Взгляд

А.Н.ПАВЛОВ

ВЗГЛЯД

     К лету 1948 года вместе с семьёй дяди прибыл в Магадан. Нам была выделена хорошая квартира на проспекте Сталина. Школа рядом. Напротив Дворец Культуры, знаменитый монументальными скульптурами на крыше фасада, кажется, шахтёров. Встретила приветливая домработница Фрося – крепкая энергичная женщина средних лет. В квартире всё казённое. На первом этаже лестницы  дежурный милиционер.
     Пошли в школу по своим классам и начали готовиться к экзаменам. В отличие от всей страны, где обучение было раздельным – мужские и женские школы, здесь в единственной десятилетке мальчики и девочки обучались вместе. Было непривычно. Постепенно освоились. Тётка преподавала в этой же школе. Дядя весь в новой работе. Частые командировки. Создавалось новое Управление. Он подчинялся не Дальстрою, а непосредственно Москве. Санкционировал его назначение сам Сталин.
     Целый день «хозяйкой» в квартире оставалась Фрося. Была она заключённой. За что отбывала срок, какой – никто не интересовался. Приехали с Большой Земли и с колымскими порядками и правилами были незнакомы. Во многом наивны. Как позже узнал, домработницы и домработники из заключённых были обычной колымской практикой. Составлялся договор. Заказчик платил в казну. Ему присылали человека. Это были люди с бытовой статьёй. Правда, случались исключения. Напротив нас находилась квартира начальника Политуправления Дальстроя. В домработницах у них была полячка с 58 статьёй. Её разговоры всегда коробили и удивляли меня своей антисоветчиной. Она не очень стеснялась. Хозяйкой была отменной. Чистюля. Помню, научила нас готовить «польский мазурик». Очень вкусная сдобная выпечка.
     Как-то с Фросей пошёл по хозяйственным делам. В конце улицы небольшие бараки со скромными палисадниками. Фрося одним прыжком перемахнула высокий забор и нарвала цветов. Я молча наблюдал. Дома не рассказал. Отношения с Фросей у меня складывались нормальные. Вообще я жалел людей подневольных. Мне было как-то неловко перед ними. Видимо, они это чувствовали.
   В один из дней, пришёл из школы  раньше обычного. Застал Фросю в комнате около шкафа. Она увязывала вещи. Опешила. Подхватилась и посмотрела не меня. Я похолодел. Что-то звериное и страшное было в этом взгляде. Описать трудно. Но я чувствую его до сих пор, хотя прошло уже шестьдесят лет.
     Не знаю почему, но дядя по своим каналам решил проверить, кто есть наша Фрося. Оказалось – шесть судимостей, три последних за вооруженный грабёж. Кто нам её подсунул? Зачем – понятно. Она исчезла из нашей жизни. Потом были нормальные женщины с бытовыми статьями.
 
     Через год или два мне в руки попала книжка, кажется, дореволюционного издания – «Преступный мир Москвы». В одной из глав описывались серийные убийства. Московский извозчик регулярно выводил лошадь на продажу. Лошадь справная, молодая. Цену выставлял умеренную. Покупатель всегда находился. Ударяли по рукам. Шли в дом продавца оформлять купчую. И в тот момент, когда покупатель внимательно склонялся над бумагами, бил гостя молотком по голове. Не помню, как они избавлялись от трупа, но преступления довольно долго сходили им с рук. В конце концов, супруги были осуждены на казнь. В главе была помещена фотография убийц. Меня поразил их взгляд. Он был такой же леденящий как у Фроси.

