Погружение в рай. Хроники недалекого будущего

                Сознание, которое не сохраняло бы ничего из своего прошлого,
                которое без конца забывало бы самого себя,
                ежеминутно погибало бы и возрождалось.
                Анри Бергсон



Сам не знаю почему. но я вдруг почувствовал тревогу. Она засосала утробным голодом чуть ниже солнечного сплетения, подступила к горлу ватным комком, сдавила виски, охладила внутренность ладоней. А всего-то дел - повернуть направо в нехоженый еще проход под старомодную кирпичную арку, освещенную тусклым светом мутного потолочного плафона.
Я приостановился, внимательно рассматривая пыльный пол под ногами. Прислушался. Тихо. А что внутренний голос? Внутренний голос молчал. Онемел должно быть от страха... Вот только неизъяснимая тревога продолжала сосать под ложечкой.
... Коричневые плитки на полу были хорошо подогнаны друг к дружке. Пунктирная сетка щелей между ними уходила в полутьму коридора. Оттуда веяло сыростью и прохладой непроветриваемого помещения. Пыль, кирпичная крошка и мелкий щебень у плинтусов указывали на то. что сюда давно никто не сворачивал.
- В эту отворотку я еще не совался. Точно. Надо проверить. А вдруг выскочу здесь? Вперед!
Внутреннее целеуказание позвучало безапелляционно. Я повернул прежде чем тревога завладела мной окончательно. При этом ясного понимания куда и зачем я бегу у меня не появилось. Более того, любая попытка вспомнить это вызывала лишь усиление тревожности и замедление движения. А замедляться было никак нельзя, поскольку меня преследовали. Вот уж это я знал точно!
По мере моего удаления от арки темнота вокруг сгущалась. Я уже пару раз натыкался на битый кирпич под ногами и поскальзывался на его крошке. Двигаться дальше не включая налобного фонаря становилось опасно. Но включать фонарь было еще опаснее. Я замер и прислушался. «Ту-тук... ту-тук... ту-тук» отбивало мое сердце в висках стянутых резинкой от фонаря. Неожиданно, совсем рядом, метрах в пяти впереди мелькнул свет мощного фонаря или прожектора, вырывавшийся откуда-то слева, видимо из бокового штрека. Секунду или две я, оцепенев, наблюдал, как его луч шарил по стене сверху вниз. Луч быстро набирал яркость и сужался. Мелькнула мысль «Странно, что я не слышу шагов». Не дожидаясь, пока обладатель прожектора войдет в коридор, я метнулся к противоположной стене, прижался к ней спиной, и стараясь превратиться в плоскую тень, стал отодвигаться назад к арке. Стена была шершавая и холодная. Мокрая рубашка сразу же порвалась а по голой спине будто полоснули наждачной шкурой. Я замер, прикусив губу. «Ту-тук... ту-тук... ту-тук» отбивало сердце.
Луч прожектора исчез. Точнее развернулся вперед по ходу коридора, в противоположную от меня сторону. «Пронесло» - мелькнуло в голове. И тут же ослепительная вспышка света полоснула по глазам. Я отпрыгнул от стены, будто это она вдруг полыхнула белым пламенем. Врезался в стену напротив, и снова метнулся обратно. В тоже мгновение тишину разорвал грохот длинной автоматной очереди. Сотни потолков обрушались прямо над моей головой. Мне показалось даже, что это работает скоростная зенитная  пушка. Я понесся назад, отталкивая от себя стены коридора, обгоняя свой собственный крик и брызги штукатурки, взорванные рикошетами. И все-таки я не добежал до арки. Вначале мне показалось, что крупный осколок штукатурки чиркнул по спине. Потом я понял, что это был не осколок, а пуля. Потом был мощнейший толчок чуть пониже лопаток. Несколько метров я еще пытался сохранить равновесие. Но, ноги заплелись. Меня повело вперед и вниз. Тело рухнуло навзничь, перевернулось больно ломая шейные позвонки. Снова вскочило, но тут же рухнуло ничком в мокрый, вонючий щебень, вздрогнуло и затихло. Странно, но боли я не чувствовал. И более того, еще какое-то время наблюдал, как преследователь мой уже не торопясь приближается к распростертому на полу моему телу. Слышно было, как под его тяжелыми башмаками крошится битый кирпич и звякают пустые гильзы. Должно быть еще горячие...


