Ты умрёшь!

Прервал окончательно мой и без того поверхностный пьяный сон звук открывающейся двери. Открывают ключом. Благоверная на****овалась. Вернулась, сука бестыжая.
- Привет, соколик мой ясный. Ты там не подох ещё? Опять пьяный? Или сраный? Хихихихихи…
Я решил не подавать признаков жизни и просто стал считать до десяти. Когда досчитал, супруга моя со всей дури долбанула меня своим ****ским длинным белым сапогом в рёбра.
- Хеллоу, псина! Я от тебя ухожу, понял?
Она упёрлась на кухню. Долго что-то бубнила себе под нос, топала среди ночи, не снимая обуви, кому-то ещё вроде звонила с телефона, который стоил половину моей зарплаты. Связался же я, скудоумец, с дриснёй Божьей, вот во что она превратилась через три года. Видимо, в саму себя.
Так больше продолжаться не могло. Она уходит и приходит в сотый раз, не из любви или жалости, а из фанфаронства своего, гордыни и бешенства. Я решил, что сегодня она уйдёт в последний раз. Нащупал под подушкой четвертинку водки, отвинтил любимую сормовскую пробку и оглушил в полглотка то, что минуту назад жило своей особой жизнью, ждало меня и моего приговора, в отличие от того, что шваркает грязными ботфортами по кухне.
Я встал, и бодрым опохмелённым шагом, готовый к короткому и эффектному бою, отправился вслед за ней на кухню. Она курила тонкую ароматизированную сигарету. Мне этого не понять. В моём быту всегда всё было основательно, в том числе и сигареты. У неё поначалу тоже. Она вообще не курила, когда поженились. Она зажабала, когда стала ****овать.
- Что, сушнячок у вас, сударь? Пошлёпал из крана муть хлебать? Ну давай, быстрее ласты склеишь.
- Сядь на стул и послушай меня. Хватит стоять раком перед закрытым окном и курить свой воздух.
- Да что ты говоришь? Кто ты вообще такой, чтоб мне указывать, рожа мохнатая? Побрился б хоть ради приличия в присутствии дамы. Ты видел, зеркало в прихожей разбилось? Это оно хари твоей испугалось. Хихихихихи.
Я сел на стул. Она проржалась и села напротив. И тут мне предстояло прихуеть.
- Я подала на развод и раздел имущества, так что готовься, милый.
Ком встал поперёк горла. Я здесь вырос, мне знаком здесь каждый плевок на асфальте, каждое битое рыло и каждое битое стекло. Каждая пустая бутылка из-под любого содержимого и каждый окурок для меня – память навека! Эта сука не имеет доли в квартире, совместно нажитого имущества, находится практически на полном моём обеспечении и вот так вот мотыгой мне по шее? Ну да, прописал я её, по добросердечию своему, всегда в говне вашем плавающему, но собственник-то Я! Я ещё раз сосчитал до десяти.
- Ну а теперь ты сдохнешь.
- С чего вдруг?
- С того, что Я устал от тебя. И теперь всё будет только так, как оно должно быть, а не как оно может произойти наперекор моим желаниям и поступкам.
- Сесть хочешь?
Таких дурацких вопросов я ещё не слышал. Ведь я уже полчаса как сидел за казавшимся родным когда-то столом на родном в прошлом стуле, я словно прирос к нему. Я даже не сразу понял, что имеет в виду эта низкая тварь. Что она стращает тюрьмой. Я не сел. Я наоборот встал и огрел её верным табуретом по пустой башке. Возможно лучше б всё произошло по-другому или само собой, но, к счастью, прежде чем эта тварь легла, мне пришлось встать, а не сесть.
Травма, скорее всего, пришлась закрытая. Крови не было. Я поцеловал старый табурет взасос. Он сослужил свою службу. Аккуратно взял я трепетавшую ещё свою суженую и вынес в коридор. Как можно тише открыл входную дверь, вытащил её на лестницу и закрыл дверь на один замок. Далее в моей памяти всплыли события трёхлетней давности – я нёс это кусок некогда любимой женщины точно так же, как и три года назад, на руках, из Дворца бракосочетаний. Она была лёгкая и красивая даже сейчас. Я отключил сигнализацию, открыл левую переднюю дверь своего отечественного транспортного средства, пропихнул «уснувшую» супругу на правое сиденье, а сам сел за руль. Не знаю почему, но бездумно заблокировал
все двери. Трясущимися от волнения руками вставил ключ зажигания, завёл и тронулся. Подруга начала остывать. В багажнике всегда наличествовала канистра-другая бензина, а задолго до появления у меня машины, багажника и бензина в нём, в пятистах метрах от дома раскинулся шикарный парк, где я катался в детстве на аттракционах, гулял и спускался купаться к реке.
Ночь. Половина третьего. Сейчас ты согреешься, суженая моя ряженая, ****ь, ряха штукатуреная.
Я аккуратно пересёк проспект, встретив всего две попутные машины в эту зимнюю ночь. Заехал насколько мог дальше в парк. Достал нежное спящее тельце моей красавицы и пятилитровую колбу газелина. Его я не жалел. Не каждый день приходится кремировать жену. Облил её, как картошку фри маслом. Я поднёс к костру зажжённый Крикет, немедленно бросив его туда, и отпрыгнул прочь. Всё сгорело дотла на удивление быстро. Она и жила-то быстро, моя, возможно, до сих пор любимая женщина…


Рецензии