Храпуны

               

   В купе поезда дальнего следования по прихоти случая оказались сразу четверо Николаев: Николай Петрович, Николай Николаевич, Николай Александрович. Четвертый Николай отчество свое не назвал, впрочем, не назвал он и имени. Это был коренастый субъект лет пятидесяти с мрачными, исподлобья глазами. О том, что он Николай, стало понятно по буковкам «Коля», наколотым на пальцах левой руки. На правой тоже были наколки - перстни с крестами. Он пришел позже всех, увидел, что попутчики заняты бытовым обустройством, закинул холщовую сумку на верхнюю полку и вышел. Через час, примерно, Коля вернулся, сбросил ботинки и забрался на полку, где была его сумка. В купе тотчас появился сильный запах не чистых носков.
   Николай Петрович, дородный мужчина, занявший нижнее место, брезгливо скривился, открыл настежь дверь и опустил немного окно. Прохладный воздух осеннего вечера начал освежать помещение.
  Когда суета улеглась, Николай Петрович вынул из-под сиденья портфель и достал из него непременный набор пассажира: водку, хлеб, колбасу, вареные яйца. Выложив эту снедь на столе, он предложил своим новым знакомым начать путешествие с «не нарушения традиции».
   Два других Николая полезли за своими запасами. Коля на приглашение спуститься к столу ответил невнятным бурчанием.
- Ехать нам всем далеко, - сказал Николай Петрович, принявший на себя роль верховода, - давайте выпьем за то, чтобы наш путь был приятным, без ненужных эксцессов.
   Тост поддержали. За ним последовали такие же оптимистичные пожелания, и они тоже были поддержаны.
   Дальше все шло по накатанной схеме: выпивали, закусывали. Совпадение имен создавало дружелюбную атмосферу. Когда насытились вдоволь, завели разговоры на самые разные темы.
   Николай Петрович вытер платком запотевшую лысину и философски промолвил:
- Причину всех неприятностей надо искать в своем прошлом.
   Эту интересную мысль он решил подтвердить случаем из собственной жизни.
  - Давно, - сказал он, - еще в советское время, из-за проблемы с желудком мне дали в профкоме путевку в санаторий Железноводска. Приехал я, значит, туда. Вначале все было прекрасно: палата на двух человек. Сопалатник – парень отличный. Питание, лечебные воды… В общем все хорошо. Но потом начались осложнения: этажом ниже, прямо под нашей палатой поселился храпун. Причем, не просто храпун, а необыкновенный какой-то. Храпел так, что мы ночами не спали. Живот у него был огроменный. Как дирижабль.
   Николай Петрович погладил рукой свой тоже солидный живот и продолжил:
- Вначале он долго, со свистом набирал в него воздух.  Один набор воздуха возбуждал такой шум, при котором было невозможно заснуть. А потом этот воздух извергался наружу. Сравнимо только с вулканом. В палатах закрывались все окна, но не спасало и это. Спать не могли. Врачи разводили руками: ничего поделать не можем, отселить его некуда. И люди стали разъезжаться досрочно. Мой сопалатник тоже уехал. А я, теперь каюсь, остался: очень хотел подлечить свой желудок.
   Николай Петрович тяжко вздохнул и почему-то долго молчал.
- И к чему ты нам все это базарил? – послышался с верхней полки грубоватый басок.
- Храп оказался штукой заразной, - сдержанно сказал Николай Петрович. - Теперь и я стал очень громко храпеть… Так что, ребята, потерпеть вам придется.
     Два Николая многозначительно переглянулись, а Коля сказал:
- У нас один фраер на зоне тоже удумал храпеть, но я в его храповик свой носок затолкал, он и притих.
   В купе тоже затихли. И так до утра. А утром Николай Николаевич сказал:
- Наговорил, Петрович, ты на себя: никакого храпения не было слышно.   
   Николай Петрович ответил не сразу. Когда Коля ушел в туалет, он смущенно признался:
- Не спал я всю ночь, и потому не храпел: страху нагнал на меня уголовник. От этой публики можно всего ожидать.
     Вечером он покинул купе и ночь провел, сидя на месте, где обычно располагались курильщики.

- Так и не спал? – спросил Николай Александрович, проходя умываться.
- Нет. Только я задремлю, проводница тут же толкает: «Перестань храпеть, - говорит, - пассажиры не могут заснуть»… Видимо, это неизлечимо. Скорей бы домой. Мне только ночку и – дома… Отосплюсь… Правда, и там…
   Он не досказал свою мысль, но было понятно, что и дома с храпом его были большие проблемы.