        - ...Смотрите, док., он, кажется, выходит на поверхность!
- О’кэй. Снимайте с него шлем... Медленней.
Два ассистента склонилось над безжизненным телом молодого человека. Точнее над скафандром, в который оно было облачено.
- Эй, помедленней! - Доктор Сиввет нервничал. Уже четвертый раз за истекшие сутки этого молодого адриналинщика он с ассистентами почти выводил из игрового транса. Но всякий раз парня упускали уже у самой поверхности бодрствующего сознания, когда до его пробуждения, казалось, остаются секунды - Еще медленней!
Из-под шлема показались слипшиеся от пота, всклокоченные волосы на затылке. Потом примятые мокрые волосы на макушке. Потом и вся голова. Парень на первый взгляд был еще совсем молод. Однако, его истощенное, бледное лицо с плотно сжатыми веками, и бисеринками пота на лбу не позволяли делать каких-либо заключений о его возрасте.  Едва ассистенты освободили его голову от шлема, как доктор наклонился к самому уху парня.
- Айерс! Слышите меня, Айерс!? - доктор энергично встряхнул его за плечо, потрепал подбородок, легонько постучал по щекам - Меня зовут Сивт. Я ваш врач. Айерс, вы меня слышите? Отвечайте, черт возьми! Проснитесь! Это важно.
- Бетта-ритм не проявляется, световые и акустические реакции ниже порога - голос лаборанта из динамика звучал невозмутимо.
- Айерс! Вы не должны спать! Просыпайтесь!!
- Док, он еще ТАМ. Он вас не слышит - повторил невидимый лаборант.
Спустя еще минуту он добавил снова совершенно бесстрастно
- Бетта-ритм не проявляется.
«Что за народ они набрали сюда? Сплошные киборги - зло подумал Сивт. Вслух он проговорил лишь два слова
- Дайте стимулятор.
- Уже передоз - ответил голос лаборанта-киборга - Это не срабатывает со вчерашнего вечера.
- Заводим индуктор.
- Вы настаиваете, док?
- Варианты?
- Предлагаю перезагрузку. Мы его теряем...
Сивт, отступил от Айерса и вернулся назад за свой пульт управления. Что-то надиктовал в эхо-журнал, потом сел и прикрыл глаза.
- Так что, док? - не отставал лаборант-киборг.
- Перегружаем. Одевайте его обратно - выдохнул Сивт, не выходя из оцепенения. 
- Снова «Лабиринт»?
- Сколько он там уже бродит?
- Скоро будет 50 часов....
- ну, не знаю... Давайте «Необитаемый остров».
- Посмотрите журнал, док. Он там проторчал больше двух суток. В итоге мы его там четырежды теряли. Оттуда он не всплывёт уже.
- Вы хотите его совсем угробить?!
Лаборант на том конце молчал. Это было продуманное молчание.
- Ну, не знаю... Кажется ребята перестарались. - Сивт погрузился в раздумья и надолго замолчал
- Док, он уходит в кому. Отпускаем?
- Нет! Дайте, ему что-то более мощное. Что там у них дальше?


.... Я пришел в себя от слепящего света и холодного ветра, от которого слезились глаза. Ноги в голеностопе были стиснуты настолько, что ниже колен я их практически не ощущал. Пальцы ног не шевелились и казалось потеряли чувствительность. Попытался пошевелить стопой. Куда там! Все зацементировано. Тогда я рванул что есть сил, распрямляя колени и опираясь палками. Резкая боль пронзила тело внизу позвоночника. Но зато появилось движение. Ага! Так и есть. Я был закован в горнолыжные ботинки. И теперь мне удалось вытащить их из-под снега, вместе с короткими горными лыжами - карвингами.
«Где я? Что за горнолыжные утехи?»
Я попытался вспомнить как я сюда попал. Но, тут же знакомая, неизъяснимая тревога налетела порывами мощного ветра, кружа и отметая так и несформировавшиеся воспоминания. Тревога преобразовалась в команды, не допускающие сомнений: «Надо валить вниз. Они уже близко!»
