Записи текущего Сатурн русской революции

 часть 1. 4. 1 «Сатурн русской революции»

Рис. автора "Предчувствие 37"

Коммент. 2017. Эта часть «Записей» характерный документ своего времени. Наступило время «гласности». То, что сейчас кажется очевидным, тогда просто шокировало. После относительно беззаботного периода «застоя» был переходный период перестройки. Мы и не знали , что ждет впереди  и нас и весь мир... Был шквал публикаций. Никогда мы столько не читали, Никогда не были так доступны журналы. Я выписывал 6-7 журналов. Тиражи были космические. Но об этом будет отдельно сказано. И о том, как «раскачивалась лодка».

20.06.87. Прочитал вчера "Дети Арбата" А. Рыбакова. Думаю, такого мы еще не читали. Только у Стругацких был Лавр Федотыч Вонюков, изъяснявшийся сталинско-брежневским языком( «Сказка о тройке»). Страшная фигура Сталина. Огромная черная ее тень падает и на наше время.
Волна произведений "шестидесятников": Ю.Трифонов "Исчезновение", Бек "Новое назначение" и рецензия на него Г.Попова "Сточки зрения экономиста", поэма Твардовского "По праву памяти". Они еще раз показали, как делали нас винтиками бюрократической машины, манипулировали нашими мыслями, чувствами и вкусами.

24.06.37. Вчера и сегодня читал Бека "Новое назначение".
Первая прогулка по Волге после нашего приезда в Сталинград в 1957 году у Волго-Донского канала. У входа в канал огромная скульптура Сталина -  апофеоз его эпох, фуражка - 7 метров в диаметре. Бронза. Народ толпился на палубе, взирая на статую, как на диковину. Всех удивлял только размер. Никто не думал о затраченных средствах во время послевоенной разрухи, о тысячах душ, витающих в тени огромной статуи, о кладбищах заключенных за каналом. Статуя не была нелепа, она была страшна своей давящей циклопичностью, своей тенью падающей на пароходик. Потом этой статуи не стало в одну ночь. Канал переименовали. Прошло какое-то время -  и о Сталине стали жалеть. Это могло бы казаться загадкой, но на то были причины. Настало безвременье...
Сегодня же, по горячим следам, прочитал сборник статей "К вопросу о культе личности, опубликованные в "Правде" и "Ленин жив" в 1956г., речь Брежнева на XXII съезде, речь Куусинена на февральском (1964) Пленуме (о диктатуре Мао) и еще раз последние статьи и письма Ленина: "Письмо к съезду", "О приданию законодательных функций Госплану", "К вопросу о национальностях или об "автономизации". Ленинские записки поражают откровенностью, тревогой за положение в партии, но они отличаются и корректностью. Возможно, что говоря о Сталине, Ленин не стал доводить его характеристику до предельной черты, делающий совершенно невозможным выбор Сталина в генсеки из-за того, что он не назвал или не видел другого безусловного лидера партии. В этих условиях - самое правильное создание в партии демократической обстановки, коллективизма. Поэтому того, что написал Ленин, было достаточно, Удивительно, что к  Ленину не прислушались. Опасались Троцкого, не верили Зиновьеву.
Почитал статьи в БСЭ о 11 и 12, съездах. О выборах сказано глухо. Тома изданы в 1972-74г. - начался брежневский период. О Сталине сказано сдержанно, допускал дескать "ошибки".

23.06.87. Утро. Бег. Уже легче, втягиваюсь снова. Не могу, к сожалению, много тратить времени на зарядку, прогулки и т. д. Нужно ловить работоспособное состояние, ценить утреннюю свежесть головы, отдавать ее работе. А как хороши были бы утренние прогулки по прохладе.
Воля. Воля как способность к добровольной неволе.

24.06.87. Все дни жара. После работы прихожу и валюсь с газетами, слушаю радио, сибаритствую. Писать дневник и то не хочется.
Что мы ощущаем, когда встречаемся с действительно духовной личностью?

25.06.87. В том же журнале "Знамя", где и "Новое назначение", стихи Гумилева. По своей привычке переписал то, что понравилось: "Про память", "Шестое чувство". Сколько много у меня скопилось выписок, одних стихов несколько общих тетрадей. Образцы прозы я выписываю целыми страницами. Кто у меня есть? Гоголь, Чехов, Лермонтов в старых тетрадях... Половина общей тетради в 9-м классе исписал Лермонтовым, не только стихами, но и отрывками из "Странного человека", "Вадима", выписки о самом Лермонтове. В другой тетради выписки из Д. Лондона, Г.Фаста, Довженко, Перцова, Чуковского, Чернышевского и о нем, Салтыкова-Щедрина, Ильфа записные книжки), Петрова, Казакевича, Рябоьа, Шекспира, Чехова, Дыховичного и Слободского, Симонова,  Роллана, Бальзака, Мериме, Ремарка. Поэты: Лермонтов, Блок, Хикмет, японские хокку и танка, Асеев, Есенин, Гете, Шекспир, Бернс, Элюар, Гильен, Маяковский, Бальмонт, Цветаева, Мандальштам, Вийон, Пастернак, Хлебников, Кайранский, Эренбург, Неруда, Гудзенко, Багрицкий, Рембо… Арабские поэты (выписывал в Ленинской библиотеке. Там была особая атмосфера, я бы сказал храмовая- описать надо).
Перечитывать эти тетради интересно для меня — это мое богатство. Открывать наугад и вдруг читаешь: " я очень устал от куриц: мы не знаем, что они думают, они смотрят сухими глазами, не придают нам значения..." (Неруда).
Да, и я очень уставал от куриц, устаю и сейчас. Себя я, конечно, воображаю орлом, прилетающим иногда на птичий двор чего-нибудь поклевать.
Нужно сделать хотя бы оглавление своих тетрадей. Больше всего конспектов философов: Маркса, Энгельса, Гегеля, Плеханова, древних греков, Ганди, Швейцера, Эмерсона и т.д. Большая часть тетради класса — Писарев  (всего Писарева две общих тетради).
Вечер. Тихий, робкий дождь. Лариса на выпускном вечере класса.
У меня выпускной вечер после класса был 23 года назад, и тоже был дождь.
Мы ходили, обнявшись с девчонками почти всю ночь, нас обливали водой из ведра разозленные нашим пением жильцы. Было и небольшое застолье, пили зеленый мятный ликер - таковы были нравы.
Огонь пляшет, оранжевый орангутанг. Огонь - оранжевый орангутанг. Оранжевые орангутанги в окнах.

26.06.87. Ночью была гроза. С восторгом слушал грохотанье грома. Один раз так трахнуло, что чуть не треснуло небо. Шум дождя за окном — долгого, щедрого, благословенного летнего дождя. Все это так возбуждало, что почти всю ночь не спалось, жалко было спать.
А утром долго разминал себя, потом обычная зарядка, бег, обливание холодной водой.
Шел с работы домой сквозь большие зеленые деревья, легкий дождь, усталость. И казался себе высоким, на уровне верхушек деревьев. Виделась Волга, которая была за заводами, виделась своя жизнь на многие годы вперед и назад. Я не шел, а восходил по этому зеленому миру все выше и выше.

30.06.87. Утро. Прохлада после ночного дождя. Последние дни — жapa, духота, липкость днем, грозы, дождь, град — ночью.

6.07.87. На нас обрушился журнальный шквал. Только недавно прочитал третью часть «Детей Арбата» Рыбакова. Вчера и позавчера "Зубр" Д.Гранина, «Брестский мир» И. Шатрова (Нов. мир .№1-2,4), фундаментальная и всесторонняя статья Шмелева «Долги и авансы»(№6) В. Селюнин и Г.Ханин «Лукавая цифра»(№2), невероятно интересная и очень интересное для меня эссе В.Набокова "Николай Гоголь". Каждая книжка. "Нового мира" потрясающе интересна. У меня оказалось сразу 6 номеров, и я сижу над ними. Хотя принципиально нового я ничего не узнаю, поражает сам факт опубликования таких вещей, иные непривычно взгляды на известные вещи... Короче, "Новый мир" стал явлением новой ступени культуры.
Статья "Поворот" С.Зальгина — статья победителя. Но пока вся эта борьба похожа на борьбу эмоций. Нет четких расчетов ни у одной из сторон.
Беспокойство в душе, беспричинное, давящее.

