The Void

Счастье. Неведомое, потустороннее счастье настигло Евгения, и казалось, что пределов ему нет. Не было ничего, что могло бы разрушить эту идиллию...

— Вставай, гадёныш, – проворчал Олег, сотоварищ, сожитель и собутыльник Евгения, – столько выхлестал вчерась... Ты как вообще, живой?
Евгений открыл было рот для ответа, но его вдруг дёрнуло, и вместо слов он знатно проблевался. Рвотные массы нелицеприятным образом покрыли матрас и угол комнаты.
— Хы, гейзерок. Вставай уже, хорош валяться.
— Бля, ну ещё пять минут. Пять минуточек... – мечтательно пробормотал Евгений. Он повалялся под ворчание Олега, прежде чем превозмочь себя и встать.

Работа на заправке да заливание низких мыслей высоким градусом по вечерам – так тянулись их дни, освещаемые колесницей неутомимого Гелиоса. Большее им, как студентам-раздолбаям, не представлялось возможным – в их бедном, коррумпированном городке без навыков дорога была либо на завод, либо воровать и грабить.

Олег часто называл Евгения "при****нутым" за отсутствующий взгляд и хладнокровное безразличие к объективному миру. Ему было всё равно, какую жизнь он ведёт, его не интересовали ни люди, ни их дела, ни их ценности. Ему было плевать. Ещё никому не мешал здоровый пофигизм, но пофигизм Евгения был иного рода. Он поглотил Евгения полностью, став его естеством, абсолютом и сущностью.

Когда-то он был обычным мальчиком. Дома было нечего делать, когда мама ходила на работу, и Женя выучился развлекаться – читать всё, что ни попади, мастерить фигурки из бумаги и пластилина, придумывать волшебные миры в пределах квартиры – наподобие тех, что в книжках. Засидевшись за очередной фантастической историей, Женя не замечал, что проголодался, что на улице давно стемнело и что мама уже пришла. Он был счастлив, погружаясь в свой уютный маленький мир.
Но ему не хватало второго лица. Мальчик хотел с кем-то поделиться мыслями и чувствами, но не знал как. Он жаждал общения с ровесниками, живого и неподдельного, но во дворе гуляли либо большие ребята, либо совсем груднички; одноклассников интересовали мода, футбольчик и военная тема, а их разговоры лоснились глянцевой фальшью. Попытки Жени подружиться они встретили непониманием, оклеймив его "странным", но затем сменили непонимание на невысказанное презрение. Мальчик беспокоился по поводу неприятия, продолжал старательно попытки... Бесполезно. Всем было плевать на него и все интересности, что он впитал наедине с собой.
Мама — усталая и сильная женщина — сердилась на Женю за выученную инертность, поэтому вечно сводила его с детьми знакомых сотрудниц, но без толку. Женя успел убедиться в том, что большинство людей – скучные и поверхностные, и поэтому больше не тянулся к ним.

Дальше был пубертат. Ровесники вовсю строчили друг другу тайные признания, обменивались самодельными подарками и прогуливались в обнимку. Не обошёл он стороной и Женю. Нечто, о чём он знал только по книжке, рвало вовсю панцирь апатии, нечто светлое и греющее душу, нечто, чего он не испытывал никогда. Оно вновь вдохнуло в него жизнь. Вернее, не оно, а она. Совсем не самовлюбленная, остроумная и красивая. С вьющимися каштановыми волосами. Прекрасная, прекрасная Мария. Женя сам себя чурался, невольно думая о ней по ночам и читая скучные некогда любовные романы. С ней было так интересно и легко, что он не замечал, как утекает время. С ней он чувствовал себя живым. Когда его избранница ответила ему взаимностью, счастье Жени было беспредельно.
Идиллию разрушил типичный альфа, Иван. Он всегда получал от жизни то, чего хотел, и, по его мнению, "этот смазливый пацан был не достоин такой охуенной тёлочки", потому он решил начать "ухаживания" за Машей. Он дал ей несколько прозвищ, одно грязнее другого, стал открыто к ней приставать – это весьма контрастировало с галантным поведением застенчивого Жени. Но он, мирный и незлобивый, надеялся, что всё разрешится само собой и поэтому ничего не предпринимал.
В один день Иван со своими "шестёрками" подстерёг пару на прогулке, и на глазах у Жени, которого держало два парня, жадно поцеловал протестующую Машу.