Прежде чем испугаться, я привычно принял спусковую стойку, и бросил тело в крутой кулуар между напудренными свежим снегом скалами. Кулуар, набитый свежевыпавшим снегом, плавно изгибался в пропасть. Снова он возникал в поле зрения уже далеко внизу. Там, метрах в двухстах подо мной, скальные острова дробили его снежное русло на множество рукавов. Все это я успел рассмотреть уже в движении. Пока склон был еще не очень крут, а свежий снег притапливал мой разгон, я скорее плыл вместе с сугробом, который сам же создавал впереди себя. Но вскоре склон изогнулся в форме пуза, и моя скорость возросла мгновенно. К тому же на таких градиентах свежий снег не задерживался. Так что лыжи заскользили по старому насту с угрожающим ускорением. Я стал кантоваться, наваливаясь всем телом на несущую ногу и стараясь держать плоскости лыж почти горизонтально. Но узкий кулуар не позволял закладывать слишком пологие шпильки серпантина. Лыжи соскальзывали, и я чудом удерживался на ногах, вбивая палки в жесткий фирн выше себя. На одном из разворотов мне удалось совсем остановиться и даже рассмотреть стенки кулуара. Метрах в ста- ста пятидесяти впереди меня они сужались, превращая кулуар в камин. Дальше ни о каких горных лыжах речи быть не могло. Ноги дрожали в коленях. Пульс зашкаливал.
«Зачем ты сюда сунулся? Идиот!»
Я запрокинул голову вверх и тут же правая, несущая нога соскользнула. К счастью я тут же зарубился обеими палками и снова остановился. Не меняя положения тела, я стал осторожно спускаться вниз «лесенкой» с приставными шажками. О возвращении наверх не могло быть и речи. Только вниз! Но, теперь вот таким самым медленным и самым безопасным образом. Сверху порошил мелкий, как пудра снежок. Он пробивался за шиворот куртки, там таял и стекал холодными струйками по спине.
«Что вообще происходит? Как я сюда попал? Кто за мной гонится?» Ни одного ответа в голову не приходило. «Боже, да я просто сплю!» мелькнула догадка. Но, тут же нижняя по склону лыжа соскользнула, и снова всем телом уперся в палку, останавливая движение. Горячая щека коснулась ледяного склона, обжигаясь его холодом и жёсткостью. «Нет, не сплю... Все по-честному - сердце ёкнуло - Тогда от кого или от чего я убегаю?»
Снег тем временем сыпал сверху все сильнее. Не задерживаясь на скользком склоне, он струился вниз едва заметными ручейками, сливающимися ниже в единый поток.
«Надо дотянуться до скального островка внизу, и за ним спрятаться. Возможно оттуда есть вариант траверса склона до более пологого участка».
С этой мыслю, я снова начал движение. но тут же опять соскользнул. На сей раз задержаться сразу не удалось и я заскользил вниз в потоке несметных снежных ручейков, мгновенно набирая скорость. Верхняя лыжа выщелкнулась из крепления, и срикошетив от моей головы, покатилась вниз уже самостоятельно. Нога в ботинке ушла в сторону, и я перевернулся на живот, теряя и вторую лыжу. Зато в таком положении удалось затормозить палками. Остановившись я обнаружил, что перчатки на правой руке больше нет, и ладонь содрана  в кровь. Мимо, едва не задев правое плечо, просвистел камешек. «Этого еще не хватало» - подумал я и тут же получил камнем по затылку. Удар пришелся вскользь. Да и камешек был невелик. И все же... Внутри все опять оборвалось. Сердце бешено заколотилось. Ситуация стремительно приближалась к критической.   