7.07.87. Вокруг зеленый мир, а я хожу и не смотрю на него, придавленный снова поднятыми (после 60-х годов) "проблемами сталинизма". Какое тяжелое время! Даже военная форма последних лет той эпохи оказывает давящее впечатление: тяжелая, помпезная, глухая, душащая горло. Отец ходил в глухом кителе, подбитом ватой, в уродливых темно-синих галифе, начищенных, сверкающих, как гроб, сапогах. Казалось, форма душила людей, как душила их эпоха. И еще тяжелое, страшное пьянство в офицерских компаниях. Было в этом пьянстве что-то от недавно минувшей войны, следы смертельных испытаний и моральных унижений. Тяжелые, бешеные мужчины, терпеливые и полненькие женщины в легких платьях — 50-е годы.
А рядом со всеми извращениями эпохи просто и непритязательно жил бедный народ, необремененный ни вещами, ни знанием об обратной стороне существующих порядков. Все было просто: в газетах, учебниках, книгах. С упорством дятла долбилось одно и тоже, мозги без напряжения, прилично воспринимали одни и те же штампы. Мы потеряли в гражданскую войну l3 миллионов в Отечественную — 20 миллионов, сотни тысяч в сталинских (не надо говорить бериевские—   почему это стройки победы сталинские, а лагеря - бериевские?) лагерях. И, кроме того, что цифры эти огромны, мы потеряли великое множество неординарно мыслящих, смелых и искренних людей. Мы уничтожили наиболее трудолюбивую часть крестьянства —  после 30-х годов не стало фанатичного, до изнеможения крестьянина. Мы уничтожили не только кулака, мы уничтожили крестьянство как класс, оставив только наемных рабочих. Что стало после 20-х годов? Невольно вспомнишь слова П. Вяземского: "Все не то, что было, и я другой, и люди кругом другие, и мы сами выдержали какую-то химическую перегонку... Народ онемел и спал с голоса... теперь  из предания вывелись, чтобы министру иметь свое мнение. Нет сомнения, что со времен Петра Великого (читай Ленина) мы успели в образовании, но между тем как бы иссохли душою". Написано в 1830 году! (Нов. Мир, №1, с.99)

8.07.87. Чудесные прохладные дни.
Раньше я мог написать поэму под названием "Лязг". Теперь с меньшей вероятностью. Абсурд меня меньше волнует, хотя тягу к абсурду по-прежнему питают во мне Гоголь, Хармс, Лир.
Вчера ужасаясь, читал рассказ М.Кострова "Поселянщина". Первая попытка "коллективизации".
Для многих людей сейчас получение квартиры то же, что и приобретение шинели для Акакия Акакиевича. Который уж раз перечитываю "Шинель". Все надеюсь, что у Акакия Акакиевича шинель не отнимут. Не должны отнимать у людей их счастье, но вот шинель отняли. Маленький человек вдруг становится необыкновенно грозным и сильным. По городу ходят два привидения: первое с усами, второе со здоровенным кулаком, который отнимает шинели маленьких людей, и призрак Акакия Акакиевича, который, наконец, сорвал шубу с генерала. Призрак Акакия Акакиевича исчезает на охоту, снова выходит приведение с огромными усами. И кто его может остановить? Будочник, которого может сшибить "обычный взрослый поросенок» и которого  приведение спросило: «Тебе чего хочется?» и показало такой кулак какого и у живых не найдешь"". "Будочник  сказал: "Ничего",-  да и поворотил тот же час назад". Обратите внимание на следующую фразу: "Приведение, однако же, было уже гораздо выше ростом. Это олицетворение зла увеличивается, "направляет шаги" к новым своим жертвам.
Поистине многомерное произведение. У всех свое толкование. Таковы все гениальные вещи, Каких только не  существует толкований ''Гамлета"! Прав Набоков, называя и "Ревизор" и "Гамлета "сновидческими" пьесами.  В еще  большей степени это можно отнести к "Шинели". Это сон, когда вас превратили в Акакия Акакиевича, а вы вдруг ясно видите мир, людей, все-все насквозь. Это видение сквозь скрытый порядок вещей. И пусть ужасен и мрачен ваш сон, но он “пробивает черные дыры в смутной картине жизни", говоря словами Набокова.
"Записки сумасшедшего". Они, стали одним из главных катализаторов моих занятий литературой. Каждое перечитывание их дает новый импульс. И вот сейчас я, как будто первый раз читаю обращение Поприщина к матушке. Единственная нормальная запись Поприщина во всем дневнике. Озарение нормальностью в безумном мире. И как это совпадает с дневниковой записью старого Толстого, вдруг обратившегося с таким же отчаянием к маменьке (см. запись от 11.05.87   ). К маменьке, которой не было ни у него, ни у Гоголя (не считать же такой маменькой вздорную женщину, которая была матерью Гоголя, Гоголь придумывал себе маменьку в своем великом и страстном воображении).
 
09.07.87. Вчера не спалось, и я решил пересмотреть свой "Школьный портфель". В нем 27 тетрадей, из них большинство по марксизму. Неужели я столько написал? Особенно удивила меня одна общая тетрадь, в которой в целостном виде изложены все разделы марксистской философии в живом, свободном пересказе с большим количеством цитат. Читать интересно, наивности только оживляют "конспект". Еще бы, затратил на него все зимние каникулы в 10-м классе. Но это как итог всех школьных занятий философией. Наверное, во всем мире единицы школьников изучали марксизм с таким увлечением, размахом и трудозатратами, как это делал я. Эти занятия, начавшись в 8-м классе и продолжавшиеся в институте (особенно на 1-3 курсах) составили существенную важнейшую и романтическую часть моей жизни.
Решил составить перечень тетрадок с их кратким содержанием.
Еще одна важная сторона деятельности — комсомольская работа. Она отражена в основном в записных книжках и отдельных листах, собранных в специальной папке. Эта работа проводилась как революционная деятельность в подражание нашим революционерам, тем более, что про них было прочитано очень много. Сейчас это кажется игрой. Все прошло, как будто без особой пользы, но мы ( а таких было много тогда, в отличии от "теоретиков - школьников) готовили смену общественного сознания — догматического сталинского и вульгарного хрущевского. Именно тогда начался поворот к Ленину. И результаты этой нашей работы начинают сказываться, как часть общей работы общества. А вот то, что мы ее бросили в 70-е годы — грех и вина наша. Но наш вклад, вклад нашего поколения есть.
И когда знамена оптом
Пронесет толпа, ликуя,
Я проснулся, в землю втоптан,
Пыльным черепом тоскуя.
(Хлебников).

Так грустно, но гордо, можно строчками Хлебникова оценить нашу деятельность.
Из веры, книг и жизни
Из мрака и сомненья
Мы строим год за годом
Свое мировоззрение.
( О. Черный Послания )

12.07.87.
Свободы сеятель пустынный,
Я вышел рано, до звезды;
Рукою чистой и безвинной
В порабощенные бразды
Бросал живительное семя
Но потерял я только время,
Благие мысли и труды...
( Пушкин)
А может и так оценить нашу деятельность?
И снова о Марксе. Знающих труды самого Маркса, а не учебники, мало. Суть этих трудов передавалась правильно, но примитивно. Высокая философия и диалектика исчезали. Взгляд на историю, природу и человека внушался уж очень простой. За простыми Формулами Маркса стояла большая человеческая культура, громада Гегеля. Маркс придавал своим произведениям совершенную художественную форму. И в этой художественности был большой смысл, ибо художественное произведение долго порождать много дополнительных мыслей, должно давать новое зрение.

13.07.87. Читаю "Реквием" Ахматовой в журнале "Октябрь", В нескольких строчках предисловия передан целый мир тюремных очередей", невероятное горе "женщин с голубыми губами".
Никто не понес кары за эти злодеяние. Мы не знаем судьбы Ягоды, Ежова, (теперь знаем – расстреляны) их помощников. Сталин лежит у Кремлевской стены, "учитывая его заслуги". Только Берия получил сполна. Не было мести от израненного народа. Уничтожена целая когорта соратников Ленина, множество талантливейших красных командиров, тысячи честнейших и мыслящих людей, приведено в разруху сельское хозяйство, порождена чудовищная бюрократия. Выведена новая порода трусов и приспособленцев, а самое страшное, множество дураков.
И безвинная корчилась Русь
Под кровавыми сапогами
И под шинами черных марусь.
Ахматова
Впрочем, многое на Руси повторяется: времена Лермонтова и Салтыкова-Щедрина было разгулом глупости, шпионства — "страна рабов, страна господ". В русской поэзии нет более горьких стихов о противоестественном, мучительно ном состоянии Родины, чем "Прощай, немытая Россия".
"А человек? — Он жил безвольно...
(Блок)
Сегодня взял в библиотеке книгу с графикой и живописью Пикассо и ехал домой с предвкушением великого наслаждения. И получил его, вместе с перевозбуждением. Эта живопись тоже создавала меня — одно из сильнейших воздействий за всю жизнь. Подошел к краю и глянул в новую бездну, клубящуюся красотой и чудовищами...