"Выродок!.." Женя не думал о последствиях. Им овладела забытая пустота, перемешанная со слепой яростью. Кирпич, которым он наносил удары, чудом не попал в висок Ивана. Позже Женю остановили его опомнившиеся дружки. Маша, вся в слезах, успела убежать.

"Ну ты лютый, конечно, пойти на Вано да ещё и отмудохать его! Он теперь тебя за психа держит! До тебя не было таких смельчаков. Ладно, бывай, давай краба, герой!"
Школьные авторитеты ловили Женю на переменах, хвалили за отвагу. Некоторые предлагали вступить в их компанию, но он мягко, но твёрдо отказывался. Из всех людей ему была важна одна только Маша — но после того случая она отреклась от него. " Не те методы". Иван перевёлся в другое заведение, и околоучебный процесс стал в разы спокойнее. Вскоре про Женю все забыли, и он вновь ушёл в тень, а светлое тёплое чувство покинуло его, уступив место холодному липкому безразличию.

Холод в его душе крепчал, что отражалось на учёбе и неспешно уменьшавшемся среднем балле. Глупцом он не был – просто не считал нужным изучать новое. Каждый раз открывая книгу, Женя вспоминал свою первую учительницу, дородную женщину 50-ти лет, которая всё время ругала его за то, что он не может быть, как его туповатые одноклассники. Премия в 500 рублей за ровный рейтинг класса была важнее, и ему пришлось перестать "выделываться". Книга, промелькнув листами, захлопнулась.

А потом он открыл для себя интернет. Мудрые анонимы с имиджборд выучили его "правильной" жизни – аскетизму, цинизму и чёрствости. Имея до того круг общения, хоть и скудный, Евгений разорвал все связи, перестал интересоваться чем-либо и полностью ушёл в такой закрытый, но заманчивый мир.
По вечерам сквозь дешёвые наушники до него доносился мамин обрывистый плач...

А потом мама умерла. Сердце не выдержало. То был выпускной вечер, в который у Евгения не было ни пьяного угара, ни весёлых ночных прогулок, ни тепла объятий ровесниц. Их заменяли обрюзгший священник, читающий дежурную молитву за упокой, поехавшие на Христе подъездные бабки, желающие попировать дальние родственники, из-за которых Евгению приходилось терпеть этот цирк, да дешёвый гроб с телом единственного родного человека. Мрачный соседский голос, сообщивший о трагедии по телефону и поездку за город на кладбище Евгений помнил смутно, кадрами. Сейчас он стоял у свежевыкопанной могильной ямы. Он вглядывался в черты своего лица, в свои прозрачные, цвета чистого льда глаза, в изящные мамины брови, и ужас коснулся его лезвием. Мама всегда пыталась заразить его каким-нибудь увлечением, всегда была весела и добра, а оптимизм её, казалось, не знал границ, несмотря на постоянные тяготы жизни матери-одиночки. Она всего лишь хотела, чтобы у неё вырос нормальный, счастливый сын. Чем Евгений ответил на это? Он вырос моральным калекой, замкнутым и апатичным. Ему казалось сейчас, что все трудности его были надуманы, а он сам добровольно скатил собственную жизнь в скомканное нечто.

Угнетало ли это его? Нет. Странно, он не чувствовал ни скорби, ни вселенской печали, как это принято в таких ситуациях. Нахлынуло знакомое с детства безразличие. Он знал, что нужно делать.
С каждым комком земли, падавшей на гроб, пустота распространялась в его душе, окончательно вытесняя всё хорошее и радостное, что некогда оставило в нём след.