Напрягая последние силы, я задержал свое скольжение и остановился, боясь пошевельнуться. В таких случаях нужно закрепить самостраховку, отдышаться и возвращаться на точку срыва. Ничего из этого списка я поделать не мог. Вместо самостраховки я висел на одной лыжной палке, меньше чем на сантиметр утопленной в жесткий фирн. Малейшее неверное движение - и она вырвется оттуда. Тогда мое скольжение продолжится, переходя в беспорядочное падение. Канты горнолыжных ботинок не рассчитаны на преодоление льда. Мои ноги беспомощно елозили по склону в тщетных попытках закрепиться, а силы между тем покидали меня. В последний момент, когда новый, и видимо, последний срыв уже почти созрел, я ухитрился извернуться и проехав метра полтора вниз по склону, зацепился руками за камень, прочно вмерзший в ледяной желоб. Подтянув под себя ноги, я с третьей попытки сумел выйти вверх на метр, используя его, как зацепку для ноги. Потом, упираясь палкой в склон, и наваливаясь на нее всем телом я перескочил на камни правой стенки кулуара. Здесь уже можно было хотя бы отдышаться. 
«Черт тебя сюда понес! - промелькнуло в мозгу - Надо как-то выбираться, вверх. Тут чем ниже, тем круче».
Однако ноги, закованные в колодки горнолыжных ботинок, отказывались подчиняться. Теперь они скользили по обледеневшим камням, постоянно роняя мое измученное тело то на локти, то на колени. Движение вверх по скалам с такой крутизной и в такой обуви не получалось. Я перевернулся на спину и замер, сохраняя зыбкое равновесие. В небе, прямо надо мной, медленно проплывали клочья серых облаков. Выше, по склону, они наверное упирались в вершины гор, накапливая очередной снежный заряд.
«Как я здесь оказался? Что вообще происходит?! - проносилось в голове - Может быть я все-таки сплю? И это лишь яркий сон с красками и ощущениями? Тогда нужно проснуться...»
Мне показалось, что в голове прозвучал властный приказ звучащий моим голосом: «Айерс, просыпайся!» 
«Почему, Айерс?» - только и успел удивится я.
В тот же миг  сверху на меня обрушился невероятный гул, переходящий в  грохот. Как будто сотня товарных составов, одновременно вырвалась на поверхность из зева гигантского тоннеля и понеслась прямо на меня. Впереди этого невидимого состава, неслась волна мельчайшей снежной пыли и льдинок. Она несла холод и смерть.
«Лавина!» - мелькнуло в голове молнией. Тут же плотный удар снежной стены выключил мне все звуки, цвета и весь воздух. Я попытался вздохнуть, как перед нырком, но было уже нечем...
Странно, но я не задохнулся....В плотной мгле безвоздушного пространства я вдруг заметил (а может ощутил) какой-то огонек. «Вот оно! Тоннель» - решил я и полетел ему на встречу. Сколько это продолжалось, понять было невозможно. Может быть секунды, а может быть часы. Свет не то, чтобы приближался, но явно разгорался все сильнее. Наконец, он начал резать глаза настолько остро, что я зажмурился. Многотонная тяжесть снега сдавливала веки, не позволяя открыть глаз, Сюда не должно было прорваться снаружи ни звука ни света. Но, - о чудо! - я слышал голоса и понимал, что вокруг свет. Он был настолько яркий, что невозможно даже приоткрыть глаз. «Я умер?»
Кто-то тряс меня за плечи.
Я узнал голос отца. Он прорывался ко мне сквозь толщу рыхлого снега, но был удивительно ясен. Там рядом был еще кто-то очень близкий. Но узнать его по голосу не получалось, а открыть глаза я не мог. Слишком ярок был свет и слишком тяжел снег.
- Просыпайся, сынок. Мы опоздаем на утренний клёв. Давай же. Собирались всю неделю. Накопали червей. Ты же сам просился, а теперь спишь, как сурок. Погода отличная. Немного холодно, но это нормально. Будет хороший день. Просыпайся же!
Отец трепал меня за плечи, болтал лицо за подбородок, но я никак не мог открыть глаза. Надо было как-то подать знак, что я его узнал и услышал. Я попытался ответить ему, что я не могу выбраться из снежного плена, но язык залип и не слушался. Из горла вырывалось какое-то клокотание. Пошевелить рукой или ногой я тоже не мог. Их словно и не было...