15.07.87. Когда я читаю «Ревизор», мне кажется, что я такая же гусеподобная, вареникоподобная, ни на что не похожая «образина» (Набоков), как и те, что являются из зазеркалья на сцену. Набоков, верно, подметил, что Гоголь создает своего читателя; у читателя с персонажами образуется тесный семейный круг.
Не могу удержаться, чтобы не привести небольшой отрывок о творческих личностях Гоголя и Иванова из той же статьи Набокова: "В Риме жил тогда великий русский художник Иванов. Больше двадцати лет он трудился над своим "Явлением Христа народу". Судьба его во многом схожа с судьбой Гоголя, с той только разницей, что Иванов в конце концов закончил свой шедевр; рассказывают, что когда его наконец выставили (в 1856 году), он спокойно сидел перед картиной, накладывая последние мазки -  это после двадцатилетней работы! — и не обращая внимание на сутолоку в выставочном зале. Оба — и Гоголь и Иванов — жили в постоянной бедности, потому что не могли оторваться от главного дела своей жизни ради заработка; обоих их донимало нетерпение соотечественников, попрекавших их медлительностью; оба были нервны, раздражительны, малообразованы, до смешного неловки в мирских делах".
Как не вспомнить Пушкинское:
Когда не требует поэта
К священной жизни Апполон,
Среди людей ничтожных света
Быть может всех ничтожней он...

Но были и быстро работающие писатели, художники, были богатые, уравновешенные, высокообразованные. Вот самодовольных что-то не припомню на Руси. (Были, наверное). Наше время породило новый тип, описанный Тарковским:
Был он критикой признан, и учениками
Окружен, и, как женщина, лжив и болтлив,
Он стихами сердца щекотал, как руками,
Иноверцев метафорами разозлив.
Переперчив бессмыслицей замысел смутный,
Полурифмы он в ступе, как воду толок,
Сам себе он завидовал, сиюминутный,
Хитроватый и женственный полубожок.
Наперед разгадав, что сегодня по нраву
Посетителям платных его вечеров,
Пред собою выталкивал на люди славу
И плясал наизусть под восторженный рев.
Но домой возвратясь, ненасытной гордыне,
Послужив через силу, в постеле своей
Он лежал без движенья, как камень в пустыне,
Но еще бессловесный, скупей и мертвей.
Н. Мир, 87,№5.
B.Тендряков "Покушение на миражи" (Н. мир, 87,№4-5): Иисус Христос поэт, основоположник гуманизма. Павел — его главный последователь, логичный, сильный характером. Но не Христос, его роль сыграть не смог -  необходимость именно Христа.
Даниил Андреев (Н.мир, 87,№4). Кто скрывал нам этого поэта. Какая тупая и злая скотина?
18.07.87. Купил недавно книгу В.Я.Проппа "Исторические корни волшебной сказки". В магазине, увидев ее, сразу вспомнил, что это библиографическая редкость. Как книгочей я кое-чего стою, если сразу правильно оценил книгу по далекой от меня фольклористике. Я слишком много знаю.
Вечер. 10.20. Ревет музыка с танцплощадки, мешает работать. А так хотелось, чтобы «опять настала тишина, и ее покрыл еще более тихий мрак". (Платонов "Котлован")

Полеты.
19.07.87. Я делал утреннюю пробежку. Впереди меня бежала девушка, и я решил обогнать ее. Шаги мои стали шире, превратились в легкие длинные прыжки. Я, гордясь своей легкостью, зависал в воздухе. Наконец, я вспомнил, что умею летать и радостно взмыл в воздух, к самой крыше пятиэтажного дома. Я смеялся от облегчения, что вспомнил о своей способности. Ведь меня мучило, что я забыл что-то очень важное о себе. И вот память раскрыла врата свои. Я несколько раз перевернулся в воздухе, сделав пируэты прогнувшись в два оборота, спикировал вниз головой почти до самой земли, снова взмыл вверх, взмахивая руками. Последняя тяжесть слетела с меня. Я полетел над крышей и увидел родом еще один дом. Огромный, пустой, с проломленными этажами — одна коробка. Я решил залететь в него сверху и рассмотреть его изнутри. Черный дом зиял пустотой. Едва я только очутился над ним, как почувствовал сильное тяготение и стал падать внутрь дома. Я понял, что теряю способность летать под влиянием этого дома. Меня втягивало внутрь с все увеличивающейся силой, я чувствовал, что еще немного и я, как камень, полечу до самого подвала этого дома и разобьюсь вдребезги о груду железа и бетона на дне. С огромным напряжением я вылетел из дома, не успев еще растерять радость, и снова летал над деревьями, продуваемый воздухом и теряя остатки сна.
Да, давно мне не снились полеты. Проснувшись, я тут же попытался уснуть и увидеть тот же сон, но, увы, эта попытка не удалась, как не удавалась она никогда. Я лежал в огромной ночи с порхающей душой и мучительно бьющимся сердцем, с тяжелыми, подвергаемыми всемирному тяготению костями, опутанный горячими кровеносными сосудами и электрическими нервами, по которым неслышно проходили маленькие молнии.

21.07.82.
Июль  блестяще осенокошен.
Ах, он уходит! Держи! Держи!
Северянин.
Да, июль уходит. Но не он волнует меня .Почти месяц я живу один с детьми и интенсивно работаю, читаю запоем. Помимо своих научных занятий, меня захватила история наша. Сталинская эпоха, эпоха авторитаризма уходит трудно но, и я почему-то уделяю этому непомерно много внимания. Сверкающее лето как-бы притушено этими открывающимися ранами нашей истории. Поток статей. Ф.Бурлацкий в "Правде" от 18.07.87 в статье "Учиться демократии" пишет: "За нашими плечами и Киевская Русь, и Новгородское вече, о котором мало кто вспоминает, и триста лет восточного ига, и грозный Иоанн, и Петр Великий, и сумрачный Николай I и жалкий Николай II… Пушкинское "народ безмолвствует" отразило политическую традицию авторитаризма. А незадолго до этого Жан-Жак Руссо вынес ужасающий приговор: в России никогда не будет демократии, поскольку это — страна рабов; народ имеет то правительство, которое заслуживает". (так вбивали нам комплекс неполноценности -2017г.)
Призыв Чернышевского по капле выдавливать из себя раба остается актуальным для России
Но помимо рабства, нашей массе свойственна, увы, еще и глупость. Глупость, которую бичевал Салтыков-Щедрин. Вчера закончил читать "Котлован" Платонова. Последние страницы читал с отчаянием, надрывом, едва не плача. Чудовищный, но правдивый гротеск. Глупый, доверчивый и бесхитростный народ, потенциально хранящий в себе и энергию революционного действия, и способность прорыва в будущее. И взрывающейся бунтами, революцией. Дающий подвижников и фанатиков, душевно чистых, мягких до слабоволия интеллигентов. Умных людей и умных, расчетливых, не впадающих в административный раж руководителей нужно беречь и разводить их терпеливо. Не втаптывать никого в грязь.
Как быть с радостью, когда читаешь статью К.Симонова "Уроки истории и долг писателя" ( Наука и жизнь, 1987, 1~6, с.42-5I)7 Он пишет о "гибельных" для армии результатах разгрома 1937-38г., о том, что "не будь 1937, мы к лету 1941 года были бы несомненно сильнее во всех отношениях", "не будь 1937 года, не было бы и лета 1941 года", о маниакальной подозрительности Сталина по отношению к своим, которая в итоге обернулась потерей бдительности по отношению к врагу. "Главная его (Сталина) вина перед страной в том, что он создал гибельную атмосферу, когда десятки вполне компетентных людей, располагавших неопровержимыми документальными данными, не располагали правами для того, чтобы принять достаточные меры к ее предотвращению". Вот действительно главное: "гибельная атмосфера".
Справка из "Истории Вел. Отеч. войны Сов. Союза. 1941-1945", т.6, М., Воениздат, с.124-125.
"С мая 1937г. по сентябрь I928. подверглись репрессиям около половины командиров полков, почти все командиры бригад и дивизий, все командиры корпусов и командующие войсками военных округов, члены военных советов и начальники политических управлений округов, большинство политработников корпусов, дивизий и бригад, около трети комиссаров полков, многие преподаватели высших и средних военных учебных заведений".
Так кто же был враг народа? А какие данные по промышленности, партии, сельскому хозяйству, науке, культуре?
Наряду с уродливо проведенной коллективизацией, введением администрационой системой в промышленности, Сталин еще провел кадровую "контрреволюцию"
Беда стране, где раб и льстец
Одни приближены к престолу,
А небом избранный певец
Молчит, потупя очи долу.
Пушкин "Друзьям".
Сталин это Анчар. Как и Мао. И всякие Ягоды и Ежовы — напитанные ядом его "послушливые стрелы". Кан Шэн. Ежовщина, опричнина — одинаковое словообразование.
Я тушу свет и долго лежу в темноте, не испытывая боязни бессонницы. Мне нравиться не засыпать. Мой дух свободен. Но странное дело, сейчас я почти всегда копаю в воображении перед сном окоп, прилаживаю пулемет, готовлюсь к жесткой и тяжелой обороне. Я делаю тяжелую земляную работу. Наверное, из всех физических работ, я больше всего занимался копанием земли. Особенно в стройотряде — пожарные котлованы глубиной до 7 метров и метров 20 в диаметре, выкопанные вручную.