###

Родную двушку в спальном районе пришлось продать, чтобы оплатить переезд в %другой_город_нейм%. Там он поступил в полупрестижный быдловуз на наименее отвратную специальность, где и познакомился с Олегом, соседом по комнате. От него он узнал, что можно совсем не учиться – всем плевать, главное что человек хороший. Вместе с ним он впервые вкусил хмель – и открыл для себя отключение сознания. Это позволяло на короткий миг не ощущать пустоты, заменившую душу, поэтому с тех пор он выпивал ежедневно. Олег был только за – ведь проставлялся Евгений бесплатно, за деньги с продажи квартиры.
По вечерам парни обыкновенно беседовали на множество тем – Евгений был прекрасным собеседником, тактичным и проницательным слушателем, однако говорил в основном Олег – Евгений лишь дополнял и отвечал на прямые вопросы. Инициативы от него не шло, и, десяток диалогов спустя, Олегу надоело попросту сотрясать воздух – достаточно узнав друг друга, они стали проводить вечера в молчаливых попойках.

Деньги Евгения вскоре закончились. Нужно было питаться, поэтому Олег спустя два дня поисков нашёл два места на заправке. Работа не пыльная, на жизнь и бухло хватает – чем не идеал для юных и безнадёжных? Они переехали из общежития в съёмную однушку, поделив плату на двоих, – это была убогая однушка, зато без сумасшедшей пожилой вахтёрши, установившей строгий режим дня в общежитии.
С тех пор прошло два месяца, две копии друг друга. Редкие воспоминания Евгений топил в дешёвом алкоголе, пока они совсем не исчезли. Жизнь проходила мимо него.

Но то утро... То утро было уникальным. Голос принадлежал его затухшему сознанию, подарившему вдруг заново счастье. Голос нашёптывал Евгению, что нужно делать, чтобы счастье не покидало его никогда. После смены Евгений, разминувшись с Олегом, направился не в ларёк за пивом, как обычно, а в парк около дома.
Как там было чудесно! Даже сигаретные бычки и осколки от бутылок, разбросанные и там и сям, не портили восхитительного осеннего вида. Воздух вокруг Евгения искрился от плывущего к закату солнца, а самого его распирало от счастья и любви ко всему.

Он прошёл мимо кустов у обочины, где лицезрел вдрызг пьяную девчушку, усердно насасывающую какому-то чёткому пареньку. В расплывшемся от макияжа лице, обрамлённом вьющимися каштановыми волосами, он с трудом узнал бывший предел своих мечтаний. Его ничуть не задела эта сцена, равно как не волновало его, почему Маша переехала в один с ним город – ему было плевать на своё прошлое.
 
Молодой человек продолжил неспешную прогулку, созерцая красоты парковой зоны, пока не был остановлен двумя измождёнными парнями с кастетами в руках, потребовавшими снять кроссовки. Городок был бедный, а парни жили явно за чертой бедности и нуждались в очередном билете в волшебную страну, поэтому Евгений не сопротивлялся. Пускай в одних носках было холодно и неудобно – ему было плевать на своё настоящее.
 
Темнело. Евгений направлялся обратно, и сейчас он остановился у дерева на развилке тропинок. Что-то привлекло его в этом дубе, развесистом и могучем. Его ветви, широкие и крепкие на вид, протянулись над тропинками. По ним периодически проходили семьи, и родители, тепло улыбаясь, помогали хохочущим детям дотянуться до столь далёкой ветки. Евгений наблюдал за ними и думал о том, что этому дереву, должно быть, далеко не один десяток лет. Сколько оно видело таких же счастливых семей, сколько раз оно становилось невольным свидетелем драм... Весь ствол его был испещрён надписями вроде "здесь был %быдлан_нейм%", но даже они хранили в себе часть писавшего, его личности. Евгений глядел на стемневшее небо и понимал, что никогда не создаст нечто достойное, никогда не будет на пару с красавицей-женой подтягивать своего ребёнка к ветке. Его будущее было утрачено, но ему было плевать на своё будущее.