     После смерти мамы у меня появилась бессознательная тяга купить избу в одной из деревень Новгородской области. Деревни Паства, где она родилась и выросла, уже не было. Съездили с её сестрой в деревню моей бабушки. Красивое место с названием «Горки».   На берегу озера. Всего в километре от сельского центра. Появился вариант. Изба прямо на склоне к озеру. Мостки-причал. Лодка. Баня на берегу. Но как-то не срослось.
     После этого взял карту. Высматривал на ней место. Ездил искать сам. Методом «тыка». Одна из таких поездок была в местечко Удино.
     Автобус отправлялся из Боровичей. У меня оказалось два билета. На себя и тётушку, которая неожиданно поехать не смогла. Свободных мест в автобусе не было. Какой-то молодухе позарез надо было ехать. В деревне, недалеко от Удино, у родителей находился её сынишка. Она рвалась на побывку. Отдал ей свободный билет. По дороге разговорились. Сказала, что конкретных сведений о продающихся домах у неё нет, но поспрашивать можно.
     Вышли в Удино. Не понравилось. Слишком большой посёлок. К тому же с картонной фабрикой. И я  решил попытать удачу в деревне моей спутницы. Что называется, напросился. Вышли. Никто её не встречает. Вдруг она увидела мотоцикл с коляской. Крикнула:
– Дядя Миша! Здравствуй!
Тот обернулся. Подошёл. Узнал. Cпросила:
– Что мои-то на встречают? Я телеграмму давала.
– Да, наверное, не получили.
– Дядя Миша, может, отвезёшь меня. Да вот и человека заодно захватим на заднее сидение. Хочет у нас дом на продажу поискать.

     Дядя Миша оглядел меня и согласился. Невысокого роста, совершенно квадратного очертания мужик. Чувствовалась в нём огромная силища. Что-то лесное, медвежье. Глазки маленькие. Широкое скуластое лицо. Густая шапка волос.
     Деревня в десяти километрах. Хорошая, хотя и ухабистая грунтовка. Подъехали к избе. Никого. Оказалось все на покосе. Вошли. Света, стала распаковываться. Я присел на лавке. Наш возница топчется у двери. Света достала бутылку водки.
– Дядя Миша, может, выпьешь?
– Нальёшь, так выпью.
– У меня вот только закуски нет.
– Да я могу и без закуски.
Света налила ему гранёный стакан. Дядя Миша не торопясь выпил. Занюхал рукавом.
– Так я, Светка, поеду. Своим от меня привет. Вышли вместе. Дядя Миша сел на свой ИЖ, круто развернулся и мотоцикл упал на бок. Он легко поднял его, снова завёл и покатил обратно в Удино. Света пошла к соседям. Вернулась и сообщила:
– К сожалению, никто избу продавать у нас не собирается. Жаль, что Вам пришлось впустую съездить. Спасибо за билет.
     Я пошёл назад. К счастью погода была хорошая. Прошёл пару километров. На дороге стоит ИЖ с коляской. Дядя Миша ждёт меня. Стало как-то не по себе. Уж больно он был похож на варнака. Денег у меня с собой особых не было. Но сумма для задатка, в случае успеха, имелась.
– Ну, как? – спросил он.
– Да, впустую. Никто продавать не собирается.
– Что ж. Как есть, так и есть. Давай, подвезу тебя обратно.
     Едем. Неожиданно посреди леса он останавливает мотоцикл. Я внутренне насторожился. Начинает расспрашивать. Кто я, зачем, почему. Я рассказываю:
– Мама не так давно умерла. Здешняя была. Мошенского района. Деревня Паства. Может, слышали о такой. Захотелось на её родину. Хотя бы летом  жить. К земле потянуло новгородской. Нравится мне здесь. Ищу. Да дорогого мне не надо. Денег маловато. Тётушка у меня здесь в Боровичах живёт. Даже со мной сегодня ехать хотела. Уж и билет был куплен. Да раздумала. Светлане отдал.
    От него узнал, что он местный лесник. Женат. Раньше работал на шахте. Там народ бедовый. Один мужик привязался:
– Отдай твою бабу.
– Да бери, коли сможешь.
– Потом задирать меня стал. Для пробы видно.
– А как раз в лаве были. Повернулся он тут ко мне спиной. Я подборной лопатой его ка-а-к огрел. Упал он. Очухался. Приставать перестал. С тех пор побаивался. И тут дядя Миша так на меня зыркнул. Вспомнил я и Фросю и фотографию московского извозчика с женой. Ну, думаю, всё. Отъездился.
     Дядя Миша замолчал вдруг. Что-то зашевелилось в его медвежьей голове:
– Ладно,…поехали что ли.
И завёл своёй ИЖ. На автовокзале хотел я ему денег дать или бутылку купить. Да поостерёгся почему-то. Сказал только спасибо.
     Думаю, бог меня спас, да и дядю Мишу избавил от греха. А может, я зря так на него подумал. Но вот подумал же.