Ненависть

— Мужчина, вы будете стоять? Мужчина! — противный, словно звук скотча по стеклу, голос вырвал меня из ступора.
— А, что... Да, конечно. — ответил я и широко улыбнулся.
— Я отойду пока, надо ещё одно место занять. — женщина посмотрела на меня как на слабоумного и быстро растворилась в рыночной толпе.

Меня загнали в угол, я устал сопротивляться. Как говорится, окружен, но не сломлен. Но если поддамся, то обратной дороги уже не будет.
— Значит если ты прямо сейчас не выйдешь и не.... — орала мамка.
— Суплежуй! Даже отгул взять не можешь! — отчитывала жена.
— Эх, ты... Воспитал ****юка... — охал отец.
Всю жизнь за меня кто-то решал. В 17 лет сказали, что пойду в вуз на экономиста. Я же хотел стать астрономом. С детства звезды любил. Но выбора мне не предоставили.
В 22 года я не смог найти работу по очень редкой специальности, полученной в вузе. Пришлось пойти за копейки на завод. Всяко лучше, чем без работы.
В 24 меня женили на соседской дочери и заставили взять однушку в ипотеку. Зато не с родителями живу теперь и всё как у людей. А в 26 у меня родился сын. Я был этому очень рад. Наверное, единственный из всей семьи, которая видела в ребёнке лишь обузу. Зачем тогда заводили, спрашивается? Тем более, что я не очень-то и хотел. Объяснение этому было в набожности семьи моей "избранницы" и аморфности и бесхребетности семьи уже моей.

Несмотря на всю серость рутины, я старался быть оптимистом и искать что-то хорошее во всем, где это возможно. Но окружение всеми силами противостояло этому. Я смотрел на людей, видел, как ненависть сжигает их изнутри. Был человек — осталась оболочка. Насмотревшись на это, я решил, что хватит с меня ежедневной мозгомойки, поэтому старался по минимуму контактировать с внешним миром. На работе круглые сутки был в наушниках, ни с кем близко не общался, с женой общение свёл к уровню "чё пожрать", чему она сначала сопротивлялась, а потом плюнула. По сути, мы стали чужими людьми, но продолжали жить на одной жилплощади. Однако сегодня ей очень сильно нездоровилось и она попросила меня сходить купить ей анальгин.
Очереди у нас в стране уже давно, со времен импортозамещения. "Ладно, хоть на свежем воздухе постою", успокаивал я себя, параллельно грызя за забытые наушники. Я старался думать только о хорошем, но любому терпению есть предел.

Потихоньку очередь продвигалась. Солнце нещадно палило, было не меньше 30 градусов, от мужиков разило потом, а бабки охали и стонали. Эту вакханалию звуков изредка прерывал плач детей, которых уже порядком доебало стояние под открытом небом.
— Мама, я пить хочу. — мальчик лет восьми, промокший от пота, явно нуждающийся хотя бы в паре глотков, с жалостью в голосе обращался к своей матери, уткнувшейся в новенький айфон.
— Ты слишком много хочешь! — заткнула ребёнка мать, не отрываясь от мобильника.
— Мам, мне очень жарко. Пожалуйста.
— Ты тупой?! Заткнись, я тебе сказала! — рявкнула женщина и снова уткнулась в устройство.
Самое интересное, что из её сумки торчала бутылка воды.
Мальчик, явно заскучавший от нахождения в очереди, присел на корточки, взял кусок белого кирпича и начал рисовать на асфальте. Рядом с ним была маленькая девочка, явно младше пацана, которая это заметила.
— Дай. Хочу. — скомандовала она, тыкая пальцем на кирпич, словно Пётр I, указывающий на место возведения Петербурга.
— Но я же им рисую. Возьми другой.
— Мама! Мама! Он мне мелок не даёт!
— Ах ты засранец! — лицо матери покраснело. Она дала подзатыльник сыну. — Быстро отдал девочке что она хочет! – мальчик послушался. Он положил руки в карманы и отошёл. А потом заметил меня и посмотрел большими, ничего не понимающими глазами. Больше всего меня удивило то, что он даже ничего не возразил матери и не расплакался. Он просто подчинился.