22.07.87. Ровно в 12 ночи от меня ушел товарищ. Только стал закрывать; дверь, как снаружи ее начали медленно, но сильно толкать. Что-то толкало дверь со страшной силой, но я успел повернуть слабенькую задвижку и, держа изо всей силы дверь одной рукой, сунул в скважину ключ и стал его поворачивать. Что толкало дверь, я не знал, чувствовал ужас и страшную, темную силу. "Кто там?"- спросил я не слушающимися меня губами. Вместо слов получились какие то слабые, невнятные звуки. Я держал дверь изо всех сил, она продолжала открываться, обнаруживая черноту теней. Я проснулся от того, что волосы на мне стояли дыбом, а по черепу волнами бегали мурашки. Сквозь приоткрытые глаза я увидел, что комната наполнена какими-то черными предметами.
От страха я не хотел окончательно просыпаться -  может быть, это дух Берии явился сюда? Снова и снова по мне пробегали мурашки. Было холодно. Я окончательно проснулся. Ночные страхи моментально исчезли. Я чувствовал себя одиноко и грустно, тело тихо трогала подползающая старость. И я представил себя еле ковыляющим, немощным стариком. Но мне не стало жалко себя. Пусть сказал я себе и спокойно уснул, повернувшись на другой бок.
28.07.7. «... в некоторых обстоятельствах лучше быть побежденным, чем победителем - например, лучше быть Прометеем, чем Юпитером». (Ван Гог).
Еще и еще раз читаю последние статьи Ленина — с горечью за пренебрежение к ним, с ощущением той взволнованности, с какой они были написаны. Почему-то раньше я не чувствовал этого, более того, раньше они мне казались какими-то скучными. Удивительно просто написаны, не затронуты болевые точки. Ленин предвидел, что именно здесь будут допущены ошибки. Как «умело» мы читали эти статьи даже в 50-е, 70-е годы, все 60 лет после их выхода, не видя в них предостережений Ленина. В статьях этих искренность и новое видение обычных вещей, особенно для того времени. Предмет особой заботы — повышение культуры масс, поднятие их,  как минимум, до европейской культуры. А затем только — дальше. Речь идет, прежде всего, о культуре хозяйства и повседневной жизни. Но полное понимание статей требует здания как сложившейся в то время обстановки, так и анализа нашего развития за 60 лет, критического анализа.

25.07.87. Вчера ходил два часа по жаре, упиваясь жарой, пропитываясь жарой. Наркотическое действие жары. Самое жаркое место в  Волгограде — Краснооктябрьский базар — пустынный, обнесенный каменным забором, залитый асфальтом. Стоишь посредине базарной площади и ждешь, когда навстречу тебе выйдет Очумелов с конфискованным крыжовником…. Пусто 4 часа полудни.

26.07.87. Писать, писать! Прочь все, все чтение и обсуждение. Писать, Писать. Пусть летят строчки по бумаге, бушует воображение.

27.07.87. Пусть дольше длится утро!

З0.07.8.  И снова я сижу над листом белой бумаги. Проходит июль,— месяц моего одинокого сидения со своими делами (я провел этот отпускной месяц дома, один, с детьми, Люда лечилась в Юрмале). Плавая в жаре, я работал, уходил в себя, мало что видел вокруг. Да и не хотел видеть. В научной своей: работе сделал прорыв, напечатал пол тетради дневника, сделал несколько рисунков (пробовал даже иллюстрировать гоголевские "Записки сумасшедшего") занимался английским, Как всегда хочется воскликнуть: "И это все?!" В оправдание себе скажу: не было ни одного дня полного безделья. И скажу еще, что никому не сделал такого, о чем могу жалеть. Или не сделал. Впрочем, есть одно уязвимое место: надо было бы сходить к Бочкареву, ему это было бы приятно. И ничего, что я был в состоянии устрицы, замкнувшей створки раковины.  Поступок важнее всего.
31.07.87. Сегодня впервые после болезни сравнительно легко пробежал вокруг парка 2 круга, не останавливаясь на подъемах, как до этого. В зарядку у меня входит также 30 приседаний, 15 отжиманий, еще 2 раза по 5 отжиманий — всего около 200 движений, из них около 60 с 4-х кг гантелями. И холодный душ.
Потом я завтракаю и минут 20 сибаритствую с кофе и газетами - имею на это право хотя бы в отпуск?
9.08.87. Утро. Все спят. Уже год моим дневниковым записям. Именно записям — я обрел этот термин в занятиях информатикой.
Несусь к остановившейся электричке. Двери ее еще открыты, но сейчас она отойдет. Я бегу через рельсы, какие-то балки, но умудряюсь не спотыкаться, прикованный взглядом к открытым дверям. Подбегаю к вагону, а подножка так высоко, что я не могу до нее дотянуться. Двери закрываются, и электричка трогается. Сердце от бега колотится с такой силой, что и после пробуждения оно долго не может остановиться. Теперь я понял, что сердцебиение от сна, а не наоборот. Электричка закрыла двери и ушла от меня, как жизнь. Вот почему так билось, и трепыхалось сердце. Еще чуть – чуть, и я бы вскочил на подножку. И добежал, но этого оказалось мало — подножка для меня слишком высока. Не моя электричка, не моя жизнь. И бежать нечего было.
2 круга свободно пробегал уже несколько раз. Купил гирю. Купил ее, и как невесту, ввел в дом. Теперь она и важно  и робко стоит в моей комнате. Черная невеста, символ потенциальной энергии. Я люблю ее и часто беру на руки, поднимаю к потолку.
Он ушел. Бросил уютное, но опостылевшее жилье, сытную жизнь, ласки и унижение. Ушел туда, где битвы, свобода, воля. И пусть голод и холод, опасности, вообще, полная неизвестность. Это говорится о Маркизе. Он ушел ночью неизвестным образом - полагаю, что спрыгнул с балкона. В ночь, раздираемую кошачьими криками, звучащими для него призывным набатом, записка Юли, пришедшей  из школы, домой: "Маркиз пропал, искала везде - бесполезно. Сил больше нет". Потоки слез. Искали и мы — во дворе, около парка, на помойке.
Квартира опустела. Но я почему-то рад за Маркиза — за то, - то у него оказалась такая мужская решимость, и за то, что у него теперь вольная жизнь с собратьями по своему кошачьему племени. Он познакомится с дамами, которых он раньше не знал, схватится с котами, которых видел только с балкона. Чудовищной силы хрипло-визгливые крики радости и страха исторгнет из Маркиза новая жизнь, властно схватив его.

11.08.87. Хочется неспешно думать, но не могу. Есть люди, способные часами сидеть на балконе, лавочке, в лесу, сидеть и курить, глядя перед собой, часами гулять, подолгу сидеть в кофейнях. Мне это трудно — начинается перевозбуждение, тревога. И только лихорадочная деятельность полностью успокаивает меня.
12. 08.87. Неужели Гете сказал: "Я сам себя не знаю, и избави меня, боже, знать себя!". Гете, который сам сделал себя?
Тоска. Сдавливание головы.
20.08.87. Кажется, что разорвется сердце от стояния на месте, не осуществления. Перо мое стало легким, а я все читаю, читаю, читаю, будь я проклят!
30.08.87. Дождь. Сильный, последний летний дождь. У меня опять простуда. И окружающее вновь воспринимается обостренно. Жизнь мне кажется одним длинным днем. Вот и этот дождь - он уже начинался, шел, заканчивался, опять идет. В нем слились все дожди моей жизни.

26.09.87. Несколько дней назад приехал из командировки. Провел ее предельно динамично, в основном на ногах, возбужденно, нервно. Довел себя кофе и недосыпанием до обострения гастрита. Сейчас вялость, загнанная внутрь усталость. Не хочется писать, но когда начинаю, то писание идет легко. В командировке написал «Записки пешехода №2»
Для себя: какие факты моей биографии имеют силу этических аргументов?

