Ликантроп

Дождь, долгий и изнуряющей, словно готовый вымыть из тебя все чувства, отбивал барабанную дробь по крыше кареты. Колеса вязли в грязи, звучно причмокивая. Был промозглый и сырой ноябрьский день-небо заволокло тучами, словно солнце и не вставало, и на душе было так же темно и зябко. Я постоянно съеживался, сжимаясь в теплое пальто, которое меня совсем не грело. Впрочем, цель нашей поездки была куда как более мрачной. Мы держали путь к человеку, которого звали Аурелио Франц. Согласно заданию, данному мне редакцией газеты, этот мужчина воочию видел ликантропа.

 По его словам, это произошло ночью, в достаточно оживленном квартале города. Аурелио возвращался домой после шумного праздника в дорогом ресторане.   Десяти ярдах впереди от него шел человек. Не шел, а скорее крался. На нем было старое коричневое пальто, на голове -прохудившийся котелок. Он жался к стенам домов, участки улицы под фонарями стремился преодолеть как можно быстрее. Всё его существо словно бы стремилось спрятаться, укрыться от чего-то. Он, черт его побери, явно был нечист.

 Аурелио, слегка возбужденный от вкуса вина, стал его преследовать. Во время очередной перебежки под светом фонаря прямо навстречу незнакомцу из подворотни вышел высокий статный мужчина. Столкновение оказалось неизбежным. Незнакомец бегло пролепетал извинения, и уже хотел было отправиться восвояси, но человек вышедший из переулка остался неудовлетворен его поведением. Он ухватил его за ворот, грозно потряс, и потребовал более обстоятельных извинений. Ответ не заставил себя ждать. Незнакомец достал из рукава нож, и пырнул статного мужчину в живот. Хватка ослабла, он отпустил преступника, и согнулся, рукой пытаясь найти опору в виде стены. Аурелио поспешил к ним, но спустя несколько мгновений, замерев от ужаса, застыл на месте.

 Со статным мужчиной происходила какая-то страшная метаморфоза. Он стоял все так же, согнувшись, и словно увеличивался в размерах, его костюм трещал по швам, и стремительно расползался, обнажая страшные звериные черты. Лицо так же стремительно покрывалось шерстью, в нем оставалось все меньше человеческого. И все это действо сопровождалось истошным и пронзительным криком, переходящим в волчий вой. Последующая расправа над обидчиком была быстрой и жестокой. Аурелио поспешно скрылся в  темном переулке, оставшись незамеченным зверем.

 Такая история была поведана нам хозяином дома за кружкой хорошего чая. Но горячему напитку никак не удавалось разогнать холод, поселившийся внутри. Дом Аурелио был превосходный. Огромный двухэтажный особняк, поражающий всяких подъезжающих к нему гостей, еще более удивлял своей роскошью внутри. Мы с кучером сидели в старинных креслах, в комнате горел камин, на стенах висели картины, изображавшие светскую жизнь богатого сословия. Хозяин дома был женат, однако его супругу мы так и не увидели, потому как со слов Франца, она была больна простудой, и отдыхала в спальне наверху. Он, разумеется, не раз извинялся за то, что не проводит прием гостей полной семьей. Так же постоянно просил прощения и отлучался от нас, чтобы проверять состояние жены.

 Вид у него самого был измученный и болезненный, должно быть он очень остро переживал недуг своей избранницы. Аурелио в очередной раз известил нас о том, что должен поставить горчичный компресс своей дорогой Марианне, и удалился наверх. Мне уже порядком осточертело сидеть в кресле, поэтому я решил пройтись по просторному залу. Я с большим интересом осматривал все элементы богатого декора. Главным украшением комнаты, вне всякого сомнения, служил камин. Заглянув в него, я приметил вещь, очень заинтересовавшую меня. Между пламенем, и стеной, в небольшом проеме, лежала рамка от фотографии, ее расположение настойчиво твердило мне о том, что ее хотели сжечь, но в пламя не попали, и огонь расплавил лишь верхнюю часть рамки, оставив саму фотографию практически нетронутой.

 На ней была изображена молодая супружеская пара. Мужчина красивый, высокий, с утоненными чертами лица, с прозрачными голубыми глазами. Одет в дорогой костюм. Женщина рядом с ним -сущий ангел, в жизни такую красоту почти не встретишь. В углу фотографии, немного сгоревшая, но всё же читаемая, была подпись.-Аурелио и Марианна Франц, 1893г. По спине пробежал холодный пот. Чертов ублюдок заманил нас в ловушку, а мы как любопытные мыши, купились на лакомый кусочек сыра, на громогласную сенсацию. Зверь, очевидно, изголодался, но зачем же ему искать себе добычу, рискуя быть пойманным ночью в городских переулках, когда добыча сама может прийти к тебе в дом!