— Эхехехе, ептить. — за спиной раздался противный смех.
— Да я за базар отвечаю! Швеция выйграет! — я обернулся и заметил дискуссию двух ребят, одетых в кепки, спортивки и, внезапно, туфли. У одного из них в руках были чётки, а другого – семечки.
— Ебнулся? Эхехехе. Да наши всех разъебут! У нас этот, беззубый... Овечкин, во!
— Бля, ****ь ты тупой. Швеция, сука, в прошлом году хоккейный чемпионат выиграла, я те отвечаю!
Сюрреалистичность ситуации была в том, что у этих чётких пацанов, базарящих за спорт, помимо семок и чёток были ещё баночки Балтики-7. Слушать их высокоинтеллектуальную беседу у меня больше не было никакого желания, и я повернулся в другую сторону, где озабоченно что-то обсуждали группа старых, как мир, бабок.

— Слышь, Петровна! А молоко опять подорожало! Семьдесят рублёв за литр! — одна из бабок, как и полагается в платочке, вела активную дискуссию с подругами.
— Слыхала! Охренели, спекулянты. Цены растут, а пенсии?!
— Падают! Либерасты деньги забирают! По телеку сказали!
— Радует, что повысить обещают. Хороший у нас президент. Разберется, говорит. Я бы на его месте ебнула обезьяну эту! И никаких проблем народу!
"А что президент твой для понижения цен сделал? Старая карга." — промелькнуло в голове.

Этот ор начинал меня опредленно бесить. Очередь проходила мимо скамейки, на которой сидела шайка подростков. От их беседы я охуел не меньше.
— Мамка, сука, бесит. – возмущался длинный нескладный ****юк с огромными прыщами на лице.
— Предки заебали, ****ец. – поддержал его другой, в куртке милитари-стайл и штанах с подворотами.
— Какого *** так? Мы же, епта, хорошие что ли. Не нарики ****ые, не фашисты.
— *** их поймешь. Нихуя в этой жизни не добились, из нас таких же делают. — заключил еще один, затигваясь электронной сигаретой.
— Лузеры и старперы они, братан. — сказал второй и уставился куда-то вперёд.
"Какие же эти подростки тупые" — подумал я и собирался уже снова отключиться от реальности этой очереди, как вдруг...

– Э! Уважаемый! – раздался громкий возглас. Взору предстал гордый джигит, словно сошедший со страниц "Героя нашего времени", — Место уступи! — он обращался к первому в очереди.
"****ь, вот охуели, сука! Надо помочь человеку!", подумал я и уже набрался решимости двинуться на помощь.
— С *** ли? — возмутился мужик.
— Слышь, сука. — южанин ударил его поддых. Тут же подъехало заниженное корыто, и бандит затащил мужика на заднее сиденье. Машина дала по газам и скрылась во дворах.
"Хорошо что не вмешался. Щас бы тоже так... " — подумал я и неприятно удивился внезапной трусости, проснувшейся во мне от глубокого сна.
Другой горец тем временем успел забрать из окошка выдачи не одну десятку пачек с таблетками.

Минут через сорок томительного ожидания наконец-то подошла моя очередь. Меня всего трясло. От жары, от шума, от того, что я весь вспотел, мне хочется пить, меня банально ЗАЕБАЛО.
— Пачку анальгина. Вот талон. — сказал я, устало вздохнул и протянул уже талон в окно.
— Нету, закрываемся. — строгим тоном рявкнула тётка в окне.
— Как это нету?! — удивлённо вскрикнул я.
— Мужчина! Нету значит нету! Не мешайте! — бабища грозно повела глазами, но это не произвело на меня должного впечатления.
— Слышь, свиноматка! Я зря стоял что ли?! Сука, гони таблетки! — я схватил первую попавшуюся под руку палку и начал тыкать ей в продавщицу.
— Охуел? Щас ментов вызову, ****ы тебе дадут! — завизжала затыканная и быстро захлопнула окошко.
"****ец! ****ец! Что за ***ня?" — неслось у меня в голове. Я со злости пнул урну, она упала, мусор разлетелся во все стороны.

Домой я пришёл в отвратительном настроении.
— Лекарство купил? — встретила меня жена.
— Нет. — коротко ответил я и хотел уже было скрыться в комнате, но услышал сзади...
— Тряпка, слабак, даже лекарство достать не смог! Бесхребетная тварь. – желчь лилась из жены как из помойного ведра.
Это была последняя капля. Я медленно развернулся на пятках, подошёл к ней и тихо прошептал.
— Знаешь что? Пошла нахуй со своим лекарством. — я размахнулся и ударил жену со всей силы. Голова её мотнулась, а сама туша упала на пол без чувств.
Я вышел на балкон, облокотился на парапет и закурил сигарету, любуясь закатом.