27.09 87. 160. Воскресенье. Утро. Собираюсь на дачу.
Лосось — жрец любви.
«Как продукт питания лосось прошел странный путь. Сегодня это предмет роскоши, а ведь когда-то лосось был весьма обычной едой. Им кормили рабов во Франции и Англии, тюремщики припасали его в пищу узникам. В Британии одним из пунктов договора с сельскохозяйственным рабочим было условие, что лосося подают к столу не более трех раз в неделю...» Вот о чем нам рассказывает Ж.-И. Кусто в своей совместной с И.Паккале книге «Лососи, бобры, каланы», Л.: Гидрометеоиздат, 1983, 288с.
И вот после этого, читаешь о прекрасном, упорном и устремленном вверх и только вверх ходе лосося, яростном ходе любви по порожистым ручьям. О любовной дрожи в прозрачных, прогретых солнцам заводах. И о быстром дряхлении, о некротических пятнах, покрывающих бесчисленные ссадины полученные лососем на порогах и водопадах — ранах любви. За несколько часов наступает старость — лососю больше не нужна жизнь свиньи, нагуливающей жизнь на морских пастбищах, а второго такого гона вверх не выдержит. А из мальков растут могучие, прекрасные рыбы - только великая страсть может создать таких, великая страсть творения!

29.09.87. И снова, неожиданно, странно — отпуск, неиспользованная его летом часть. Сижу оглушенный бурным сентябрем, конференцией АПК-87, командировкой, началом учебного года, пуском прерванных работ. Осень, фантастическая красота осеннего парка. В окружении еще зеленых деревьев стоит золотой ясень с легкой, не задерживающей воздух и свет кроной, с удлиненными аристократическими листьями. Молодой красивый князь-отрок в золоченом кафтане.
И опять читаю про Сталина, этого, по словам Вознесенского, "Сатурна русской революции". На этот раз "Один день войны" проф. В. Шубина (ЛГ №37, 39, от 22сентября). Я много читал про войну, но эти воспоминания поразили меня своей предельной правдивостью, новым стилем. Вот отрывок: “Через полчаса я добрался до окопов посреди огромной черной проплешины сгоревшей пшеницы, или испещренной воронками, изъезженной танковыми гусеницами. Это наши пехотные позиции. В развороченных взрывами окопах и возле них сотни трупов. То ли шли люди в атаку, то ли пытались бежать к югу, израсходовав весь боезапас. Десятки раздавленных танками. Они здесь очень старательно утюжили окопы. Убитых немцев почти нет.
Когда был этот бой? Кто стоял здесь?
“Сколько раз потом на Дону, Северном Донце, Миусе, Перекопе, под Севастополем проходил я через поля сражений усеянных тысячами людей в серых шинелях. Страшное зрелище.”
Моя мать часто вспоминает степь, покрытую до горизонта трупами наших солдат — результат неудачного сентябрьского наступления под Сталинградом со стороны Дубовки. Большинство - "молодые солдатики"...
Шубников отходит от привычного подхода к критике Сталина. Он просто приводит два эпизода из своей красноармейской практики. Скорее после приведенного отрывка следует рассказ о политзанятии:
"Приходит комиссар и, собрав расчет, начинает: "Сегодня у нас политзанятие, посвященное одному вопросу — какие должности занимает товарищ Сталин, кто первый?" Все молчат. Комиссар вытаскивает Хаимбулаева, тот никак не может запомнить всех сталинских должностей. То забудет, что Сталин Председатель Государственного комитета обороны, то, что он — Генеральный секретарь ПК партии, Председатель Совета Народных Комиссаров, Верховный Главнокомандующий, Народный комиссар обороны. Комиссар упорно хочет добиться, чтобы Хаимбулаев все должности как из пулемета выстреливал, а тот никак. Сидим, курим, посмеиваемся..."
Сталин ответственен за катастрофически неудачное наступление под Харьковым, приведшее к тяжелейшему положению летом 1942года, к гибели сотен тысяч людей из-за неудачного планирования, стратегического просчета. За первую половину 1942года Сталин ответственен также,  как и за 1941год.
Зато как он важен и значителен в своем кабинете вместе с сидящим там Берия или Ежовым...
Конец сентября... Счастливое время написания ''Гарбурбарама". Волшебство дороги Дзержинск - Москва, по которой я много раз проезжал в это время на автобусе. Да и дорога из Горького в Дзержинск, сам Горький, набережная у Кремля с захватывающим дух видом за Волгу.
Сижу и предаюсь какой-то радостной тоске. Пью кофе, смотрю в окно. Свобода. Никуда не надо идти. Притихший мир за окном. Осень.
Прочитал у Честертона про мозг патера Брауна и поразился — будто про меня: “Мозг маленького священника всегда напоминал кроличий садок: самые дикие и неожиданные мысли мелькали так быстро, что он не успевал их ухватить.” ("Человек в проулке")
Думаю, думаю, думаю о том, как улучшить стиль своей жизни. Самое главное... Что самое главное? Что? Помолчим пока. Ума не хватает — вот что самое главное. Почти ни у кого не хватает ума. Поэтому и жить надо с расчетом на собственную глупость. А для деятельности много ума и не надо. Беспечность, легкость, красота, радость, полет. Зачем здесь ум? А затем, что не вынесу жизнь, состоящую только из беспечности, легкости, красоты, радости. Гениально сверкнула эта мысль в Лермонтовском "Парусе":
Под ним струя светлей лазури,
Над ним луч солнца золотой,
А он мятежный просит бури,
Как - будто в бурях есть покой...

Ходил еще раз в парк смотреть на деревья сегодня: юные березки ослепляют своим ярким светлым золотом. Это предел яркости, которого может достичь желтый цвет. Он подвижен; сквозной, радостный, отчаянный крик листьев -  они кричат цветом.
30.09.87. Попытался представить себе все капли дождя. Получилось, как будто представлял все человечество, летящее с неба в виде капель — от рождения до смерти. Какая-то из капель - я.
Факт: "В 1978-79 г. на тысячу женщин репродуктивного возраста приходилось абортов: в ФРГ — 5,9, в Англии — 11,4, в США -27,5, в ЧССР — 28,9, в Венгрии — 36,9, в Болгарии — 68,3, в Советском Союзе — 202,4. В РСФСР в 1985г. на тысячу женщин приходилось 12З,2 аборта, что почти в 25 раз выше, чем в ФРГ ("Неделя", I987, 1938).
Почему же так случилось? Думается, не потому, что в отличии от других стран у нас не уделялось должного внимания средствам контрацепции? Это вторично, главное у нас не уделялось должного внимания человеку.
Есть закон: 90% чего угодно — барахло. Закон Стругацких: "Без кучи навоза нет жемчужного звена".

l.10.87. Солнце робко греет промокшую землю и деревья. Дожди, дожди... Почти весь сентябрь через день регулярно идет дождь. И вот Октябрь.  Два великих поворотных месяца - Октябрь и Апрель.
Когда я читаю "Жизнь Арсеньева" (Бунинский роман), у меня прекращается дыхание, сердце бьется мягкими ударами, мне тревожно, радостно, я растворяюсь в комнате газообразным существом. Расслабление душа и очаровывание ее.
 Ничему эта книга не учит, никуда не призывает, она отравляет сладостью красоты, томлением, ностальгией по прошедшему...