Голос отца становился неразборчивым. Он как будто удалялся. Но, скорее наоборот - это я проваливался. Стало страшно и свет там, снаружи, за веками как будто бы поблек. Из последних сил я попытался оторвать руку, и ухватиться за что-нибудь твердое. Но ни твердой опоры, ни руки не оказалось. Мое отчаянное усилие лишь ускорило мой провал. «Вот оно как оказывается...»


- ... Док, скорее! Он выходит на поверхность. Появился слабый бета-ритм
- Стимулируйте его! 
Сивт не отрываясь смотрел на экраны стимуляции и контроля биоритмов мозга. Айерс впервые за истекший с момента последнего его включения день начал возвращаться в бодрствующее сознание. Но происходило это крайне медленно и неуверенно. Бетта-ритм мозга то и дело исчезал, сменяясь медленными ритмами сна.
Когда ассистенты освободили голову парнишки от шлема, Сивт, наконец, подошел к нему. Убрал слипшиеся волосы с мокрого лба, зачесал их с боков и принялся будить его. На сей раз Сивт действовал предельно осторожно. Шептал в ухо, потряхивал за плечи, трепал ему подбородок. Пару ему раз, казалось, что  Айерс открывает глаза, и даже пытается что-то сказать. Но, всякий раз бетта-ритм срывался, давление падало и пульс замирал. Наконец, Айерс дернулся всем телом и затих. Приборы показывали остановку сердца и дыхания.
- Реанимация! - скомандовал Сивт и поспешил обратно к приборам стимуляции и контроля биоритмов мозга.
Реаниматологи колдовали над несчастным парнем почти час, после чего все его показатели вернулись к прежним. Айерс снова впал в глубокий транс. Судя по мозговой активности это было нечто среднее между глубоким сном и комой.
- Наши действия, док? - голос лаборанта в динамиках снова показался Сивту механическим. Никого, кроме робота, в качестве его обладателя док представить себе не мог. Этот голос все больше выводил его из себя.
- Вызывайте Хиггана - ответил Сивт выдержав долгую паузу. И потом добавил - Я умываю руки.
- Но мы не можем его так там оставить. Он по-прежнему в «Лавине». Вы же понимаете, что он элементарно задохнется там.
- Если он не задохнется в «Лавине», то погибнет как-нибудь иначе, и скорее всего еще ужасней. Вы что не понимаете. что мы постоянно загоняем его на «тот свет» все более и более варварскими способами?!
- Инструкция не допускает отключения от гейминга. Это будет преднамеренное убийство.
- Значит вы предпочитаете убивать его непреднамеренно!?
- У меня нет полномочий принимать такие решения. Что будем ставить?
- Отстаньте от меня! Это не моя зона ответственности.
- Теперь ваша, господин Сивт - голос лаборанта превратился в совершенно металлический
-  Запросите Хиггана. Это все. Конец связи!
   

...Я куда-то постоянно проваливаюсь. Проваливаюсь, но не лечу. Останавливаюсь. И свет... Хотя он уже не был таким ярким, как прежде, когда приходил отец. Но, зато он повсюду. Он обнимает меня и укутывает мягким одеялом. Почему мне совершенно не холодно? Скорее наоборот, душно. Стоп! Об этом нельзя думать, я сразу начинаю задыхаться.
И еще этот странный звук похожий на низкий тон варгана.
Наверное я умер...
Но, кто тогда думает об этом и дышит?
Стоп! Я ведь не дышу... Нет, все же дышу.
Как это все произошло?
Я убегал на лыжах. Бросился в какой-то не проверенный кулуар. Чуть не разбился там о камни, но все же удержался... Потом, начал выбираться... Дальше провал... Теперь я здесь... Но, где это? И кто, я???
Надо звать на помощь. Воздух быстро закончится. Боже... Я задохнусь... Я уже задыхаюсь...
Я напряг все силы, чтобы издать хоть какое-то подобие крика. Но, голоса не было. Ни голоса, ни рук, ни ног. Меня охватила паника. Я попытался перевернуться на бок и тут же провалился снова. Это падение не прекращалось. Звук начал нарастать, а свет наоборот угасать.
Теперь уж точно конец...
Если бы я мог, я бы закричал.
Нет ничего страшнее невозможности закричать от страха...