Евгений подошёл к одной из веток, проверил её на прочность. Счастье и умиротворение достигли апогея...

###

— ЖЕКА, МАТЬ ТВОЮ, ТЫ ЧО, БЛЯТЬ, НАДЕЛАЛ?! – Олег носился вокруг качавшегося в петле Евгения. – Откуда ты взял верёвку? Нахуя ты полез??? А квартплата, сука, квартплата! Чё мне делать теперь?! ОЧНИСЬ, БЛЯТЬ!

Пока Олег ходил кругами и причитал, Евгений высвободился из петли и спрыгнул на землю. Он провисел на ветке около 10 минут, но так и не ушёл в небытие, куда звал его голос. Недоумевал он не меньше Олега, который сел на землю рядом с ним и с благоговейным ужасом пялился на него.

— Охуеть. – только и смог вымолвить Олег.
Подул лёгкий ветерок, игриво уносящий золотые листья неведомо куда.
— Я видел из окна, как ты лезешь на ветку, и побежал тебя спасать. Я думал, что не успел, ты по всем правилам уже жмуром должен быть. Как?..
— Да *** его знает, – бросил Евгений, – пошли обратно.
— Погоди, ты что, совсем ёбнутый? Ты только что вернулся из мёртвых и тебе поебать на это? Вообще ничего не чувствуешь?
Евгений и в правду ничего не чувствовал. Утреннее счастье ураганом прошлось по нему, оставив за собой привычную пустоту.
— Холодно только, да и шею натёрло, – ответил парень, – идём уже.
— Нет, ну ты точно при****нутый...
Олега вдруг осенило.
— Слу-ушай. А ты можешь ещё раз в петлю залезть?
— Ну *** знает, – хмыкнул Евгений, но всё-таки повесился снова. Провисев секунд десять, он спрыгнул обратно к улыбавшемуся Олегу.
— Чувак, ты понимаешь, что мы только что разбогатели? – глаза Олега заблестели.
Представляешь, сколько бабла мы сможем на тебе срубить?
— Ну деньги и деньги. Чё ты ими будешь делать? Дрочить? – Евгений азарта не разделял.
— Да ну тебя, ёбнутый ты, – рассмеялся Олег, и они направились обратно к себе.

Весь следующий день Олег провёл в городе, предлагая знакомым прийти вечером на удивительное представление. Вечером у дуба на развилке собралось с десяток человек, которые нетерпеливо дожидались обещанного чуда. Вышел Евгений, равнодушно обвёл взглядом собравшихся, обвязал ветку верёвкой, пробормотал "быдло" и... повесился.

Что началось! Все, шокированные, ахнули. Одна дамочка начала избивать Олега сумкой, говоря, что он полный ублюдок, если считает, что на суицид бедного парня нужно собирать зрителей. Кто-то вызывал скорую. Паника толпы не находила выхода — остальные люди попросту стояли, не зная, как действовать.
Вдруг Евгений ожил, сказал "один я илитка" и высвободился из петли. Дама с сумкой упала в обморок, остальные, шокированные во второй раз, просто стояли и завороженно смотрели на ожившего мертвеца. Олег перехватил инициативу на себя, пафосно продекламировав, что его друг бессмертен. Евгений с иронией поклонился. Собравшиеся словно ожили, некоторые стали с интересом перешёптываться. Пара скептиков усомнилась в достоверности увиденного, поэтому Евгений позволил им собственноручно провести все манипуляции с верёвкой, прежде чем повиснуть над землёй ещё раз.