5.10.87. Все больше и больше становится известно о судьбе наших писателей. В 8-м номере "Нового мира" (1987) опубликовано письмо Булгакова Правительству СССР, неоконченная повесть "Тайному другу" и подробности разговора со Сталиным. Письмо парадоксально, горько и безнадежно. В таком же состоянии духа был, наверное, на дуэли Лермонтов. Булгаков писал: "И прошу принять во внимание, что невозможность писать для меня равносильно погребению заживо. Это было принято во внимание: "до последних лет своей жизни Булгаков не увидел в печати ни одной своей строки и никогда не увидел других стран, о чем страстно мечтал, как любой художник». (М.Чудакова). Вот так.
И еще раз поражают своей образностью и верностью строки А. Вознесенского о Сталине:
Жрал детей своих, медведь-шатун,
Русской революции Сатурн
("Богоматерь -37, ЛГ,87,09.23,№39)
В "Юности"(№9 1987) опубликованы «Листки из дневника» А. Ахматовой о Мандельштаме.
"Тринадцатого мая 1934 года его арестовали… Ордер на арест был подписан самим Ягодой. Обыск продолжался всю ночь. Искали стихи… Пастернак пошел просить за М. в "Известия" к Бухарину, я — к Енукидзе в Кремль. Этим меня ускорили и, вероятно, смягчили развязку… (Приговор — 3 года Чердыни, где Осип выбросился из окна и сломал себе руку...). После этого Сталин велел пересмотреть дело. М. направили в ссылку в Воронеж. Поразительно, что простор, широта, глубокое дыхание появились в стихах. М. именно в Воронеже, когда он был совсем не свободен.
…Не должно быть забыто, что он сказал (1937!): "Я не отрекаюсь ни от живых, ни от мертвых".
Потом Мандельштамы вернулись в Москву, сосед по квартире писал на них доносы, а 2 мая 1938г. М. снова арестовали. "В это время мой сын сидел на Шпалерной уже два месяца. О пытках все говорили громко". Жена М. сказала: "Я успокоюсь только тогда, когда узнаю, что он умер". Вначале 1939 М. не стало. Что он - умер, расстрелян?
Как точно может выразиться настоящий поэт! Ахматова о 37 годе сказала, отбросив всякие оговорки: "Время было апокалипсическое". Не тяжелое, не трудное, не время испытаний, а именно апокалипсическое для очень многих, прежде всего, для интеллигенции. Этот апокалипсис духа сказывается до сих пор. Прежде всего, в потере чувства собственного достоинства.
Какие стихи искали у Мандельштамa? Прежде всего, искали стихотворение, написанное в ноябре 1933г. о Сталине:
Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлевского горца.
Его толстые пальцы, как черви жирны,
А слова, как пудовые гири верны,
Тараканьи смеются усища,
И сияют его голенища.
М. "почувствовал" Сталина в таком гротескном виде уже в 1933 году! (См. также журналы "Смена", 1987, №4 - Ю. Нагибин "услышать ось зимнюю" и "Огонек", 1987, №13 — заметка Евтушенко в антологии "Русская муза ХХвека").
О жизни Булгакова, Мандельштама, Ахматовой, Бабеля, Хармса, других наших писателей мы знаем мало еще. Вот даже статья Н. Ильиной ("Огонек", 1987 №38) не намного больше открывает нам, чем "Реквием" самой Ахматовой.
Но некоторые детали, тем не менее, очень красноречивы: и величавая бедность; и перечень арестов и подозрительность, желание предстать перед потомками с «биографией не искаженной вымыслом и ложью». И отношение к Сталину: «Стихотворение «Клевета» Сталин принял на свой счет, он все принимал на свой счет! И ведь это стихи двадцать первого года, когда я и слыхом о нем не слыхивала! «Она говорила, и лицо её утратило свою спокойную величавость». Рот кривился насмешливо, ноздри раздувались, глаза, как писали в старых романах, метали молнии! Я еще не знала тогда, как часто мне предстоит видеть это лицо, вот также исказившееся гневом при упоминании имени Сталина."
И слова Ахматовой обо всей истории с пастернаком: "ПОЭТ ВСЕГДА ПРАВ".
Сталинская тема отравила мне лето, отравляет осень. Как удав, тянет он меня к себе. Ну, зачем снова и снов заниматься этим ужасом? Только нельзя не пройти сквозь это «как сквозь шприцпрутины» И еще потому, что чувствуешь горькую необходимость восстановить всю жизнь собраться по духу.

7.10.87. Последнее письмо Н.И.Вавилова Берии:
"6 августа 1940 года я был арестован и направлен во Внутреннюю тюрьму НКВД в Москве. 9 июля 1941 года решением Военной  Коллегии верховного Суда СССР я был приговорен к высшей мере наказания. Как при подписании протокола следствия, за день до суда, когда мне были представлены впервые материалы показаний по обвинению меня в измене Родине и шпионаже, так и на суде, продолжавшемся несколько минут, в условиях военной обстановки, мною было заявлено категорически о том, что это обвинение построено на былинах, лживых фактах и клевете, ни в коей мере не подтвержденных  следствием.
Перед лицом смерти, как гражданин СССР и как научный работник, считаю своим долгом перед Родиной заявить, как уже писал вам в августе 1940 года вскоре после ареста, что я никогда не изменял своей Родине и ни помыслом, ни делом не причастен к каким-либо формам шпионской работы в пользу других государств. Я никогда не занимался контрреволюционной деятельностью, посвятив себя всецело научной работе.
Все мои помыслы — продолжить и завершить достойным для советского ученого образом большие недоконченные работы на пользу советскому народу, моей Родине. Во время пребывания во внутренней тюрьме НКВД, во время следствия, когда я имел возможность получить бумагу и карандаш, написана большая книга "История  развития мирового земледелия" (мировые ресурсы земледелия и их использование), где главное внимание уделено СССР. Перед арестом я заканчивал большой многолетний труд «Борьба с болезнями растений путем внедрения устойчивых сортов». Не оконченными остались «Полевые культуры СССР», «Мировые ресурсы сортов зерновых культур и их использование в советской селекции», «Растениеводство Кавказа» (его прошлое, настоящее и будущее), большая Книга «Очаги земледелия пяти континентов» (результаты моих путешествий по Азии Европе Африке, Северной и Южной Америкам за 5лет)...
Мне 54 года. Имея большой опыт и знания в особенности в области растениеводства, владея свободно главнейшими европейскими языками, я был бы счастлив отдать себя полностью моей Родине, умереть за полезной работой для моей страны. Будучи физически и морально довольно крепким, я был бы рад в трудную годину для моей Родины быть использованным для обороны страны по моей специальности, как растениевод в деле увеличения растительного продовольствия и технического сырья…
 Н. Вавилов. 25 апреля 1942 года.
Человеком, написавшим письмо, в котором Вавилов зачислялся во враги народа, был зав. отделом ВИРа, профессор Шлыков.
4 июля 1920 года в Саратове открылся 3 Всероссийский селекционный съезд, Вавилов выступил с докладом «Закон гомологических рядов в наследственной изменчивости». Выступление Николая Ивановича было воспринято всеми участниками как событие огромного значения. От имени съезда в Москву направили телеграмму.
"Совнарком. Луначарскому. На Всероссийском селекционном съезде выслушан доклад профессора Н.И. Вавилова исключительного научного и практического значения с изложением новых основ теории изменчивости, основанной главным образом на изучении материала по культурным растениям. Теория эта представляет собой крупнейшее событие в мировой биологической науке, соответствуя открытиям Менделеева в химии, открывает самые широкие перспективы для практики. Съезд принял резолюцию о необходимости обеспечить развитие работ Вавилова в самом широком масштабе со стороны государственной власти и входит об этом специальным докладом".
Скупой на похвалы профессор Д.Н. Прянишников сказал о своем ученике: "Николай Иванович — гений, и мы не сознаем этого только потому, что он наш современник".
(По статье В. Есаков, А. Немов "…я был бы счастлив отдать себя полностью моей Родине", "Сов. Россия", 4..10.87, №230).
Н.И. Вавилов — по своим творческим, физическим нравственным силам был просто даром природы русскому народу. Ценим его мало, знаем мало. А даже жизнь его достойна изучения. Вавилов был из семьи крупного торговца миллионера, но ушел в науку, несмотря ни какие уговоры, ни на какие перспективы преуспевающего дельца. Фантастическая работоспособность.
У меня столько неотложных дел, а я, как проклятый, все возвращаюсь и возвращаюсь к сталинским временам.

8.10.87. Вчера долго не мог уснуть: представлялся расстрел Вавилова, его ожидание смерти почти в течении 2-x лет! 22 месяца в ожидании приговора. Какие были условия, до чего он был доведен — этого мы тоже не знаем. Но даже попытка представить все это тяжела и ужасна. Среди ночи я опять проснулся — виделся портрет Вавилова, его широкий, просторный лоб, сильное, умное, великолепное лицо. Как в это лицо могли войти пули, разрушая мозг. Или он просто умер в тюрьме?
Закон гомологических рядов - это не только важный биологический закон. Это явление в человеческой мысли принципиально новый вид законов, которые трудно выводятся индуктивно или дедуктивно, трудно доказываются экспериментально. Это законы целостного видения обширнейшего класса объектов. Как и законы Дарвина и Менделеева, закон выдерживает множество исключений, вбирает их в себя. Закон Вавилова идет еще дальше в своей "нечеткой" формулировке - это почти тенденция. Только сейчас приходит время работы с такими "нечеткими" теоретическими конструкциями. И только невероятно смелый и мощный ум мог провозгласить его законом.
В. Астафьев в статье «Да прибудет вечно» (ЛГ от 7.10.87 №41) пишет: «по телевизору сотворилось очередное действо: под умилённые слова, елейные улыбки и бурные рукоплескания Брежневу вручалась, очередная не заработанная, им награда, и возопил мой фронтовой друг:   «Да до каких же пор нас будут унижать?». И ответил я фронтовому другу:  «До тех пор пока мы будем позволять…».
Осеннее золотое затишье
12.10.87. Два дня пробыл в золотом царстве растений – работал на даче, обрезал деревья, шиповник боярышник, копал землю. Золотящее все вокруг мягкое осеннее солнце. Когда едешь на автобусе то видишь «поля в вечерней жалобе» (Цветаева), голубую дымку в долинах, ровную оземь, зеленым ковром покрывшую одно из полей, отдыхающее под паром вспаханное поле с другой стороны дороги.
«И бороны в рыжих отвалах борозд» (Каблов «Грохнул!...»)
Люди в автобусе, не смотря на давку, какие-то притихшие - осеннее золотое затишье зашло в них. И мчится автобус с осенними дачниками среди полей замирающих дач, мимо циклопического заброшенного песчаного карьера, покрытого рощицами и маленьким озерком на дне, мимо обкомовских дач за высоким забором, отрезающим от Волги дорогу, мимо пустыря со строительным мусором.
Въезжаем в Спартановку, и закружился вокруг город, дома, люди, машины, магазины, уличные базары, светофоры.