 
...- Рики, у нас снова проблема с нелегальным геймером. Парень не возвращается из VR четвертые сутки. На сегодня уже проявляется симптоматика анемической комы с признаками гемипареза и отека мозга. Проводим реанимации. В промежутках держим его на стимуляторах, вернуть в сознание не получается. Еще пара -тройка суток и мы его должны будем перевести в камеру сохранения, к коматозникам. Но, мест там уже давно нет. Ты знаешь... 
- Я ничего не знаю про ваши камеры. Это меня не касается. Все вопросы - к страховой компании. Конец связи.
- Не спеши Рики - остановил его Сивт, начиная заводиться - во-первых, ты все знаешь, отчеты запротоколированы. Во-вторых это опять пират.
- Геймер не идентифицирован?!
- Идентификатор ложный. Мы уже сделали запрос через ДНК-базу. Но, там с пиратами все очень долго. Скорее всего он нелегал. Ну, ты знаешь это...
- Я ничего этого не знаю и знать не хочу! От меня ты чего хочешь?
«Мерзкий, скользкий ублюдок» - подумал Сивт. Ему стало невыносимо тошно и душно. Он расстегнул ворот и содрал с себя галстук.
- Послушай, Рики, - сказало он нарочито медленно - ты же прекрасно знаешь, как это делается. Мы этих нелегалов встряхиваем на ваших тяжелых уровнях и они просыпаются как миленькие. Через пару дней, после реанимации, они все подписывают, расплачиваются и мы расстаемся ко всеобщему удовольствию.
- Ну, так встряхивай! Чего ты от меня хочешь ?!
- Это по твоей части. Рики. Я всего лишь дежурный врач, и в ваших уровнях не разбираюсь.
- У тебя на связи наш лаборант, Сивт. Он все сделает. Конец связи
- Он отказывается, этот твой лаборант! И это уже твои проблемы, Рики. А вот теперь конец связи! - с этими словами Сивт грохнул кулаком по пульту и экран погас.
« Мерзкие, скользкие ублюдки! - пробормотал Сивт  -  Два в одном. Они борются с нелегалами, и одновременно набивают свои кошельки... И поэтому им все сходит с рук! »
Не прошло и пяти минут, как в динамиках прозвучал знакомый до тошноты металлический голос безымянного лаборанта. Откашлявшись он обратился к Сивту ледяным тоном. Комбинация металла и льда в его голосе вызвала у доктора острый приступ отвращения
- Мистер Сиввет, я получил распоряжение от своего босса перевести геймера  Айерса на уровень Z. Согласно протоколу, погружение на такой уровень требует одобрения от его психолога. Вы готовы выдать официальное одобрение?
- Я не психолог, я дежурный врач компании. - ответил Сивт, вливая в свой голос столько металла, на сколько у него хватало тембра - Вы меня вызвали по не выходу геймера из VR сеанса для оказания первой помощи. Помощь была оказана. Реанимационные процедуры проведены. Переходы с уровня на уровень в ваших дьявольских забавах - это не моя компетенция. Я в эти игры не играю!
- Значит вы отказываетесь  предоставить официальное одобрение?
- Значит отказываюсь!
- В таком случае я перевожу его в камеру сохранения. Прошу вас подписать направление.
- Я не подпишу направления. Этот парень еще не в коме. За него можно побороться, и вы это сами прекрасно знаете.
- Я не медик и в этом не разбираюсь, мистер Сиввет. - в динамике послышался шорох и клацанье - Мы оставляем его в его «Лавине» до наступления комы.
Кровь прилила Сивту к вискам и глазам, и он срываясь с металлического тембра на живую речь прокричал в ответ безымянным динамикам
- Ну, ты и скотина! - и добавил в сторону от микрофона - Безымянная и бессердечная скотина.
В динамике продолжались шорохи и клацанья.
- Черт с вами - пробормотал Сивт, и вернувшись к металлическому тембру, произнес уже в микрофон - Делай, что тебе говорит твой шеф. Я подпишу твое «одобрение».
- Тогда вам необходимо подняться в офис и сделать это. Как только вы подпишете, мы переведем клиента на уровень Z. Вы, как обычно в таких случаях, получите возможность голосового сопровождения при его погружении туда.