К концу представления публика была в восторге. Самые испуганные позже с большим энтузиазмом сами вздёргивали парня на импровизированной виселице. Когда все разошлись, Олег расхохотался и раскидал, как конфетти, прибыль за вечер.
— Жека, ты — бог! Видел, как им нравятся твои воскрешения?
Евгений только слабо улыбнулся в ответ. Людям нравились не чудесные воскрешения. Ими двигала кровожадность. Поняв, что парень непонятным образом не умирает, они кинулись самостоятельно вешать его, делая это не для оживления, а для умерщвления, пускай и мнимого. Власть и господство над жизнью чужого возбуждало их, доставляя первобытное удовольствие - вот как объяснялся успех их авантюры.
Ему могло быть противно от этого, но ему не было. Он вообще ничего не чувствовал.

На вырученные деньги они три дня подряд кутили, обмывая успех. Олег не знал реальной стоимости сценки, и люди сами предложили цену. Как оказалось, манипуляция животным началом в человеке оплачивалась на ура.
В следующий раз пришло больше людей, чем в пилотное выступление. Предприимчивый Олег ввёл отдельную оплату за индивидуальное повешение Евгения, и они заработали вдвое больше, чем в первый раз.
Они продолжали набирать популярность, зарабатывать имя, и через две недели выступали не у дуба в маленьком парке, а на специально сколоченном помосте, наподобие театральных. Евгений теперь не просто вешался – они с Олегом разыгрывали сценки, в конце которых персонаж Евгения трагически завершал свою жизнь. Через месяц их перформансы засветились в местной прессе, где Евгения называли перерождением Иисуса, чудом. Не обходилось без скептиков, но все они, поприсутствовав на выступлении, поголовно разводили руками, не находя подвоха.

###

Бывшие некогда сломленными нищебродами, они вели такую жизнь, о какой мечтают многие. Знакомства с золотой молодёжью, лимузины напрокат, ночные тусы и элитные девицы, льющие на себя дорогущее спиртное вскружили Олегу голову. Он каждый день просыпался от смеха и благодарил Евгения за свалившееся на них счастье.
Сам же Евгений по-прежнему ничего не чувствовал. Богемное времяпровождение ему  но он не ощущал своего участия — да и участвовать не рвался. Кто-то другой вешал его тело, кто-то другой пил и веселился. Он попал на вершину успеха, но сделал для этого ровно ничего. А не делает он ничего, потому что не живёт вовсе.

После одного из выступлений Олега словил насупленный паренёк с хипстерской бородкой, и между ними состоялся такой диалог:
— Слушай, мне кажется, что вы жульничаете.
— Жульничаем? Ты что, у нас всё честно.
— Да не может он повеситься и остаться здоровым, ему бы шейные позвонки разорвало его же весом. Наёб это! Я терапевт, меня не обманешь.
— Парень, я тоже не понимаю, как Жека выживает, это просто чудо. Он бессмертен, хрен пойми почему.
— Тогда или возвращай мои деньги, или докажи, что он бессмертен.
— Ну, хочешь, он обвяжет верёвку вокруг любой ветки...
— Не так, у вас же с этим трюк какой-то. Пусть он, ммм, с крыши спрыгнет, во. Выживет — тогда поверю.
— Не, хрен тебе, у нас выступление через полчаса.
— Как я и думал. Тогда я, пожалуй, начну с прессы – они очень обрадуются, когда узнают, что ваши выступления - это просто надувательство. Медицинские факты я подтасую, а потом спляшу на ваших костях. — Паренёк ехидно улыбнулся и потянулся к смартфону.
— Постой, я согласен! Дай только с Жекой потолковать, вдруг он против.
Но Евгений не был против. Промелькнула лишь мысль "а что, если твоё бессмертие работает только с повешением?", но он лениво отмахнулся от неё, как от мухи. Будто это имело значение.