Вечером убирал на кухне, что то стирал и сходил с ума от тоски. И сейчас, утром, душевная побитость - бытовое.
Работаю. А надо бы плюнуть и, как Толстой, шляться утро. Все-таки отпуск. Держат ремни дисциплины. «Не жалею, не зову, не плачу…»
Что же, основные события моей жизни разворачиваются у меня в голове?
Моему Максиму Бастьянову (рассказы «Гарбурбарам») нашелся своеобразный аналог (по бытовым условиям): Лазарь Борисович Маклер, ученый из разряда гениев (3С,1987, №8, с.68 С. Чуров «Осталось только убедить») Вот два отрывка из статьи Чурова.
«О Меклере профессор говорил уважительно, с заметным оттенком той безнадежной завести, с которой советский литератор отзывается, например, о Булгакове».
«… ученый совет соглашается допустить Меклера к защите по совокупности опубликованных работ. Меклер настаивает на защите сразу кандидатской и докторской…»
Ученый совет присуждает обе степени, но ВАК отклоняет решение о докторской степени.
Живет Меклер «в однокомнатной, восемнадцати метровой квартире, где кроме него, живут еще четверо…  В этой самой квартире Л.Б и Розалия Григорьевна Идлис строят трехмерные модели белковых структур, пишут статьи и книги, читают груды научной литературы. Шесть последних лет практически без материальной поддержки, без публикаций, «в стол».
«Пожалуй, самое важное что он сделал (он сделал очень много) - придуманный им код двоичной и троичной структуры белковых молекул…» (1986г. зав. каф. МГУ).
«Я привык, как пишет Сент-Дьерди, ловить большую рыбу, а не маленькую. Всю жизнь пускаюсь на ловлю большой рыбы» Л.Б. Меклер.
Меня самого удивили еще раньше его оригинальные статьи в Журнале ЖВХО (1984 №4)
То, что снилось сегодня отвратительно в своей символике: за попытку перейти улицу в неположенном месте меня хотел оштрафовать армейский подполковник, как за попытку государственного переворота. Но не успел - я проснулся. И в полусне продолжал убеждать подполковника, что я ведь только начал переходить и тут же вернулся назад. Потом мы (кто не ясно) плыли вниз по Хопру - мелкому, по колено. Он был весь переполнен браконьерскими переметами с огромными крючками. Одному из нас – мальчику - в ногу вошло четыре крючка. Меня крючья почему-то не задели, но пришлось нам вылезать из воды. Куда-то я не доплыл. Куда? Какие крючья не пустили меня?
13.10.87. Вечер 21.30. Сажусь за стол с головной болью, тяжело, как будто бульдозер или каток наехали мне на голову. Черт-те что!

18.10.87. 100. Воскресенье. Утро. Золотой октябрь. Дождей нет.
Черный грузовик.
 (сюжет для фильма ужасов).
21.10.87. Ночью, по площади за мной гоняется черный грузовик. Я увертываюсь от него и еще за руку держу какую-то девушку, онемевшую от ужаса. Льет дождь. Наконец нам удается вбежать в сквер, бежим среди деревьев. Грузовик их крушит, ломает, но вот сам разваливает при ударе о толстое дерево. Черные дворы, черные фигуры, преследующие нас. Фигуры появляются то здесь, то там, носятся за нами с дикой, слепой стремительностью, наугад. Фигуры слепы? Не знаю. Я тоже делаю по-кошачьи мгновенные броски и затаиваюсь. Деревья черные. Ни огонька. Идет дождь.
Из выступления И.Я. Врачева на ХХIII партконференции: «Товарищи, может быть у нас осталось несколько часов полной демократии, так разрешите нам этими часами воспользоваться…» (Огонек, 1987, №39).
«… в первой пятилетке фонда накопления у нас временами составлял 45 процентов. Такого в мировой истории наверно, не было, никогда. Богатые страны 20 процентов переносят сравнительно легко. И даже 30 легко. Но в бедной истощённой двумя войнами и разрухой России скачок к сорока пяти процентам создавал совершенно особую ситуацию" (Л.Гордон, знание - сила, 1987,№9 с.2-3)
Из беседы с акад. Т.И. Заславской:
"В довоенные и послевоенные годы средней уровень личных доходов населения лишь немного превышал прожиточный минимум". A каков был минимальный уровень? Заславская анализирует разные слои общества, в том числе и те, "которые самовольно присвоили себе необоснованные привилегии по сравнению с основной частью трудящихся". Появился слой, который цепляется за старое в силу объективного положения, «Это, прежде всего работники центральных хозяйственных ведомств, а также их местных управлений, иными словами, пышно разросшийся за последние пятилетки бюрократический слой, пользуются социально необоснованными привилегиями: и заинтересованный в сохранении прежних порядков". Было выявлено, что существует теснейшая связь "между теневыми дельцами, с одной стороны, и коррумпированными работниками аппарата управления — с другой. Можно уверенно утверждать, что без подобной связи ни те, ни другие не могли бы с такой полнотой удовлетворять свои личные интересы" (Химия и жизнь, 1987,№10, с.55-57).
(Коммент. 2017г. Сейчас, на фоне олигархов и многих деятелей из «аппарата управления» о тех привилегиях просто смешно читать)

Л.Хамер
Л.Хамер, американский миллионер: "удача приходит к тому, кто работает по 16 часов семь дней в неделю".
"Многoе из того, чем я занят, не имеет отношения к деланию денег". "Главный мотив, я думаю, состоит в том, что после себя оставить мир чуточку лучше, чем тот, что я застал при рождении..."
Откупается добрыми делами. Анализ деловых операций Хамера показывает, что это настоящая "акула бизнеса". Но не без привлекательных черт и не без добрых дел. (Неделя, 1987,№39)
Сатурн. С.В. Шеболдаев, сын репрессированного большевика и кадрового партработника, шлет: "Пора осознать, против кого были напряжены репрессии 1935-1938 и последующих годов. Об этом говорят акты: в числе погибших все оставшиеся еще к тому времени в живых члены первого Советского правительства и обоих предоктябрьских составов ЦК партии, за исключением Л.М. Колонтай, М.К. Муранова и высланного за границу  Л.Д. Троцкого, и, разумеется, И. В. Сталина. В числе погибших также  98 из 139 членов и кандидатов в члены ЦК, избранного на последнем перед массовыми репрессиями ХХII партсъезде. К XXIII съезду процент делегатов с партстажем до 1920 года, т.е. работавших с В. И. Лениным, упадет с 80 до 18.
На пороге нового тысячелетия мы обязаны, наконец, открыть глаза на величайшую трагедию нашего народа. И предъявить справедливый счет тем, кто к ней причастен" (Огонек, 1987, №40 с.4).

Хорошо пишет рабочий Е.Л. Захаров, что изображать прошлое нужно не скудными изобразительными средствами, не забывать энтузиазм 30-х годов, идеалы наших предшественников, которых не имеют многие из нас.
Историку легко быть смелым - сталинская машина репрессий его не тронет. Можно легко обо всем говорить в тепле и безопасности, поэтому-то велики духом люди, говорившие громко тогда, когда опасно. Но был ли при Сталине хоть один голос услышан? Тоталитарность в соединении с изощренным лицемерием Сталина делало это невозможным. Даже на самоубийство Ордженикидзе Сталин прореагировал заглушающе: "Надо же, сердечный, приступ!" Пуля, пущенная Серго себе в сердце молчала 20 лет.

22.10.07. Утро. Горьковатый запах осени — жгут листья в парке. Вчера Люде — 40 лет. День был солнечный, золотой, тихий. Как весь октябрь. Сегодня легкая дымка на небе. Поворот к поздней ненастной осени? Ночью не спал около 4 часов, читал прозу — Липатова, Шукшина, Абрамова, Астафьева, Нагибина - на тему пьянства на Руси. Жуткие страшные рассказы: "Бабилей", "Пята дома" Абрамова, "Ильин день" Нагибина, "Бесплатный спектакль" Астафьева, "Серая мышь" Липатова. В том же сборнике "'Трезвые мысли" великолепная реалистическая и отточенная проза Ю. Казакова - открытие для меня "Некрасивая", "Адам и Ева", "Легкая жизнь".

