничества и взаимовыгодного обмена ресурсами и достижениями.
«Россия – дуб. Любит ли каждый его листок своё дерево? Он с ним связан, лишь ему принадлежит. И пока связан, пока зелен, пока жив – должен верить в своё родное дерево. Иначе – во что верить? Иначе – чем же жить! М.А. Осоргин. «Ситцев вражек. Времена».
***
Подробное изложение того, что следовало изучать, помнить и не забывать, как нам, так и Западу, - можно прочитать в интернете в книге Е.А. Емельяновой и Р.И. Крысина «Выбор России» или под другим названием: «Россия между эволюцией и революцией».