Надеяться на бегство было глупо, однако ликантроп похоже не знал, что мы нашли фотографию, а это давало нам небольшую надежду. Я дал кучеру указание выйти во двор, и подготовить карету под видом того, что ему плохо. Но только, когда вернется Аурелио. Мы не подали виду, когда зверь в человеческом обличье вошел в зал. Он налил нам еще чаю, и мы принялись рассказывать друг другу легенды и рассказы об оборотнях. Через четверть часа я дал знак Кучеру, он сделал  страдальческое лицо, и ссылаясь на головокружение, вышел. Я старался держать ситуацию под контролем, но зверь словно чувствовал мой страх, и он возбуждал его. Аурелио, раскрасневшись, с особым упоением рассказывал о волках, крадущих младенцев, и раздирающих их в клочья. Прошло по меньшей мере полчаса, прежде чем он, в который раз посетовавши на болезнь жены, удалился.

 Сейчас, и больше никогда. Минута промедления, и мы достанемся на ужин голодному зверю. Я старался делать все как можно быстрее и тише, но тяжелая парадная дверь все же издала противный визг несмазанных петель. Но мне было уже все равно. Я стремглав бросился к карете, на ходу потеряв равновесие, и упав коленями в грязь, но все же поднявшись, я запрыгнул в карету, и мы двинулись. Ворота уже были заранее отворены кучером. Мне было тяжело дышать от страха, он окутал мерзкой паутиной всё мое нутро, и не давал сделать ни вздоха. Совладать с собой было решительно невозможно. Прочь, скорее прочь от этого страшного зверя.

 Сквозь густую пелену ливня сложно было разобрать какие-то звуки, но спустя несколько минут я стал слышать звучное причмокивание, быстрое и ритмичное. Успеть осознать что это, мне было не суждено. На карету обрушился сильнейший удар, и она накренившись, завалилась набок. Я ударился головой, и потерял сознание. Мне снился мой дом, сад, который я вырастил с таким трудом, и которым так гордился. Мне снились моя жена и две милые дочери. Я сидел в кресле, а они были у меня на коленях, и баловались друг с другом. А моя любимая с улыбкой умиления гладила меня по волосам, гладила своей маленькой нежной ручкой.

 Я очнулся от крупных капель дождя, падавших мне на лицо. Одна упала в приоткрытый рот, заставив звучно закашляться. Я нашел в себе силы выползти из перевернутой кареты, и принял вертикальное положение. Зверь выглядел в точности так, как сам себя описывал несколько часов назад. Он не был просто огромным волком, в нем явно прослеживалась какая-то потусторонняя сила, заставлявшая кровь стынуть в жилах. Оборотень поедал остатки человеческого тела, бывшего так недавно моим кучером. Он делал это грубо и стремительно. Вся пасть была в крови, сухожилия только и успевали щелкать под натиском его огромных зубов. Зверь, похоже, насытился и поднял голову на толстой шее в мою сторону.

 Глаза были не человеческие, и не звериные. Смотрел он так, словно ты уже горишь в аду, а это -один из демонов преисподни. Он покинул свою жертву, и двинулся ко мне. К слову, ходил он на двух задних лапах, и роста в таком положении он был в полтора человеческих. Он вплотную приблизился ко мне, и нагнулся так, что мое лицо и его морда поравнялись. Дыхание из пасти было зловонным, я едва не потерял сознание. Оборотень заглянул в мои глаза, затем занес лапу, и провел мне по плечу. Впрочем, этого хватило, чтобы оставить глубокие борозды, сочащиеся кровью.

 Он стоял так какое-то время, а затем повернулся, и исполинскими прыжками убежал в лес. Только издалека я услышал злобный смех. Это смеялся мнимый Аурелио Франц. Я всю ночь бежал по лесу, ноги стерлись и нещадно болели, а глубокие раны на плече кровили так сильно, что спустя несколько часов я почувствовал слабость, и рухнул в канаву. Спустя время меня все же нашли. Да только вернуться к своей прежней жизни я не смог, меня упекли в психиатрическую лечебницу, и свою семью я видел очень редко. Зато абсолютно каждую ночь мне чудилось дыхание зверя у моего лица, и слышался леденящий душу хохот. Это смеялся дьявол, навеки забравший мою душу