.... Я пришел в себя от резко включенного света и сразу же зажмурил глаза. Свет был невыносимо ярок. Нечего и думать о том, чтобы к нему привыкнуть. «Клац-ц-ц». Свет там, за плотно сжатыми веками погас и через пару секунд снова зажегся. «Клац-ц-ц». Это продолжалось долго. Невыносимо долго...
Наконец я осознал, что слышу голос. Я слышу его давно, но не понимаю что он говорит. Это был незнакомый голос. Не голос отца и не мой собственный. Но, звучал он как будто бы внутри меня. Впрочем, дело не в том, как и где он звучал. Дело было в том. что он мне пытался сообщить. Не берусь утверждать. что я все разобрал и верно понял, но выходила какая-то полная бредятина....
Типа, все, что со мной происходит и происходило (а что происходило?) - это, понарошку. Это, как бы, такая игра. («Ни чего себе, игра!»)  Вот и сейчас я умер не по настоящему. То есть я умер ТАМ, в игре, а здесь-то я живой! Я не прошел какие-то там миссии, и потерял сколько-то там жизней. Но, это все там... Там - значит, типа, понарошку. А здесь-то я живой!!!
Ну, и дальше все в таком духе.
Я, типа, не должен сильно западать на ситуации, которые со мной происходят в миссиях, иначе будет плохо. И плохо будет уже здесь, где все взаправду.
Я захотел спросить его: «А где это здесь? Где я сейчас ? И что вообще происходит?»
Я даже голос подал. Это было больше похоже на какое-то мычание. Жуткое такое. Я сам перепугался. Голос внутри исчез, а мой прозвучал как бы снаружи. Как бы не я уже моим голосом говорил. Тут я запаниковал. Получалось, что тот, который внутри меня - это теперь я, а настоящий «я» был где-то снаружи, и «я», тот что внутри уже не мог к нему пробиться. Стало снова жутко-жутко.
Потом погас свет и снаружи началась какая-то суматоха.
А потом я начал снова проваливаться и уже как-то совсем по-настоящему....


... Я пришел в себя от незнакомого, острого запаха. Это была старая отметка. Дня два-три не меньше. Не моя. Но и не шатуна. Его-то отметки я знаю. Отличу хоть и десятидневную. Скорее всего деревенские псы заблудились. Деревенские мне не страшны, перегрызу горло любому, даже пикнуть не успеет.
Сколько ж я не ел? Дня три, не меньше. Даже покачивает от голода. И как назло ничего живого в радиусе четырех прыжков. А дальше я не учую. И даже если бы учуял, - не успел бы. Все же я устал, унося ноги от этой стаи. Когда останавливаюсь потряхивает. Противно. Надо гнать себя дальше. Слава богу снегопадов сильных не было, и все мои отметки как новенькие. А если повезет, то и заначка на болоте будет жива.
Ура! Я спасся! Ушел от них почти без потерь. Слегка саднила разорванная кабаном бочина. Ну, это я залижу легко. Бывало и глубже. Зато кабанчик был как раз вовремя. Не самый цимес, конечно. Староват, жестковат и шерсть вонючая. Но, и на том спасибо. Без него я бы пожалуй не оторвался. А вот теперь уж точно им не сбить меня с толку. Я у себя дома. Это мой лес. Весь в моих отметках. Вон там, на пригорке наверняка еще можно отыскать мои осенние следы. Впрочем, зачем их искать? По свежему зимнику я доберусь до дома к рассвету. Это самое позднее.
В разрыве облаков между кронами сосен мелькнула почти полная луна и я замер, как вкопанный. Грудь, как обычно в таких случаях, переполнилась невысказанным и невыплаканным. И тогда я наконец услышал свой голос. Свой настоящий, забытый уже голос. Ни снег, ни пули охотников, ни клыки чужой стаи, как оказалось, его не уничтожили. Какая уж тут игра! Он был самым, что ни на есть настоящим, горячим и живым. Обжигая высохшую от жажды глотку, он  вырвался из меня долгим, трубным стоном.
У-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у!
Я вернулся.
Я выжил.
Я дома.