Музей.
Мне приснился «гротескный музей» современного искусства: в каждой его комнате своя "секция", адепты и извращенцы. Я шел из комнаты в комнату.
 Сначала художники. Одни из них рисовали черными красками на черных холстах так, что рисунок едва угадывался. Художники были одеты в черное, тусклые лампочки под потолком были забраны в массивные черные сетки; стены, потолки - черные. Лампочки высвечивали название группы "Черные".
Группа "Желтые". Стоят на газетах сами художники. По их белым костюмам стекает желтая краска цвета и консистенции дерьма. Второе название группы — "Серуны". Стараются обязательно измазать посетителя своей краской и предлагают вытереться лежащими в углу газетами. Газеты эти коварно испачканы настоящим дерьмом. Брезгливые вскрики посетителей вызывает удовлетворение художников.
В других комнатах в конвульсиях дергаются рок-ансамбли. Летаю со злобным писком летучие мыши. Подражая Осборну, руководители ансамбля пытаются ловить мышей, чтобы откусить им голову.
Комнаты с препаратами стоматологического кабинета. Комната зловоний общества запахников. И много подобных.
Наконец, попадаю в подвал. Почти полная темнота, тусклые огоньки свечей.
Это секция некрофилов - кадавристов. Они сами лежат на столах, изображая покойников. Лица измазаны черным — как в "Гробке" у мумий, что в городе Брно (там иссохшие черные мумии монахов лежат на полу с кирпичами под головами и надписью на стене: "Мы были такими, как вы, вы будете такими, как мы»). В извилистых комнатах кадавристов трудно найти выход. На корточках изображая карликов, снуют обслуживающие посетителей кадавристы. Они говорят нарочито писклявыми голосами, быстро, как долгоиграющая пластинка на повышенной скорости. В руках у них то какие-то чурбаки, то кости, то разбитые горшки. Их мельтешение уравновешивает торжественная неподвижность лежащих на столе  кадавристов  не принимающих пищу по несколько дней. Бегающие  кадавристы   то и дело целуют лежащим босые стопы, мраморно белеющие в темноте. Тут же в нишах, на парашах сидят туалетники, изображая страдающих от запора или от поноса. Комнаты спроектированы обществом лабиринтистов, поэтому выхода отсюда найти невозможно. Мучительное хождение по музею можно прекратить только одним способом – проснуться.
И я проснулся. В комнате было темно, душно. В лицо мне светил электронный будильник, безжалостно отсчитывая минуты моей жизни. Он как будто отхватывал их от меня своим ритмичным миганием.

24.10.87. Первый пасмурный холодный день. Утром 0 .

27.10.87. День рожденья. Мне сделали стенд с моим лицом в различных выражениях молодые мои сотрудники, а Ирина Mалышева передала стих:
Отныне Вас хранить от драм
Назначен мной Гарбурбарам.
Еще октябрь, златая веха,
Листвой последнею горит,
А мой посланник уж летит
Тайком на крышу Политеха.
 
Когда-то Ирина написала необыкновенно красивое стихотворение поздравление, в котором была на всю жизнь запомнившаяся строка: "И день ваш желтый, как янтарь».

3.11.87. Погода стабильна - солнечные, хотя и прохладные дни — утром стабильно 0, 20.
Жизнь буддийских бонз основана на строгом соблюдении 227 правил, главные из которых - уважение к жизни во всех ее Формах, нравственная чистота, честность и неприятие лжи, отказ от материальных ценностей и спиртного. Священнослужитель может иметь три тоги шафранового цвета, медную чашу, иголку, пояс, бритву, деревянную миску и маленькое сито — для того, чтобы во время еды или питья не проглотить ненароком какую -нибудь букашку и не совершить тем самым тяжелый грех (За рубежом, 1987,№44)
Вчера доклад Горбачева — оценка всей нашей истории. После такого подробного анализа ценность моих исторических изысканий упала в моих глазах, но я не жалею о них, о потраченном времени.
Вчера окончательно бросил курить, хотя особенно и не втягивался в это дело. Поводом, как это для меня вообще характерно, был маленький, даже ерундовый факт (именно маленькие факты на меня сильно действуют). В "Крокодиле" прочитал, что когда наши писатели были в гостях у одного американца, то оказалось, что из 25 человек только трое курили — и все трое были членами советской делегации. Хозяин долго не мог найти пепельницы в доме. Курение вдруг представилось не просто вредной, но варварской и просто гадкой привычкой.

4.11.87. Слепец и собака-поводырь.
У одного слепца была собака-поводырь. Он ходил с ней по городу, не опасаясь несчастного случая. Слепец жил один и никого у него не было, кроме  собаки. Но однажды произошло неожиданное, поводырь ощенилась. А слепец не знал, что его собака -  сука. Ощенилась она ночью, в квартире у слепца. В комнате как - будто потеплело, хотя собака лишила слепца своей обычной ласки. Слепец возмутился - как теперь он будет ходить по улицам? Он начал по одному брать щенков и топить их в унитазе. Собака забеспокоилась только тогда, когда слепец понес топить последнего щенка. Она металась около слепца, ничего не понимая. А потом стала выть. Не выдержав ее тоскливого воя, слепец выгнал ее на улицу. Там она так долго выла под окнами, что потеряла голос. Она уже хрипела, но не переставала. Соседи позвонили в организацию, занимающуюся отстрелом бездомных собак. К концу дня, слепец, стуча своей палочкой, вышел на улицу погулять. И его сбила насмерть налетевшая вдруг машина. (9.10-9.30)
А. Довженко. Я много читал его в юности — "Очарованная весна" отрывки и записных книжек. И вот в "Огоньке" №43 о нем статья Л. Озерова. Озеров, вспоминая травлю и критику Довженко в 30-е годы, пишет: «Сейчас, спустя полвека слишком, я перечитал все эти строки, поток газетно журнальной, "продукции" и пришел в ужас. В каких условиях развивались наше искусство, как жили, творили наиболее талантливые его представители!»
Я не видел его фильмов, но у меня сложилось после чтения его прозы впечатление о нем, как о человеке, очарованным красотой мира и человека. Можно сказать, что Довженко и красота – синонимы, чистая красота, восторженная. И в основе этой тяги к красоте лежит его убеждение, что "по натуре своей, я не могу, не умею быть доволен,  я с несчастными, с бедными, с неустроенными.'' По этому красота у Довженко - это не чувство изощренного эстета, это чувство человека, жаждущего новой, прекрасной жизни и видящего ее в расцветающей природе.
Хорошо пишет о нем Озеров: «Голова его, казалась, созданной природой для образца. Красивая голова. Довженко смотрит пристально. Слушает четко. Что-то оленье в напряженности и четкости всей фигуры. Высокая шея. Гордо поднятый подбородок. Щеки, лоб, седина - божественная резьба по дереву».

6.11.87. Утро. Первый снег - мелкий, мокрый, но бодрящий и радостный, потому что первый. Я почувствовал его еще ночью - проснулся вдруг в час с необыкновенной бодростью и ясностью в голове, два дня болевших перед этим.  Люблю я снег не только за его необычность и красоту, но и за прилив сил и ясность в голове, которые он вызывает.
Наконец прочитал письмо Раскольникова (Огонек. 1987,№26), вернее отрывки из него (см. приложение). Невозвращение Раскольникова и Зубра, письмо Раскольникова говорят о том, что люди понимали что творится, но слишком была сильна и изощрена система, чтобы можно было что-то изменяющее предпринять. И только незаурядные характеры с независимым и критическим мышлением могли отважиться на выступления против Сталина, олицетворявшего строящийся социализм.

7.11.87. 70-летие революции. Сырой ветреный день. Быстро несущиеся облака, бьющиеся на ветру флаги создают и радостное, и тревожное настроение.
Прочитал "Вятскую тетрадь" В.Куприна, в которой он пишет о своей родине, о корнях своих, и горько мне стало. Я родился в Киргизии, с 7 лет живу в Волгограде и мало знаю «серединную» Русь. Но я тоскую по ней. Вот и от лопуховатых крупнинских вятичей пахнуло на меня родным и знакомым. Ведь я сам по природе такой же лопух. Этой лопуховатости лишен юг России, а в Средней Азии русские вообще очень рафинированы: никаких говоров, никакой небрежности. Некая усредненная русская группа населения с врожденной ностальгией по России. Дом и даже улицу на Линейном поселке, где жил до шестого класса снесли. В моей родной 27 школе сделали учебно- производственный комбинат. Выдрали их у меня - дом, школу, улицу. Переезд в Россию был, конечно, огромным потрясением для меня - переезд в страну мечты. А сейчас моя азиатская родина мне кажется столь далеко, но я не отрекаюсь от неё она для меня как Палестина для арабов и евреев – одна на всех – русских, киргизов, узбеков (почему-то мне кажется что Ош, Куршаб больше узбекские места чем киргизские).
Красоты лесной России, увы, не мои. Мои степи, чахлые посадки. Даже Волго-Ахтубинская пойма – лишь зона отдыха и место сельхоз работ. Одно действительно родное место-Тумак.

9.11.87. Ясное, солнечное, морозное вчера. И вдруг не мог спать ночью, оказывается, опять шел снег. Утром я видел его уже тающим. Капли дождя стучат в окно. Идут секунды жизни. Отсчет ведется каплями дождя, порывами ветра, произносимыми словами…