Компания из Евгения, Олега и терапевта-хипстера направилась к ближайшей девятиэтажке. Обыкновенный человейник, подобных которому тысячи, но Евгений, глядя на обшарпанные бежевые стены и небольшую лавочку у подъезда, вспоминал почему-то свой дом. С необыкновенной нежностью он ворошил детские забавы, с неизбывной печалью проматывал мамины проводы. Воспоминания эти не посещали его бесконечно долго, но сейчас ему стало дорого его прошлое.

Они поднимались на крышу здания (лифт оказался сломан), и Женя продолжал удивляться играм разума. Минуя пролёт за пролетом, он всё острей удивлялся чудесам, происходившим в его жизни до этой секунды. Как он мог быть овощем, когда вокруг происходило такое, о чём он даже помыслить трудно?.. Тревога за предстоящее падение с высоты разрасталась, и он был не в силах с ней совладать. А что, если на этот раз бессмертие даст сбой?.. Женя не хотел такого конца – ему стало дорого его настоящее.

Добрались до крыши. Слуха Жени коснулся приятный гитарный мотивчик – компания молодых людей собралась, чтобы насладиться романтикой вечернего города с высоты птичьего полёта. На кирпичных ограждениях, отделявших площадку крыши от бездны, неизвестные умельцы оставили чудные зарисовки персонажей из вымышленных вселенных.
Гитарист начал пронзительную балладу о вечном скитальце. Евгений слушал, не слыша слов, призадумавшись. Мелодия была чуть затянута, но изящна и витиевата – исполнитель, должно быть, не первый год занимается гитарой. Возможно, начинал он мечтательным мальчуганом с советской акустикой, которую пришлось клянчить у строгих родичей. Быть может, он жил, ни в чём не нуждаясь; может быть и то, что нужда заставляла его часами сидеть за инструментом.
Мелодия продолжалась, и исполнитель, перебирая струны своей гитары, затрагивал струны Жениной души.

От компании молодых людей отделилась миловидная девушка в неприметной кофте с капюшоном. Она не спеша прошлась до кирпичной ограды, нашла область на ней без рисунка, достала из карманов кофты два баллончика с краской, подмигнула Жене и принялась творить. Получалось у неё не сказать что хорошо, но симпатично, с харизмой – было видно, что ей нравится оживлять сплошную кирпичную область.

Песня подошла к кульминации, гитарист завыл. По небу кружила стая ласточек. Женя вдруг ощутил мощный душевный подъём. Он не понимал раньше, но весь мир открыт перед ним, и он может, может стать кем пожелает! Он некогда вычитал в одной ветхой книжонке, что путь отдельного человека уникален и содержит в себе как радости, так и горести. Разница между людьми состоит в том, что одни, лелея мечту, прокладывают свою дорогу; другие же позволяют миру формировать себя. Всю жизнь Женя был отнесён к последней группе, но сейчас... Сейчас он чувствовал себя живым, ведь ему стало дорого его будущее.

От восхитительной, полной красот жизни его отделял лишь один прыжок, ради которого он сюда пришёл. Энтузиазм Жени смешался с острой, как лезвие, тревогой. Голос, тот самый голос, что звал его в бездну, сейчас отговаривал его, утверждая, что он нашёл своё счастье, но в этот раз он не мог внять ему. Если он не прыгнет, то этот хипстер обличит их во лжи, и он с Олегом потеряет всё, что заработал. Возможно, их посадят за аферу. Жизнь скатится по наклонной быстрее, чем сможет начаться. Но если он прыгнет... Девятый этаж... С каждым вдохом его страх увеличивался вдвое.

Песня закончилась, и друзья гитариста живо захлопали ему. Женя улыбнулся и сжал кулаки. Он — бессмертен, он – второе пришествие Иисуса! Смерть не властна над ним! "Делай что должен — и будь что будет!" — проговорил про себя напоследок.

Разбежался...

Прыгнул...

И разбился насмерть об асфальт.

17 августа, 2016 г.